Вакуум

Rhian Sheehan - We danced under a broken sky

— Малфой, что происходит? — Гермиона привстала на локтях. Драко задумчиво коснулся ее волос и убрал прядку, упавшую на лицо. Она отпрянула и нахмурилась. Собрала волосы на затылке и закрутила их в шишку. — И? — Я тоже хочу этого, Грейнджер, — он поджал губы. — Мне нужно его уничтожить. — С каких пор ты думаешь о спасении мира? — Да плевать я хотел на этот мир. Меня не интересуют слабые и обездоленные. — Ну да, глупо было спрашивать, — удрученно усмехнулась Гермиона, слегка подалась вперед, с сомнением разглядывая медальон в открытой ладони. — Тогда зачем? Драко, опустив голову, провел кончиком пальца по холодному металлу. Коснулся нежной кожи и медленно согнул пальцы Гермионы, пряча медальон в ее кулаке. Втянул воздух, словно собираясь с мыслями, выдохнул и посмотрел на нее. Ему потребовалось больше минуты, чтобы совладать с собственными эмоциями, которые бурлили внутри кипящей лавой, обжигая внутренности. Он чувствовал каждый взрыв: неуверенности, ярости, презрения, тревоги, настороженности. Страха. Неизменно следующим по пятам. Неизменно выедающим изнутри. Неизменно разрушающим. Драко не мог до конца ответить самому себе, почему так жаждал смерти Волдеморта. Он оправдывал свой порыв необходимостью освободить родителей, дать им еще один шанс. Свободу. Но было что-то еще. Что-то менее важное, чем семья. Не такое весомое и не такое значимое, чтобы даже думать об этом. И он не думал. Но пытался оценить риски. Однако эмоции захлестывали так ярко, что вымещали из сознания все рациональные мысли, оставляя лишь жгучее желание изменить хоть что-то в этой беспросветной жизни. — Что за привычка постоянно задавать вопросы, Грейнджер? — Драко поднялся на ноги и огляделся, пытаясь отыскать меч. — Хорошо. Хорошо! — раздраженно и вместе с тем с некоторой слабостью в голосе произнесла Гермиона, вставая с постели. — Нужно разбудить Тео. Внутри прогремел очередной приглушенный, не прошенный взрыв. — К черту Тео. Нет времени! — с выраженной агрессией прошептал Драко. — Где меч? — Что? — она сжала в руках свою маленькую сумочку и, нахмурившись, зашипела. — Я не пойду с тобой одна! — Он в сумке? — Это вообще тебя не касается, господи. Он схватил ее за руку, но Гермиона тут же дернулась, пытаясь высвободиться, и уже открыла рот, чтобы закричать, но звук громкого щелчка разразил воздух, и оба повалились на мокрую траву. — Ты придурок, Малфой! — со злостью гаркнула она. — Где мы? — Доставай меч. Давай быстрее! — почти прокричал Драко, опасливо оглядываясь вокруг, пока Грейнджер с плохо скрываемой яростью сжимала лямку сумочки.  — Ты хоть понимаешь… — Нет, это ты не понимаешь, Грейнджер, что нет времени ни на твою ярость, ни на бессмысленные разговоры, ни на раздумья. Ни на что времени не осталось. Они знают, что ты жива. Разве тебе этой причины мало, чтобы начать действовать? Ей-богу, ты же лучшая ученица Хогвартса, а поступаешь так глупо. Возьми уже себя в руки, достань меч и уничтожь этот гребаный крестраж. Неужели я должен тебе об этом говорить? Черт, да ты… — Заткнись! — Гермиона мотнула головой, спешно вытащила меч и сжала пальцами тонкую рукоять. Положила на небольшой камень медальон, покрытый липкими пятнами от вспотевшей ладони. — Как только я его открою, бей, — Драко опустился на колени и наклонился к крестражу, который издавал усиливающийся с каждой секундой неприятный скрежет. Кажется, частичка души, заключенная внутри, чувствовала надвигающуюся опасность. — Как ты его откроешь? Он произнес несколько фраз на змеином языке, и медальон резко раскрылся, выпуская густые столбы черного дыма, прорезанные красными языками пламени. Драко повалился на спину, упираясь локтями в холодную землю. В искусственном облаке вдруг стал прорисовываться силуэт, и раздался низкий мужской голос: — Гермиона Грейнджер! Лучшая ученица столетия! Сколько бы ты не старалась, тебе не занять место в волшебном мире. А знаешь, почему? Потому что ты ничего не стоишь и ничего не значишь! Ты грязь. Тебе не место среди нас. Мы уничтожим тебя, Грейнджер. Совсем… совсем скоро. Драко с ужасом вглядывался в мираж, созданный крестражем. Он почти сразу узнал голос своего отца. Гермиона держала меч над головой, так и не решаясь нанести удар. Ее нижняя губа предательски дрожала. И он не мог понять: от страха или от ненависти. Силуэт Люциуса внезапно сменился женской фигурой. Призрачная волшебница встряхнула пышной кудрявой копной волос, черных, как смоль, и высоко и остро захохотала. Грейнджер тяжело сглотнула. Сделала шаг назад и инстинктивно вжала голову в плечи. Было не сложно заметить в ее глазах отблески всей той боли, что она пережила год назад. И эта боль сейчас перекрывала всю решимость Гермионы. Заставляла отступать. Отказываться от всего, к чему она шла так долго. И Драко вдруг понял, что не может подобрать ни одного слова. Казалось, язык намертво прилип к нёбу. Насмехающаяся Беллатриса вдруг растворилась в дыме, и тут же появился силуэт мальчишки. Высокого и худого. Он шагнул к Гермионе и с привычным высокомерием осмотрел ее, задрав подбородок. Это был Драко. Скорее всего, второкурсник. Тот усмехнулся и вдруг заговорил: — Поганая грязнокровка! Жалкое отродье! И о чем думал этот полоумный директор, когда позволил тебе учиться здесь? Драко нервно смотрел то на самого себя, то на Гермиону. Видел, как слезы обиды стоят в ее глазах, и не мог понять, почему до сих пор ее трогали слова тупого второкурсника, который лишь вторил словам своего отца. Он был уверен, что Грейнджер уже давно прожила этот этап и все детские обиды остались в прошлом. Ведь она так старалась всегда быть сильной. Но сейчас, поджав губы, пыталась сдержать слезы, которые душили ее все семь лет обучения рядом с таким ублюдком, как Малфой. Драко поднялся на ноги и сделал несколько шагов к Гермионе. — Я больше так не думаю, — произнес это так тихо, что не услышал даже самого себя из-за громкого, царапающего надменного мальчишеского смеха. — Грейнджер, я больше так не думаю! — закричал Драко. — Бей, Грейнджер! Не слушай его. Я больше так не думаю! Слышишь?! Я был идиотом, Грейнджер! Она повернула к нему голову. Крепче сжала пальцы на рукояти и занесла меч над головой, все еще рассматривая лицо настоящего Драко. Изучая. Пытаясь прочесть. — Бей, Грейнджер! — снова закричал он, и она замахнулась мечом, но вдруг остановилась. В облаке черного дыма появились Поттер с Уизли. — Черт, твою мать! Клинок с шумом упал на землю. Гермиона, оторопело покачнувшись, рухнула на колени, упершись ладонями в мокрую землю. Начала дрожать от стремительно нарастающей удушающей паники. Почти задыхалась, судорожно хватая ртом кислород. Гарри мягко улыбнулся, и по его лбу вдруг потекла кровь. Она заливала глаза и затекала в приоткрытый рот. Душераздирающий, истошный крик пронзил раскаленный воздух. Гермиона закрыла руками лицо и прижалась грудью к коленям. Драко, казалось, застрял в моменте. Он не мог ни пошевелиться, ни издать хоть какой-нибудь звук. Перед глазами стремительно разворачивались картины ужасающих событий и изощренных, нескончаемых пыток, которые так и не смогли остаться в прошлом. — Гермиона, — тихий голос Гарри словно тупым лезвием прошелся по позвонкам. — Нет, нет… Нет! Прошу! — она тряслась, пряча лицо в ладонях. — Почему ты позволила им убить нас? Почему ты осталась живой, а мы — нет? — Вот сука! — Драко словно очнулся, вышел из оцепенения, подбежал ближе, схватил меч и со всей силы ударил по медальону. Оглушающий, нечеловеческий рев разразил пространство. Черный дым рассеялся в воздухе. Неестественная, давящая тишина расползлась по лесу. Драко кинул клинок в траву и опустился на колени рядом с Гермионой. Она негромко всхлипывала, прижав голову к бедрам. Каштановые кудри россыпью лежали на земле и подрагивали от постепенно стихающих рыданий. Он положил руку на ее спину, но она тут же выпрямилась и отодвинулась. Вытерла тыльной стороной ладони слезы и отвела взгляд в сторону. — Я не хотел. Я не думал, что так будет. — Откуда ты знаешь парселтанг? Кажется, она не хотела ни слова говорить о кровавых образах всего, чего лишилась и чего боялась. И Драко понимал ее. — Я всегда знал. — Что? Это же… — Отец велел скрывать от всех. Особенно, в те времена, когда Темный Лорд пал. Всех змееустов тогда преследовали. Грейнджер не смотрела на Драко, но он видел, как она едва заметно пальцем смахивает слезы. Коснулся ее волос, опустил ладонь на щеку и повернул ее голову к себе. — Это все равно нужно было сделать, — большим пальцем вытер липкую соль с ее лица и наклонился так близко, что почти коснулся кожи кончиком носа. — Что ты делаешь? — Гермиона отпрянула немного назад, ее брови поползли к переносице. — Я сам не знаю. — Не нужно. Просила, но сидела, не шелохнувшись. Драко пытался понять, почему. Он ли был причиной или же только что произошедшее. Пытался думать. Но снова мысли перебивало желание прикоснуться. Быть ближе. Попробовать на вкус. И внутреннее сопротивление вдруг стало слабым. Возможно, потом он будет себя ненавидеть, но сейчас это уже почти не имело значения. Драко опустил веки, разглядывая крохотные капельки на дрожащих ресницах, влажные соленые дорожки на щеках, легкую испарину над верхней губой. Едва касаясь, провел по ней кончиком языка. — Малфой, не нужно. Тихий хриплый голос сорвал чеку внутренней гранаты. Драко сжал затылок Гермионы и впился в ее губы. Соль. Сливочный пудинг. Озеро. Она по-прежнему пахла озером. Была на вкус как озеро. Таинственное, манящее, неизведанное. Бушующее. Она сводила с ума, уносила с берега беспокойными волнами. Сокрушающими. Штормовыми. Переворачивала все с ног на голову. Вносила хаос и вместе с тем порядок. Разрушала. Создавала. Была центром, пространством, мыслями, чувствами. Была ярким пятном на холсте. Лучшей картиной. Красками. Кистью. Художником. Она была всем. Один короткий поцелуй дал Драко, кажется, столько, сколько он не получал за всю свою жизнь. Гермиона, упершись ладонью ему в грудь, слегка оттолкнула от себя. Посмотрела на камень, где лежал расплющенный медальон, и тихо всхлипнула. Медленно поднялась на ноги, подошла к нему, ухватила за цепочку и поднесла к лицу. Рассматривала больше минуты, все крепче стискивая пальцами. Убрала в сумочку и провела руками по волосам, гулко выдыхая. Очередной шаг был пройден. Очередной шаг к надежде на победу. На свободу. На жизнь. — Спасибо, Драко, — не оборачиваясь, произнесла Грейнджер. Он все так же сидел на земле, упершись ладонями в колени. Ощущал себя утопленником, чье тело мертвым грузом лежало на самом дне черного озера. Было тяжело дышать. Грудную клетку сдавило чувство неопределенности. Он не знал, что делать, что говорить и как себя вести. Его больше не душила ненависть. Его душило влечение и желание сделать что-то для нее. Для Гермионы. И когда он уже снова начнет себя за это презирать? — Он расколол душу на семь частей, — она все так же стояла к Драко спиной. — Создал семь крестражей. Четыре уже уничтожены, — ее голос вдруг задрожал. — Пять… уничтожено пять крестражей. Осталось еще два, но я не знаю, какие. Я только могу предположить, что один из них… — Змея… — задумчиво произнес Драко, и Гермиона обернулась, — он никогда с ней не расстается. — Я… я думала об этом. Еще я думала о мече Годрика Гриффиндора и диадеме Кандиды Когтевран. Если учесть, что Том Реддл делал крестражи из ценных артефактов, два из которых принадлежали основателям факультетов, то, скорее всего, оставшиеся два тоже могли стать вариантами для выбора. Но вот только меч Годрика… — Почему ты мне все это рассказываешь? — Тео убедил меня оставить тебя. Он считает, что ты сможешь принести пользу, хотя в этом я до сих пор сомневаюсь. — Ну, да, — Драко поднялся и отряхнул брюки. — Давай не будем учитывать то, что я тебе помог попасть в Гринготтс и избежать заключения. — Я не знаю твои мотивы, и это меня пугает. Ты говоришь, что хочешь уничтожить Волдеморта, но не говоришь, для чего. Поступаешь нелогично и ничего не объясняешь. — И не буду. Нужно убираться отсюда, — Драко поднял меч и протянул его Гермионе. — Кто-то мог обнаружить сильный всплеск магии и уже отправиться к нам. — Перед тем, как мы вернемся, я хочу тебя попросить. Нет, предупредить в последний раз, — она убрала клинок в сумку и подняла голову. — Не прикасайся больше ко мне. Никогда. Мне неприятны твои прикосновения, но ты почему-то не понял этого с первого раза. — Если бы они были тебе не приятны, ты бы не отвечала на них с такой охотой, — усмехнулся Драко, — ты сама этого хочешь. Грейнджер раздраженно фыркнула и закатила глаза. Самонадеянная глупая девочка. Драко обхватил ее талию и, прижав к себе, накрыл ее рот поцелуем. Но не успел даже разомкнуть ее губы, как Гермиона с силой ударила его кулаком в живот. — Я же предупредила. Надеюсь, так до тебя точно дойдет, — схватила его за руку, и они аппарировали обратно на ту же площадку перед домом. Гермиона, не оглядываясь, торопливо пошла вперед. Драко, согнувшись, прижал ладонь к животу. — Ну и удар у тебя. И почему ее агрессия так возбуждала? Гермиона резко развернулась и в несколько широких шагов пересекла расстояние между ними. Драко выпрямился. Она подошла почти впритык и с силой ткнула его пальцем в грудь. — Не вздумай говорить об этом Тео! — А что, малыш Тео будет ревновать? — усмехнулся Драко, пытаясь скрыть эмоцию, которая горчила на языке. — И давно вы с ним, — демонстративно прочистил горло, — трахаетесь? Звонкая пощёчина обожгла щёку и отозвалась раскаленным жаром в груди. Злость, стремительно заполняющая Гермиону, определенно была ей к лицу. Драко пытался разглядеть каждую деталь: поджатые губы, блестящие от влаги, вздернутый подбородок, яростно раздувающиеся крылья носа и взгляд, прожигающий насквозь. У тебя, определенно, беды с башкой, если тебе нравятся разъяренные девушки. — Изменяешь Теодору со мной, — криво хмыкнул Драко. — Да у тебя проблемы. — Если я ответила на твой поцелуй в критическом эмоциональном состоянии, когда сознание было почти в отключке, не значит, что я хотела этого, Малфой. Неужели ты думаешь, что каждая девушка будет благословить небеса только за возможность быть рядом с тобой? — Ну, вообще… — Ты самонадеянный напыщенный индюк. Каким был кретином, таким и остался. Тебя вообще ничего не может изменить. Ты непробиваемый, эгоистичный мальчишка, который не способен заботиться о ком-то, кроме себя. И ты, правда, думаешь, что мне нужен такой, как ты? Я вынуждена терпеть твое общество только потому, что Тео почему-то решил, что ты можешь быть полезен. — Грейнджер, слишком много слов, — Драко шагнул к ней и навис сверху. — Ты знаешь, как это утомительно: слушать твою монотонную нравоучительную речь? Если ты думаешь, что сможешь вправить мне мозги, то глубоко ошибаешься. Я здесь не ради того, чтобы быть с тобой. Максимум на что ты тянешь — покувыркаться пару раз и забыть. И то не знаю, стоит ли оно вообще того. Спрошу, пожалуй, у Тео, — самодовольно усмехнувшись, слегка толкнул ее плечом и пошел к дому, позвонками чувствуя тяжелый взгляд. — Ты думаешь, я не вижу? Думаешь, не чувствую постоянно, как ты смотришь? — она опередила Драко и ухмыльнулась, повернув к нему голову через плечо. — Да у тебя на лице все написано, Малфой. — И что же это? — Тебя влечет ко мне, и ты от этого с ума сходишь. — Очень самонадеянно с твоей стороны утверждать такое. — Возможно. Но мы оба знаем правду. От нее никуда не скроешься, Малфой. Он не хотел отвечать, потому что Гермиона была права. И осознание этого только раздражало. Отравляло. Неужели все было настолько очевидно для нее, когда он сам не мог разобраться в том, что чувствует?! Неужели и тут она опережала его на несколько шагов?! Драко насупился, засунул руки в карманы брюк и поднял голову. Над домом висела бледная луна, край которой был затянут туманной мглой. Вокруг, казалось, не было никаких признаков жизни: пожухлая трава, сухие ветки, зияющие черные дыры вместо окон. Даже воздух был пустым. И лишь легкий отблеск жидкого серебра пляшущий на волосах Гермионы, напоминал Драко, что он все еще жив. Он так пытался казаться бесстрашным, беспристрастным и равнодушным, потому что не хотел, чтобы кто-то знал, как сильно он боялся одиночества. Что единственная мысль приводила в ужас: навсегда остаться без дома, без семьи. Пропасть в черной дыре, но не переставать дышать. Болтаться в пустоте, пока телесная оболочка продолжает свое существование. Но пока была надежда вернуть себе прежнюю жизнь, оставались силы держать непроницаемую маску. Драко дождался, пока Грейнджер скроется в темноте подъезда, и последовал за ней, снова наполняемый противоречием. Сдаться или продолжать бороться. Бороться за жизнь. За свободу. За Гермиону. Его передернуло от этой мысли, словно она была чем-то кислым. Словно она была чужой, ему не принадлежавшей. И даже казалось, что произнес ее совершенно другой голос. И прозвучала она откуда-то со стороны. Драко ускорил шаг, будто пытался сбежать от навязчивой идеи. Поднялся к квартире и ударом ноги открыл дверь. Хотел быть обнаруженным, чтобы не слышать ни слова из интимного разговора Грейнджер с Ноттом. Вошел внутрь и направился к кухне. — Ты представляешь, что мне пришлось испытать, когда я проснулся, а вас не было? Ты же знаешь, что мне приходится принимать успокаивающее зелье, чтобы легче было уснуть, — Тео, нервно сжимая и разжимая пальцы, ходил из одного угла в угол. Гермиона прислонилась к стене, потирая виски ладонями, — поэтому и сон у меня крепкий. Я, блядь, даже не слышал, что вы… — он вдруг поднял голову, когда заметил Драко в дверном проеме. — Какого черта ты себе позволяешь, Малфой? — остановился и стянул кожаные перчатки. — Одолжил твою подружку на ночь, а что такого? — Драко язвил, переполненный все той же горечью, которая подступала к горлу привкусом желчи. Защищался, чтобы не оставаться уязвимым. Теодор криво усмехнулся, дернув головой, и кинулся к нему. Ударил кулаком в челюсть с такой силой, что Драко пошатнулся и согнулся. Почти сразу выпрямился. Вытер тыльной стороной ладони кровь с губы. Злорадно ухмыльнулся. Схватил Нотта за ворот мантии и, протащив через всю кухню, впечатал в стену. Ударил правой. Резко, без замаха. Точно в скулу. Тео нанес ответный: коленом в живот, и отшвырнул от себя Драко. Он хотел снова кинуться к Нотту, но теперь что-то сдерживало его, словно в спину ввинтили тугую пружину. — Ведете себя как два идиота, — он обернулся. Гермиона стояла за спиной, направляя на него волшебную палочку. — Тео, я тебе благодарна за все, но я не маленькая, и меня не нужно опекать. Я могу сама решать, что и с кем мне делать. А ты? — посмотрела на Драко. — Сколько еще ты планируешь оставаться редкостной скотиной? Тебе дали понять, что в тебе нуждаются, какого черта ты ведешь себя как капризный ребенок? Повзрослей уже, наконец! — Следи за своими словами, Грейнджер, — раздраженно кинул ей Драко. — Разберись сначала со своим дерьмом, прежде чем пытаться что-то изменить извне! — Гермиона, вы могли попасться. Сейчас твоя голова — самый ценный артефакт. Как ты не понимаешь? Ты не можешь… ты не имеешь права так рисковать, — Нотт стоял у стены, перетирая пальцами капли крови. — Я не хочу, чтобы из-за этого идиота ты снова попала в плен и уж тем более была убитой. Просто, блядь, будь осторожнее и подумай несколько раз, прежде чем что-то делать. — Тео, я уже сказала, что… — Я, блядь, серьезно! Я не смогу быть рядом двадцать четыре часа в сутки. — Я тебя никогда и не просила об этом! Драко по-прежнему стоял посреди кухни почти без возможности двигаться. Оказался в дурацком положении, словно между двумя влюбленными, выясняющими свои отношения. Хотелось уйти в другую комнату и наложить на дверь оглушающее заклятие. Только бы не слышать больше ни слова и тем более не быть втянутым в этот разговор. Драко так и не мог до конца понять, что именно связывало Гермиону и Теодора и какие чувства они испытывали друг к другу. И это бесило. — Здесь мы не сможем ночевать. Нужно найти другое место. Мы можем вернуться в твой дом? Ты оставила защитные чары, когда уходила? — Да. Его смогу найти только я. — Отлично. Будьте пока здесь, я скоро приду, и отправимся. Мне необходимо кое-что выяснить, — Тео повернулся к Драко. — Я надеюсь, мне не придется накладывать антиаппарационные чары на квартиру и прилежащую территорию? Драко раздраженно цокнул и закатил глаза. Нервировало это отношение, словно к ребенку. И с каких пор Нотт возомнил себя главным? В школе он никогда не стремился к власти. Был всегда сам по себе, не лез в передряги и конфликты. И, казалось, ни к кому не привязывался. — Может, ты меня уже отпустишь? — Драко повернулся к Гермионе, требовательно выгнув бровь. Грейнджер опустила палочку, когда Тео аппарировал, и поспешила уйти в другую комнату. Драко стоял посреди кухни и задумчиво водил большим пальцем по ладони. Перекатывал во рту желание высказать все, что собралось внутри, но так и не смог. И он стоял, как идиот, на одном месте. Свободный от заклинания так и не смог сдвинуться с места. *** Гермиона раздраженно откинула прохудившийся плед в сторону и села на край дивана. Распустила волосы и начала медленно массировать пальцами кожу головы. Хотелось раствориться в воздухе. Исчезнуть, избавиться от тягостной ответственности за спасение чертового мира, в котором ей никогда не были рады. После освобождения из Малфой-мэнора она только и думала о том, чтобы самоуничтожиться, потому что самостоятельно вылезти из черной депрессии не могла. Пыталась сражаться с ней, но эта односторонняя битва лишь высасывала все силы, выгрызала кусок за куском, оставляя после себя огромные зияющие дыры. И когда Гермиона оказалась на грани, появился Тео. Совершенно случайно. Они столкнулись в Косом переулке, когда она обездвижила Пожирателя смерти. По всей видимости, Нотта позвали на помощь, но Гермиона его уже опередила. Затащив поверженного врага в небольшой зазор между домами, стягивала с мужчины мантию, как за спиной раздался нервный кашель, и справа, в сантиметре от плеча, сверкнула красная вспышка боевого заклятия. Она до сих пор думала, что тогда Нотт сразу узнал ее, поэтому не нападал, а лишь кинул предупреждающий удар. Тогда он помог ей незаметно выбраться из Косого переулка. Как оказалось, Пожиратели устроили очередной рейд в поисках сбежавших оппозиционеров или грязнокровных волшебников. После этого они сталкивались еще несколько раз, пока Теодор не спас ее от егерей на краю леса. И Гермиона до сих пор пыталась узнать, оказался он там случайно или намеренно следил за ней. В любом случае, это стало началом ненормальной, но взаимовыгодной «дружбы» между двумя потенциальными врагами. Гермиона подняла глаза, когда Драко вошел в комнату. Он не смотрел на нее. Подошел к окну и стал нервно постукивать костяшкой пальца по стеклу. Говорить с ним не хотелось совсем. Было тяжело даже находиться рядом, но она доверяла Теодору, который знал, что Драко им еще обязательно пригодится. Гермиона задумчиво рассматривала его спину, напряженную и неестественно вытянутую в прямую линию. Он по-прежнему вел себя странно и нелогично. Гермиона могла ожидать помощи от кого угодно, но не от бывшего однокурсника, который все семь лет только и делал, что напоминал, где на самом деле ее место. Она задумчиво провела большим пальцем по нижней губе, не отводя глаза от Драко. Вспоминала странный порыв: короткий жадный поцелуй. Это не было актом привязанности или влечения. Это было словно попыткой почувствовать себя снова нормальным. Живым. Это было будто крайней необходимостью, продиктованной ужасающими воспоминаниями. Малфой тоже был там. В особняке. Видел каждую пытку, каждое убийство. И Гермионе вдруг захотелось поверить в то, что он тоже проживал все это вместе с ней. Не так глубоко и губительно, но значительно для того, чтобы сломаться. Вдруг Драко обернулся, и они столкнулись взглядами. Он опустил глаза на ее губы, которые она по-прежнему поглаживала большим пальцем, и усмехнулся. — Настолько неприятны, — выдерживая паузу, достал палочку и начал с довольным видом прокручивать ее пальцами, — что не можешь об этом забыть? Она резко отдернула руку и, с демонстративным раздражением выдохнув, отвернулась к двери. Не хватало еще, чтобы он решил, что этот поцелуй ей понравился. В те моменты ей владела оторопь от пережитого ужаса. Не больше. Его жесты не значили для нее ровным счетом ничего. Совершенно ничего. Определенно ничего. — Мне хочется верить, что ты не такой уж и плохой человек, — Гермиона повернулась к нему. — Синдром спасателя, — горько усмехнулась. — Привычка искать хорошее в людях, у которых еще есть шанс на спасение. Иногда мне хочется помочь тебе, и тогда кажется, что я окончательно сошла с ума. Но по большей части меня просто невыносимо воротит от твоего присутствия. И я не знаю, как эти нелогичные чувства объяснить даже самой себе. Но одно я знаю точно: я не хочу быть твоим спасателем. Я не хочу тебя спасать, Малфой. *** Драко усмехнулся и ударил костяшкой по стеклу. Вдруг оно гулко завибрировало и через мгновение разбилось вдребезги. Глухо вскрикнув, он рухнул на пол от ударной волны. Осколки впились в лицо, рассекая кожу. Палочку выбило из рук в другой конец комнаты. Кто-то схватил его за ворот мантии и потащил от окна. Яркая красная вспышка пролетела над его головой, и сзади послышался грохот. Драко резко привстал и обернулся. Гермиона лежала на полу и удерживала рукой кровотечение из плеча. — Они… как они узнали, что мы здесь? — она облизнула губы и приподняла голову. За окном послышался треск. Драко бросился на Грейнджер и прижал к полу. В сантиметре от его макушки пролетело еще одно заклинание. Оглушительно ударило в стену, разбивая штукатурку. Он приподнялся. Осмотрел ранение Гермионы и пополз к своей палочке. Еще несколько заклятий пыталось сразить его, но он, боковым зрением замечая вспышки, летящие в его сторону, едва успевал уворачиваться. Паника застилала глаза. Мозг отказывался рационально мыслить и трезво оценивать ситуацию. Единственная мысль настойчиво билась о стенки черепной коробки: убраться отсюда как можно быстрее. Драко схватил палочку. Вскочил на ноги. Развернулся и бросил в пустоту черной ночи ответные боевые чары. Гермиона села, все еще прижимая руку к ране. Драко кинулся к ней и схватил за запястье, чтобы аппарировать. За мгновение до перемещения в нее попала тонкая белая молния. Они повалились на землю. Драко ударился грудью о камень. Пытался вдохнуть, но грудную клетку словно перерезало пилой. Задыхаясь от острой боли, он заскреб пальцами землю. Грязь забивалась под ногти. Руки немели от холода. Когда кислород смог пробраться в легкие, Драко поднял голову. Вокруг был мертвенно тихий сумрачный лес. Тишина напоминала вакуум. Бесцветный и безжизненный. Драко повернулся к Гермионе. Увиденное повергло в ужас. Ее глаза закатились под веки, склера была испещрена лопнувшими сосудами, язык упирался в передние зубы, все тело билось в страшных конвульсиях. Кажется, в нее попало заклинание судорожного припадка. Драко схватил палочку, подполз к Грейнджер и сел сверху, прижимая руки и ноги к земле. Навел на нее древко и направил противосудорожное заклятие. Не сработало. Направил еще одно. Другое. Ничего не помогало привести ее в чувство. Он развёл ее руки в сторону и сильнее вжал в землю, пытаясь сдерживать конвульсии. Где-то справа хрустнули ветки. Раздались тяжелые быстрые шаги, и кто-то резко сбил Драко, повалив на живот. Острые клыки впились в лопатки. Нечеловеческий крик вырвался из его гортани, когда плоть, казалось, начали разрывать на клочья. Он приподнял руку, чтобы использовать заклинание. Раздался оглушающий протяжный рев, и его тело было перевернуто. Драко захрипел от невыносимой боли, проколовшей спину насквозь. Открыл глаза. Увидел волка и взревел, когда тот вцепился в руку. — Я ее… — пытался отбиться от зверя. Но силы заканчивались так стремительно, что дышать становилось все тяжелее, — ее спасти нужно… тупая ты... скотина... — тяжелые лапы сдавили грудную клетку. Кроны деревьев вдруг поплыли перед глазами, смазываясь в сплошное пятно, — спасти… Прежде чем Драко успел закрыть глаза, черный вакуум проглотил реальность.