Стуки стали ещё громче и продолжались достаточно долгое время. Бестужев подорвался и принялся неуклюже застегивать рубашку, надевать на себя мундир и треугольник. Он не обменялся с княжной ни словом, лишь посмотрел на неё пугливым взглядом. Он побежал на балкон, открыл дверь, Мария бросилась за ним. Бестужев уже хотел было спрыгнуть вниз и уехать прочь, кучер кричал «Быстрее, быстрее, сударь!». Оказавшись вдвоём с офицером на балконе, Салтыкова повернула его лицо к себе, судорожно принялась поправлять его одежду, треугольник, гладить плечи. Он притянул княжну к себе и быстро поцеловал её горячие губы.
— Я буду писать Вам! Я обещаю! Как только приеду - напишу! Хоть тысячу писем, Мария Дмитриевна! — Бестужев спрыгнул с балкона на землю, в снег, его товарищ затянул его за пальто в карету и они отправились. С первого этажа, из спальни родителей Салтыковой раздались голоса.
— Мари, что происходит? Кто стучится? Боже правый, спать уже не дают. — Дмитрий Николаевич, отец княжны, зевнул, встал с постели и, выйдя из спальни, направился к парадной двери. Мария же быстро закрыла дверцы балкончика, и понеслась по коридору, по лестнице, вниз, тоже к двери, перед этим слегка взъерошив волосы и быстро сняв брошку, чтоб отец не заподозрил, что Мари не спала вовсе.
— Папенька, кто это может быть? — княжна зевнула, встала за спину отца и тот открыл дверь, увидя перед собой несколько офицеров и своего приятеля из Сената, уже знакомого нам Мордвинова. Неизвестно, отчего для поиска сбежавшего подпрапорщика послали сенатора, но скорее всего, это было сделано, потому как император особо доверяет Николаю Семеновичу.
— Дмитрий Николаевич, простите, ради Бога. Приказали все окружные имения проверить: видите ли, сбежал Бестужев-Рюмин, подпрапорщик ссыльный, который служил ранее в Семеновском полку, уже третьи сутки. Теперь в розыск объявили. — Мордвинов с парочкой офицеров неловко зашли в дом Салтыковых. — Мы Вас, разумеется, обыскивать не будем, помилуйте. — сенатор аккуратно пробежался глазами по роскошной общей зале, обставленной дорогими бархатными креслами изумрудного цвета, декоративными резными тумбочками и прочими украшениями. В темной комнате, освещаемой немного только светом уличных фонарей, отражала свет огромная хрустальная люстра.
— Николай Семенович неудобно как-то. Ночь, все-таки.. — Салтыкова посмотрела тяжелым сонным взглядом на сенатора и потёрла глаза.
— Знаем-с, Мария Дмитриевна, прощенья просим за это все. Нам только отметить Вас, что мы проверили имение Салтыковых и все. — Мордвинов быстро подписал что-то в бумагах, которые привёз с собой. — Ещё раз, извините за беспокойство оное. — сенатор кивнул офицерам и те собрались уже выходить. Салтыкова остановила сенатора.
—Николай Семёнович а что будет-то с этим..подпрапорщиком..Бестужевым? — княжна сделала вид, что не запомнила это имя.
— Ну, как же, прогонят через строй, сбежал же. Ну это в худшем случае. А так, может, шпицрутенами всего ударят несколько раз, чтоб одумался. Это мы посмотрим, непременно. Доброй ночи. — сенатор кротко поклонился и ушёл.
— Да уж, бывают же дураки у нас на службе. — Дмитрий Николаевич ушёл обратно к себе в спальню. Послышался голос матери Салтыковой «Дорогой, кто приходил так поздно?», и ответ «Да разыскивают
преступника сбежавшего, того, Бестужева-Рюмина».
Теперь уж точно,
преступника.
***
— Послушай, но можно же как-то разузнать. Отец пока молчит. Мне правда важно знать, как он там… — Мария Дмитриевна стояла возле окна в комнате Арины Евгеньевны, смотря на прекрасную панораму заснеженной Сенатской площади. В окне отражались несколько зажженных свечей, стоящих на темно-коричневом письменном столе Глинской. Часы на светло-бежевой стене показывали пол восьмого. На улице только начало светать. Салтыкова решила встретиться с Глинской в такую рань, так как не могла не рассказать про ночные события. Да и Арина любила вставать пораньше.
— Я тоже не уверена, смогу ли узнать у своего отца. Ты же знаешь, все эти расспросы будут слишком подозрительны, тем более он меня с каждым офицером свести пытается, какой уже год. Ещё подумает, что я там с твоим..хотя навряд-ли он захочет сосватать меня с преступником… — отец Глинской славился не только своим званием титулярного советника, а был также известен в высшем обществе своей манией следить за всеми, кем только мог. Кроме родных, разумеется.
Арина Евгеньевна сидела за своим столом и активно дописывала письмо к своему старшему брату-коллекционеру, проживающему в Германии, Андрею. Он собирал свою личную, можно сказать, галерею из картин эпохи Возрождения. Частенько даже продавал некоторые картины, устраивал выставки и аукционы.
Арина бережно отложила перо и поставила штамп с гербом Глинских: её брат, да и в целом всё семейство, любило всякие оные формальности. Заметив на платье, в районе декольте подруги бронзовую брошку, сделанную хоть и не профессионально, но аккуратно, она встала из-за стола и принялась её разглядывать.
— Во-первых, можно спросить твоего отца про Бестужева из «девичьего любопытства», Евгений Петрович же самый настоящий консерватор, вопросов не будет. И во-вторых, он не мой.. — Мария остановилась, когда подруга начала рассматривать брошку.
— Это от него? Да же? От него? — с любопытством спросила Арина.
— Да-да, от него…Мне очень нравится.. — Мари покраснела. — На неё смотреть тепло..Ну всё, пусти. — княжна мягко отпрянула от Глинской.
— Жаль что он её на тебя не надевал, когда ты была в таком декольте.. — Арина усмехнулась и через секунду в неё полетела подушка, лежавшая на спинке кресла.
— Ужасно, Арина Евгеньевна! Я же порядочная девушка! — Мари наигранно подняла вверх подбородок, помахала воображаемым веером, пародируя светских девиц. В ответ в Салтыкову тоже полетела подушка, и подруги вдвоём, смеясь, упали на диван возле стола Глинской.
— Меня гложет кое-что. Алексей который день приходит домой поздно, где-то в 2-3 часу ночью, а где пропадал не говорит. — сказала Мари, отдышавшись. Младший брат княжны Салтыковой и правда «пропадал», и его старшие братья тоже волновались.
Арина, услышав такую новость, потупила взгляд.
— Ты что-то знаешь-с? — Мари облокотились на спинку дивана и серьезно посмотрела на подругу.
— Знаю. Но это долгая история…Так уж вышло, что отец недавно послал одного из своих самых лучших «следователей»…к одному должнику. А оказалось, что должник этот, князь Лихачев, живет рядом с Кондратием Федоровичем…Ну и этот следователь заметил как-то в окнах квартирки Рылеева группу молодых юношей, они что-то очень
пылко обсуждали, черкали что-то пером на бумагах, дискутировали, спорили..Но этакую часть, – она прокашлялась —
расследования..только я знаю. Был также замечен Алексей. — Глинская вновь подняла взгляд на Салтыкову.
— И что же, ты думаешь, они там обсуждали? — спросила княжна Салтыкова.
— Ну уж точно не soirée pyjama* планировали…Давай же, Мари! Я вижу огонь в твоих глазах! Последний раз я его видела ой-как давно…Давай! Мы обязаны пойти к ним и узнать! — Глинская взяла Мари за руки и с восторгом сжала их.
— Я думаю..хотя это мой младший брат.... — Салтыкова задумчиво склонила голову. — Сначала я спрошу, где он был. — заметив волнительный взгляд Глинской, она продолжила. — Если он вдруг соврет, а так скорее и будет, так как он ранее не сказал, то мы пойдем прямо к ним и узнаем. Все таки я имею ответственность, пока ему не стало шестнадцать лет. А вот к тебе будут вопросы, поэтому, я думаю, тебе не стоит идти.
— Ну-с, ладно. Расскажешь потом, что там было. — Арина поднялась с дивана.
— У тебя есть выпить-чего? — Салтыковы, в целом все, любили выпить. Но не какую-то отраву, а только элитнейшие сорта вин.
— Только красное. Будешь?
— А, тогда нет, благодарю. Я предпочитаю шампанское. — княжна Салтыкова ухмыльнулась.
***
Вернувшись через несколько часов бесед с Глинской, Мария успела отобедать с семьей. На повестке дня был вопрос о сбежавшем Бестужеве-Рюмине - стало известно, что он ещё не прибыл в полк, а только доехал до Твери, но его успели задержать там вопрос о его дальнейшей судьбе уже рассматривается самим государем. Сейчас его доставляют в полк, но только в наручниках. Хоть все и считали, что дело не требует особого разбирательства, все же, Мишель совершил самый настоящий побег…
После обеда Мария предложила своему младшему брату пойти к нему и попить чаю, поиграть в шахматы, вообщем, ей захотелось провести с ним время. Комната брата была заполнена красными солнечными лучами, возле окна стоял огромный мольберт, а рядом лежали открытые палитры.
— Братец, а где ты пропадал вчера вечером? Да и позавчера…Ты как-то уходишь постоянно поздно и надолго.. — Мари сделала ход королевской пешкой на e4. — Матушка тоже негодует.
— А, так… я тебе забыл сказать? Я это..ну, Бестужев..Алексей который, устроил у себя раут небольшой..Мы всего лишь в карты играли, шахматы всякие, вина немного.. — Салтыкова укоризненно посмотрела на брата за вино, захватив черную пешку на f5. — И я как-то забылся на время..Мари, ты только..ну-с, родителям не жалуйся, прошу. — Алекс стыдливо посмотрел на сестру. Та же не забывала про игру, хотя внимательно слушала брата, сделала ход ферзём на q5. Алексей соврал ей.
— Шах и мат
. — Мари кротко кивнула князю и, встав из-за стола, оставила его одного.
Она спустилась на первый этаж имения, общая зала была пуста. Дмитрий Николаевич с женой и сыновьями, Иваном и Петром, отправились на приём у одного почтенного графа, предупредив, что пробудут там долго: граф Р-й был чрезвычайно разговорчивым человеком. Она попросила Лену, фрейлину, зажечь несколько подсвечников, солнце уже почти скрылось за горизонтом. В двери постучались.
— Кто же мог прибыть, в самом деле? — Салтыкова открыла массивную дверь и увидела на пороге темноволосого юношу, от роду лет девятнадцати-двадцати.
— Добрый день, Ваша Светлость. Меня Арина Евгеньевна к Вам послала, барыня. — он торопливо передал ей в руки какой-то исписанный документ, дрожа от мороза.
— Здравствуйте. А что это? — она взяла документ, принялась рассматривать его.
— Там все написано, сударыня. Мое дело - передать. Не волнуйтесь, всё абсолютно приватно. Хорошего вам вечера. — посол поклонился княжне и, сев в карету, уехал прочь. Салтыкова же пожала плечами и отправилась в свою комнату.
Сев за туалетный столик, княжна внимательно прочла документ, по всей видимости, копию оригинала.
УКАЗ
Божьей Милостью
Мы Александр I Павлович
Император и Самодержец Всероссийский
и прочее, прочее, прочее
Ввиду умышленного побега из Полтавского пехотного полка в ночь с 9 на 10 января, и, следовательно, самовольного оставления службы, совершённого М. П. Бестужевым-Рюминым, приговорить его к месяцу в военной тюрьме в Полтавской области и увеличить срок службы на 10 лет (т.е. полный срок службы - 35 лет). Учитывая прошлое непосредственное участие во время бунта лейб-гвардии Семеновского полка, поручить командиру Полтавского пехотного полка, подполковнику Г. И. Гебелю ужесточить надзор над Б.-Р. во время службы.
Дочитав указ, княжна как-будто онемела. Она, казалось, не могла даже вздохнуть. По её щекам медленно покатились слезы, размазавшие чернила на бумаге. Она положила приговор дрожащими руками на стол. Зажмурила влажные от слез глаза, прикусив губу до крови. В голове всё крутились строчки указа, смешавшиеся со строчками из ноябрьских писем Бестужева.
«Что, говорите, про тюрьмы там-с?»
«Режимы там строже некуда. Кормят скудно, а иногда не кормят вовсе.Там, наверное-с, порядок страшнее даже, чем в бывшем нашем, Семеновском полку, при Шварце.Бывают и избиения солдат, кто оказался там..Я сам слышал от отбывшего срок в тюрьме оной. Но, assez à propos de moi**,[…], […?]»
* пижамная вечеринка (фр.)
** хватит обо мне (фр.)
