Вакуум

Гермиона резко повернула голову к выходу и кинула в Драко оглушающее заклинание, но тот ловко отразил его и тут же бросил ответное. Она присела и, выпрямившись, отступила назад. Столкнулась спиной с Гарри. И снова они оказались в ловушке. Гермиона уже успела проклясть себя за необдуманное решение, которое всего несколько минут назад казалось ей единственным верным. Сейчас же они стали заложниками собственного выбора. Но внутри, вопреки опоясывающему страху, слабо мерцал огонек надежды. У них еще был шанс вырваться. Гермиона поджала губы и прикрыла веки. Слегка склонила голову, гулко выдохнула и, словно сдаваясь, опустила руку. Заметила кривую самодовольную ухмылку Драко и резко взмахнула палочкой, направляя в его сторону невербальное Петрификус Тоталус. Заклинание ударило в грудь. Перед тем, как он рухнул на пол, успела прочитать в серых глазах недоумение и мутную ярость от того, что ей удалось его обхитрить. — Какого черта вы творите, недоумки? — оскалилась Беллатриса, медленно, словно в изящном танце, двигаясь в их сторону. — Не приближайся! — сиплый мужской голос задрожал и подпрыгнул на пол тона. Гермиона с ужасом обнаружила, что ее собственный голос пытается прорваться сквозь оборотное зелье. — Импедимента! И снова мимо. Нарцисса покачнулась, шагнула вперед и резко взмахнула рукой. Красная вспышка пронеслась у плеча Гарри. — Диффиндо! — закричал он. Мимо. Зелье подвело. Действие его, кажется, прекратилось раньше, чем они планировали. Гермиона бросила короткий испуганный взгляд на Гарри. Его кожа шевелилась, будто под ней только-только начали надуваться небольшие пузыри. Поджав губы, швырнула в Люциуса еще одно боевое заклятие. Нарцисса успела отразить его прежде чем оно ударило ему в переносицу. — Инкарцеро! — тонко взвизгнула она, и веревки туго обтянули тело лже-Струпьяра. — Экспеллиармус! Беллатриса рванула к Гарри, но он тут же бросил в нее обездвиживающее заклинание. Она ловко отпрыгнула в сторону и расхохоталась, когда на лице стали проступать черты Поттера. — Кто же ты такой? — визгливый смех словно острой пилой прошелся по позвонкам Гермионы. — Остолбеней! — озлобленно процедил сквозь зубы Гарри, но снова атаковал мимо. Он нацелился снять заклятие с Гермионы, которая беспомощно пыталась освободиться от веревок, но древко тут же выбили у него из рук. — Подождем немного, — удовлетворенно протянула Беллатриса, потирая ладони. Гарри бросился на нее, но тут же был магией пригвожден к стене и обездвиженный рухнул на пол. Лестрейндж подошла к Гермионе и нетерпеливо достала из его кармана свою палочку. Нарцисса тем временем сняла с сына парализующее заклятие. Драко вскочил на ноги и раздраженно отряхнул брюки. Склонился над Гермионой, чье лицо уже пузырилось, приобретая прежние черты. — Грейнджер? — с ехидством произнес он. — Какая приятная встреча. Думала, я твой убийственный взгляд не узнаю? — Выпрямился и перешагнул через нее. — Гарри Поттер! — вскрикнула Беллатриса, что уже сидела перед ним на корточках. — Надо же! Сам Гарри Поттер. Вот это действительно стоящая добыча, — она задрала рукав платья и приставила к Метке кончик палочки. — Темный Лорд будет счастлив, — злобно хихикнула, отдернула древко от руки и вонзила его в щеку пленника, жадно облизав губы. — А этот щенок из бессметного выводка Уизли молодец. Привел с собой друга. Лестрейндж медленно поднялась на ноги и, выпрямившись, гордо развернула плечи. — Круцио! Не было ни ломающегося от боли тела, ни истошных криков. Поттер по-прежнему лежал неподвижно. Лишь глаза наливались кровью, и сосуды лопались от мучительной агонии, разрывающей органы изнутри. — Остановитесь! — закричала Гермиона и снова дернулась, пытаясь выпутаться из туго сжимающих ее веревок. Давящая тишина ада, в который проваливался Гарри, тяжестью ложилась на ее плечи. Секунды растягивались в минуты. Минуты — в часы. Часы — в бесконечность. Гермиона кричала так громко, будто ее тело пронзали кинжалами. Они оказались в плену из-за нее. Она должна была придумать другой способ. Менее опасный. Менее рискованный. Должна была предвидеть все варианты исхода событий. Должна была быть умнее и предусмотрительнее. Но ее так охватило безумие от новости Нарциссы, что Гермиона толком и не продумала план, который стоило бы проработать до мельчайших деталей. Она стала рассеяннее. Стала глупее. Война окончательно выбила почву из-под ног, и позволила злости и ненависти окончательно заглушить голос рассудка. К черту логику. Ведь так, идиотка? И именно это привело их сюда. Именно поэтому они лежали на полу Малфой-мэнора, обездвиженные и беспомощные. Без возможности атаковать или сбежать. Гермиона закричала еще громче, лишь бы не разрыдаться от отчаяния. Дергалась, как обезумевшая, но жгуты лишь крепче обвивали тело. — Да заткните ее уже кто-нибудь! Звуки, голоса, очертания предметов, фигур — все слилось в одно безобразное, бесформенное пятно, прежде чем Гермиона провалилась в черный вакуум. *** Неотесанный, колючий камень впивался в лопатки. Затхлая вонь отходов и сырых стен щипала нос и разливалась на языке прогорклым привкусом тошноты. Было холодно. Чертовски холодно. Гермиона едва пошевелила онемевшими пальцами и с трудом разлепила тяжелые веки. Вокруг была кромешная тьма. Гермиона лежала на грязном, промерзлом полу, прижав колени к груди. В ушах гремела абсолютная тишина. Как в вакууме, в который она провалилась и не могла вспомнить — когда. Кажется, она утратила чувство времени. Приподнялась на локте, глубоко втянула гнилостные ароматы, и тут же желудок вывернуло наизнанку. Желчь выходила вперемешку со слизью. Вытерев рукой рот, Гермиона откинулась на спину и заплакала. Так горько. Отчаянно. Безудержно, но почти безмолвно. Они не справились. Она не справилась и подвела своих друзей. Гермиона Грейнджер, которая всегда была начеку, в рукаве которой была припрятана пара десятков запасных планов, облажалась. С треском. С позором. С болью. И осознание этого невыносимо впивалось в мозг, который, казалось, просто отказывался работать, не отдавая ни одной мысли, ни одной идеи. Вдруг Гермиона рывком приподнялась и огляделась, надеясь увидеть хоть один источник света. Встала на колени и поползла вперед, изучая пространство на ощупь. Уперлась ладонью в стену и попыталась подняться, но тут же вскрикнула от боли и припала виском к холодному камню. Ни звуков, ни света, никаких признаков жизни, кроме рваного дыхания. — Гарри? — она не узнала собственного хрипа. — Рон? Гарри? — почти простонала она, не получив ответа. — Гарри… Рон… Ослабленное тело не слушалось. Гермиона шумно выдохнула и снова прислонила ладонь к стене. Стиснула зубы, переводя на руку весь свой вес. Попыталась выпрямиться и тут же снова закричала от боли, резанувшей по грудной клетке. Упала на бок, пытаясь перевести сбившееся дыхание. Она в камере. Последнее что она помнила, — пытка Круциатусом Гарри. Но саму ее никто не мучил, поэтому она не могла найти объяснений адской боли, стягивающей все тело. Слегка развернулась, упала на спину и ударилась о стену затылком. — Выпустите меня! — отчаянно захрипела она. Прозвучало это почти жалко. — Выпустите меня отсюда! Ненависть так же бушевала внутри — только временно притаилась за истощением и болью. Но чем дольше Гермиона осознавала реальность происходящего, тем сильнее ненависть разгоралась, росла подобно лесному пожару. Смешивалась со злостью, яростью и отчаянием, создавая разрушающую комбинацию негативных чувств. Гермиона приподнялась, облизала пересохшие губы и попыталась проглотить маленький комочек густой слюны. Палящая жажда вязала рот. От обезвоживания кожа на губах потрескалась, сухость резала глаза, словно наждачная бумага. В животе ухнуло. К жажде прибавилось чувство голода, которое вдруг стало ощутимым. Нестерпимым. Гермиона прижала руку к животу, пытаясь удержать спазмы. Чтобы отвлечься от мучительных болевых ощущений, она принялась обвинять себя во всех несчастьях, что сыпались на их головы в последнее время. Она не знала, где Гарри и Рон. Живы ли они вообще. В каком они состоянии, и что с ними делают. Что сделают с ней, оставят ли в живых ее. Вдруг дверь в подземелье отворилась, и толстая линия тусклого света легла на пол. Гермиона резко обернулась в сторону входа. Оказалось, она была не совсем в камере. Помещение было разделено каменными перегородками на несколько отсеков, но нигде не было решеток. — Скажешь еще слово, я верну тебя обратно, — послышался раздраженный незнакомый голос. — Давай шевели ногами, избранный ты наш. Она вжалась щекой в стену, не обращая внимания на болезненные уколы холодного камня. Это был Гарри. Ей не удалось даже разглядеть его лица. Он тяжело дышал. — Гарри? — тонко пискнула Гермиона. Он поднял голову и едва успел бросить на нее взгляд, как Пожиратель бесцеремонно толкнул его за одну из каменных перегородок. Единственное, что она заметила, — перекошенное от боли и глубоких порезов лицо и глаза, сверкнувшие в тусклом отблеске света. Живые. И все еще наполненные жаждой жизни и упрямством. И это обнадеживало. Они не сломали его. Пока нет. — Гарри? — повторила Гермиона, когда неизвестный ушел, забрав с собой единственный источник света. — Гарри? — она подползла ближе. Раздался булькающий кашель, и Поттер слабо сплюнул. — Прости меня, Гарри, — жалобно прохрипела она. Горло сдавило от рыданий, но глаза по-прежнему резало сухостью, поэтому она просто всхлипывала. — Притворись, что ты все еще без сознания, — прошипел он. — Что? — непонимающе заморгала Гермиона. — Притворись, что без сознания. Они скоро придут за тобой, — его голос скрипел, словно ножом водили по камню. — В прошлый раз сработало. Сработает и сейчас.  — Сколько мы уже здесь? — Мы здесь уже два дня. Ты не помнишь? — Чего не помню? — Ничего не помнишь? Они, что, использовали на тебе заклятие забвения? — Так вот почему болит все тело, — она привалилась к стене и съехала по ней вниз. — Они меня тоже пытали. Теперь она чувствовала себя чуть менее виноватой. Она точно так же, как и ее друзья, расплачивалась за свою ошибку. И в глубине души надеялась, что ей досталось больше. Запустив руку под кофту, провела пальцами по неровностям на коже, похожим на затянувшиеся резаные раны. Кажется, от них остались лишь небрежные шрамы. Предплечье все это время жгло, и Гермиона, отогнув рукав, прошлась по вырезанным на нем линиям. Не похоже на обычные порезы. Что-то было изображено или написано на коже. Медленно она стала прощупывать каждую рану, поджимая губы от неприятных ощущений. — Ты была без сознания несколько дней после пыток Беллатрисы. — Гарри, а где Рон? — Гермиона продолжала водить пальцами по руке. — Его увели недавно. — Это я… — она шумно сглотнула, — я во всем виновата. — Гермиона, в этом нет твоей вины. Мы все знали, на что шли. — Да нет же! Это была моя идея: проникнуть в этот чертов замок. Выкрасть какой-то предмет, точное местонахождение которого мы даже не знали. А теперь, если с Роном что-то случится, если с тобой что-то… — Теперь мы знаем, — прошептал Поттер. — Знаем, что искать и где это находится. Чаша Хельги Хаффлпафф и меч Гриффиндора в хранилище Лестрейндж в банке Гринготтс. Ты сама говорила. — Точно, — ее глаза округлились, — меч Гриффиндора, — она развернулась к стене, — он может уничтожить крестражи. — Что? — Это меч гоблинской работы. Над ним не властно само время. Меч принимает в себя лишь то, что его закаляет. Ты уничтожил дневник Тома Реддла клыком василиска, а василиска убил мечом Гриффиндора. — Значит, он пропитан ядом василиска. — Да! И может уничтожать крестражи. А мы знаем, что меч теперь в хранилище Беллатрисы Лестрейндж. Нужно только придумать способ отсюда выбраться. — Волдеморт здесь, в особняке. В легких резко закончился воздух, и Гермиона открыла рот, пытаясь вдохнуть. Только что ей казалось, безвыходных ситуаций не бывает, но сейчас… Как им вдвоем выбраться отсюда? Как найти Рона? Как обмануть охрану? Как проделать это, если нет ни волшебных палочек, ни сил? Сотни вопросов бились в черепной коробке. Гермиона тихо простонала и ударилась затылком о стену. Прижала руки к животу и крепко зажмурилась. Снаружи раздались неторопливые шаги. — Притворись, Гермиона, — зашипел Гарри, — притворись, что без сознания! Сейчас же! Она не послушалась. Вместо этого резко выпрямилась, стиснув зубы от боли, и уперлась ладонью в стену. Попыталась приподняться, но лишь обессиленно упала. Дверь отворилась, и на пол снова легла широкая серебристая полоска света. Набрав воздуха в грудь, Гермиона развернула плечи и задрала подбородок. Неизвестный ей Пожиратель в маске взмахом палочки поднял ее на ноги, схватил за руку и поволок к выходу. — Оставь ее! — просипел Гарри. — Тебе мало что ли было? Сиди тихо и не рыпайся. А ты вставай давай. Не собираюсь тащить тебя на себе. Он тряхнул ее и рывком поставил на ноги, настолько онемевшие от холода, что Гермиона их просто не чувствовала. Сделав шаг вперед, она беспомощно обмякла на руках Пожирателя смерти. Выругавшись, он направил на ее конечности тонкую розоватую струйку заклятия. Кровь начала приливать к пальцам, возвращая им чувствительность и подвижность. — Теперь можешь идти, — рыкнул он и снова тряхнул Гермиону, возвращая в вертикальное положение. Гордо вскинув подбородок вверх, она дернула плечом, пытаясь вырваться из хватки. — Тихо себя веди, иначе поплатишься за каждое лишнее движение. За каждое слово, кстати, тоже. Зная твою любовь к словесным перепалкам, могу сказать, что живой ты оттуда точно не уйдешь. Держи язык за зубами, поняла? Она удивленно посмотрела на врага, чье лицо было скрыто за серебристой маской. Кажется, перед ней был совсем молодой парнишка. Голос казался отдаленно знакомым, но она не могла понять, кому он принадлежит. Будто знала его давно и не знала вообще. Возможно, у нее повреждение мозга после пыток, но человек явно пытался ее предупредить. Уберечь? Черт, она точно сходит с ума. — Мы знакомы? — Просто закрой рот, Грейнджер. Когда они поднялись по ступенькам и вышли в холл, она облегченно вдохнула свежий воздух. Ноги все еще подкашивались, но она уже могла более или менее уверенно ими передвигать. — Пить хочешь? Неожиданный и такой простой, но неожиданный вопрос поставил ее в тупик. В оцепенение. В ступор. Какого черта происходит? Какого черта он такой добрый? Хочет поиздеваться над ней? Если она ответит «да», он рассмеется ей в лицо? Гермиона не ответила, только инстинктивно облизала губы. Юноша спешно наколдовал стакан, взмахом палочки наполнил его водой и протянул ей. Гермиона недоуменно перевела взгляд с бокала на врага и обратно, удерживая руки вдоль тела. — Слушай, у меня нет ни желания, ни времени стоять тут с тобой и ждать, пока ты решишься попить. Прищурившись, всматривалась в непроницаемую, отлитую из серебра броню на его лице. Короткий смешок заглушила маска. Не раздумывая, Пожиратель вылил воду на пол и кинул стакан в сторону. — Я с тобой не в игры играю. Пошли, — резко схватив ее за предплечье, он вдавил пальцы в изрезанную кожу. Она вскрикнула от боли и, вырвавшись, потянула пропитанную свежими пятнами крови ткань наверх. Грязнокровка. Гермиона моргнула. Оторопело сделала шаг назад и поджала губы. Вот так просто ее заклеймили. Вырезали на руке позорную метку. Повесили ярлык. Указали, где ее место в иерархии магического мира. Теперь она грязь. Никто. Тугой узел сдавил гортань, дыхание зачастило. Гермиона закрыла глаза и, набрав в легкие воздуха, решительно шагнула вперед. Нет, они ее не сломают. Ни клеймом, ни пытками. Она достойно встретится с врагом лицом к лицу. Отбив мужскую руку, что потянулась к ней в попытке удержать, Гермиона уверенно двинулась вверх по ступенькам, пересчитывая их в голове. Раз, два, три. Вдох, выдох. Шесть, семь. Они быстро прошли коридор, и у входа в зал Пожиратель сжал ее предплечье, стараясь не задеть раны. Потом отворил дверь и толкнул Гермиону внутрь. Она рухнула на пол у босых ног. Подалась назад и резко обернулась, услышав шелест змеиной кожи по камню. Гермиона попыталась встать, но что-то силой придавило ее к полу. Подняла голову и впилась яростным взглядом в змееподобное усмехающееся лицо. Конечно же, ей было страшно. Она боялась Волдеморта, боялась неизвестности и даже собственной беспомощности. И сдалась бы тут же, без боя, если не бы не настойчивое желание оставить врагов ни с чем. Они ничего от нее не получат! Темный волшебник встал с массивного резного кресла и медленно обошел Гермиону, лежащую на полу. Плотная мантия тянулась следом за передвигающейся фигурой и приятно шуршала. — Ты знаешь, почему ты по-прежнему жива? Гермиона молчала. Лишь сильнее стиснула зубы и по-волчьи смотрела на него исподлобья. — О, — с приторным удивлением протянул он, — а ты у нас смелая девочка, но, честно признаться, я ожидал большего, — он медленно обходил Гермиону ленивыми шагами. — Я думал, ты будешь нападать, отбиваться, а не униженно валяться на полу. Молчи! — прогрохотал внутри черепной коробки чужой голос. — Грейнджер, только молчи! Звучал он чертовски убедительно. Какой-то частью себя она даже соглашалась с ним, другой же яростно сопротивлялась. И Гермиона не знала, какая из сторон подчинит ее окончательно. Сможет ли она оставаться храброй в окружении бесчеловечных, жестоких убийц? Но раз у Гарри получалось, то получится и у нее. Вопреки боли, страху, отчаянию. Главное — не сломаться и не позволить себя сломать. Гермиона снова сделала попытку подняться и снова рухнула на пол. Раздался гогот удовлетворенных ее слабостью присутствующих. — Я не могу даже встать, потому что вы пригвоздили меня к полу, — ее голос был царапающим, и страха в нем почти не было. — Вы боитесь? — С чего мне тебя бояться? — холодная злобная усмешка скользнула по лицу Волдеморта. — Не знаю, это вы мне скажите. — Мой Лорд, — Лестрейндж вышла чуть вперед и поклонилась, не осмеливаясь поднять глаза, — позвольте мне поставить грязнокровку на место. — Не лезь! — огрызнулся он и резко повернулся обратно к Гермионе. — Уверен, в твоей голове столько всего интересного. Как думаешь, — наклонился он к ней, разглядывая сверкающие грязно-золотым зрачки, — смогу ли я распотрошить твой мозг и найти в нем что-то стоящее? Она гордо вздернула подбородок, с вызовом впиваясь тяжелым взглядом в потемневшие глаза. Нижняя челюсть едва заметно подрагивала от страха, но Гермиона старалась держать на лице холодную, не отражающую эмоций маску. И лишь сама знала, чего ей это стоило. Пытаясь отвлечься, думала о Гарри, о Роне. Втроем они не представляли вообще никакой угрозы для врагов. Были для них слабыми, маленькими детьми, возомнившими о себе невесть что. И чем больше власти доставалось Волдеморту, тем больше, казалось, он верил, что Поттер — обычный напыщенный мальчишка, который надеялся, что сможет победить. Темный волшебник медленно прошел по залу и опустился в резное кресло. Лениво раскинул руки на подлокотники и потянул шею. — Люциус, в твоем доме есть змеиное противоядие? — Волдеморт облизал потрескавшиеся губы. — Да, мой Лорд. После того, как вы приказали приготовить его, я собрал лучших… — Отлично. Позаботьтесь о том, чтобы она осталась жива. Гермиона обеспокоенно огляделась и сжала кулаки. Воцарившуюся абсолютную тишину не нарушало ничего. Она давила так сильно, что казалось, сейчас из ушей пойдет кровь. — Нагайна, ты знаешь, что делать. Когда медленное скользящее шуршание послышалось позади, Гермиона дернулась. Повернулась к Пожирателям, но те в предвкушении лишь злобно скалились. Змея прорисовала круг, подползла ближе и, приподнявшись, предупреждающе зашипела. Сдавленно дыша, Гермиона откинулась назад и выставила руки вперед. Что-то силой давило на плечи, не давая возможности даже подняться. Нагайна, медленно раскачивалась, то приближаясь, то отдаляясь, кажется, оттягивая момент нападения. И чем больше она медлила, тем сильнее тряслась Гермиона. Вдруг хлопнула дверь, и Гермиона кинула короткий, немного растерянный взгляд на вход. В зал вошёл Драко. Его непроницаемое лицо не выражало ровным счетом ничего. Пространный, дикий, примитивный страх кружил в грудной клетке. Он словно увеличивался в размерах и забивал легкие и пищевод. Гермиона задыхалась. Немного отползла и только успела прикрыть голову руками, как змея нанесла свой первый удар. Сделав резкий выпад, укусила предплечье, вонзив острые зубы и тут же вытащив их обратно. Качнулась назад, готовясь ко второй атаке. Гермиона, вдруг почувствовав облегчение на плечах, вскочила на ноги и быстро попятилась назад. Ей дали возможность бороться, чтобы зрители могли насладиться зрелищем в полной мере. Когда змея бросилась снова, Гермиона спешно отбила ее рукой и отпрыгнула к стене. Нагайна зашипела и медленно поползла к ней, вырисовывая на полу крупные зигзаги. Гермиона, прижимая травмированную руку к животу, двигалась вдоль стены в сторону толпы. Удар. Пришелся на бедро. Змея за долю секунды раскромсала джинсы вместе с кожей. Гермиона вскрикнула и, немного съехав вниз, вжала пальцы в свежую рану. Удар. В этот раз сильнее. Нагайна, кажется, укусила так сильно, что почти вырвала кусок мяса из руки. Собственным криком Гермиона почти оглушила себя. Боль была нестерпимой. Жгучей. Вдруг в голову словно протиснулось инородное тело. Проникновение напоминало попытку протолкнуть огромный каменный шар через игольное ушко. Череп, казалось, раскалывался на мелкие осколки. Кто-то своими цепкими, скользкими пальцами неторопливо перебирал мысли, воспоминания и эмоции. Этот кто-то видел всю жизнь Гермионы, словно на кинопленке с быстро сменяющимися кадрами. Кажется, змея замерла, покорно ожидая, пока ее повелитель найдет то, что ему нужно. Гермиона могла только сдавленно стонать от выедающей внутренности агонии. Она не владела окклюменцией, поэтому не могла сдерживать бесцеремонное блуждание в сознании. Пыталась запрятать в его глубины важные воспоминания, но тщетно. Волдеморт просмотрел, кажется, все: начиная от таких мелочей, как выполнение домашнего задания, и заканчивая тем, как она лишила памяти родителей и отправилась в неприятное и долгое «путешествие» со своими друзьями. Самым важным воспоминанием стала их охота за крестражами. Они знали, что он расколол душу на несколько частей, и это привело его в неописуемую ярость. Гермиону изнутри обжигала его неконтролируемая злость. Он вышел из ее головы так же резко, как и вошел. Жестко взмахнув палочкой, поставил обессиленное тело на ноги. — Нагайна, — захрипел он, — добей. Удар. С правого бока полилась кровь, и Гермиона обессиленно рухнула на пол. Не смогла защититься, когда змея нанесла еще несколько ранений. Удар. В икру. Удар. В грудь. Удар. В бедро. Гермиона была так сильно поглощена болью, что не слышала ничего вокруг. Доносился лишь сдавленный гул, вибрирующий вокруг головы. Страх смешивался с негодованием, несдержанные рыдания раздирали гортань. Бессильный гнев бился внутри, словно раненный зверь, который не мог выбраться из тесной, удушающей клетки. Этой клеткой было осознание всей ужасающей, отягощающей реальности. Волдеморт знал все их планы и теперь мог бить по самым больным точкам. Больше всего Гермионе хотелось превратиться в камень, но бушующие эмоции поглощали стремительно. И в этой вязкой трясине Реддл возвышался, словно маяк, словно непотопляемый корабль, словно айсберг, которые не внушал ничего, кроме пространного кошмара и злости. Лютой. Удушающей. Слепой. Гермиона лежала на полу, словно бесформенная куча, и истекала кровью. Не могла двигаться, не могла думать, не могла вздохнуть. Просто смотрела вперед, даже не пытаясь разглядеть в мутном пятне хоть какое-то подобие жизни. — Уведи ее отсюда. И залечи раны, но не перестарайся. Не хочу, чтобы она чувствовала себя комфортно. Кто-то поднял измученное тело в воздух. Приоткрыл дверь и под недовольный гул не успевших насытиться зрителей вышел в коридор, уводя за собой Гермиону. Она смотрела в потолок. Не чувствовала боли, только тупое давление внутри. Конечности онемели и безжизненно болтались. Внутри, кажется, металась сама жизнь, пытаясь отыскать опору, но Гермиона ощущала, по большей части, лишь пустоту. Не жажду бороться и даже не отчаяние. Вакуум. Черный и мертвенно холодный. Гермиону завели в небольшое, совсем тесное помещение. Аккуратно опустили на голую койку, похожую на больничную. Гермиона едва могла повернуть голову. Увидела серебристый ворох волос и отвернулась обратно. Слышала, как неторопливо Драко перебирает стеклянные сосуды. Слышала обреченный выдох, сорвавшийся, кажется, случайно. Гермиона не могла, да и не хотела реагировать. Драко подошел к ней. Медленно разрезал кофту сначала на груди и животе, потом перешел к рукавам. Делал все аккуратно, стараясь не причинять боли. Срезав почти всю ткань, кроме нижнего белья, взял бутылек и стал обильно поливать каждую рану. Пахло бадьяном. Гермиона, стиснув зубы, застонала от боли. Драко так же разрезал джинсы. Он излечил все раны. Делал это, потому что ему приказали? Но почему согласился? Возможно, Драко знал, что от его непослушания будет зависеть не только его жизнь, но и жизнь родителей. И это заставляло покорно делать то, что требуется. Гермиона думала, что именно в этом кроется причина. Именно поэтому он был здесь и залечивал все ее раны. Она была больше, чем уверена в этом. Прикрыла глаза и почти провалилась в бессознательное состояние, как вдруг почувствовала на губах прохладную влагу. Малфой, приподнял ее голову, придерживая за затылок. Слегка наклонил стакан и опрокинул пару капель в приоткрытый рот. Она распахнула веки и начала пить так жадно, что осушила его полностью чуть ли не за один глоток. Следом он поднес большую склянку с густым темно-бурым содержимым, почти силой заставляя опустошить ее. Вязкая жидкость ложилась на язык, вызывая рвотные позывы. Пару раз Гермиона давилась и инстинктивно ее выталкивала обратно. Сжала зубы и, наконец, проглотила. Почувствовав легкий, почти эфемерный прилив сил, она приподнялась на локтях. — Тебе приказали меня излечить? Спросила. Хоть говорить и не хотелось. Не хотелось двигаться. Хотелось не испытывать вообще ничего. Ни боли, ни злости, ни ярости, ни ненависти. Только провалиться в пустоту хотя бы на короткое время, чтобы передохнуть от ярких, удушающих чувств. — Да. Коротко. Резко. Словно отсек ножом. — А что будет после того, как меня излечат? — она знала ответ, но все равно спросила. Драко вдруг посмотрел прямо в глаза. Заглянул вглубь и словно с силой ковырнул едва заживающую рану. — Тебя будут пытать снова. — Ясно, — она поджала губы и уперлась невидящим взглядом в серый, идеально выкрашенный потолок. Никогда Волдеморт не убивал просто так. Ему не нужна была простая смерть. Легкая и избавляющая. Ему нужно было видеть весь спектр страданий. Считывать с лица каждую эмоцию. Наслаждаться каждым напрягающимся от боли мускулом, каждым вырванным криком, хрипом, стоном. Чем больше мучений жертве приносили пытки, тем больше удовлетворения они селили внутрь его обглоданной души. Он был одним из тех хладнокровных психопатов, которые, не прилагая особых усилий, свергали пленников в непрекращающийся ад. — Спасибо, — Гермиона произнесла это так тихо, что почти не расслышала саму себя. Но уже успела возненавидеть за слово, сказанное почти машинально. — Иди на хуй, Грейнджер, ясно! Не надо меня благодарить. Я делаю это не ради тебя. Не ради твоего облегчения. Будь моя воля, я бы лично свернул тебе шею. Она быстро заморгала, пытаясь сменить озлобленное лицо Драко на что-то другое. На что угодно, лишь бы не видеть прожигающую насквозь ненависть. Не чувствовать тяжесть его взгляда. А Малфой стоял. Неподвижно. Стоял и смотрел, как Гермиона открывает рот. Закрывает и снова открывает, словно рыба, захлебывающаяся в разъедающей щелочи. Его кожа напоминала воск, а тело было будто высечено из камня. Не существовало в нем ничего живого, кроме переливающегося, потемневшего олова серых глаз. Раскаленного до невыносимой температуры. И это было единственным, что, казалось, жило в нем. Оно пугало. Настораживало. Она отвернула голову в сторону и, поджав губы, уперлась невидящим взглядом в серую стену, которая была так близко, что Гермиона могла рассмотреть все шероховатые неровности. — Приподними голову, — грубо произнёс Драко и поднес к ее губам стеклянную пипетку, — открой рот и высунь язык. Она послушалась. На язык упала горькая капля, и Гермиона прижала язык к нёбу. Послышался легкий шелест — на почти обнаженном теле стала появляться одежда: широкие серые штаны и такая же серая бесформенная кофта с растянутыми рукавами. Нитки с внутренней стороны неприятно цеплялись за свежие шрамы. — Я приду через час и отведу тебя в подземелье. Сбежать не сможешь, даже не старайся. Сделаешь только хуже. За каждую попытку Темный Лорд будет пытать тебя в два раза сильнее. — Темный Лорд, — ехидно выплюнула Гермиона. — Каково это — пресмыкаться перед кем-то, кто сильнее тебя? А, Малфой? — Скоро узнаешь, — словно отрезал Драко и вышел, захлопнув за собой дверь. Гермиона медленно села на край постели, опустив ноги на пол. Боль почти полностью отпустила. Осталась только подавленность от унижения, что она испытала меньше часа назад в зале, полном Пожирателей смерти. Она хоть и не могла толком разглядеть их лица, но сейчас перед глазами стали явно прорисовываться образы: прогнившие зубы, животный оскал, горящие жаждой крови глаза, довольные кривые ухмылки. И гогот. Дикий. Трескучий. Издевательский. Гогот, заполняющий все пространство. Гермиона подумала о Гарри. О том, какие испытания легли на его плечи. Если Волдеморт проделал такое с ней, подругой Избранного, то что пришлось пережить ему. Судя по глубоким ранам на лице, которые она видела недавно, они его резали. Скорее всего, изрезано было все тело. И никто не залечивал его увечья так, как ее. Она подняла кофту к груди и стала внимательно осматривать грубые шрамы на коже. Они выглядели совсем свежими, словно были затянуты несколько дней назад. Пальцами она проходилась по неровностям, запоминая внешний вид каждого шрама. Закрывала глаза и заново пересчитывала их на ощупь, воспроизводя картинку в голове. Гермиона хотела запомнить каждый рубец, оставленный на теле. Каждый след невыносимой боли, унижения и страданий. Запомнить и суметь с закрытыми глазами нанести их своему врагу точно таким же рисунком. Гермиона никогда не считала себя способной на яркую месть. Но сейчас та закипала внутри, словно лава в вулкане, готовом вот-вот извергнуться. Гермиона сама казалась себе вулканом. И пока только могла сжигать себя изнутри, ожидая подходящего момента для взрыва. Без горячей головы, Гермиона. Без горячей головы. Необходимо было остудить себя. Охладить. Умерить пыл. Заставить работать сознание, мыслить логически, искать и находить самые выгодные пути освобождения. И, безусловно, мести. Как бы сильно Гермионе не хотелось потопить все в своей ярости, она понимала, что это не приведет ни к какому результату. Лишь заведет в тупик, откуда точно не будет никакого выхода. Поэтому пока Волдеморт будет издеваться над ее телом, она побудит мозг работать в усиленном режиме. — Я вытащу нас отсюда. Я привела нас сюда, я и вытащу, — она поднесла сцепленные пальцы к губам. — Обещаю, — прошептала, обжигая кожу горячим дыханием. — Я обещаю. *** Пожиратель кинул ее в подземелье, словно тряпичную куклу. Затхлый запах плесени, пота и застарелой крови с силой ударил в нос, и тошнота подступила к горлу — Ублюдок! — прохрипела Гермиона. Громко. Кисло. — Я же тебя предупреждал, — голос, который она слышала недавно по пути в зал, ударил по вискам. — Говорил, молчать. Грейнджер, какого черта ты такая смелая? — Кто ты? — настороженно спросила она, исподлобья глядя на Пожирателя. — Перестань сопротивляться. Ты делаешь только хуже. — Я не могу. — Да, очередная гриффиндорская хуета. Избавь меня от этого. Здесь это не работает. Вы в меньшинстве, у вас нет сил и каких-либо шансов. Хочешь умереть в муках только потому, что слишком горда и не готова сдаться? — Кто ты? — немного требовательнее повторила Гермиона. — Он захочет снова залезть тебе в голову, и никто не сможет его остановить. Он достанет то, что ему нужно, как бы сильно вы ни сопротивлялись. Вы в заднице, Грейнджер. И никто не сможет вам помочь. — Тогда зачем ты помогаешь? — Я не помогаю. Не расценивай это как помощь. Я лишь немного облегчаю твою участь, но спасать тебя и твоих дружков я не намерен. — Да кто ты такой? — Не пытайся понять, — неизвестный снова взмахнул палочкой, и в подземелье появились тарелки с горячей едой. Аппетитный аромат перебил тошнотворное зловоние. — Все равно не поймешь. Гермиона с отвращением отвернулась. Послышался скрипучий до дрожи лязг замка и удаляющиеся шаги. Захлопнулась дверь, будто проглотив единственную полоску света. — Гермиона? — Они знают, Гарри, — она вдруг разрыдалась так сильно и так несдержанно, что едва могла вдохнуть. — Они все знают. Он видел все мои воспоминания. Я такая идиотка, простите меня, — она почти задыхалась от каждого слова. — Я все испортила. Я все… испортила… — Гермиона… — послышался надтреснутый голос Рона, — кто это был? — Я не знаю, — Гермиона откинулась назад и уперлась лопатками в стену. — Простите, я не должна была… — Что они с тобой сделал? — несдержанно спросил Гарри. — Залезали в твою голову? Пытали? — Нет, только просмотрели воспоминания, — тихо произнесла она, слизывая соль с губ. Она не хотела, чтобы они знали. Не хотела, чтобы переживали за нее еще сильнее. Необходимо было сконцентрировать все свои силы на другом, более важном, чем физическая боль. — Ты можешь сказать, что именно он увидел про крестражи? Он знает, — Поттер перешел на шепот, — что мы уже нашли один? Знает, где спрятали его? — Я не зна… — Гермиона нахмурилась, вытирая слезы, и понизила тон, — вроде нет. Это было так странно: видеть, какие воспоминания он просматривает. Он так разозлился, когда понял, что мы знаем о крестражах, что сразу вышел из моей головы, — она всхлипнула и дернулась. — Он не видел! Не видел воспоминаний о медальоне. — Ты уверена? — Да! Он знает только, что мы искали крестражи. Может, он думает, что мы их еще не нашли? Я не помню, чтобы он добрался до воспоминания о медальоне. Он был в ярости. — Гермиона, тот Пожиратель сказал, что попробует связаться с Орденом. — Не знаю, не верю я ему, — вклинился в разговор Рон. — Он быстро сменит сторону, когда Сами-Знаете-Кто появится. — Ну, ты сам посуди, он не будет подставлять себя. Гермиона, — Гарри резко переключился на нее, — они убили двух преподавателей Хогвартса. — Что? Кого? — Профессора Слизнорта и профессора Трелони. — По… почему? За что? — Трелони за то, что отказалась расшифровывать Пророчество, которое сама произнесла много лет назад. — Зачем его расшифровывать? Ведь там и так все ясно. — Я не знаю. В больную голову Волдеморта закралась мысль о том, что Дамблдор что-то пытался скрыть от него, предоставляя все эти годы Трелони защиту в стенах Хогвартса. — А Слизнорт? — Его поймали в Хогсмиде. Сказали, что пощадят, если он согласится стать зельеваром для штаба Пожирателей смерти. Он отказался. — Откуда вы знаете это? — Кто-то разговаривал об этом за дверью. Кажется, это был тот Пожиратель, что только что привел тебя. Голос был похожим. — Да-да, — задумчиво протянул Рон, — кажется, он. Гортань будто сжалась до размера маленькой узкой трубочки, и Гермиона тяжело сглотнула. Реальность все сильнее стискивала череп цепкими, стальными пальцами. Смерть людей, которых Гермиона знала, только приблизила гнет осознания. Они в полной заднице. Уперлась лопатками в стену и съехала вниз. Холодный камень словно царапал спину даже через ткань. Плевать. Плевать на боль, дискомфорт, унижения. Единственное, что имело хоть какое-то значение, — свобода. Свобода, которой у них не было, но в которой они так нуждались. Которую должны были заполучить любой ценой. И чем дольше они думали над этим, тем меньше времени у них оставалось. Они должны выбраться отсюда. — Послушайте, нужно как-то выбираться, — горячо прошептал Гарри, будто прочитав ее мысли. Гермиона вздрогнула. — Как? — простонал Рон. — Мы не в состоянии даже поднять миску с водой, не то, что нападать, — послышался стук тарелки о камень и сразу ним звонкое чавканье. — Может, подкараулим? — прошептал Поттер. — У выхода. И как-то обезоружим или вырубим. Попробовать стоит, нам все равно терять нечего. Гермиона кивнула самой себе и протянула руку. Поползла вперед, пока не нащупала горячую посудину. Зачерпнула ложкой содержимое и отправила в рот. Это, наверное, было самое вкусное, что она ела за последнее время, хоть и приходилось буквально давиться едой. Когда все трое доели, кто-то поднялся на ноги и пошел, кажется, к выходу. — Гарри, ты куда? — прошипел Рон. — Я буду у двери. — Тогда я тоже, — Уизли немного прополз по полу и только потом встал. Они простояли там, наверное, больше часа. Вдруг дверь открылась. Внутрь осторожно вошел Пожиратель, держа перед собой палочку. Гарри кинулся на него со спины и перехватил локтем шею. Уизли подпрыгнул ближе и ударил мужчину кулаком в живот. Вырвал у него палочку, оглушил и попятился к стене, судорожно дыша. — Что вы сделали? — почти пропищала Гермиона, выглядывая из-за перегородки. — Рон вырубил Пожирателя. — Да я вижу, — она поднялась на ноги. — Давайте убираться отсюда как можно скорее, — твердо произнес Гарри, откидывая волосы со лба. — Какие идеи? — Может, попробуем аппарировать? — Уизли наколдовал свет на кончике палочки. — Ты думаешь, получится? — Гермиона рассматривала Пожирателя, что лежал на полу. — Уверена, в этом доме аппарировать можно только определенным волшебникам и уж точно не из подземелья, где находятся пленники. К тому же не забывайте, что мы должны найти способ пробраться в хранилище Лестрейндж. Гарри, может, ты наденешь его мантию? — она кивнула в сторону поверженного врага. — Наверное, у него и маска есть. Поднимешься наверх и оценишь ситуацию, а потом вернешься за нами. — Давай попробуем, — Поттер снял с него накидку и проверил внутренние карманы, в одном из которых обнаружил серебристую маску. — Пожалуйста, будь осторожен.