Никогда не отпускай меня.

— Ну как вы можете не верить в святки, сударыня? Это же так волшебно и интересно! И всего лишь раз в год! — фрейлина Марии Дмитриевны, Леночка, принесла чистое белье в комнату княжны и принялась надевать простыню. — Не знаю, Леночка. Странно это все. И даже не подтверждено…Не может быть такого, что именно в святки, в полночь, увидишь суженого своего в зеркале при свечах! — Мария Дмитриевна причёсывалась за своим туалетом, стоящим напротив кровати. — Все таки стоит Вам попробовать, Мария Дмитриевна! Я вот гадала недавно. — Лена принялась вдевать одеяло в пододеяльник. — И что же? Нагадала кого? — Мария Дмитриевна посмотрела на фрейлину в зеркале. — Не получилось-с. Ну это я сама дура, поскорее-поскорее..Зато сегодня в полночь и у Вас, и у меня шанс будет! Сегодня как раз принято на жениха гадать! — закончив с одеялом, фрейлина подошла к княжне и поправила её прическу, одежды. — Ладно, уговорила. Посмотрим, кто у меня жених-то. — Леночка подпрыгнула от радости за княжну. Мария же тепло улыбнулась ей и пошла в общий зал к остальным домочадцам. Сегодня, 9 января, дабы быть точнее, ни у кого из Салтыковых не было дел, все сидели дома. Даже Дмитрий Николаевич, отец, в кой-то веки проводил время наедине со своей семьей, а не в кругу сенаторов: Салтыков имел достаточно важную должность -обер-прокурор, которая по статусу достаточно повысилась за последние несколько лет. Ввиду оной должности, он редко когда бывал «по-настоящему» дома. Мария Дмитриевна весь день провела с братьями: с Иваном Дмитриевичем они играли в шахматы, а младший, Алексей, после обеда захотел написать натюрморт и княжна наблюдала за ним с чашкой крепкого чая. Кстати, стоит вспомнить про письмо-ответ, которое отправила Салтыкова Бестужеву-Рюмину. Он также ответил на это письмо и у них завелась переписка. «Расскажите-с про режим Ваш, Михаил Павлович..» «Начал читать недавно стихи новейшие Пушкина, г-н Рылеев отправил [….]» «…Пестель же удумал недавно…» «Знаете-с, папенька [..] дома бывает нынче» «Про Рождество не ведаю, тут как повезёт» Но вскоре он кончил писать, примерно в конце декабря, перед этим поздравив княжну с Новым годом и Рождеством, объяснившись, что «большая занятость у нас нынче в полку, начали гонять всех усердней, или ради смотра, или ради забавы главнокомандующего, уж не ясно более»… Пора рассказать и про Новый год. Салтыковы отпраздновали, как и хотели, дома, в кругу семьи: выпили шампанского под бой курантов, пожарили вкусную утку и подарили друг другу подарки. Они решили не устраивать больших балов и приглашать всех знатных знакомых, хотя им пришло большое количество телеграмм с поздравлениями и приглашениями на вечера. Приглашения они все отвергли и сняли с себя ответственность праздновать не с членами семьи. Мария же навестила после праздника Арину Евгеньевну и Анну Михайловну и девушки обменялись подарками. Новостей с Полтавского полка более никто не ведал. *** Салтыкова дождалась, пока все в доме, кроме Леночки, отправившейся в свою комнатку также гадать, уснут. В полночь, точнее за минут 5 до неё, Мария, в одной только, молочного оттенка, сорочке и белом кружевном халате до пола, поднялась с кровати и принялась гадать. В комнату пробивался приглушённый свет полной луны, который плавно ложился на пол комнаты, и желтый свет от уличных фонарей. Зажёгши несколько белых и красных свечей, она расставила их на прикроватные тумбочки из орехового дерева и на такой же письменный стол, находившийся справа от кровати. Балкон же был как раз подле письменного стола. Княжна села за туалетный столик спиной к зеркалу, а в руки взяла маленькое овальное зеркальце в рамке, с ручкой… — Так, как она там говорила? Ох, уже полночь — шёпотом сказала себе же княжна, посмотрев на настенные часы. — Суженый мой, приди, покажись мне в зеркале.. — также шёпотом, с замиранием сердца, сказала Салтыкова. Нахмурив брови и прищурив глаза, она стала пристально глядеть в зеркальце, немного покачивая его. Она видела всего лишь свой маленький заснеженный балкончик за окнами с резными рамами. Вздохнув, она хотела уж убрать зеркало, но тут она увидела в нём…Михаила Павловича! Слегка вскрикнув, дернувшись, она резко убрала зеркало и посмотрела вперед, в окна балкона, и, в правду, увидела там настоящего Бестужева! Княжна вскочила и побежала открывать балкон, не веря своим глазам. — Боже мой, Михаил Павлович..Что происходит вообще-с? Как вы…вы же…Ох, Вы ведь оледенели уже совсем! — Мари вела за плечи дрожавшего Бестужева. — Немедленно объяснитесь! — княжна хоть и была, в глубине души, рада его видеть, но, в тоже время, злилась на него. — Мария Дмитриевна, я с-сейчас-с вс-всё объяс-с-с..ню. — дрожа от холода, с красным носом, Михаил вошёл в комнату и, сняв свой головной убор, треугольник, присел на табуретку возле балкона. — Как вы вообще сюда попали?! Подождите, я сейчас таз с горячей водой принесу. — княжна понеслась в маленькую дверь в её комнате, «кладовку» с безделушками и отыскала там небольшой таз. Быстро набрав воду из чайничка, она захватила полотенца и бросилась обратно к её «гостю». Она, поставив ещё один стул, села и намочила полотенца в воде. — Я тайком..выбрался из полка..к Вам хотел попасть..хоть как-то свидеться… — он снял белые перчатки с ледяных рук. — Вы в своем уме, сударь?! С какой стати… — По желанию личному, Мария Дмитриевна. Не мог я не увидеться с Вами. Не мог и все. — он вдруг поднял на неё свой тяжелый взгляд. — А не могли Вы законный способ найти? Боже, вы весь ледяной, заболеете же! — немного помедлив, она посмотрела на него и… — Раздевайтесь, Михаил Павлович. — княжна выжала нагревшиеся полотенца. — Не думал я, что наши с Вами отношения будут так быстро развиваться, сударыня. — Михаил усмехнулся. — Помилуйте, вас надо…отогреть. Быстро раздевайтесь. — Бестужев покорно снял с себя теплое пальто, расстегнул мундир, оставшись в одной льняной рубашке, которую тоже расстегнул, только верхние пуговицы. — Вы довольны, сударыня? — А будете язвить, я Вас папеньке сдам. Он то точно знает, куда Вас сослать надобно. — Михаил Павлович слегка испугался не только от слов, но и от угрожающего взгляда Салтыковой, на что та лишь помедлила и, усмехнувшись, отвела взгляд в пол. Княжна качнула головой как бы спрашивая разрешение у подпрапорщика, тот одобрительно кивнул, и Салтыкова прикоснулась теплым полотенцем к его плечам, шее, груди, согревая его. — Сейчас самая пора объясниться… — она встала, принесла еще один таз, налила туда кипятка, чуть разбавила его холодной водой и опустила в него ступни-ледышки Бестужева. Стоит сказать, что никогда в своей жизни княжна так не заботилась о ком-то. — Да нечего рассказывать-с, Мария Дмитриевна. Я всего лишь захотел с вами увидеться, а один рядовой 3 дня тому назад, ночью, сказал мол «Поеду сегодня, втихушку, в Петербург. Хотите встретиться с кем-то если, могу и Вас захватить», я согласился. Ну мы и поехали с ним, а так быстро прибыли от того, что ехали ж без остановок. — Бестужев говорил как можно тише, Мария сидела на таком же стуле, на одном уровне с ним, очень близко. На его короткий рассказ она лишь слегка покраснела. — Мне, безусловно, приятно Ваше внимание, Михаил Павлович..но это очень опасно, что вы делаете. И наказуемо. Вас могли заметить, это же Петербург! — княжна намочила полотенца, выжала, и протёрла снежное лицо Бестужева. — Я только об вас думал, потому не боялся. — Михаил посмотрел на Салтыкову и задержал на ней взгляд. Она тоже посмотрела на него, но вдруг неловко отвела взгляд. — И все-таки такой риск ни к чему. — ответила ему княжна, на вздохе. Они недолго посидели в тишине. — У меня есть для Вас кое-что. — с улыбкой сказал Михаил Павлович. — Это на прошедший Новый год… — из вшитого в мундир кармана, Бестужев достал бронзовую брошку в виде цветка лилии.Серединка цветка была сделана из янтаря, который светился при свете луны в комнате. — Я..сделал её сам. Мы как то посетили Васильков, небольшая деревня, и там было несколько мастеров…И вот, в итоге-с… — он неловко положил брошку в руки княжны. Мария Дмитриевна молча взяла брошку и начала её рассматривать, но не осуждающе, а очень..по-доброму будто. На её лице появилась мягкая улыбка. — Я понимаю, что она не идеальна и Вам, скорее всего, не нравится…Но я старался… — хоть Бестужев был старше княжны на 3 года, в данный момент он чувствовал себя ребёнком с поделкой. — Мне очень нравится брошка, Михаил Павлович.. — княжна взглянула на подпрапорщика и улыбнулась ему. — Могли бы Вы?.. — Мария Дмитриевна отдала брошку ему в руки, как бы прося надеть её на свой халат. Он осторожно наклонился к Салтыковой, поднёс брошь, проткнул ткань одежды и застегнул её. Халат и сорочка княжны был достаточно лёгкими, и ей стало некомфортно, она была перед Бестужевым почти голой. Бестужев поднял на неё взгляд, она повторила его движения и они застыли. Княжна медленно поддалась вперёд, посмотрев на Михаила Павловича. Немного повременив, она впилась в его губы поцелуем, плавно кладя свои руки на его затылок, шею. Бестужев-Рюмин тоже поддался навстречу княжне, трепетно коснулся её алых губ, положа крепкие руки на талию Салтыковой, чуть сжав её. Его язык смело проник в рот княжны и та же поддалась его напору. Их поцелуй продолжался долго, казалось, этого поцелуя они оба ждали давно, они не могли оторваться друг от друга. Движения Мари по-началу были настойчивыми, но вскоре она слегка обмякла, а Бестужев-Рюмин же, наоборот, целовал её с напором, уверенными, даже иногда наглыми, движениями. Он переходил с губ княжны на румяные, теплые щеки, подбородок, белую шею, его усы приятно кололи кожу Салтыковой, она чувствовала его горячее дыхание, отчего тихо усмехнулась, но вдруг.. С первого этажа дома Салтыковых раздался громкий стук. Второй, третий, уже более настойчивые. Стучали несколько людей. Салтыкова резко отпрянула от Бестужева, тот же вскочил со стула, взглянул на неё и принялся торопливо одеваться, княжна же принялась с испугу помогать ему. Оба они поняли, что стучались не просто пьяницы с улицы, а, скорее всего, кто-то из офицеров, служивших в канцелярии императора. И эти офицеры узнали. Узнали о преступнике, сбежавшем со службы.