Вакуум

Гермиона вдруг распахнула глаза. Глубоко и судорожно вдохнула, словно впервые за долгое время. Над ней, склонившись, стоял Тео. С выраженной тревогой изучал ее лицо. Все тело стягивала ноющая тупая боль. — Наконец-то, — он обхватил ее за плечи, помогая подняться. — Если бы не отслеживающее заклинание, я бы не смог вас найти. — Отслеживающее… что? — Гермиона моргнула, скривившись. — Ты, что, наслал на меня… — Конечно! А как еще было поступить после того, что вы двое сотворили? — Где Малфой? — вскрикнула Гермиона и начала обеспокоенно озираться. — Его твой волк чуть не разодрал, — криво усмехнулся Нотт. — Я едва успел. — Амилиус? Он вернулся? Что с ним? — С кем? Со зверем или Драко? Гермиона нахмурилась, когда Теодор нахально ухмыльнулся. — Конечно, с Амилиусом, — негромко произнесла она, отводя взгляд и поправляя волосы. — Пришлось его обездвижить. А Малфой, если тебе интересно, лежит сзади тебя, и ему срочно необходима помощь. Он потерял очень много крови. — Сумка! — она вдруг подскочила и принялась судорожно оглядываться. — Где моя сумка? — Она у тебя на плече висит, — он поддел пальцами тонкую лямку и потянул ее вверх. Гермиона облегченно выдохнула и поднялась на ноги. Нашла свою палочку, которая лежала неподалеку, и подошла к Драко. Опустилась на колени, достала из сумки несколько склянок с зельями. Аккуратно провела пальцами по изорванной мантии, насквозь пропитанной кровью. Легким взмахом руки разрезала ткань и поджала губы. — Да, хорошо он его погрыз, — за спиной раздался хриплый голос. — Он, видимо, подумал, что Малфой пытался нанести мне вред. Что вообще произошло? — она обернулась. — Как Пожиратели узнали, что мы были там? Стоило тебе уйти, как они почти сразу появились. — Я сам не понял, что произошло. — Тео, — Гермиона отвернулась и принялась покрывать глубокие раны экстрактом бадьяна, — ты имеешь к этому какое-то отношение? — Нет. — Ты уверен? — Гермиона, — он опустился рядом с ней, — какой в этом смысл? Ты знаешь, что важно для меня. Она намеренно не смотрела на него, сосредоточив все свое внимание на поврежденной плоти. — Я просто хочу знать, причастен ты к этому или нет, — Гермиона покосилась на него. — Нет, — Нотт выдохнул и непроизвольно дернул головой. — Я не смогу… — она повернулась к нему, — не смогу пережить твое предательство. — Что, блять, за херню ты несешь, Грейнджер? Я делаю все, чтобы вытащить нас из этой задницы, а ты говоришь о предательстве? — его лицо перекосил нервный тик. — Я знаю… знаю. Просто я… боюсь, — она судорожно вздохнула. — Мне так страшно, Тео. Я потеряла все. Если потеряю и тебя, тогда я… — Ты не потеряешь. Я обещаю. В носу и уголках глаз предательски защипало. Гермиона резко выпрямилась, смахнула слезы, успевшие скатиться по щекам, и продолжила залечивать раны Малфоя. Необходимо было собраться как можно быстрее. Она так привыкла держать всю боль в себе, что показывать эмоции было тяжело даже перед Тео. И если это случалось, то Гермиона потом еще долго корила себя за слабость. Ведь главной целью было оставаться беспристрастной и равнодушной, чтобы ничему не позволять влиять на ее истинный путь. Путь спасения. Спасения чего угодно, но только не себя. — Теперь его можно переносить. Я залечила большую часть ран, — она бережно убрала склянки обратно в сумку, поднялась на ноги и отряхнула мантию от прелых листьев. — Покажи мне, где Амилиус. Тео кивнул на большое дерево, росшее неподалеку. Гермиона поспешила туда. Увидев за стволом обездвиженного волка, рухнула на колени. Подползла к нему и, зарывшись в шерсть, вдруг заплакала. Тихо, почти безмолвно. Последние два года были невероятно тяжелыми. Настолько тяжелыми, что, казалось, внутри все прогнило. Самым неподъемным грузом были потери. Этот груз разъедал хуже самой едкой кислоты. Давил на плечи, опускал к земле. Ниже и ниже. В бездну, из которой почти невозможно было выбраться. Гермиона знала, что никогда и не сможет. Останется там навсегда. Это больше и не имело никакого значения. Можно было бесконечное количество раз пытаться выбраться из пропасти. Вот только зачем? Здесь Гермиону не держало ничего, кроме одной единственной задачи: отомстить и уничтожить. Был Тео. Такой же разбитый, как и она сама. Пытался отыскать в ней смысл, сделать центром своей жизни, но Гермиона знала, что он тоже мог уйти в любой момент, потому что даже их привязанность друг к другу была мнимой. Способной разрушиться в любой момент. Привязанность, которая держалась лишь на взаимовыгодной, негласно заключенной однажды сделке: помочь друг другу убить Волдеморта. В это она пыталась верить, чтобы потом не сломаться еще сильнее, когда Тео уйдет. Гермиона позволила себе выплеснуть эмоции ровно на пару минут. Времени на долгие слезы не было совсем. Вытерев с кожи липкую соль тыльной стороной ладони, с особой нежностью провела рукой по шерсти и взмахом палочки сняла заклинание. Волк приподнял голову, принюхиваясь. Видимо, учуяв знакомый запах, резко повернулся к Гермионе и, вскочив на лапы, опрокинул ее на землю. — Амилиус, хватит! — она сдавленно засмеялась, когда зверь начал тереться об нее и облизывать лицо, пытаясь выразить, кажется, всю свою любовь. Кое-как поднявшись, она обняла его за шею и прошептала. — Я так скучала. Где ты пропадал столько дней? — откинулась назад, вглядываясь в его глаза. — Я знаю, как ты любишь свободу, но я ведь просила тебя не уходить, — потрепала по загривку. — Больше так не делай. И кстати, спасибо, что пытался спасти меня. Понятия не имею, что делал Малфой, но, думаю, он не желал причинить мне вред. Хочется верить, что он не такой уж и плохой парень. Будь к нему снисходителен, но оставайся начеку. Я до сих не могу понять, что творится у него в голове. Да, если честно, не очень-то и хочу. — Гермиона, надо быстрее уходить, — Тео заклинанием удерживал тело Драко в воздухе. — Я, конечно, создал новый Защитный барьер, но лучше не рисковать. Она кивнула и поднялась на ноги. Прижала сумку к груди и, протянув руку волку, уверенно пошла вперед. Необходимо было отыскать дом и снять с него скрывающие чары. Гермиона давно не чувствовала себя в такой безопасности. Хоть и призрачной. Скорее, надуманной. Рядом был Амилиус и Тео, готовые на все, чтобы защитить Гермиону. Место было окружено Защитным барьером, и наконец можно было с малой долей облегчения выдохнуть. На секунду. Представить, что все не так уж и плохо. Что нет никакого Волдеморта, Пожирателей смерти, желающих разорвать ее в клочья. Нет мертвых друзей. И внутри еще не все умерло. И снова этот предательский ком подступил к горлу. Гермиона стиснула зубы, пытаясь сдержать слезы и быстро обошла Нотта, чтобы он не мог увидеть кислое выражение ее лица. Они ходили по лесу больше получаса, пытаясь отыскать дом. Бродили кругами, возвращаясь к одному и тому же месту. — Ты не можешь снять скрывающие чары на расстоянии? — Тео, оглядываясь, костяшкой пальца водил по губам. — Нет, если я даже не знаю, в какую сторону направлять заклинание. Драко перенес нас в тот же лес, но, видимо, далеко от дома. Подожди-ка, — она вдруг кинулась к небольшому дереву и, приблизившись, провела ладонью по отсыревшей коре. — Тут мой знак. Я его оставила, когда только начала здесь жить. Я первое время постоянно терялась. Сейчас, — она побежала к другому дереву, росшему неподалеку. — Еще один. Мы на правильном пути. — Драко изменился, — вдруг задумчиво произнес Теодор. — Что? — Он стал импульсивнее. Ну, то есть он всегда таким был, но в Малфой-мэноре так старался превратиться в камень, что у него почти это получилось. Я, конечно, не видел его уже полгода, и не знаю, что именно произошло с ним за это время. — Слушай, ты, правда, думаешь, что мне это интересно? — Гермиона, не оборачиваясь, шла вперед, рассматривая деревья. — Между вами что-то было? — Что? — она остановилась и повернулась к нему так резко, что прядки волос хлестнули ее по лицу. — Какого черта, Тео? — Ты ему нравишься, — невозмутимо произнес он. — Господи, — раздраженно выдохнув, она закатила глаза. — Не было между нами ничего. И не будет. Его присутствие только напрягает. Это ты решил, что он нам нужен. Я бы давно уже от него избавилась. — Драко помог тебе украсть крестраж. Уничтожить его. — Я тебе уже говорила, я не знаю, для чего он это делает. Вдруг он вообще ведет двойную игру. — Не ведет. За его голову теперь борются почти так же, как и за твою. Он предатель. — Что? Я… — Гермиона растеряно перевела взгляд на неподвижного Малфоя, — я не знала. Почему ты не говорил? — Он делает это, потому что ты ему нравишься. — Ты с такой легкостью об этом говоришь, — она покачала головой. Он пожал плечами. — Ты иногда удивляешь меня, Тео. — Ты все знаешь сама. Не мне тебе это повторять. — В любом случае, мне плевать. Мне нет никакого дела до этого напыщенного ублюдка. Гермиона развернулась, раздраженно тряхнув головой, и ускорила шаг. Какого черта вообще Теодор завел этот разговор. Для чего? Все это выглядело так глупо, что хотелось засмеяться. Задохнуться в истеричном хохоте, лишь бы не слышать больше осточертевшего до тошноты имени. Гермиона взмахнула палочкой, и воздух вдруг стал осязаемым. Начал расползаться в стороны тонкой голубоватой пленкой, пока перед ними не появился небольшой, почти разваливающийся дом. Облегченно выдохнув, она кинулась к нему, по пути споткнувшись о выкорчеванный пень. Упала, упершись ладонями в землю. Ее почти охватило необъяснимое состояние слепой ярости. Той, что сводит зубы. Той, что разрастается от осознания неприятной правды. Правды, от которой хочется бежать. Которую не хочется ни понимать, ни принимать. Гермиона дернула плечом, когда Тео пытался помочь ей подняться. Она злилась. Хоть и не должна была. Оставаться беспристрастной не получалось: вся эта ситуация давила на голову с такой силой, что, казалось, можно было услышать, как трещит череп. Вдруг захотелось оградиться от всех, чтобы, наконец, остаться одной. Гермиона с трудом переносила одиночество, но всегда ценила уединение. Особенно в моменты, когда кто-то пытался влезть ей в душу. Она встала. Отряхнулась. Закинула давно распустившиеся волосы за спину и пошла к дому. Чем ближе подходила к нему, тем сильнее билось сердце. Она думала о том, как за короткое время обрасти более крепкой броней, чем раньше, чтобы не позволять никому нарушать личное пространство. Чтобы больше не распыляться на ненужные эмоции и уж тем более чувства. Превратиться в чертов лед. Иначе все, к чему она шла так долго, могло разрушиться за мгновение подобно карточному домику. Гермиона толкнула дверь и вошла внутрь. — Мы здесь ненадолго, — Тео аккуратно завел тело и опустил его на кровать. — Нужно искать новое жилье. — Нет, — он присел на край дивана, широко расставив ноги. — Я больше не хочу оставлять тебя одну. Тем более с ним, — кивнул на Драко. — Вы отправитесь в штаб Ордена. Март 1998 года Гермиона устало провела руками по волосам и прижалась затылком к стене. Услышала короткий сиплый выдох. В темноте едва заметно прорисовывался силуэт Пэнси. — Большую часть Отряда составляют гриффиндорцы. Вы и правда отбитые на голову. Это, кажется, вам передается Распределяющей шляпой в начале первого курса, — усмехнулась Паркинсон. — Со Слизерина с каждым днем прибывает все больше учеников. Есть даже дети Пожирателей смерти, которые хотят… — запнулась, сдавленно сглотнув, — спасти своих родителей. Первым был Блейз. Сначала он пытался самостоятельно вытащить мать, но это оказалось почти невозможным: она сама не хочет. Блейз говорит, что у нее помутнение рассудка. Тогда он принял решение вступить в Отряд. Не знаю, как решился. Он ведь всегда ненавидел гриффиндорцев. — Семья всегда стоит на первом месте, — вдруг перебил ее Рон. Его голос звучал задумчиво. Обреченно. Немного отчаянно. Гермиона инстинктивно обернулась в его сторону. Брови поползли к переносице. В носу защипало, ком в горле перехватил дыхание. Она бы сейчас отдала все, чтобы снова увидеть своих родителей. Чтобы еще раз сказать, как сильно она их любит. Но все это было так далеко от поглощающей реальности, что не оставалось ничего, кроме как, стиснув зубы, продолжать бороться за возможность снова оказаться рядом. Желания казались не больше чем пустым отзвуком прошлой жизни. Чем-то недосягаемым, недоступным и будто незаслуженным. Гермиона с самого детства знала, что за что-то по-настоящему стоящее необходимо сражаться. Приводить что-то в жертву: время, силы, личные потребности. Себя. Наступать себе на горло. Выгрызать путь, чтобы отвоевать свое место в мире. Через тернии к звездам. Так всегда говорила мама. Ужасно шаблонно, хоть и сентиментально. Гермиона со своим практическим мышлением никогда не понимала романтизации кровавой бойни под названием жизнь. Но был в этом какой-то смысл. — Да, Уизли, кому как не тебе знать о важности семьи, — Пэнси произнесла это с неподдельной грустью. — Кстати, твои братья очень помогают нам. Поставляют блевательные батончики, обморочные орешки, отвлекающие обманки, порошок мгновенной тьмы и еще много чего. Джордж приезжает каждую неделю, — Гермиона заметила, как изменился ее голос. Стал приглушенным, тягучим, как сладкая карамель. — Он… они… их вклад в развитие Отряда невозможно просто оценить. Их вредилки помогают противостоять Пожирателям смерти, которые все чаще стали появляться в Хогвартсе, а некоторые из них и вовсе стали преподавателями. Больше всего от них страдают ученики первого и второго курса, которых, по их мнению, и защищать-то некому. — А кто руководит сейчас Отрядом? — с нескрываемым интересом спросил Гарри. По его тону было понятно, как сильно он скучает по Хогвартсу, своим однокурсникам. Как сильно он скучает по борьбе. — Невилл и Джинни. Они самые сильные, — с восхищением произнесла Пэнси. — Знают столько боевых и защитных заклинаний. Помимо Отряда обучают малышей втайне от Пожирателей. В сам Отряд принимают только с пятнадцати лет. — А кто-то из преподавателей, — Гермиона прочистила горло, — знает о его существовании? — Макгонагалл принимает непосредственное участие в жизни Отряда. Еще Флитвик, Стебль и Флоренц. Был еще Слизнорт, но он пропал несколько дней назад. Никто не знает, где он. — Он мертв, — глухо проскрипел Поттер. — Его убили за то, что он отказался быть персональным зельеваром для Пожирателей. — Я… о, боже! — Пэнси судорожно выдохнула. — Мне… мне так жаль. Гермиона усмехнулась. Что бы ни говорила Паркинсон, ничего из этого не претендовало на истину. Она помнила слизеринку совершенно другой: надменной, высокомерной сукой, которую лишь заботил цвет ее ногтей. Неужели Гермиона совсем ее не знала?! Неужели за всем этим напускным лоском скрывалась настоящая, живая, способная на хорошие поступки девушка? Да, возможно, ее желание помочь было продиктовано лишь стремлением обеспечить безопасность своей семье. Как у Малфоя. Только с обратной стороны. Но все же это, кажется, не давало никакого шанса на реабилитацию Паркинсон в глазах Гермионы. Предвзятое отношение? Возможно. Ведь столько слов было сказано за эти семь лет. — Тебе не жаль, — сухо произнесла Гермиона. — Что? — фальшивое недоумение Паркинсон резало слух. — Тебе не жаль, — повторила она. — Не жаль, что он умер. Не жаль, что из-за Пожирателей каждый день умирают невинные люди. Единственное, что тебя волнует — семья. Не надо прикрывать это своим якобы стремлением спасти весь мир. — Я не говорила, что хочу спасти весь мир. Я даже не заикнулась об этом, идиотка. Это у тебя идея фикс: спасти все магическое сообщество ценой своей никчемной жизни. Хочешь, чтобы тебя восхваляли в каждом уголке земли. — Что ты несешь? — Тебе же всегда это было важно. Даже в Хогвартсе ты спала со своими учебниками, чтобы все восхищались твоим острым умом. Но мы-то обе знаем, что без всех этих усилий ты ничего из себя не представляешь. — Мы должны быть на одной стороне, — раздраженно прикрикнул Гарри, — почему вы не можете этого понять? Мы не в том положении, чтобы ругаться. Высасываете конфликт из пальца. Пэнси, мы можем как-нибудь связаться с членами Ордена? Есть какое-нибудь тайное средство связи? — У меня нет. Напрямую с Орденом общались только Невилл, Джинни и Блейз. — Забини? — Рон был откровенно и, возможно, неприятно удивлен. — Забини напрямую общается с Орденом? Мир схлопнулся… Кингсли доверился слизеринцу, чья мать — Пожиратель смерти. — Уизли, мы, конечно, все мыслим стереотипно, но дети не должны отвечать за поступки и решения своих родителей. И если они не хотят быть на них похожими, то значит, так и есть. Ты думаешь, все Пожиратели служат Темному Лорду, потому что верят в его идеи? — Ну… — Они боятся. Боятся до ужаса за себя, своих детей, родных и близких. Нельзя просто отказаться и уйти, понимаешь? Есть только один выход из подчинения, — Пэнси тихо всхлипнула, — смерть. — Никто не заставлял их становиться на его сторону, — пренебрежительно произнес Рон. — О, ну извините, что они не такие смелые и сильные, как вы. Вам терять нечего в отличие от многих из них. — Мы уже почти все потеряли из-за Волдеморта, — голос Поттера был пропитан терпкой горечью. Паркинсон замолчала. Гермиона знала: ей нечего было сказать в ответ. Гарри потерял больше всех. Рон в любой момент мог лишиться всего. Она же по собственной воле стерла себя из жизни родителей. Все рушилось. Летело в пропасть. Превращалось в пустоту. И даже после победы навряд ли у них получилось бы восстановить разрушенные судьбы. Тяжелая, невыносимо тяжелая тишина растянулась невидимой паутиной по подземелью. Каждый, кажется, чувствовал себя неловко, и от этого напряжения буквально звенел воздух. Пэнси царапала ногтем камень, издавая неприятный скрипучий звук, от которого по позвоночнику пробегала мелкая дрожь. Гермиона не знала, сколько длилось это молчание. Она совсем потеряла счет времени. Не могла определить, день сейчас или ночь. Даже жалкий прием пищи не давал никаких ориентиров, потому что был самой непостоянной величиной в ее новой реальности. Их могли кормить два раза в день или один раз в два-три дня. А бессонница, уже ставшая хронической, окончательно сбивала с толку. Прошло, кажется, несколько часов. А может, сутки. Рамки происходящего уже не помещались в сознании. Дверь в подземелье едва слышно отворилась. Если бы не тонкая полоска света, легшая на пол, Гермиона так бы и не поняла, что внутрь кто-то вошел. Легкие шаги отозвались приглушенным гулом в голове. Она приподнялась на локтях и повернула голову в сторону звука. Сверкнула фиолетовая вспышка. За ней еще одна. Гермиона повернула голову в сторону звука. — Грейнджер, поднимайся, — и снова тот голос, внушающий надежду. — Идем. — Что? Куда? — растерянно просипела Гермиона. — Не задавай лишних вопросов. Она поднялась на ноги и бросила на Паркинсон короткий взгляд. Та лежала на полу, прижав колени к груди. Тряслась от холода. Темные прямые прядки закрывали половину лица. Она выглядела жалко, словно была лишь тенью от бывшей самопровозглашенной королевы Слизерина. Пожиратель в маске подхватил Гермиону под локоть и достал из кармана маленькую склянку с бурой жидкостью. — Паркинсон, тебе просили передать, — он бросил ампулу Пэнси, которая едва успела ее поймать. Благодарно улыбнувшись, она крепко сжала ее в ладони. Малфой выполнил свое обещание. Рискнул. Достал Оборотное зелье. Интересно, они до сих пор были влюблены друг в друга, или это было больше данью многолетней дружбе. Встречались ли они вообще когда-нибудь? Были ли друг у друга первыми? Единственными? Гермиона усмехнулась. До нее никогда не доходили плохие слухи о Паркинсон, но ей всегда казалось, что Пэнси была очень популярной среди парней. С каждым годом она, как хорошее вино, только раскрывалась и становилась красивее. Сочнее. Становилась зрелой. Драко был бы идиотом, если бы не воспользовался их тесным общением. Господи, о чем она вообще думает? Серьезно? О том, спала ли Паркинсон с Малфоем? Гермиона тряхнула головой, словно отгоняя от себя непрошенные, чуждые ей мысли. Пожиратель, сильнее сжимая предплечье, повел ее к выходу. Закрыв за собой дверь, поднялся на две ступеньки и огляделся, вытягивая шею. Взмахнул палочкой, направляя вверх едва заметную серебристую паутину, и замер, видимо, в ожидании реакции на заклинание. — Веди себя тихо и молчи, — прошептал он и потащил Гермиону за собой. — Это в твоих интересах, чтобы нас не обнаружили. Поняла? Она кивнула. Пальцы Пожирателя, обвитые вокруг ее руки, напоминали сталь. Было больно. Приходилось стискивать зубы, чтобы не произнести ни звука. Меньше всего ей хотелось попадаться на глаза любому другому врагу. Потому что этот враг был ближе. Он будто стал своим. Тем, которого можно было почти не бояться. Которому можно было почти… Доверять? Это было так глупо. Доверять коту, который, возможно, лишь играет с тобой перед тем, как съесть. Но это была, казалось, последняя надежда. Гермиона искоса поглядывала на Пожирателя. Пыталась разглядеть в нем хоть что-то знакомое. Он был высоким. В меру крепким. С широкими плечами. Чем-то походил на Малфоя. Такой же грубый и резкий. Захотелось рассмеяться. Безудержно и дико. В голове даже не помещалась версия о том, что Драко мог в чем-то ей помочь. По своей воле. Да кто вообще захотел бы им помогать по своей воле? Гермиона так отвлеклась на собственные мысли, что не заметила, как Пожиратель подвел ее к двери, которая почти сливалась с серой стеной. Кончиком палочки прорисовав запутанный рисунок, ухватился за латунную ручку и толкнул от себя. Перед ними была просторная почти пустая комната. Вдоль стен тянулись широкие стеллажи. И стояли два деревянных обшарпанных стула. — Для чего вы привели меня сюда? — прошептала Гермиона. — Заходи, — он вошел внутрь, бесцеремонно утягивая ее за собой. — Садись, — указал на стул. — Жди здесь. — Что происходит? — встревоженно озираясь, Гермиона нервно теребила край засаленной кофты. — Узнаешь, — Пожиратель произнёс холодно. Слишком холодно. Он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Гермиона стояла в оцепенении больше минуты, уставившись в одну точку и вытягивая тонкую нитку из аккуратного шва на манжете. Тело словно простреливала фантомная боль от прошлых пыток. Воспоминания, будто кинопленка, крутились перед глазами. Кадры сменяли друг друга. Становились все кошмарнее. Ярче. Слишком мало времени прошло после последней пытки. Слишком явно ощущались на коже змеиные укусы. Гермиону передернуло. Она тряхнула головой и огляделась. Медленно обошла всю комнату, рукой касаясь полупустых стеллажей. Иссохшее дерево приятно царапало ладонь. Когда ее пальцы коснулись небольшого металлического замка, остановилась. Это был маленький закрытый ящик. Гермиона схватила немного выступающую замочную скважину и попыталась выкрутить ее. Пару раз ударила кулаком. Цепляла ногтями. Она не знала, что внутри, но ей вдруг стало жизненно необходимо узнать это. Дверь сзади распахнулась, и Гермиона вздрогнула, отдернув руки от замка. — Ты не сможешь его открыть, — знакомый до скрежета голос отозвался неприятной, колючей дрожью на коже. — Что ты здесь делаешь? — она обернулась через плечо, кисло поморщившись. Драко закрыл за собой дверь и подошел к стулу. Перевернул его спинкой вперед и сел, облокачиваясь об нее. — Буду учить тебя окклюменции.