Я иду вдоль темных стволов деревьев. Их не различить, все как одно. Пытаюсь отыскать выход, но кажется захожу лишь глубже. Мгла окутывает ноги, но я не останавливаюсь. Вступаю на поляну. Сюда не проходит ни единый лучик света. Только красные глаза смотрят на меня в упор. Их обладатель ходит во круг меня. Пытается напугать? Я не знаю боюсь я или нет. Но я на стороже — это точно. Мы двигаемся словно в танце. Я зеркалю каждое его движение. Он двигается словно дикая кошка, грациозно красиво, но это пугает. Джеймс опускается на колени, его ноздри трепещут, и он уже не играет со мной. Он начал охоту! Кажется, что все звуки выключили, я не слышу собственного дыхания.
Что это? Я не чувствую сил. Ничего! Пытаюсь колдовать, но ничего не выходит. Приступ паники накатывает меня. На ватных ногах я пытаюсь бежать. Но он быстрее. Хватает меня за ногу и я падаю. Боли я не чувствую. Поднимаюсь так быстро как только могу. Вокруг никого. В панике пытаюсь оглядеться, но в темноте замечаю всё те же красные глаза. Теперь их две пары. Первым выходит он, готовый к новому броску. За ним выплывает огненная шевелюра. Виктория хищно улыбается, словно для неё это развлечение. Хочется исчезнуть. Или уже умереть. Хочется чтобы это закончилось. Но всё, что я могу — это бежать. Снова. Бегу так быстро, что воздух в легких начинает гореть. Тело реагирует быстрее, чем мозг. Я останавливаюсь. Передо мной подружка ищейки. Но вмиг её лицо становиться человеческим — розовые щечки, зеленые глаза, наполненные слезами. И одними губами говорит: Беги! Но не могу пошевелиться: Рядом с Викторией стоит Джеймс, а по обе стороны родители.
— Мама…папа, — шепотом вырывается из моих губ, и они мне улыбаются, но так вымученно. А потом словно из меня вырвали душу. Их тела падают, а в руках ищейки оказываются их сердца. Я кричу, но не слышу собственного крика. Пульс зашкаливает, а шум в ушах заслоняет всё. Джеймс словно что-то говорит, но я его не слышу. Ледяной пот каплями выступает на моем лице. Кажется будто тело пронзил паралич. Я не могу вздохнуть, не могу даже моргнуть. Мне уже всё равно, что со мной будет. А ищейка подходит ко мне. Обходит во круг, а я смотрю на тела родителей, но они там больше не одни. Там и дядя Кол, и тетя Фрея, и тетя Ребекка. Там Лэндон, Лиззи, Джо и он. На самой верхушке этой кучи трупов лежит тело Эдварда. Он кажется ещё более бледным, а в превычных золотистых глазах лишь пустота. Джеймс встает за мной, и нарочито медленно спускается к моей шее. И над ухом я слышу:
— Это ты их убила, — смотрю на свои руки, они все в крови. Я! Это я их убила. У меня больше нет никого. Я тоже хочу смерти. И ищейка оказывает мне услугу. Кажется я слышу, как его клыки пронзают мою кожу.
Хоуп просыпается от того, что её пытается разбудить Эдвард. Теперь он снова ночует у неё, с тех пор как она вернулась домой. На её лице холодные соленые капли. Это слезы или пот, Хоуп не знает. Губы её дрожат, как и руки. Она в отрицании трясет головой, издавая не то всхлипы, не то стоны.
Эдвард касается её, но она отпрыгивает.
— Всё хорошо, это я, — шепчет бархатный голос.
— Уходи…- шепчет Хоуп в ответ. — Я убью тебя, все вокруг меня умирают!
Она закрывает лицо руками, а из подних бегут слезы.
— Милая, всё хорошо, это лишь сон, — Эдвард обнимает девушку.
— Нет! Не подходи! Уйди! — Хоуп пытается оттолкнуть парня, но он лишь сильнее пришимает её к себе. — Я сделаю тебе больно!
Хоуп больше не сдерживает себя и её тело начинаю сотрясать громкие рыданья.
— Чшш, Хоуп, всё хорошо.
— Это…не…не так. Я убила их! Я виновата в их…в их смерти!
— Нет, это не так. Я понимаю это больно, но ты не виновата.
— Ты не знаешь! Ты ничего не знаешь! Я виновата! И это не исправить! Я потеряла всех по своей вине!
Эдвард больше ничего не говорил, лишь гладил девушку по спине, пытаясь хоть немного успакоить истерику.
— Тебе знакома эта боль?.. Сжигающая изнутри, рвущая сердце боль одиночества, такая острая, что хочется кричать, выть и плакать… Одиночество… все вокруг чужие…
— Милая, успакойся, ты не одна, у тебя есть я… Есть Элис и Эмметт, есть Карлайл и Эсми.
Внутри трибрида была лишь пустота. Она так привыкла держать всё в себе, что истерику было не остановить. Кто бы что не говорил, но в смерти обоих родителей она будет винить себя вечность. Хотя сейчас всё же одно чувство переполняло её: страх. Она боялась, что навредит Эдварду, что он тоже погибнет по её вине. Хоуп хотелось проснуться от этого кошмара, но сон уже закончился, а это её жизнь. Но всё что она может это найти укрытие, спрятаться от этого мира. И она спасается в объятьях Каллена, который что-то шепчет ей на ухо, но она его не слышит, она далеко от сюда. Она в Новом Орлеане.
***
На утро девушка объяснила Эдварду, что близится дата смерти её родителей, точнее матери, но отец погиб почти следом. Депрессия настигла девушку. После школы она пыталась быстрее оказаться в машине, старалась не пересекаться с Калленами, а когда Эдвард приезжал к ней, то никто даже не выходил. Она замкнулась и отгородилась. Парень переживал за неё, но надеялся, что всё наладится, когда это событие пройдет.
В один из дней он снова приехал к ней после школы. Сегодня она туда не пришла, ему нужно было срочно убедиться, что с ней всё хорошо. Когда он подъехал к её дому, то не обнаружил, привычно стоящей, хонды. На двери было приколото письмо с подписью «Э.К.». Это письмо ему. Эдвард сразу узнал каллиграфический почерк девушки и понял, что всё это не к добру. Открыв конверт и вынув оттуда листок, он прочитал:
Эдвард, прошу не злись на меня, но я должна была уехать. Обещаю, со мной всё будет хорошо. Тебе не о чем волноваться. Я скоро вернусь, и ты обязательно покричишь на меня. И умоляю тебя, не приезжай за мной. Не нужно. Хотя бы ради меня.
Люблю, твой трибрид.
— И я тебя, — прошептал парень.
