Стажёр

      Солнце уже успевает залить полгорода своими тёплыми густыми лучами, скрашивая утреннюю суету рабочих будней. Вернее, рабочего вторника, который одним своим существованием заявляет — до выходных ещё ползти и ползти. Кто-то разочарован, кто-то старается об этом не думать, а кому-то попросту все равно. И у этого «кому-то все равно» сейчас в наушниках громко долбит Cake by the ocean. На этом «кому-то все равно» сейчас снова надет серый пиджак и далеко не серая кислая мина. Сатору даже самого позитивного человека готов напугать своим, мягко сказано, выходящим за рамки поведением.       На фоне черно-белого мира он абсолютно иных оттенков: радужных, блевотно-розовых и тошнотворно-ярких. Рабочий день должен встречать его с распростёртыми объятьями, а встречает подавленностью остальной части стаффа. Нанами на входе лишь отвешивает краткий кивок и в очередной раз позволяет себе охренеть: как это тип умудряется сиять каждый день, когда ему в свою очередь приходится дико напрягаться, чтобы поднять тушу с кровати. В голове не укладывается и навряд ли когда-нибудь уложится.       Полоска приятного парфюма проходящего Годжо разносится по всему офису, и даже вновь раздраженная Кугисаки решает поубавить негативный пыл. Сатору сегодня особенно радостный, даже возразить или спросить из-за чего — рискованно.       — Минуту внимания, дамы, господа, — пауза и обращённые на белобрысую макушку лица сотрудников. — и Нанами, — язвительно выделяет Годжо, да ещё и звонко, будто в рупор. — Все вы в курсе, что завтра приедут киотские спонсоры, а за ними и рядовая проверка. Сегодня попотеем, чтобы завтра не наделать в штаны, идёт? Киото довольны, Яга доволен, тетки из санстанции тоже, а мы все живы и с премиями в карманах.       Небольшой портсигар снова мелькает на виду у всех, и Сатору прикуривает, только и получая в ответ бодрое удовлетворительное «да». Пелена сонливости, лени и тягостной удручающей действительности тут же спадает, сменяясь добротным рабочим ладом. Годжо ловко стремится раздать поручения всем и каждому: Кугисаки отправляется на сортировку документов и сверку дат, Фушигуро на исправление косяков первой, ну, а остальные — куда карта ляжет.       Даже грамотно распределить обязанности дорого обходится — собственной нервной системой в лучшем случае, адским физическим истощением — в худшем. Однако Сатору готов побороться с обоими недугами.       — Это вам. Раф с кленовым сиропом, — воздушно раздается откуда-то справа. Это «воздушное» заставляет все в груди Сатору внезапно потеплеть, а наступающую волнами усталость сгинуть. Ну что за катализатор?       — О! Быстро учишься, малой, — вместо приветствия бросает Годжо, забирая у Юджи стаканчик принесенного кофейного напитка. — Как пронюхал про мой любимый кофе, а?       — Сами же сказали, что я быстро учусь, — неоднозначно выплевывает Юджи, переминаясь с ноги на ногу.       Кажется, ему всё ещё неловко в компании Сатору, однако сегодня он выглядит иначе: менее напряжённо, чуть освоившись и с лучезарной улыбкой, заставляющей уголки губ Сатору ползти вверх. Точно катализатор.       Пока Юджи стоит и рассказывает, сколько таких вот кофейных доставок он успел оформить за утро, Сатору борется со своими мыслями: пацан и в самом деле быстро учится или есть другие причины так яро стараться? Годжо не терпится узнать Юджи лучше: как он сюда попал, чем дышит, почему вообще решил встать на путь разработчика. В общем, все, что только запрашивает его огромное непостижимое любопытство.       Итадори же заканчивает утренний отчёт и, не зная, что больше добавить начальнику, разворачивается на пятках. Да, он собирается продолжить кофейный круг почета, заглушающий внутреннее волнение из-за Годжо, однако бархатистый игривый голос заставляет тормознуть.       — Поможешь мне после закрытия с документацией? Тебе не помешает порция новых знаний! — неожиданно для самого себя выпаливает Сатору.       Юджи трогает лёгкая улыбка, он снова обаятельно почесывает затылок, как и при первой встрече, и глуповато смеётся. Мгновенье в воздухе витает тишина, разбавленная вылетевшим смешком и шуршащей суетой офисных червей. Итадори не решает тянуть дольше — помрёт от напряжения.       — Я — стажёр, Годжо-сан. А ещё не работаю сверхурочно.       Ну надо же какой дерзкий. Кажется, глаза Сатору только что округлились, выползли из орбит и повторили все по кругу. Где-то сзади точно радуется один Нанами. Сверхурочно он не работает, стажёр он, видите ли.       «Зараза ты, а не стажёр, — думает Сатору. — Обаятельная, но зараза».       Как так можно? Реакция на просьбу начальника поразительна. А как же карьерный рост, а перспективы? Мать вашу, да любая причина, по которой Юджи должен остаться. Сатору судорожно перебирает в голове даже самое абсурдное, любое, что заставит пацана изменить решение. Поскольку если Годжо чего-то хочет, то привык получать. Да, вот так вот просто — как капризный маленький ребенок. Разница лишь в том, что вместо наседки мамаши, подающей желаемое на блюдце с блядской голубой каёмочкой, достигать всего приходится самому.       Впрочем, это уже другая история. Годжо запускает работу мозга на тысячу процентов с плюсом, однако на ум все равно приходит самое нелепое. Как и всегда в такого рода ситуациях.       — Тогда это не просьба, а непосредственный приказ начальства, Юджи-кун, — констатирует Годжо, засовывая руки в карманы широких брюк, ежится.       Остановите землю, и Юджи сойдёт. Где тут, мать вашу, демократия, взаимное уважение и корпоративная этика, которой Нанами вылизывал уши в первый день прихода?       Итадори готов поклясться, прямо за темными, скрывающими глаза очками взорвалась ядерно-голубая радужка и заплясали демоны, заставляя Годжо ликовать. Тут ни сверхурочные, ни стажёрство Юджи и вообще никакая отмазка не будет должной, чтобы свалить из потенциальной ловушки, в которую его щедро приглашают.       Дни здесь и так выглядят крайне нелегкими, не цемент вагонами разгружать, но все же. Итадори конкретно задалбывается на побегушках. Настолько, что кажется, будто один только запах кофе въелся под кожу. Добрый месяц или даже два он точно к нему не притронется, а это всего лишь за двое суток работы.       К тому же, ни Годжо, ни Нанами не сказали, сколько придется ждать хоть до мнимого шанса на иную деятельность. А тут ещё начальник отдает приказ помочь в нерабочее время. Одному черту известно, каким бы макаром Юджи аукнулся отказ, поэтому он вынужден буркнуть короткое, но положительное «после семи загляну».

***

      Глаза дико слипаются, тело ноет от усталости и вечной беготни, на часах шесть вечера и ровно час до закрытия офиса. Итадори плюхается на мягкий диван в лобби для отдыха и вдыхает запах временной свободы, волшебной тишины. Тишины, которая тут же развеивается. И так же резко, как пять минут назад слиплись, глаза Юджи открываются, ловя смутные женские силуэты: целующиеся, довольные и выглядящие страшно сексуально. Чтоб его, какая удача перепала. Хоть что-то в этом офисе не отдает аурой безумия.       — М-маки… Стой! — мысль о сексуальности сразу же отпадает, стоит Юджи развидеть в одном из очертаний чокнутую рыжую, сидящую на звонках. — Ты что, изврат? Или совсем страх потерял, новенький? — недовольно бросает Кугисаки в адрес охреневшего и сонного Итадори, который буквально вдавливается спиной в диван от неожиданности.       — А ты что, нарушаешь должностные обязанности?       Пацан взбешен испорченному сну и чувствует себя виноватым одновременно. Как никак прервал интимный момент. Да ещё какой!       — Ладно, извини, не злись… — интонация его становится мягче. — Я страшно задолбался.       Нобара анализирующе разглядывает зелёного сотрудника, делая напрашивающийся вывод — он не врёт. Глаза кричат что-то в стиле «заебан жизнью», поза свидетельствует о недостатке сна и отдыха, а волосы напоминают огромное розовое гнездо, только жителей не хватает. Когда-то девушка и сама была в таком положении — знает, понимает. Быть новичком всегда дерьмово. И длится это ровно до тех пор, пока не придет кто-нибудь зеленее тебя самого. В общем и целом, все происходящее заставляет Кугисаки сменить гнев на милость.       — Забей, первые дни всегда отстой. Если бы не Маки во время моей адаптации, я бы тут пол офиса разнесла с их «принеси, подай», — утешительно добавляет Нобара, стирая со своего лица былую враждебность.       Она с теплотой смотрит на свою, как позже доперло до Итадори, девушку и садится рядом с новичком. Маки следует примеру своей партнёрши, окружая Юджи справа. Кажется, Итадори слегка бодрится в присутствии этих двоих. Особенно, когда узнает, что уже через день или даже меньше все должно кардинально поменяться: кофе пойдет в баню, просьбы стаффа уменьшатся, а дышать станет куда свободнее.       Девушки понемногу вводят Юджи в курс дела, местные обычаи и кучу «важных» сплетен. Говорят, что все ребята тут, вроде как, ничего такие, помогут, когда надо, но и пендаля дать тоже могут. Затем, затравливают пару тройку историй о Кенто, неугомонно следующем правилам и дают советы, как избежать его нравоучений. Он, мол, тут зануда всех зануд. Что ж, Итадори, знакомясь с «корпоративной этикой» компании и коллектива, уже знает почти все. Однако не может не спросить про него.       — А как Годжо-сан смог стать заместителем директора, если он, ну… — мнется пацан, смакуя на языке то самое слово.       — Раздолбай, — однозначно завершает Нобара, обнимая Зенин за плечо. — Тс, спроси лучше у него самого, сколько работаем, нет ответа на этот вопрос. Хотя мужик Годжо-сан экстраординарный, так что все может быть.       Маки подтверждает слова своей девушки, пялит на часы и сообщает, что за такой интенсивной болтовней обо всем и ни о чем рабочий день быстро подошёл к концу — им пора уходить. Кугисаки нехотя соглашается, поэтому треплет Юджи по плечу, желает удачи и оставляет наедине с собой. Ненадолго. Ведь неоднозначный начальник ждёт на аудиенцию. И дай боже, чтобы хоть она была однозначной.

***

      Стрелки часов перевалили за семь вечера — офис опустел. Сатору опирается о край столешницы, расслабленно выпуская кольца дыма. Пыхтеть, как паровоз, становится уже ежечасовым ритуалом, намекающим на нехватку сна и гору работы, которая в виде огромных папок красуется на рабочем столе. Деловой пиджак вальяжно размещается на спинке стула, и без него Годжо выглядит как свободная гуляющая в пространстве волна.       Стук в дверь. Быстрое открытие. Годжо знает, кто это, от чего желание разобрать папки становится резко преодолимым. Розовая макушка Юджи заглядывает в дверной проем, здоровается и топчется возле входа, все ещё прокручивая навязчивую мысль: он зря пришел, зря думает о том, о чем думает, и точно напрасно воспринимает Сатору не как заместителя директора. Особенно, после разговора с Кугисаки и в таком виде: с этой расслабленной позой, длинными красивыми руками и восхитительным парфюмом, сводящим с ума. Шут гороховый — да, обаятельный мужик под тридцатку — да, начальник — ни в жизни.       — Чем помочь? — не отрывая взгляда от темных очков Сатору, спрашивает Юджи.       Тот, лишь держа сигарету меж зубов, коротким кивком указывает на океан документации, которую нужно разложить по блокам: пожарная безопасность, финансовые расходы за месяц, прибыль и доходы. Ничего такого, что Юджи было бы незнакомо после лекций в универе и короткой практики в мелкой токийской конторе. Поэтому пацан тут же проскальзывает к столу, хватаясь за огромную кипу папок. Работа всегда отвлекает от волнующих сознание вещей.       Однако если копать глубоко, Итадори не хватало времени задуматься, почему Сатору заставлял его нервничать, раздражал и в то же время занимал собой все свободные мысли. От осознания последнего пальцы начинают нервозно подрагивать, заставляя пять огромных черных папок плюхнуться на паркет. Хуже и не придумаешь. Пацан опускается на пол, бубнит невнятное «извините», чувствуя как «начальство» испепеляет своим пристальным взглядом сверху.       «Нужно срочно что-то сказать или сменить тему», — решает Итадори, потому что неловкость ситуации достигает своего апогея.       — Так, когда закончится моя кофейная пытка, Годжо-сан?       — Скукота! Ты полагаешь, я за этим тебя позвал? — парирует Сатору, разрезая воздух своим внезапным заявлением.       Длинные тонкие пальцы отрываются от рабочего стола, а ноги стремительно топают в сторону застывшего Юджи. Кажется, Годжо либо возьмёт, что захочет, либо не будет никаких либо. Когда вязкий дым снова выстреливает около теплой щеки, Итадори сглатывает и мысленно охуевает — жизнь перед глазами проносится, он поклясться готов. Это просто интерес или навязчивое желание поставить галочку в пункте «каково это, узнать Сатору Годжо поближе»? Пофиг. Вероятно, и то, и другое. И в том, и в другом Юджи не видит минусов. Ну почти. Если бы только Сатору не был его начальником.       — Не очень у тебя первый денёк, да? — с хитрой улыбкой добавляет Годжо, садясь напротив Итадори.       Теперь они сравняли позиции, и стажёр не чувствует себя накосячившим придурком. Вернее, чувствует, но на процентов десять меньше. Годжо замечает витающую в Юджи нервозность, приспускает очки и делает глубокую тягу. Интригует. Он выдыхает не в лицо Юджи, а куда-то рядом, заботливо избегая влаги от дыма в его карих глазах.       — Ты куришь, малой? — негромко спрашивает Сатору, сводя взгляд на бледные тонкие губы.       — Нет… То есть да… — выходит паршиво. — В общем, пробовал, — кое-как завершает Итадори.       Годжо ухмыляется и взъерошивает свою светлую челку, будто бы решая, что делать дальше. Много времени не требуется, во всяком случае, так Сатору хочет думать, чтобы не подвергать себя лишним сомнениям.       — Смотри внимательно, — он рукой показывает приоткрыть рот, и Юджи повторяет за инструкцией.       Плотное табачное основание прилегает к холодным сухим губам и зажимается. Годжо задерживает почти скуреную сигарету меж своих пальцев, наблюдая за окаменевшим, но заинтересованным Итадори.       — Теперь втягивай. И тот втягивает, немного прокашлявшись.       — Боже, тебе точно за двадцатку?       Юджи игнорирует комментарий начальника, впивается косым туманным взглядом в чужие прозрачные глаза через стекла очков и заполняет лёгкие.       Дым бежит там, где по идее и должен, упоительно расслабляя каждую клетку Юджи. Так сильно, что терзающие страхи становятся пустыми и незначительными. Так сильно, что пацан забывает, как жутко Сатору заставлял его волноваться.       Годжо же достает смявшийся меж губ Юджи фильтр и затягивается сам, не отходя от объекта своего обучения. Задает неуместный вопрос:       — Легче?       «Не то слово. Очевидно же, что да», — ярким пятном мелькает в голове Итадори, пока внешне согласие отражается смиренным кивком.       Если бы все недосказанности и волнения можно было решить простым затыканием рта. Если бы все недосказанности можно было решить одним простым действием. Захотел, поцеловал, успокоился. Почти как пришел, увидел, победил, а потом свалил обдумывать свой поступок. Нет, у Юджи ещё не настолько катушки отъехали. Не здесь. Не с Сатору Годжо. Да и с хрена ли ему думать, что его язык в чужом рту решит все заботы? Вот уж странности.       Юджи вырывается из вакуума раздумий и кусает щеки изнутри, чтобы унять новый раздражитель — внезапную вспышку симпатии. Симпатии, о которой очевидно орет весь его внешний вид. Симпатии, которой упивается и Годжо, принимая ее за «деловой интерес».       «Забудь, Сатору, забудь про соблюдение рабочего этикета», — мечется в голове Годжо при виде долбаного стажёра, его огромных глаз и беспричинно виноватой улыбки.       Теперь Годжо и упрека себе не позволит в сторону Юджи, ведь он — не лучше. Ведь он позволяет себе безбожно эскизные мысли об этом горе-недоноске. Вкуснопахнущем, забавном и весьма обаятельном, когда тупит. А тупит Юджи в большинстве случаев, когда находится рядом с Годжо.       — Так, давай убирать этот бардак с пола, стажёр, — Сатору неровно выдыхает и криво улыбается.       Выходит нелепо, но не хуже, чем могло бы выйти. Он облизывает засохшие похлеще сахарской пустыни губы и близится к Юджи, а стоило бы к валяющимся на полу папкам. Коснуться Итадори, кажется, дико заманчиво, но страшно, как ходить по минному полю. Сатору впервые не предугадает реакцию другого человека, не возьмёт напролом, а позже даже задумается, пожалеет ли о своем решении.       Наверняка нет, но что-то заставляет вечно нажимать на тормоза.       Поэтому, Годжо застывает в миллиметре от чужих, неизведанных, как Марс губ, только мысленно переходя в наступление. Ему нужен рывок. Тот самый, который заставит жертву висеть на крючке без возможности дать заднюю.       — Г-годжо-сан, что вы пытаетесь сделать? — почти переходя на волнующий шепот, выпаливает Юджи, хаотично скользя взглядом по лицу своего начальника.       Глаза Сатору прикрыты, полоска губ с усладой тянется наверх и чуть полыхает приливом крови. Заманчиво. Завораживающе. Опасно. Этого достаточно, чтобы попасться.       — Ладно, ты прекрасно понимаешь, что к чему. Понимаешь же, стажёр? — только сам Годжо знает, что голос уверен лишь на девяноста девять из ста.       Один грызущий процент сомневается и волнением разъедает поджелудочную.       — Не совсем…       — Да? Странно. Я думал, что предельно ясно обозначил свои намерения, — сипло и с опаской добавляет Сатору. — Поцелуй меня.       Кончик носа Сатору касается носа Юджи, и тот застывает прежде, чем успевает все обдумать. Итадори до дури боится вбирать воздух или даже пошевелиться. По спине украдкой бежит мелкий покалывающий холодок, и он, не думая, спрашивает:       — Это просьба или очередной приказ от начальства?       — Как хочешь, — Годжо невесомо носом ведёт вниз по щеке Юджи, подтягиваясь к желанным губам.       «Поцелуй меня» — теперь эта фраза занимает место мозгов в черепной коробке Итадори.       Он больше не отвечает и болезненно тянется к Годжо навстречу, горячо прикладываясь своими губами.       В желудке хаос, пожар, огненный тайфун, на коже — ледяная изморозь, а в голове — безграничная пустота. И все это один человек: малознакомый и безосновательно сводящий с ума. Странный и решающий углубить поцелуй. Сатору проскальзывает языком глубже в рот, мокро ведя по чужому. Путается в собственных вдохах и тут же отстраняется, недовольно закусывая нижнюю губу.       Через секунду в заднем кармане брюк раздается ноющая вибрация, а ещё позднее Годжо узнает: Кенто забыл ключи от машины в его кабинете.