Стажёр

      — Спасибо за весьма неожиданный, но продуктивный для обеих сторон визит. Всего доброго, — Сатору ярко улыбается, выпроваживая за дверь сначала киотскую делегацию, а затем и нагрянувшую за ними санстанцию.       Отчетность за месяц выполнена, результаты зафиксированы, нарушений в «Magic today» не обнаружено. Стоит ручке входной центральной двери задорно встать на свое место, как все тут же выдыхают с громким «юху!». Адовый ад, наконец, заканчивается, и за ним следует заслуженный отдых.       — Мы охренеть как много поработали. Значит, теперь мы охренеть как хорошо обязаны отдохнуть. Леди, джентльмены и Нанами, согласны? — предлагает Годжо, обнимая снова недовольного Кенто за шею, обращаясь ко всему персоналу.       Тот строит кислую мину, но положительно кивает. Всем нужен отдых, даже Кенто. Даже если его придется провести с Сатору. А, к слову, отдых в понимании заместителя — гигантский корпоративный фуршет. Такой, чтобы весь офис сутки пил, вторые танцевал, а третьи — отходил от тяжкого похмелья со стаканом холодного молока. Кугисаки тут же оповещает, что возьмет составление плейлиста на себя. В конце концов, только ей доверяли подобное со времен всех корпоративов, и только она справлялась с этой задачей так, как полагалось. Мегуми вызвался отвечать за составление меню, холодных закусок и оформление помещения, ну, а Сатору возложил на себя миссию руководителя, иными словами — миссию ничегонеделанья.       Юджи стоит, как вкопанный, однако точно знает, что ему нужно к кому-то примкнуть, пока Сатору не решился на разговор. Он ведь только и делает, что сверкает в близком диапазоне от Итадори в последние тридцать минут. Спасибо хоть тут родительские издержки в поведении Нанами весьма кстати. И то, что Кенто не отходит от стажера ни на шаг, пожалуй, единственная причина, по которой Годжо обходит объект своего интереса стороной. Но и Нанами сейчас идет густым и темным лесом, вместе с Годжо и всем, что даже косвенно его касается. Юджи замечает мрачный силуэт, движущейся в его направлении — Мегуми Фушигуро. Парень, который помогает убить Итадори сразу двух зайцев одним жирным тяжелым булыжником.       — Эй, Юджи, да?       Пацан улыбается в ответ, тем самым показывая, что да, это он — Итадори Юджи, вляпавшийся по самые уши стажер. Фушигуро кажется ему не очень улыбчивым малым, но во всяком случае и отвращения не вызывает. Наоборот — хоть и не весьма радушно, но помогает решить большую белобрысую проблему. А если уж совсем точно выражаться — ту еще занозу в заднице.       — Для меня одного этой работы будет слишком много. Не поможешь с оформлением холла? Ты кажешься смышлёным в таких вопросах, — просит Мегуми.       — Это потому что у меня на голове непонятно что? Я не настолько творческий, как ты думаешь, приятель, — отшучивается Юджи. — Но… окей, я помогу тебе.       Фушигуро бросает что-то в стиле «дело не в этом», но благодарит, что новичок так быстро и просто соглашается помочь. Впрочем, Юджи не нравятся подобные штуки, и он далеко не такой креативный, за коего его принял Мегуми, однако это всяко лучше вечных пересечений с Сатору. Голова будет занята работой, а значит мысли о «желанном торте» отойдут на второй план.

***

      Утро, день и надвигающийся вечер выдаются продуктивными, чуточку теплыми и не такими эмоциональными, как сутки назад. Юджи уже во всю метается из одного конца холла в другой, дергая парочку оставшихся без дела сотрудников. Он удосуживается приехать на час раньше. Нет, не потому что скулы жуть как сводит от желания все грамотно организовать. Скорее, чтобы не возвращаться к тому, чье имя Итадори теперь запрещено произносить. Пока пацан крепит невнятных оттенков мишуру по всем окнам и местам, выглядящим недостаточно празднично, голова пухнет от внутренних рассуждений.       Чертов бисквитный торт. Чертов Сатору Годжо.       К чему садиться на диету, если хочешь наесться сполна? К чему думать о правильности питания и полезности, если все сведется к одному — он живет один гребаный раз. Слишком по-юношески? Слишком веет максимализмом? Или же и вовсе звучит как хреново сформированное оправдание своего влечения к Сатору? Что бы из этого Итадори не выбирал, как потенциальный ответ, две вещи остаются неизменными: проживаемый цикл и в самом деле один, а торты куда вкуснее всего прочего.       — Все в порядке? — настороженно спрашивает тихо подкравшийся Фушигуро. — Ты хочешь корпоратив в Новый год превратить?       И Итадори сконфуженно пялится на с перебором увешенное окно. Ярких дождиков он бахнул с лихвой. Хоть бы никто не понял, почему он ведет себя как законченный идиот.       — Ему просто срочно нужно выпить, болван. Вспомни свои стажерские дни, — с претензией летит в сторону Мегуми.       На горизонте порхает отдохнувшая и довольная Кугисаки. Это впервые, когда Итадори застает ее улыбающейся. Нобаре чертовски идет: и улыбка, и золотистое облегающее по фигуре платье. Девушка уже сверкает во всеоружии, готовая оттянуться на год вперед, учитывая, какой гигантский план Годжо продемонстрировал на следующий месяц.       — Каждый подбадривает, как умеет, — раздраженно отчеканивает Мегуми в адрес своей коллеги.       — И ты явно будешь похуже шота с текилой, Фушигуро, — парирует Нобара, доставая небольшую бутылку из своего, как оказалось, вместительного клатча.       Она даже не осматривается, есть ли кто в округе, потому что через час никто из сотрудников и не вспомнит, что тут происходило. К тому же, у Кугисаки иной повод волноваться. Девушка видит, что новичок явно чем-то обеспокоен, но в душу не лезет, хоть и имеет ощущение, будто знакома с Итадори вечность. Вариант один: она лишь ободряюще с помощью Мегуми откупоривает пробку от небольшой бутылки текилы и делает пару глотков из горла. Возможно, потом, тщательно развязав стажеру язык, Кугисаки и вытянет из него правду. А сейчас она только слегка кривится, передавая разгоночный символ отдыха следующему желающему расслабиться — Мегуми.       — Дура, еще пара таких заходов, и будешь на «ты» с унитазом еще до того, как все начнется, — как-то по-отцовски нудит Фушигуро, протягивая из кармана плитку шоколадки. — Делюсь сокровенным. Нам с Юджи не забудь оставить.       Итадори светло улыбается и понимает, что он на том месте, где ему бы хотелось быть. Он с теми людьми, с которыми бы ему хотелось быть. С ворчливой Кугисаки, показывающим фак Мегуми, с этим мрачной занудой с комплексом папочки и с Годжо, который беспричинно лезет в голову. Да, все точно так, как Юджи хочет.

***

      Когда в бутылке остается всего пару капель, а все остальное успевает перекачивать в вены, смешиваясь с кровью, голова Юджи страшно расслабляется. Общими усилиями (в частности усилиями текилы) все трое подготавливают территорию для отдыха. И теперь это и подтягивающийся стаф — повод врубить музыку на громкую. Диджей Кугисаки заводит что-то до крови в ушах попсовое, но заставляющее изрядно опьяневшие тела двигаться. Двигаться в ритм и не очень. Зенин и Мегуми тут же просекают, что они относятся ко второму типу, поэтому стоят в сторонке, галантно растягивая бокал чего-то очередного алкогольного. Не танцы, так «светская беседа».       Нобара же тянет Юджи за обе руки, прямо в центр импровизированного танцпола. Туда, где тесно, туда, где стробоскоп заставляет глаза ебаться от перенасыщения яркими бликами. Туда, где Фушигуро и Маки оставляют свои презрительные взгляды. Она обнимает Юджи за шею и негромко спрашивает. Лишь так, чтобы он услышал:       — Ну и кто умудрился разбить твое сердечко, новенький, а?       Кондиция позволяет Итадори думать, что отвечать на подобный вопрос — нормально. Поэтому Юджи пьяно ухмыляется, аккуратно придерживая Кугисаки за талию, и шепчет в ответ:       — Так заметно?       На что девушка не менее пьяно кивает. Стробоскоп решает запихнуть два синих блика на ее заинтересованные карие глаза, говорящие сами за себя — кто это диво дивное? Кто обидел моего новичка Юджи-куна? По неоновому желтому блику на губах Итадори Кугисаки тут же читает ответ — Сатору Годжо. Сцена заливается однотонным красным, скрывая видимое смущение на поалевших от алкоголя и правды щеках стажера.       — Не может быть! Ты склеил Годжо-сана? Охуе…       — Тише!       — Хочу знать подробности! Сейчас же, новичок! — Кугисаки исходит от нетерпения, и пацан кое-как, без деталей и красок, описывает события минувших дней, пританцовывая под бодрые рандомные мотивы.       Нобара только и успевает, что вставлять неосознанное «охренеть», «вау» и «ого». И когда Маки замечает чрезмерную жестикуляцию с танцпола и то, что дама ее сердца налакалась в дрова, то тут же оттаскивает ее от Юджи, второпях извиняясь. Да, все так, как и предсказывал Мегуми часами ранее — Нобара идет на свиданку с офисным туалетом. Нобара к этому местечку, а Фушигуро — к Юджи. Надо ведь проверить второго пострадавшего. Мегуми протискивается через стиснутых, как селедки дрыгающихся людей, и чудом долетает до Итадори. Касается его плеча, приближаясь к тыльной стороне уха, чтобы было слышно.       — Ты как, Юджи? Может, стоит взять перерыв?       Прежде чем тот успевает открыть рот, преждевременно заверяя, что все хорошо, у него разгорается страшный аппетит. Распахнутые карамельные глаза фиксируются на появившимся возле столика с алкоголем Сатору, и желание облизать губы становится буквально непреодолимым. Таким же, как и прикоснуться к нему сейчас, не объясняя временного избегания друг друга. Однако повторившийся вопрос Фушигуро возвращает в реальность. Без пошлостей и клишированных романтичных мыслей.       Юджи говорит, что все отлично, улыбается Мегуми одной из своих шикарных улыбок и обнимает за плечо в ответ. Юджи знает, что Годжо смотрит на него, но не знает, что думает. Поэтому однозначно для Фушигуро, но неоднозначно для Сатору, шепчет на ухо, чуть касаясь мочки:       — Мне нужно отойти, Фушигуро. Не кисни, скоро буду.

***

      Во втором офисе, где часто сидит Нанами, сейчас тихо. Почти. Тонкие гипсокартонные стены все же пропускают музыку, доносящуюся из основного зала. Итадори толком и не помнит, как стрельнул сигарету у какого-то незнакомого парня. Главное — результат. Он крепко держит находку меж зубов и мощно затягивается. Так, как тогда, в кабинете Сатору. Затем сладко выдыхает дым и тут же морщится. Кто-то нарушил его непоколебимую тишину.       — Меня не особо волнует, какой ты найдешь аргумент, чтобы свалить, — нарушитель, оказывается, и вовсе не нарушитель.       Он катастрофа всей жизни Итадори. Блядский сладкий торт, из-за которого диета правильной жизни кажется сущим адом. Кошмаром наяву. Юджи удивленно тушит сигарету о стол, на котором сидит — он явно пожалел бы, будь трезвее. Но в данном случае не жалеет, а только пристально, не сводя взгляда, пялится на вошедшего Сатору. Сатору, который впервые такой нервный и взбудораженный, впервые стремительно сокращающий дистанцию между ними. Годжо достает собственный портсигар. А происходит это в двух случаях по наблюдениям стажера: он либо рад и расслаблен, либо страшно зол и напряжен. И что-то подсказывает Юджи, что начальник сейчас далеко не в первой кондиции.       Лишние сантиметры уползают вместе с воздухом из груди, и Итадори остается только одно — наблюдать. Мутные потемневшие глаза застывают в вопросительном жесте, обращенные на Годжо, но рот кое-как двигается.       — Годжо-сан… Тот стремительно чиркает зажигалкой и закуривает, наплевательски откидывая ее куда-то на пол. Для чего именно так — одному черту понятно.       — Я оббегал пол офиса, чтобы найти, куда ты пошел. Стажер, ты понимаешь, что заставляешь меня делать? — Сатору говорит сбивчиво и практически неразборчиво, пока полупрозрачный дым сочится из сигареты.       Его привычная мягкость в голосе сейчас на надрыве, а обычно расслабленные скулы болезненно сводит. Годжо наверняка догадывается: Юджи играет с ним. Пацан невинно скользит глазами по лицу Сатору, делая вид, что не понимает, о чем речь. Верно, то, что так злит его в Годжо. Юджи знает, что ничто не раздражает, как собственные черты характера в других людях. Поэтому он зеркалит Сатору, обаятельно улыбается пьяными карими глазами и достает сигарету из чужих губ. Итадори обхватывает ее двумя пальцами, чуть втягивает и сразу же выпускает дым в светлое и охреневшее лицо Годжо.       — Правда не понимаю, о чем вы.       — Клише, малец. Жирное и неинтересное клише, — едко отвечает Годжо, проходясь своим острым носом по чужой мягкой скуле. Он сдает позиции.       Сатору ведет аж до подбородка, щекочет горячным дыханием лицо Итадори и едва весомо целует под ним. Теплые губы сменяются мокрым языком, и Юджи глухо стонет, все еще делая вид незадевающей безучастности. Пацан не замечает, как Сатору раздвигает его бедра, сидящие на столе, и проскальзывает меж ними. Не замечает и того, как рвано ходит пульс вперемешку с легким головокружением от алкоголя и поцелуев. Он не замечает ничего кроме Годжо. Его руки обвиваются вокруг талии Сатору, сходят на спину и прижимают к себе. Приятно, тепло и невъебически правильно.       Годжо отрывается от заманчивой шеи, возвращаясь к заинтересованному лицу. Он замирает во времени, заставляя Юджи спросить в чем дело. Итадори не соображает, нервно набирает воздух и все еще не может поверить, что позволяет себе держаться за Годжо, как за спасительный круг. Сатору только ждет. Он с надеждой на понимание продолжает смотреть в карие глаза, водя большими ладонями по едва подрагивающим под касаниями бедрам.       Итадори нетерпеливо взвизгивает, разрезая тишину.       — Да поцелуйте уже.       И Годжо, довольный долгожданным призывом, жадно прикладывается к губам, раздвигает податливую тонкую полоску и проскальзывает глубоко в рот. Водит языком по языку Юджи, не в состоянии контролировать слюну. Определенно лучшее, что могло с ним произойти. И только поэтому Сатору пошло хлюпает, что есть силы впиваясь в бедра пацана. Что не раз — шумно выдыхает. Итадори заводится от одних только сиплых вздохов Годжо, от одних только мыслей, что это он заставляет его так бушевать. Что это он заставляет глаза Сатору необъяснимо быстро менять оттенок с Тихого на Атлантический. Ему крайне недостаточно. Он хочет всего Годжо, до последнего тяжелого выдоха. Поэтому небрежно путается ладонью в белых непослушных волосах, оттягивает их назад и с удовольствием закусывает покрасневшую от поцелуя губу Сатору.       — Еще раз провернешь такой фокус, и я за себя не ручаюсь, — предупреждает Годжо с довольно авантюрной интонацией.       — Считайте, что у меня плохо со слухом.       Итадори повторяет свою провокацию. Годжо не повторяет предупреждение, ведет пальцами по податливой ширинке штанов Юджи, нащупывая выпирающий член. Медленно оттягивает нужный момент и замирает, ловя смазанный скулеж Итадори — он ждет продолжения. Пацан обессилено откидывает голову назад, пряча раздутые гигантские кольца радужки. Господь Всевышний, кто наделил Сатору такими пальцами, а Юджи неопытностью? Пацан неуклюже ерзает на столе, подтягиваясь ближе к Годжо. И тот, не в состоянии держаться ровно, виснет над Юджи, заставляя почувствовать собственную эрекцию. Для Итадори — это удар под дых. Он тихо матерится под нос, потянувшись к брюкам Годжо.       — Эй, Маки, сюда… — шаги и голоса раздаются довольно близко, чтобы оба успели их уловить.       Теперь Итадори матерится совершенно по иным причинам. Их прервали, а деваться совершенно некуда. Ну почти. Сатору, как понял Юджи, тоже нетрезвый, тащит его в шкаф для верхней одежды, тут же закрывая дверь. Небольшая оставшаяся щель — источник света и воздуха, которого рядом с Годжо кажется чрезвычайно мало. Однако это неважно, в следующую секунду их волнует уже иная мысль — причмокивания, сладкие женские постанывания и нежная прелюдия.       — Годжо-сан, они же сейчас… — тише воды, выпаливает Юджи, стараясь не вслушиваться в подробности.       — Испортили лучший вечер в моей жизни, — недовольно завершает Сатору.       — Что?       Юджи застыл в изумлении. Под грудной клеткой сильно запекло.       — Что?       Переспрос Годжо глушится прижавшимся телом Итадори. Он внезапно обхватывает лицо Сатору обеими руками и жалеет только о том, что не может видеть бушующий океан в его огромных глазах. Итадори, плавящийся внутри, целует со всей нежностью и чувствами, на которые только способен. Всасывает чужие губы своими, бесшумно выдыхает и ловит себя на мысли: Годжо вцепился в его запястья, как сумасшедший в свою идею. И как он мог злиться? Как мог думать, что Сатору похер? В паху сладко тянет, и Итадори старается избавится от этого чувства, прижимаясь к члену Сатору. Он вдавливает того в стену шкафа, вьется руками вокруг шеи и напористо потирается о сильную эрекцию.       — Юджи, ты… — он не в состоянии закончить предложение, — Клянусь, когда мы будем одни…       Итадори не уверен, что тот хотел сказать, потому что открывшаяся дверь и две скомпрометированные девушки гневно наблюдают за хреново спрятавшимися Штирлицами. Маки тут же заливается огнивом на щеках, а Нобара твердит о сохранении их «маленьких секретов». Юджи согласен на все условия, пока в голове яркими красками пульсируют слова Годжо.