Убежище

Моно приземлился на сгорбленную спину монстра, крепко сжимая нож. Не раздумывая ни секунды, он ударил. Лезвие с треском вошло в деформированное тело. Моно в принципе не ожидал того, что ему удастся хоть сколько-то навредить монстру, но нож воткнулся на удивление легко, будто в мягкую игрушку или в подгнившее мясо. Из раны брызнуло чёрное месиво, которое вряд ли можно было назвать кровью. Монстр отчаянно заверещал. В его крике не было ничего человеческого — лишь звериная ярость, которая требовала выхода. Он отпустил Зеро и попытался дотянуться обеими руками до Моно, но тот лишь сильнее надавил на рукоять, навалившись на неё всем телом, пока его не успели сбросить со спины. Стоматолог с остервенением задёргался из стороны в сторону, как животное, угодившее в капкан. Вонючая жидкость из его раны полилась сильнее, заливая всё вокруг. В какой-то момент Моно не удержался и соскользнул на пол, кое-как успев сгруппироваться. Его тело пронзила острая боль от удара, а в глазах потемнело от того, что он сильно приложился о плитку коленями. Но времени на то, чтобы прийти в себя не было: монстр мог легко на него наступить и раздавить, как жалкую букашку. А потому оставалось лишь бежать. Вот только куда? Моно вскочил и первым делом метнулся к двери, однако чуть не попал под ноги к Стоматологу, что крушил кабинет, стараясь вытащить нож из спины. Монстру явно было не до детей, однако сознательно или нет, он перекрыл им путь к отступлению. К Моно начала подбираться паника. Своё единственное оружие он потерял, а дальше броска на поражение плана у него не было. Но тут его рассеянное от шока внимание привлёк Зеро. Стоя на передвижном столике с инструментами, он махал ему рукой и указывал куда-то на стену. Там была вентиляционная дыра. И до неё можно было допрыгнуть. Зеро помог Моно взобраться на столик, пока рядом буйствовал монстр. У них был шанс проскользнуть мимо него так, чтобы он не заметил. Моно быстро огляделся: вентиляционная шахта оказалась чуть выше, чем находились они сами. Иного пути из кабинета не было видно. Оставалось лишь действовать по обстоятельствам. Места на столике было мало, поэтому следовало прыгать оттуда по очереди, чтобы достаточно разогнаться. Всё естество Моно требовало броситься вперёд, не дожидаясь Зеро. Но он уже сделал свой выбор: — Ты первый, — шепнул Моно, отступая на край. Зеро кивнул, разогнался и прыгнул, заскочив в открытый проём вентиляции, как мышь в нору. Столик по инерции чуть откатился назад, чем тут же привлёк монстра. Тот взревел и бросился в атаку, позабыв о ранении. У Моно не было времени, чтобы как следует разбежаться. Он прыгнул прямо с места, оттолкнувшись обеими ногами и кое-как успев уклониться от удара в свою сторону. Уже в полёте он понял, что не достанет до края вентиляционной дыры самостоятельно. Расстояние оказалось слишком большим для того, чтобы приземлиться туда, куда было нужно. Моно неминуемо падал вниз, инстинктивно выставив руку вперёд и вверх. Он видел как Зеро тянется к нему из вентиляции, широко распахнув глаза и раскрыв в беззвучном крике рот. В голове молнией мелькнула мысль: «Вот и всё». Но уже через мгновение перебинтованные пальцы крепко ухватили его за ладонь. На фоне застывшего в неподвижности мира, всё произошло слишком быстро. Сердце пропустило удар, когда пришло осознание — его поймали. Он не упал. Его не сцапал монстр. Время тут же продолжило свой бег, сделав вид, что не останавливалось. Моно даже не успел испугаться того, что его руку отпустят. Зеро не стал медлить. Он резко затянул Моно за собой в спасительную темноту под разочарованные вопли Стоматолога. Они кубарем покатились куда-то вниз по слегка наклонённой шахте вентиляции, пока не остановились, забившись в какой-то уединённый угол. Там они просидели какое-то время, крепко прижавшись друг к другу, как испуганные котята, что сбились в один дрожащий комочек. Моно в тот момент даже не особенно соображал, где находится и почему так сильно стискивает Зеро в руках. Был важен лишь факт того, что они оба живы и в относительной безопасности. Осознание пришло гораздо позже, когда снаружи их убежища всё стихло. Моно чувствовал, как часто стучит его сердце, и как дрожит Зеро, тихонько всхлипывая от всего пережитого. Они оказались вместе в самый тяжёлый момент. И Моно был этому даже рад, так как не остался один на один с Трансляцией, чьё настойчивое давление ослабло, когда он очутился в обволакивающих объятиях. Зеро так крепко прижимался к Моно, что казалось, будто на какое-то время они стали одним целым. Ощущение какого-то единения успокаивало и не отторгало, как раньше. Моно и сам не заметил, как начал гладить Зеро по спине, унимая дрожь, а его собственное дыхание постепенно выровнялось, откликаясь на чужое. Он почувствовал себя живым благодаря теплу того, кто был рядом. Глаза Моно немного привыкли к окружающему полумраку. Теперь он мог видеть, что откуда-то сбоку пробивается тусклый свет. Вентиляция определённо вела на улицу — на свободу. Правда потребовалось некоторое время, чтобы заставить себя встать и отстраниться от Зеро. Если раньше его компания вызывала острую антипатию, то теперь Моно ощущал необходимость в том, чтобы тот оставался неподалёку и не потерялся. Они ведь уже нашли друг друга и должны пройти оставшийся путь вместе. Моно осторожно взял Зеро за руку, будто спрашивая его разрешения. Тот не стал сопротивляться, лишь крепче сжал ладонь. Под вентиляционной дырой оказался большой бак, до краёв заполненный мусором. Моно с Зеро просто спрыгнули на пузатые полиэтиленовые пакеты, а потом спустились на растрескавшийся асфальт. Впереди больше не было домов: шеренги зданий закончились. На их пути был лишь сетчатый забор, за которым простирался пустырь, покрытый редкой тёмной травой. Дальше начинались холмы, расстилающиеся до самого горизонта. Моно и Зеро побрели к забору, чтобы осмотреть его на наличие какого-то прохода. Сил почти не оставалось, поэтому они еле передвигали ноги, поддерживая друг друга. Боль явилась к ним с некоторым запозданием. Зеро держался за рёбра, которые явно пострадали от хватки Стоматолога, а Моно прихрамывал из-за разбитых коленей. Каждый новый шаг давался с трудом, хотя в момент паники это совсем не ощущалось. Казалось, всё пережитое обрушилось на них сейчас, потому что до их цели оставалось совсем немного. Моно вцепился пальцами в сетку. Забор был высоким и крепким, а ещё шёл в обе стороны, теряясь где-то далеко за пределами двора. Создавалось впечатление, будто эта стальная преграда опоясывала весь город, заключая все здания в клетку. Моно был почти уверен в том, что они не найдут поблизости ни двери, ни сломанной секции, через которую можно было бы легко сбежать. У них оставалось ещё два пути: попробовать пролезть по верху сетки или же проползти под ней снизу. И тот, и другой вариант были довольно сомнительными, так как в первом случае была велика вероятность разодрать пальцы в мясо, а во втором пришлось бы долбить твёрдую, как камень, землю. Моно взглянул на свои руки: несмотря на то, что кожа давно огрубела, они были все в шрамах и царапинах. Пальцы его почему-то мелко дрожали. Моно до сих пор слегка потряхивало из-за того, что произошло в кабинете Стоматолога. Ощущение свободного падения вызывало неприятные ассоциации с Шестой. Моно прекрасно помнил то, как она его отпустила над пропастью, наградив холодным мёртвым взглядом напоследок. И теперь подсознательно боялся того, что подобное может повториться вновь. Совершив одну ошибку, ему не хотелось её повторять. Да, Зеро без капли сомнения вытащил его из передряги. Это был вопрос хрупкого доверия. Но было ли оно между ним и Зеро? После того, как Моно бросил его, оставил одного на улицах Серого города, ответ был слишком очевидным. И теперь ему требовалось подтверждение того, что Зеро его по-настоящему простил, и их разногласия в прошлом. — Извини за всё, что тебе пришлось из-за меня пережить, — сказал Моно, отвернувшись от вида пустыря за забором и посмотрев на собеседника. Зеро глядел на него с недоумением. Он явно не понимал, к чему это было сказано. Моно почувствовал, что одних слов оказалось недостаточно, чтобы показать серьёзность извинения, потому стащил со своей головы бумажный пакет, полностью открывая лицо. Ощущение было такое, будто снял он не маску, а кожу. Но поборол желание отвернуться и тихо проговорил, потупив взгляд от стыда. — Надеюсь у меня ещё есть шанс, чтобы заслужить твою дружбу. Я… Я сожалею, что сделал тебе больно. Если ты найдешь в себе силы мне довериться, то обещаю… я тебя больше не предам. Не оставлю. Не обижу. Честно-честно! Зеро сделал шаг навстречу Моно. Заглянул ему в лицо, будто проверяя, не изменилось ли оно за то время, пока было скрыто пакетом. А потом осторожно прижался лбом к лбу Моно, прикрыв глаза, точно кот. Было в этом простом жесте нечто очень личное. Он казался безмолвным знаком доверия и особенной близости. Он показал, что простил Моно. Ответил ему тактильно и мягко: «Ты больше не один — я рядом. Всё будет хорошо». Впервые за долгое время на душе Моно стало спокойно. Он обнял Зеро и прижал к себе сердцем к сердцу, чувствуя его тепло. Иногда чтобы что-то сказать, не требовалось слов. Но Моно был рад, что озвучил свои мысли. И они были приняты тем, кем он по-настоящему дорожил.