Aperture S. - Воспоминания Рэттманна

      14 февраля 1997 года. 10:34 AM. Новый сектор TF-24.       Aperture Science никогда не был простым научно-исследовательским институтом. Со штатом работников, состоявшим из практически двадцати тысяч сотрудников, это был целый город, целая страна, целый мир со своими законами, порядками, принципами и моралью. Какие-то из них не были формально задокументированы в отличие от других: так, например, в стенах НИИ одних ди-джеев, развлекающих публику во время праздников и каких-то торжественных мероприятий, работало около пятидесяти, и бесспорно самой известной из них всех была подруга Джесс Килрой, известная многим учёным под именем Вайпер Стретч. Мало кто знал, что псевдоним “королева дабстепа” мисс Стретч придумала себе сама, и благодаря врождённому таланту притягивать к себе внимание других и заставлять людей распространять нужную ей информацию, будь она даже в чём-то сомнительной, невероятной, а иногда даже частично противоречивой или нарочно малость приукрашенной (а если простыми словами, то таланту сплетничать), смогла популяризировать несколько собственных будущих псевдонимов, которые она сама же когда-то придумала и которые ей в своё время очень приглянулись. Да, девушка была невероятно хвастливой, в чём-то даже тщеславной, что греха таить. Но зато её музыкальный талант с лихвой окупал многие её недостатки. Разумеется, и “Тянущаяся Гадюка” не была её настоящим именем. Строго говоря, его не знал никто, кроме разве что её самых близких знакомых, родни, сотрудницы, когда-то изучавшей её досье, когда та только устраивалась на работу, и Кэролайн Джонсон. Но даже директор предприятия, коллеги и друзья настолько редко обращались к синеволосому ди-джею по настоящему имени, что, когда это происходило, Вайпер часто находилась в прострации секунд десять, мотая головой по сторонам в поисках девушки с этим именем, и лишь потом спохватываясь, осознавая, что речь шла о ней. Кстати говоря, хоть ди-джей иногда и любила что-то где-то приукрасить, её новости о происходивших в стенах НИИ событиях тем не менее практически всегда оставались во многом беспристрастными и довольно точными, из-за чего у Вайпер появилось ещё одно (правда на сей раз уже придуманное другими учёными) прозвище “Голоса Правды Aperture”, которое, разумеется, никак не способствовало развитию такого не мало важного качества характера у мисс Стретч, как скромность.       Была в стенах НИИ даже своя филармония, известная под своим не таким уж оригинальным названием “Aperture Symphony”, играющая что ни на есть настоящую классическую музыку на настоящих классических музыкальных инструментах по праздникам или каким-то особым датам. Одним из, наверное, самых запоминающихся и колоритных его участников была стройная молодая виолончелистка Николь с тёмно-русыми волосами и необычайно спокойным, но при этом будто бы сканирующим мысли собеседника взглядом роковой леди, которому могли бы позавидовать киноактрисы фильмов жанра нуар, по прозвищу “Мисс Даблклефф”. К Николь обращались по псевдониму может и не при каждой встрече, как в случае с Вайпер, но всё же достаточно часто для того, чтобы девушка начала считать его своим вторым именем. Ходили слухи, будто бы между этими двумя колоритными особами сложились весьма тёплые отношения, как следствие явно намекающие на нетрадиционную ориентацию обеих. Правда это были лишь домыслы, которые обе музыкантши тем не менее в один голос негодующе опровергали.       В Aperture существовал и особый департамент тренеров подготовки будущих испытуемых к тестам Портального Устройства, состоявший из весьма внушительного числа сотрудников, что в принципе было вполне оправдано: как до ордера на витрификацию, так и после него предварительные тренировки приходилось проводить с таким большим числом испытуемых в день, что один человек бы ни в жизнь не справился с подобной нагрузкой, взваленной непосильной ношей на него плечи. Правда, часто бывало и наоборот: официальный график дня (помимо стандартной разминки в гимнастическом зале и лёгкого завтрака) состоял из проведения тренировки со всего парочкой будущих испытуемых, и тренеры фактически бездельничали большую часть оставшегося времени, болтая о том, о сём, сидя в каком-то из кафетериев или же праздно прогуливаясь по подземным лабиринтам огромного предприятия, любуясь искусственно созданным разноцветным люминесцентно-пластиково-стальным механизированным пейзажем или вовсе прохлаждаясь на диванах в своих спальных отсеках или просторной гостиной своего департамента с бокалом лимонада в руке, хвастаясь новыми персональными рекордами или делясь какими-то профессиональными историями друг с другом. Правда некоторые всё же начинали проходить усложнённые тестовые маршруты или даже просто полосы препятствий, как правило частично находившиеся за пределами обычных камер, рассчитанные на скорость и быстроту реакции, чтобы, так сказать, не растерять свои навыки. Из-за этого к тренерам часто складывалось крайне пренебрежительное отношение со стороны простых учёных, упрекающих их в лени и сверхпривилегиях со стороны Кэролайн, позволяющих им половину рабочего времени вообще ничего не делать. Не то, чтобы они были совсем не правы, но всё же чтобы стать тренером нужно было оказаться достаточно выносливым, поскольку эта работа отнимает уйму физических сил, достаточно сильным и достаточно настойчивым. А эти качества оказывались далеко не у всех кандидатов на должность тренера, чего уж говорить про какого-то прыщавого очкастого учёного-задохлика из соседнего департамента, жалующегося на несправедливость чужого социального статуса, кем и оказывалось большинство недовольных.       Ещё один интересный факт состоял в том, что две трети (если не больше) нынешних тренеров когда-то сами были испытуемыми, показавшими в своё время настолько впечатляющие результаты или прошедшие камеры своего тестового маршрута каким-то совершенно нестандартным образом, о существовании которого проектировщики и не догадывались, благодаря чему им и предложили эту должность на Aperture. И из них довольно много было тех, кто тут же соглашался, поскольку кандидату понравилось его небольшое приключение с пушкой, изменяющей структуру пространства, в руке – это раз, и потому что оклад тренеров был иногда сопоставим с полным заработком среднестатистического начальника сектора – это два. Но всё же деньги в данном случае выступали скорее приятным подспорьем, нежели основным аргументом для испытуемых, как это было в семидесятых при Кейве Джонсоне, ведь ещё не было ни одного такого тренера ASHPD тестов, который бы ни горел желанием пройти новый тестовый маршрут при первой же выдавшейся возможности. Кандидаты в будущие тренеры, у которых бы начинались тревожные или панические атаки при одном упоминании о пережитом, были бы просто каким-то нереальным явлением природы, и если бы такой человек-феномен был обнаружен, то половина учёных НИИ тотчас бы переключились на решение этого парадокса, состоявшее в переосмыслении всех возможных фундаментальных законов физики.       Ещё один интересный момент заключался в самом существовании тренеров мужского пола. И объяснений этому феномену могло быть только два: либо это были люди “со стороны”, такие как, возможно, бывшие воздушные гимнасты цирка, спортсмены, каскадёры, социальные активисты, или ещё какие-то незаурядные личности, привлёкшие внимание сотрудниц отдела кадров или лично внимание Кэролайн, для которых предложение о работе в Aperture Science когда-то стало приятным сюрпризом в виде неожиданного письма в почтовом ящике (ещё даже до проведения первого интервью), либо харизматичными мужчинами, умудрившимися чудом убедить работников ресепшена, что они безумно горят желанием пройти ASHPD тесты и клянутся не использовать гендерные преимущества при их прохождении (под последними обычно понимались трюки вроде “подтягивания на краях выступов”, “метание кубов”, “лазанье по техническим выступам стен” и всё такое прочее), которые вели к немедленной дисквалификации испытуемого с тестового трека без каких-либо денежных выплат или моральных компенсаций. Правда эти требования были значительно менее жёсткими для женщин, нежели для мужчин, и да, толщина контракта, как это не было парадоксально, на прямую зависела как раз-таки от гендерного признака будущего испытуемого. Вообще мужчин-испытуемых с тех пор, как генеральным директором корпорации стала Кэролайн, не то, чтобы совсем не было, но их всегда оказывалось на порядок (если не на два или три) меньше, чем испытуемых-девушек. К ним относились с определённым пристрастием, проводя жёсткий отбор, и надо сказать не без основания: в своё время, а именно во второй половине восьмидесятых, Кэролайн Джонсон настолько устала от постоянных дисквалификаций испытуемых мужского пола (как-никак обще-годовую статистику по испытуемым ещё никто не отменял, а она ухудшилась процентов на сорок), что теперь стать испытуемым, если ты мужчина – уже само по себе стало маленьким подвигом! Но, говоря в защиту Кэролайн, устроившей дискриминацию кандидатов по половому признаку (после чего возникло много шуток про главную феминистку в Огайо), все запрещённые приёмчики были прописаны в контрактах будущих испытуемых, а придумывать свои высосанные из пальца причины недопуска никто не решался, так как у Кэролайн имелся доступ ко всей библиотеке видеоданных с камер наблюдения, новые записи которых миссис Джонсон периодически просматривала, перематывая на наиболее интересные моменты. И всё же, хоть испытуемых мужского пола на Aperture Science крайне не любили, к тренерам-мужчинам напротив отношение было отнюдь не хуже, чем к тренерам-женщинам.       Были на Aperture Science и своя библиотека (даже с бумажными книгами!), и свой теннисный корт, для любителей тенниса (хотя им редко кто пользовался, сказать по правде, предпочитая ездить на корты под открытом небом в сам Кливленд), несколько кегельбанов, бессчётное число баров, кафетериев, ресторанов и кафе, двумя единственными недостатками которых были относительно небольшая вместимость и практически полное отсутствие алкогольных напитков в ассортименте. Была даже парочка кинотеатров, в роли которых представал то один, то другой зал-заседаний амфитеаторного типа, несколько бассейнов с вышками для любителей понырять с большой высоты, тренажёрные залы и ещё много-много чего прочего. Развлечений здесь было хоть отбавляй – каждый бы смог запросто найти себе что-то по душе, что приукрасило бы его серые рабочие будни потрясающе проведёнными в окружении коллег выходными. Идея развивать инфраструктуру развлечений в НИИ, впрочем, была отнюдь не нова. Первые увеселительные заведения были построены ещё на заре развития Aperture в конце сороковых при Кейве Джонсоне. Правда тогда их список в основном ограничивался наземными постройками на территории безымянного научного городка у северного входа в институт, такими как магазины (продуктовые, табачные, мужской и женской одежды, разнообразных инструментов, скобяных изделий, торгующими бижутерией, предметами роскоши и прочими), ремонтные мастерские автомобилей, автозаправочные станции, столовые, парикмахерские, небольшие парки, деревянные детские площадки и даже один автокинотеатр! Кейв часто в шутку говорил своей секретарше, что такой инфраструктуре может позавидовать любой научно-исследовательский институт на Земле, даже пресловутая Чёрная Меза, и она одаривала его счастливой улыбкой в ответ. К сожалению, многое из этого пришло в упадок, если и вовсе не кануло в лету в шестидесятые – годы, когда Aperture была на гране банкротства. Жилые дома, магазины и мастерские авто пустовали, а сам красивый уютный научный городок под синим небом превратился в город-призрак. В семидесятые годы большую его часть к глубочайшему сожалению Кейва, да и многих учёных тоже, пришлось снести, а на месте главного входа в тестовую шахту номер один вырос своего рода саркофаг, на три четвертых скрывающий его от окружающего мира. Фактически над последними остатками домов старого научного городка выросла большая прямоугольная коробка из бетона, южная стена которой отсутствовала, позволяя солнцу освещать бывший главный социальный центр компании. Сделано это было в своё время по приказу мистера Джонсона в надежде сохранить небольшой фрагмент счастливого прошлого, превратив его когда-нибудь (а точнее, когда будут позволять финансы) в своего рода музей. И спустя ещё где-то пять-десять лет его давняя места осуществилась: городок отреставрировали, а по жилым домам и бывшим магазинам теперь стали проводить экскурсии, восстановив их прежний интерьер. И традиция эта слава богу сохранилась и по сей день, как и сама идея создания своего компактного мира в стенах Aperture: ещё в семидесятые годы Кейв Джонсон построил первые спальные сектора для учёных (именно из-за этого, как говорится, в дань традиции, контейнеры с будущими испытуемыми выглядели изнутри как комнатка отеля прямиком из семидесятых) и какие-то места развлечений, в виде тех же кегельбанов, плавательных бассейнов и ещё некоторых не таких уж оригинальных, но всё равно приятных способов украсить скучные и однообразные выходные.       Но даже Кэролайн после смерти мужа и глобальной перестройки верхней трети подземного пространства Aperture Science смогла привнести в социальное устройство НИИ что-то своё. И не просто что-то, а кое-что! Пожалуй, одним из самых важных нововведений новой начальницы, помимо продолжения развития инфраструктуры развлечений, стало формирование своего собственного графика нерабочих дней. Идея состояла в том, что со времён подъёма Aperture Science во второй половине прошлого десятилетия НИИ вполне мог позволить своим сотрудникам не работать дольше, чем это было прописано в федеральных постановлениях, определяющих число праздничных дней в году. Когда учёные об этом прознали, то тут же обратились с этим вопросом к Кэролайн. Директор инициативу поддержала. Но чтобы нерабочие дни действительно ощущались учёными как праздники (другими словами, чтобы их посвящали исключительно отдыху для заметного повышения продуктивности работы в остальные дни) было решено устраивать “разгрузочные дни” именно в дни неофициальных праздников, например, в День святого Патрика, в День Учёного или в День Дурака. И действительно, как показало обязательное анкетирование для всех сотрудников Aperture, продуктивность среднестатистического учёного в течении двух-трёх дней после отмечания праздника была процентов на двадцать больше, чем после обычного выходного дня. Однако ордер на витрификацию внёс свои коррективы в сложившиеся на предприятии традиции. Оставлять столько же нерабочих дней, как и раньше совет директоров теперь никак не мог себе позволить, а сотрудникам очень не хотелось отвыкать от отдыха в уже ставшие традиционными для них неофициальные праздничные дни. Компромисс нашёлся будто бы сам собой: теперь в один и тот же день на Aperture стали отмечать вплоть до четырёх праздников одновременно. Так и произошло с “Днём приведи-свою-дочку-на-работу 1997”, который в этом году было решено провести вместе с Днём святого Валентина вместо традиционного последнего апрельского четверга. Не то, чтоб это была действительно блистательная идея совместить эти два праздника, но в целом и она имела право на существование. Так многие учёные освободили своих детей от учёбы в эту пятницу для того, чтобы те смогли постичь основы науки в стенах НИИ, построив (уже ставшей своеобразной маленькой традицией) свою собственную модель картофельной батарейки. И Роджер с Майклом не стали исключением.       Трио девчонок “Эдвенчерус Гёрлс”, успевшие натворить здесь немало дел двумя годами ранее, были невероятно рады тому, что им снова представился шанс посетить один небезызвестный научно-исследовательский институт, когда Роджер с Майклом пригласили их сюда на праздник “Приведи-свою-дочку-на-работу” дней десять назад. Эвер с Синтией и Аннабелль даже смогли неплохо позлорадствовать над своими вечными школьными соперницами Дианой Глинт и Сюзи Форк, чьи родственники не имели никакого отношения к НИИ, а значит, путь сюда для них был заказан. Первые колкие ехидные замечания были придуманы троицей сразу же после брошенной надменной парочкой первыми в их адрес небрежной фразы, что этот праздник устраивают лишь для малолеток, и что трио будет прекрасно чувствовать себя на нём, оказавшись в социальном окружении наиболее достойном их. Весьма забавно, что если бы троица первой бросилась в оскорбления, чего не то, чтобы совсем никогда не случалось, но всё же происходило довольно редко (ну а парочка стала парировать их слова), воспользовавшись в точности теми же самыми аргументами, то предметом насмешек все эти полторы недели оказались бы уже Эдвенчерус Гёрлс. Но случись всё даже так, то и это неприятное обстоятельство точно бы не смогло заставить троицу отказаться от поездки на Aperture Science! Даже сидя в машине, прилипнув к окну и разглядывая городской, а затем и лесной пейзаж, они с нетерпением ждали, когда сестра Майкла и по совместительству мать Эвер наконец довезёт их до научно-исследовательского института, и они смогут повеселиться всласть (пусть и не так сильно, как двумя годами ранее, но всё же).       К большому разочарованию Саншайн, Скейтер-Флэш и Мунбим сегодняшний день явно начинался не так интересно, как они бы того хотели. Сама научная ярмарка должна была стартовать в час дня – сразу после обеденного перерыва, а вот о развлечениях для детей в течении утра организаторы как-то позабыли. Или же предполагалось, что это время учёные посветят исключительно своим детям… Так или иначе, но абсолютно все без исключения учёные нового сектора TF-24, как и многих других секторов в этот день, вдруг оказались невероятно заняты приготовлениями к Дню святого Валентина и самой ярмарке. Из-за этого “торжественная и радостная” встреча троицы (и нет, их приезду действительно были рады все в большей или меньшей степени) прошла по очень быстрой программе за какие-то короткие пять-десять минут, после чего все учёные разбежались кто куда, предоставив Эвер, Синтию и Аннабелль на два часа фактически самим себе в опустевшем секторе.       Мунбим расположилась на бело-оранжевом стуле на колёсиках с логотипом предприятия на спинке, поджав под себя ноги, за одним из компьютеров (конкретно этот принадлежал Роберту) в углу крохотного офисного помещения без дверей, от нечего делать увлечённо играя в какие-то стрелялки про пришельцев, которыми она впрочем не сильно-таки сама интересовалась; Скейтер-Флэш же, облокотившись локтями о стол и упёршись в него спиной, сидела с прикрытыми глазами в наушниках, слушая какой-то ритмичный рок, слегка постукивая ногой и покачивая головой в такт музыки. Рядом с ней стояла электрогитара Роджера, которая, будучи глянцевой и покрашенной в чёрный цвет с нанесёнными поверх красно-жёлтыми языками пламени, выглядела просто восхитительно! Синтия смогла уговорить своего дядю её отдать ей поиграть на время (с обязательным условием, что та её не сломает, не растворит, не аннигилирует, и не испачкает в чём-либо), чтобы им троим не было так скучно в томительном ожидании начала научной ярмарки. Правда воспользоваться ей сегодня Скейтер-Флэш так и не было суждено: саму гитару-то Роджер одолжил, а вот сказать, где лежал электро-усилитель, совершенно забыл. Как результат девчонки облазили вдоль и поперёк комнаты спального отсека как Майкла, так и Роджера, но найти злополучный ресивер с остальным необходимым электрооборудованием им там так и не посчастливилось. Единственной полезной находкой, как в скором покажет время, оказались длинные чёрные акустические кабели и кое-какие интересные необычные электронные приспособления, но пока и от них по большому счёту толку было мало. Эвер, более известная в их узком кругу, состоявшем из трёх человек, как Саншайн, просто сидела на ещё одном компьютерном стуле, покачиваясь туда-сюда, с запрокинутой головой, то издавая страдальческие звуки, то медленно переводя скучающий взгляд со Скейтер-Флэш на Мунбим, то без особого интереса (играла ведь не она) наблюдая за самой компьютерной игрой, подперев рукой щёку. Уж кого-кого, а её скука одолевала в полной мере.       — Ску-у-у-у-учно-о-о… — в очередной раз протянула Эвер, крутясь туда-сюда на бело-оранжевом стуле. — Очень, очень ску-у-учно-о-о…       — Саншайн, ну хватит уже ныть, пожалуйста, я тебя умоляю! Это ведь хобби Мунбим у нас – ныть всё время, а не твоё, — сказала недовольная Синтия. Один наушник на её голове был слегка сдвинут, специально для того, чтобы не пропустить максимально важное объявление о начале научной ярмарки (правда девочка не учла того, что его наверняка услышат её подруги, у которых в ушах наушников не было). Аннабелль на эту фразу никак не ответила: может быть проигнорировала, а может быть просто не услышала.       — Скейтер, ну давай уже с тобой во что-нибудь сыграем, а? — протянула Эвер.       — Во что?! Не видишь, что ли, комп пока занят! И будет занят ещё примерно в течение следующих пятнадцати минут!       — Да я ж не про компьютер тебе говорю! То есть… не только про него ведь. Ну давай, может, в Скрэббл* сыграем с тобой там… или в Монополию. Они у Мэтта в шкафу лежали. Мы же с тобой их видели, когда этот твой злополучный ресивер искали! Ну?       — Не-е, чё-то не охота совсем… — ответила Скейтер, после чего нажала на кнопку своего Sony Walkman-а, висевшего на её поясе, поменяла кассету с музыкой, достав из своего рюкзака две небольшие пластиковые коробочки (в котором их лежала целая дюжина, если не две): пустую из-под этой и ещё одну, новую, с кассетой внутри, нажала на кнопку “пуск” и продолжила покачивать головой и ногой (теперь уже закинув её на другую ногу) в такт музыки. К наиглубочайшему сожалению Синтии на этот раз ей строго-настрого запретили проносить с собой на территорию научно-исследовательского комплекса её реактивный самокат (чему та была невероятно расстроена), а то она половину времени только бы и делала, что каталась на нём по коридорам туда-сюда, налетая на незадачливых учёных, которым не посчастливилось оказаться не в то время не в том месте. Интересно, что это занятие, в отличие от многих других развлечений, кроме разве что ещё одного: прослушивания музыки, ей практически никогда не надоедало.       — Ну ты и бука! — насупилась Эвер.       — Эй! Сама ты бука, поняла? — обиделась на подругу Синтия.       — А вот и нет!       — А вот и да!       — Сама меня заставляет скучать, отказываясь играть вместе во что-нибудь интересное, так ещё и букой обзывает… Ещё и подругой себя после этого называет моей… — обиделась Эвер, скрестив от недовольства руки на груди.       — Девочки, ну не сотрись! Давайте я вам уступлю место? — сказала Мунбим, почувствовав себя самую малость виноватой за то, что оккупировала единственный доступный для них троих компьютер в радиусе нескольких сотен квадратных метров.       — Спасибо, не надо, — ответила ей Синтия. — Я тут занята малость, знаете ли…       — Тогда пусти меня, я поиграю! — оживилась Эвер, тут же запрыгнув на стул, с которого только что спустилась Аннабелль. И обернувшись прищурившись добавила: — Маленькая эгоистка.       — Эй! Не смей меня мелкой обзывать, слышишь! — не на шутку рассердилась Скейтер-Флэш.       — Значит, ты всё же согласна с тем, что ты эгоистка, я правильно понимаю? Очень самокритично с твоей стороны, должна отметить! — съязвила Эвер с ехидным выражением лица, чьи слова заставили Мунбим захихикать, после чего девчонки дали друг другу “пять”.       — Ага, смейтесь, смейтесь, сколько душе влезет… — пробубнила Синтия. — Всё равно я займу первое место на научной ярмарке со своей оригинальной картофельной батареей, вот увидите!       — Скейтер, нет ну правда, чего ты такая грубая сегодня? — спросила Аннабелль.       — Чего-чего… Не выспалась, вот чего!       — Но ведь это не значит, что из-за этого нужно хамить Эвер! Ой, то есть, э-э-э… Саншайн. Да, конечно же Саншайн, я хотела сказать Саншайн! Хе-хе! — девочка повернулась к компьютеру, за которым сидела Эвер, напряжённо следя за тем, как та отреагирует на нарушение их негласного запрета называть друг друга настоящими именами.       — Ой, да не парься, Мунбим, всё в порядке, — ответила Саншайн на невысказанный вопрос Аннабелль, увидев капли пота, проступившие на лице подруги. — И вообще-то она права, Скейтер! Разве кто-то ещё захочет когда-нибудь вступить в наш клуб, если ты будешь себя так плохо вести? Какое впечатление сложится у окружающих об “Эдвенчерус Гёрлс”, если мы будем хуже Дианы со Сьюзи?       — Аргх..! Ну хорошо-о-о… прошу прощения за то, что я сегодня такая грубая из-за того, что я совсем не выспалась, — пробубнила Синтия всё ещё будучи слегка недовольной.       — И-и-и? — протянула Эвер.       — И я действительно постараюсь больше не хамить вам.       — И-и-и?       — Ну что “и-и-и”?!       — Ты должна поклясться перед нами в этом точно так же, как это делает Джесс, когда она в чём-то клянётся, — назидательным тоном проповедника сказала Эвер, повернувшись к ней на стуле, подняв вверх указательный палец и закрыв глаза для большего эффекта.       — Да ну вас в задницу! Не собираюсь я такой фигнёй заниматься! — насупилась Синтия, скрестив руки на груди и отвернувшись от них с Аннабелль.       Девчонки захихикали.       — А почему нет-то? — улыбнувшись спросила Мунбим. — Это же своего рода клятва. Значит, это не было настоящим обещанием, ты это хочешь сказать? Хе-хе.       — Я не собираюсь давать эту глупую клятву, потому что это тупо, а не потому что я говорю не искренне! — возмутилась Синтия.       — Да ладно, ладно тебе, Скейтер-Флэш, успокойся, — сквозь слёзы смеха произнесла Эвер. — Мы просто прикалываемся над тобой, неужели ты ещё не поняла?       — Ха-ха-ха… о-очень смешно… — протянула та в ответ.       — Нет, ну правда не обижайся. Мы ведь не хотели тебя обидеть, — извинилась Аннабелль. — Просто скажи: клянусь!       Скейтер-Флэш закатила глаза.       — Да, да, “клянусь” и всё такое… — пробормотала недовольная Синтия.       — Ну вот видишь, а ты боялась. Кстати, Мунбим, ты случайно не знаешь, как называется боязнь произносить клятвы? Клятвофобия?       Девчонки вновь засмеялись.       — Аргх! Ну всё, хватит! Надоели уже, честное слово…       — Хе-хе, ладно, так и быть сжалимся над тобой, — пощадила Скейтер-Флэш Эвер. — Мы же сжалимся над ней, да, Мунбим? Или нет?       — Да конечно! Она же поклялась нам как-никак, что грубить не будет.       — Ну… ладно. Та-а-ак… хм, интересно… о-очень интересно… а что это за карточная игра такая хитрая, Мунбим? Никогда в жизни такой ещё не видела.       Большим удивлением для Эвер стало то, что на экране монитора были игральные карты на зелёном поле вместо привычного для неё бластера, шкалы здоровья и шкалы патронов, необычно выглядевших одноглазых и трёхглазых пришельцев и инопланетной звёздной системы из знакомой видеоигры.       — А, это… да это преферанс. Выключай, игра сложная. Ты вряд ли в ней разберёшься.       — Ну давай, попробую, хоть… может быть и разберусь…       Следующих пяти минут Эвер за глаза хватило для того, чтобы осознать, что она совершенно не понимает правил этой чудаковатой игры.       — Мда-а… ну и жуть! — Эвер вышла из игры. — Как ты вообще можешь в такую белиберду играть? Непонятно же что делать совершенно!       — Я… да я и не умею играть в него, хе-хе, — призналась Мунбим. — Я просто запустила посмотреть, что это за игра такая и вот также, как и ты поняла, что совершенно не понимаю её правил. Зато я неплохо умею играть в классический техасский покер**, джин рамми, баккару, блэкджек, ну и такие… прочие простенькие карточные игры, как рыбка, там, скажем… ну в которые все и так умеют играть, я хочу сказать!       — Ого! Ты никогда нам не говорила, что увлекаешься карточными играми! — невероятно удивилась Эвер. И её можно было понять: характер у Мунбим однозначно не предполагал, что такая девочка, как она, может увлекаться взрослыми азартными карточными играми. Скорее это могло быть одним из увлечений экстрималки Скейтер-Флэш, нежели кого-то, кто чуть ли не больше всего на свете увлекается шитьём.       — Ну… да. То есть, нет, не рассказывала, хе-хе! Как-то подходящий момент всё не попадался…       — А меня научишь, как в них играть? — тут же встрепенулась Эвер.       — Эм-м, ну-у… думаю, можно попробовать, — неуверенно ответила Мунбим. — В какую игру ты хочешь, чтобы я научила тебя играть первой?       — Научи меня, как в покер играть! Столько раз видела, как в него играли, но так и не смогла понять его правила. Там столько терминов интересных говорят во время игры! Наверное, ни в какой другой карточной игре их нет столько!       — Оу… покер, говоришь? Ох, боюсь это будет для меня трудновато.       — Почему? — не поняла Эвер.       — Ну… В него на фишки играют. Это же азартная игра. А у нас никаких фишек с собой нет.       — Так давай без фишек! Кто нам запрещает?       — Нет, ты не понимаешь. В покер нельзя играть без фишек. Вся игра крутиться вокруг комбинаций, которые ты можешь составить из так называемых своих и общих карт и повышений денежных ставок.       — Ну… так давай без ставок играть, почему нет?       — Ох, как бы тебе это объяснить… В общем… это не привычная тебе или мне карточная игра. В ней играют не картами, а ставками.       — Это как это? — удивилась Эвер.       — Смотри, в покере есть четыре раунда. Чтобы перейти на следующий раунд карточной игры, все участники должны внести в будущий джек-пот победителя одинаковую сумму денег. Деньги они тут не в виде монеток и бумажек, а в виде фишек с картинками. То есть ты можешь поменять деньги на фишки, а фишки – наоборот, на деньги. Есть несколько видов фишек. Разные фишки символизируют разную сумму денег. Это более-менее понятно?       — Ну, да-а… это более-менее понятно.       — Хорошо, — Мунбим продолжила объяснение правил покера. — Так вот, на каждом вот таком раунде игроки могут повышать ставки. Обычно это происходит, когда игрок уверен в том, что он может победить. В этом случае все остальные игроки должны будут внести в джек-пот такую же сумму денег. Но можно и отказаться, если ты видишь, что ты вряд ли выиграешь. Тогда ты потеряешь свою ставку, но сохранишь все остальные оставшиеся у тебя фишки, чтобы отыграться в следующей игре.       — Так, а если никто не захочет играть следующую игру?       — Захотят, обязательно захотят! Одна игра всегда длится ну, может быть, всего лишь несколько минут от силы. И обычно выигрыш получается небольшой. А чтобы сорвать куш, надо сыграть таких вот коротеньких игр штук сто, наверное!       — Интересно, как взрослым это не надоедает… нудное же это дело: так много раз переигрывать одно и то же! — пробормотала Эвер.       — Нет, на самом деле это совсем не нудная игра, а вполне себе забавная! Ты ждёшь, когда тебе выпадут хорошие карты, а затем начинаешь повышать на каждом раунде ставки! В конце концов либо все откажутся от дальнейшего повышения своей ставки, и ты выиграешь джек-пот, либо кто-то останется и либо ты, либо он выиграет джек-пот. Это уже будет зависеть от того, у кого из вас комбинация карт круче.       — И-и-и… как я это узнаю?       — Никак! Хи-хи! Ты можешь только предполагать, какие комбинации карт могут быть у другого игрока! В этом и есть весь смысл игры!       — Да ну! Ерунда какая-то.       — В этой игре ты анализируешь поведение других игроков, насколько сильно и быстро они повышают свои ставки и какие карты в конечном итоге у них оказываются на руках. Это психологическая игра на самом-то деле. Ты учишься анализировать поведение и характер других игроков и их манеру игры и зная это выстраиваешь свою собственную стратегию.       — Мунбим забыла добавить, что игроки могут блефовать, — добавила Синтия.       — Блефовать? — переспросила Эвер. — А это как?       — Ну-у… как бы объяснить… — задумалась Аннабелль. — Скажем так, вот есть у меня на руках такая себе комбинация карт, да? Ну вообще отстой какой-то, фе! А у других… ну скажем более-менее такие комбинации карт на руках. Ну а я с напыщенным видом беру и все свои фишки ставлю, заставляя остальных игроков сделать тоже самое. Они такие смотрят на меня, думают: “Да ну! У неё наверняка какая-то супер-пуперская комбинация на руках. Я наверняка проиграю” и сбрасывают карты. В итоге, предположим, что все сбросили, и ты забрала себе весь куш! Хотя, если бы они согласились играть дальше и дошли с тобой до последнего раунда, то ты бы однозначно проиграла, так как твоя комбинация карт – полнейший отстой по сравнению с ихними.       — Да, да, в покере есть такой вот нюанс, — поддакнула Синтия.       — Подожди, подожди, подожди! Хочешь сказать, что в этой игре ты можешь жульничать?! Но жульничать же это плохо!       — Так ты и не жульничаешь. Смотри, ты только делаешь вид, будто у тебя крутые карты на руках. Другие игроки ведь сами принимают решение выйти из игры, ты же их не заставляешь! И не говоришь, что им нет смысла продолжать игру, так как в этой игре ты всё равно их победишь. Ты просто… сразу ставишь много! Но… тут тоже надо не переборщить. Если сразу всё поставить, то другие игроки наверняка на первом же раунде выйдут из игры, и ты заработаешь минимально возможное число фишек.       — Так… бр-р! — Саншайн закрутила головой в замешательстве. — Сейчас, погодите, до меня дойдёт… та-а-ак… Но так ведь тоже можно фишки заработать, да? Сразу же ставить помногу и все будут выходить из игры?       — Да, но заработаешь таким способом ты совсем чуть-чуть. Плюс у кого-то может в начале игры попасться пара тузов на руках, он сыграет с тобой ва-банк и наверняка с такими картами выиграет.       — Секунду… как вообще определить, кто выигрывает игру?       — Выигрывает тот, у кого в последнем раунде самая крутая комбинация, — сказала Аннабелль. — Ну, или тот, кто заставит других игроков сбросить свои карты и выйти из игры.       — Так… а как я могу в принципе делать какие-то ставки, если узнать какая у кого комбинация можно только в самом конце, когда все ставки давно уже сделаны?!       — Ты делаешь ставки, и другие игроки делают свои ставки из своей уверенности, насколько их комбинация лучше, чем у других игроков, — пояснила Синтия. — Чем больше твоя уверенность в том, что ты победишь – тем, следовательно, и больше будет твоя ставка. К блефу это тоже относится кстати. Но чаще имеет смысл начинать с относительно маленьких ставок, чтобы под конец увидеть, насколько “хороши” карты у других игроков и насколько “плохими” могут оказаться твои по сравнению с ихними.       — Но выигрывает всегда самая лучшая комбинация?       — Если до конца игры дошли насколько игроков, то да, — подтвердила Аннабелль.       — А как узнать, какая комбинация у других игроков?       — Так Скейтер-Флэш ведь тебе только что сказала: по манере игры, по максимальной ставке, по тому, как уверенно ты играешь…       — Нет, я имею ввиду, как мне узнать, какие точно карты на руках у другого игрока и блефует ли он или нет?       — Никак! В этом-то и весь прикол! — воскликнула Синтия. — Ты этого никак не узнаешь, если только игрок не дошёл до конца игры и не решил показать всем свои карты! Ты можешь только догадываться об этом, анализировать поведение других игроков, прикидывать, блефуют они или нет, проверять их собственными ставками, перекрывать чужой блеф своим… В этом-то и заключается суть игры!       — Да уж… какой-то бред, как по мне.       — Да не, не, классная игра, — не согласилась Синтия. — Меня Роджер с Майклом кстати когда-то научили в неё играть. Прикиньте, я их даже обыгрывала иногда!       — Какая-то очень уж замудрёная… да и в целом сама по себе сложная. Ещё все эти комбинации надо постоянно держать в голове, да и вообще! Сидишь себе, только и делаешь, что гадаешь, блефует этот игрок или не блефует… а потом сделаешь ставку, думая, что у тебя самые крутые карты и раз! А у кого-то комбинация карт окажется лучше, чем у тебя. И ты в пролёте.       — Да нет, Саншайн, — возразила Мунбим. — игра совсем не сложная. Даже простая, честное слово!       — Ага, не фига себе простая!       — Да ты, зная правила, несколько раундов всего сыграешь, и сразу же втянешься, как я когда-то. Серьёзно тебе говорю! — сказала Скейтер-Флэш.       — Сильно сомневаюсь… какая-то она дикая просто… прямо как этот твой преферанс.       — Ну ты и сравнила! — воскликнула Аннабелль. — Ничего подобного! Преферанс в сто раз сложнее!       — Да не, Саншайн, тут всё просто на самом-то деле, это в теории всё звучит сложно. Начнёшь играть – быстро поймёшь, что к чему.       — Да ну конечно… — протянула Эвер, не веря словам подруги.       — Слушай, Мунбим, давай её быстренько научим играть? Я думаю через полчаса она будет играть не хуже нас!       — Но… нужны же фишки. У тебя есть покерные фишки с собой? — скосила бровь Аннабелль.       — Не-е-е-ет… но ведь можно что-нибудь приспособить вместо них.       — Например, что?       — Ну… хм…       — А, придумала! — внезапно воскликнула Мунбим. — Твои кассеты с музыкой! Давай их используем!       — Ну уж нет! Свои кассеты я для этого дела не отдам! — возмутилась Скейтер.       — Тогда предложи альтернативу!       — Как насчёт… бутылочных крышек!       Мунбим скосила бровь во второй раз.       — Чего?       — Бутылочных крышек, — повторила Скейтер-Флэш. — В столовых на Aperture часто продают содовую и лимонад в бутылках. Мы можем попросить, чтобы нам отдали эти крышки! Они всё равно никому не нужны. И похожи на покерные фишки к тому же!       — Скейтер-Флэш, у тебя все дома?       — Нет, ну а что?!       — Ты думаешь, они ради тебя в мусорных контейнерах рыться будут? Или ты сама будешь в них рыться? Или ты нам с Саншайн предлагаешь порыться в мусорных контейнерах ради этих самых крышек?       — Почему сразу в мусоре-то рыться надо, ты мне объясни?!       — А потому! Ты что думаешь, они их коллекционируют там? Да они их вместе со всем прочим мусором выбрасывают, как только вскрывают бутылку и разливают её содержимое по стаканам.       — Хех, мда, а и правда… что-то я об этом не подумала… Тогда как насчёт фишек из Скрэббла или Монополии?       — О! А вот это уже хорошая идея! Только я думаю…       — Ребята! — воскликнула Эвер, тем самым вклинившись в их разговор. — Я передумала. Не надо меня ни в какой покер учить играть! Научите во что-нибудь попроще. Чтобы у меня голова в итоге не вспухла.       — Ну я могу в джин тебя научить… В нём правда довольно много правил, но зато их запоминать куда проще. И победа тоже чётко сформулирована, не то, что в покере там, или в других. И время скоротать можно: обычно победу кто-нибудь одерживает спустя четверть часа. Эх, правда нас трое… а в джин-то только вдвоём играют. Придётся видимо тянуть жребий, кто с кем играть будет, ну или играть будете вы вдвоём, а я только подсказывать по началу. Хотя не, так себе идея, если честно…       — Научи её сначала в блэкджек играть, — посоветовала Синтия. — Игра простая, проще некуда. Правила за две минуты объяснить можно. Могу даже я объяснить, если ты устала. Или ту же баккару. Почти что та же самая игра, считай, просто правила чуть другие. А потом уже рассказывай про джин. В него же можно играть без ставок?       — Хех, конечно! В него, и во все остальные игры можно играть просто так, без ставок. А почему ты всё же хочешь, чтобы джин последним был? Его же дольше всех объяснять.       — Потому что из всех перечисленных тобой карточных игр, я не умею играть только в него… и тоже хочу научиться! И давайте без издевательств тут мне, что я не умею во что-то играть. Да, не умею! Вы не ослышались.       — Хи-хи-хи! Без проблем. Договорились, пусть первой в таком случае будет баккара…       Следующие полтора часа Мунбим потратила, объясняя Саншайн, как играть в эти три небезызвестные азартные карточные игры. На её счастье они все были лишь “полуазартными”, в отличие от покера, а значит не требовали никаких ставок (будь они даже условными, в виде фигурок из Монополии или Скрэббла), что существенно облегчало Аннабелль объяснение игрового процесса. На освоение Эвер правил игры в блэкджек и баккару ушло от силы минут пятнадцать, так как, и правда, эти две игры по своему принципу оказались во многом схожи, да и количество правил в обеих можно было сосчитать по пальцам одной руки. После каждого успешно сданного Эвер устного “экзамена” Аннабелль, Мунбим подкрепляла теорию практикой, в виде нескольких учебных раундов с детальными пояснениями ходов, чтобы только что выученные правила не забылись тут же её подругой бесследно. Так, Саншайн потребовалось всего пять игр в баккару и четыре в блэкджек, чтобы полностью освоить их правила и начать играть с подругами на равных. К этому времени в секторе иногда начали показываться учёные, правда исчезали они обычно также внезапно, как и появлялись. В основном кто-то прибегал что-то взять или кого-то о чём-то спросить и тут же убегал, так что по большому счёту троица всё ещё была целиком предоставлена самой себе.       — Даг, ты не видел Роджера? — спросил неожиданно выбежавший из-за поворота Майкл.       — Так он же пошёл тебя искать в сектор GS-99 минут пять назад, — ответил не менее внезапно появившийся в коридоре удивлённый Рэттманн.       — Что?! Да блин! Ты серьёзно?       — Ну да. Хех, вы что с ним, опять разминулись на полпути, ты мне это хочешь сказать? Хе-хе-хе!       — Ничего смешного! Он мне позарез нужен! О-о-о-ох, ну что за… Как мне всю эту технику теперь в одиночку настраивать? Ещё и наушников ни одних главное не оставил… Ладно, я побежал назад в GS-99.       — Так погоди! А если он сейчас также, как и ты опять сюда вернётся?       — Не успеет! Я быстрее него бегаю!       Не то, чтобы неожиданные появления учёных напротив офиса, в котором расположились “Эдвенчерус Гёрлс”, им сильно докучали (всё-таки они ведь не скрывали ни от кого, чем они здесь занимались), но иногда всё же такие вот внезапные появления слегка нервировали, поскольку в этом случае девчонкам приходилось отвлекаться (чаще всё же из-за своего любопытства) от карточной игры, а потом вспоминать, на чём они остановились. Один раз по коридору пробежала Сьюзан, вот только топала невысокая худая брюнетка так, словно это был Мэтт. Троица сидела с отвисшими челюстями, наверное, минуты две, отходя от увиденного зрелища.       — О, девчонки! Вот вы где! — воскликнула Лайра с двумя вечерними платьями в руках, забежав в офисное помещение.       — Да мы как бы всё время только здесь и были… — протянула Эвер.       — Ой, да, точно. Извините, совсем забегалась тут. Что делаете, кстати? Решили в карты поиграть, смотрю?       — Да, — отозвалась Аннабелль. — Я учу Саншайн, как играть в баккару и блэкджек!       — Ого, ничего себе! Я и не знала, что среди школьниц теперь модно увлекаться взрослыми карточными играми. Возьму на заметку. И как идут дела?       — Ну…       — Вижу, что неплохо. Так, вы мне не поможете немножко, нужно срочно платье выбрать на вечер, м? Какое лучше: правое, левое, левое, правое? — протараторила учёная в духе Джесс, что со стороны выглядело совершенно непохоже на её обычную манеру общения.       В правой руке Лайра держала аккуратно сложенное тёмно-синее вечернее платье, плавно переходившее сверху вниз от чуть более светлых до чуть более тёмных тонов, со стразами на юбочной части, очевидно, символизирующих звёзды на ночном небе, в левой – не менее роскошное чёрное бархатистое вечернее платье с красным поясом и юбкой с чередующимися алыми и тёмно-серыми вертикальными полосами.       — М-м… я бы порекомендовала правое, — сказала Эвер.       — Однозначно! Оно вам больше идёт, — согласилась Аннабелль.       — Мхм… да, наверное, — пробубнила Синтия.       — Хм, правое, это если смотреть справа от меня или справа от вас?       — Эм-м… от… нас?       — Ну то есть вот это? — Лайра приподняла платье, похожее на ночное небо.       — Так… это же левое платье, а не правое, — запуталась Саншайн.       — Почему? А! Моя же правая рука она для меня не левая, в отличие от вас!       — Чего? — ничего не поняла Эвер.       — Ну, то есть красно-чёрное, вы его имели в виду, да? — Лайра приподняла левую руку.       — Да, да, это!       — Оно будет лучше… подчёркивать Ваш характер, — согласилась Мунбим.       — Хе-хе, да, спасибо вам, девчули, большое! Жаль только, что не на мою фигуру оно было сшито: слишком уж большим оказалось. Ух, ещё бы успеть перешить, а времени на всё в обрез… у Сьюзан вроде должны были быть швейные принадлежности… или же я их все Джесс отдала, вот не помню… — И с этими словами Лайра убежала, так же внезапно, как и появилась.       — Вау, это было… что-то, — пробормотала Эвер, высунувшись из-за дверного проёма в коридор. Её примеру последовали и Аннабелль с Синтией. — Зачем Лайре вообще сдалось вечернее платье, не понимаю?       — Как это зачем? — ответила Скейтер-Флэш. — Сегодня День святого Валентина, все дела. На свидание с кем-то намылилась, сто пудов.       — На свидание? Ой, да не смеши меня! Лайра? Ты это серьёзно? С кем?       — С профессором Муньосом! — гордо заявила Аннабелль.       — С Пабло Муньосом?!       — С нашим учителем физики?! — одновременно во весь голос удивились Эвер с Синтией.       — Ну да, хе-хе! А что тут такого?       — Как это что?! — возмутилась Эвер. — Это… это же… просто наиофигительнейшая новость! И мы о ней узнаём первыми!       — Когда ты узнала, что они встречаются?!       — Только сегодня. Случайно подслушала разговор дяди Роберта с Джесс.       — Так, а почему нам-то ничего не сказала? — обиделась Саншайн.       — Ну… я бы всё равно рассказала вам об этом. Потом. Честно-честно! Я просто подумала, что это не так важно.       — Ты шутишь? Конечно это важно! Профессор Муньос встречается с Лайрой, да это же какая сенсация! Вот бы посмотреть, как их сегодняшнее свидание пройдёт…       — И не надейся, — вставила слово Синтия. — Ты это что думаешь, они пустят нас троих посидеть с ними за одним столиком во время своего романического ужина?       — Ну да… конечно же не пустят, — призналась разочарованная Эвер.       — То-то же!       — Так, девочки, девочки! У нас ещё пятьдесят минут до обеда осталось, — перебила Мунбим, взглянув на настенные часы. — Если и учиться играть в джин рамми, то только сейчас, там много правил!       По коридору неожиданно для “Эдвенчерус Гёрлс” проскакала Джесс, напевая что-то вроде “Ла! Ла-ла ла-ла! Ла-ла ла-ла!”, явно не обременённая какими-либо делами, не обратив ни малейшего внимания на девчонок.       — И не отвлекаясь на всякую ерунду.       К искреннему удивлению Мунбим, за следующий час ей, по всей видимости, удалось научить двух своих лучших подруг очень даже-таки неплохо играть в карточную игру “джин рамми”. Единственной проблемой для неё стало то обстоятельство, что все возможные игровые нюансы объяснить она сразу не могла (причина была банальной: девочка их просто не помнила), а когда они внезапно всплывали по мере игры, Синтия частенько злилась и несколько раз обвиняла подругу в том, что та придумывала часть правил на ходу. Хорошо, что Саншайн была намного более сдержанной, практичной и рассудительной, чем Скейтер-Флэш, и всегда умела ловко погасить только-только зарождающийся конфликт между двумя лучшими подругами, и именно благодаря ей Аннабелль с Синтией в этот день чудом смогли не поссориться. Но если закрыть глаза на это, то и самой игрой в джин “Эдвенчерус Гёрлс” в конечном итоге оказались вполне довольны.       На обеденный перерыв девчонки направились в пятнадцать минут первого, а не в полдень – всё из-за того, что первые учёные сектора TF-24 сами вернулись, опоздав на него на четверть часа из-за своих “неотложных дел”, но для “Эдвенчерус Гёрлс” это было совершенно не важно. Сидя за уютным столиком кафетерия и уплетая за обе щёки куски пиццы, лазанью, рыбный бульон и маффины с кукурузой и соком, девчонки только и делали, что обсуждали друг с другом (а вернее – делились предположениями), какой будет научная ярмарка для детей учёных в этом году. Предположений у них было много, и каждое было оригинальнее другого и не похожим на предыдущее, но вот к чему они точно оказались не готовы, так это к тому, что их ожидало на научной ярмарке на самом деле…       2:19 AM. Сектор PS-8.       — Знаете… мне очень не хочется этого признавать… но кажется Диана со Сьюзи впервые в жизни оказались в чём-то правы, — пробормотала Эвер, сидевшая на небольшом компьютерном стуле задом наперёд, положив подбородок на его спинку.       — Мхм, похоже на то, — неохотно согласилась Аннабелль, в очередной раз осматривая помещение скучающим взором, облокотившись о стол.       Зал был небольшой, выкрашенный в стандартные для большинства офисных помещений глубокого залегания Aperture Science белые и голубовато-синие цвета. Скорее всего в обычное время, судя по проектору, подвешенному под потолком, комната служила маленьким конференц-залом, в котором одни учёные выступали со своими презентациями и отчётами перед другими. Но сейчас половина стульев была куда-то убрана, а столы сдвинуты друг к другу по два или три. Сделано это было специально, чтобы дети учёных могли сделать свой собственный огромный оригинальный стенд-аппликацию из разноцветной бумаги и картона, в общих чертах рассказывающий о сути их научного эксперимента (который в силу своей простоты в подавляющем числе случаев был получением электрической энергии из корнеплодов или фруктов), ну а отсутствие стульев объяснялось желанием увеличить место для свободного перемещения по комнате. Судя по тому, сколько тут было школьников, как резво они копошились и смеялись, разговаривая друг с другом, большинству из них на научной ярмарке было очень даже весело. Но вот кому точно весело не было, так это Эвер, Аннабелль и Синтии. Да, собирать общий стенд, сделанный из трёх относительно раздельных частей, а потом скреплять его в единое целое было весёлое занятие, как и украшать его, и собирать собственные модельки картофельных батарей, которые так или иначе у всех троих вышли весьма оригинальными. Но вот что было совсем не весело, так это осознание того, что все остальные дети здесь как на зло были как минимум на два года их младше.       — Я конечно всё понимаю, — начала Синтия, посмотрев, на совсем маленьких детей, бегающих по помещению с простенькими самодельными самолётиками из бальзы в одной руке, паре пробирок с разноцветными химическими реактивами в другой и смеявшихся по весь голос, вслед за которыми промчалось возмущённое высокое болтливое блондинистое существо с перекошенными очками на носу, в белом лабораторном халате, с длинными и худыми, как у богомола, руками и ногами, которому по чистому недоразумению сегодня поручили присматривать за детьми. — Но может мне кто-нибудь объяснит, почему здесь так много мелюзги?       — Хотела бы я знать, Скейтер-Флэш… — протянула Эвер. — И не одного нашего ровесника нигде. Вот как на зло!       — Может, Сьюзи с Дианой знали, что всё так будет, поэтому и злорадствовали над нами всё это время? — предположила Аннабелль.       — Не думаю, Мунбим. Они всё время над всеми злорадствуют. Это тут не причём.       — Тогда как ты объяснишь их слова про “праздник для мелких”?       — Простое совпадение, вот и всё! Очень… неприятное для нас совпадение…       — М-да, я-то думала, тут поболтать с кем-то удастся, познакомиться, там, может, с кем-то… — пробубнила Синтия.       — Я тоже, Скейтер, я тоже… — согласилась расстроенная Эвер.       — Ну… вы всегда можете поболтать с дядей Уитли, — усмехнулась Аннабелль, смотря на то, как долговязый учёный пытался объяснить малолеткам, почему так себя вести, как себя вели они, плохо, и которые смеялись, явно его совершенно не слушая.       — Нет уж, спасибо! — тут же возразила Синтия. — Я лучше уж постою тут, послушаю вопли мелюзги.       — Тебе чего же, не нравится с дядей Уитли общаться? — спросила Эвер ехидным тоном, из которого так и сочился едкий сарказм.       — Мне не нравится мысль о том, что он начнёт помогать нам со стендом, потом его сломает, потом будет минут десять извиняться, потом скрепит его кое-как изолентой, а потом снова сломает! — возмутилась Скейтер. — Вы этого хотите, да?       Девчонки засмеялись.       — Да нет, конечно же! Мы просто шутим. Это была шутка, расслабься. Смотрите-ка, ишь как занервничала!       — Ну и шуточки же у вас, блин.       — Добрый день, юные леди. А как у вас проходит научная ярмарка? Похоже, что довольно неплохо? — произнёс появившийся словно из ниоткуда мужчина крепкого телосложения с тёмно-каштановыми кучерявыми волосами и греческим профилем, заставивший троицу вздрогнуть и резко обернуться.       — Здравствуйте, мистер Муньос! — в один голос поприветствовали своего учителя физики “Эдвенчерус Гёрлс”.       — Да как вам сказать… могло быть намного лучше, если честно, — призналась Эвер.       — А что, что-то случилось? — спросил мужчина.       — Хех, ничего такого особенного. Просто это один из тех случаев, когда быть взрослым на фоне других не очень… круто, — пояснила Скейтер-Флэш, обведя взглядом зал.       — А-а-а, кажется, понимаю. Да-а-а, вы и правда тут, наверное, самыми взрослыми будете… Ну, не считая разве что мистера Дерплайна, хотя-я… — многозначительно произнёс Пабло, посмотрев на блондина, очищающего чёрную сажу со своего лица, халата и волос после неудачного смешения взрывоопасных реактивов. Договаривать ему не пришлось, троица рассмеялась прекрасно поняв, что хотел сказать учёный.       — Могу позвать к вам дядю Уитли на время, не хотите? По крайней мере скучно вам точно не будет! — сказал мистер Муньос, который, судя по насмешливым ноткам в голосе уже заранее знал их реакцию на его предложение.       — Не-не-не-не! — возразила Синтия.       — Лучше не надо! — сказала Аннабелль.       — Ни за что! — воспротивилась Эвер. — Вы знаете, сколько времени мы потратили на то, чтобы собрать этот стенд! Уж лучше мы тут тихонько в одиночестве поскучаем, чем будем его ремонтировать по нескольку раз после “помощи” дяди Уитли, да ещё и тем временем слушая всю эту его глупую бессвязную болтовню!       Профессор Муньос улыбнулся.       — На самом деле, у меня есть одна мысль, как вас немножко развлечь. Может быть и ненадолго, всего минут на пятнадцать-двадцать, но всё же. Вообще-то… это скорее даже просьба будет такая небольшая к вам. И… да чего скрывать, я именно для этого вас и искал сейчас.       — Просьба? — переспросила Эвер. — К нам? Какая просьба?       — Видите ли… до меня тут дошли слухи, что вы хорошо знакомы с Лайрой Уилсон, ведь так? Она же работает в одном секторе с Майклом Уоттом и Роджером Рейном, правильно?       — Мхм, да, совершенно верно! А… почему собственно вас это интересует? — задала вопрос Эвер чересчур хитрым голосом, чтобы самой не знать ответ на него. Но мистер Муньос слегка волновался в тот момент, поэтому и не обратил внимания на странный тон Эвер.       — Ну у нас с Лайрой, вроде как свидание сегодня намечается…       — Да вы что?! — самую малость переиграла удивление Мунбим.       — Мхм… И, если вам не составит большого труда, то я был бы вам очень признателен, если вы поделитесь со мной какой-нибудь информацией о тёте Лайре. Ну знаете, там… что любит делать, что не любит, какие у неё любимые блюда, чем увлекается, какие у неё есть скрытые черты характера, таланты, какими хобби увлечена… ну вот что-то в этом духе.       — Конечно, мистер Муньос! — воскликнула Аннабелль. — Если говорить о Лайре, то во-первых она…       Саншайн неожиданно резко заткнула рот подруге своей ладонью.       — Э-э-э… знаете… а ведь Вы и не должны всего этого знать-то по-хорошему, хе-хе! То есть, я хочу сказать… на то ведь оно и первое свидание, чтобы узнать своего партнёра поближе! Это ведь у вас… первое свидание, да? — второй раз практически проболталась Эвер (Мунбим и это подслушала утром из разговора Роберта с Джесс).       — Да, первое. Ну то есть… ну да, первое, хе-хе! Мы… общались до этого иногда с ней, но довольно мало. Решили вот устроить наше первое свидание в День святого Валентина, чтобы очень всё символично было и атмосферно. Вы же видели, наверное, как у нас красиво украсили кафетерии на Aperture? Все в розовых и багровых тонах теперь, с сердечками, купидонами и стрелами любви, расклеенными на стенах повсюду; воздушные шары, ленты, все в бордовом и алом цвете… по-моему, декораторы в этом году постарались на славу!       — Да-да-да… наверное… ну мы особенно по кафетериям не ходили… Я просто вот к чему клоню: вы же друг друга почти не знаете, я так поняла?       — Ну, нет.       — И идёте на свидание в первую очередь, чтобы узнать поближе друг друга?       — Ну, да.       — Тогда, если мы расскажем вам всё о Лайре, о чём вы будете разговаривать, сидя за столом в ресторане? Да и зачем вам всё это узнавать от нас, если вы для этого свидание-то и устроили?       — Понимаете, тут вот какое дело… Хех, как бы вам лучше сказать… Я не очень хорошо умею вести беседы с представительницами противоположенного пола. Я уже несколько раз бывал на свиданиях раньше, и всегда попадал в неловкие ситуации, когда никто из нас не знал о чём говорить дальше. Либо всё складывалось ещё хуже: я случайно поднимал тему, которая оказывалась либо совершенно неуместной, либо просто ставила даму в тупик. Обычно в скором времени после этого наше свидание быстро заканчивалось, и следующих уже не было. Лайра мне кажется очень красивой, интересной, в чём-то даже необычной и экстраординарной девушкой. И мне очень бы не хотелось, чтобы сегодня всё получилось, как на моих прошлых свиданиях. Ну, другими словами, никак. Ну и чтобы не было совсем уж стыдно за себя, в случае провала. Ну, вы меня понимаете, я надеюсь.       — Понимаем, разумеется. Но у меня есть для Вас встречное предложение, мистер Муньос, — загадочно произнесла Эвер.       — Да, да, я весь во внимании?       — Я думаю, мы бы вполне могли бы подсказывать Вам какие-то интересные темы для разговора, и даже, возможно, ответы на вопросы тёти Лайры прямо во время вашего свидания, — уклончиво сказала Эвер, всё ещё держа рот удивлённой Аннабелль закрытым своей рукой.       — Мхм! — поддакнула Синтия. — Да, да, именно!       — Прямо во время свидания? — не понял учёный. — А как вы хотите это устроить?       — Скажем так, у нас есть доступ к кое-какой аппаратуре и кое-каким интересным гаджетам, которые способны помочь Вам с Вашим первым свиданием с тётей Лайрой, сделав его восхитительно-незабываемым, ведь именно мы, её лучшие друзья, будем подсказывать вам правильные ответы на все её вопросы! — произнесла Эвер тоном опытного маркетолога.       — М-м-м, интересно… и что же это за гаджеты такие?       — Расскажем чуть позже, пусть пока это побудет для Вас маленьким сюрпризом. Для начала мы должны проверить их на работоспособность, и если всё будет работать нормально, то положительный результат Вам гарантирован!       — Вы… зайдите через полчаса в сектор TF-17, мы Вам там всё подробно объясним и покажем, — добавила Синтия.       — Ну… хорошо. Давайте так и сделаем. Посмотрю, что вы там хотите мне предложить использовать, и что это вообще за гаджеты такие.       — Но Вы должны будете предложить нам что-нибудь стоящее взамен, — предупредила Эвер.       — Что-то взамен? — переспросил удивлённый Пабло Муньос. — И что же вы хотите?       — Ну-у-у, скажем… по пятёрке по физике за четверть, возможно… — Эвер перевела блуждающий взгляд на потолок, ковыряя правым ботинком пол, попытавшись изобразить самую невинную гримасу на лице, какую только могла. — Каждой из трёх, там… Ну совсем мелочи, знаете…       — Хех, из кого-то точно хорошие предприниматели вырастут, — профессор потрепал волосы Эвер. — Но-о… что-то как-то дороговато. Пожалуй, мне всё же придётся отказаться от вашего “щедрого предложения” и…       — Тогда за контрольную! — сказала Эвер. — Две. Две последних контрольные.       — Всем троим! — сказала Синтия.       — Это минимальная цена! Дешевле не найдёте!       — Хе-хе-хе! Ну посмотрим, посмотрим. Через полчаса тогда буду вас ждать на входе в TF-17! — и с этими словами мистер Муньос удалился.       Саншайн отпустила рот Мунбим.       — Эй! Ну что за дела?! — возмутилась Аннабелль. — Ты совсем офигела?! И что это за гаджеты ещё такие, что ты за пургу несла?       — А вот эти, — Синтия достала из кармана несколько маленьких чёрных цилиндров, похожих на бируши, несколько длинных пластмассовых параллелепипедов, размером с рацию, с креплениями на пояс и ещё моток разноцветных проводов с разъёмами на концах и парочкой переходников. — Нашли их с Саншайн у дяди Майкла в ящике, когда пытались ресивер отыскать утром.       — Мхм, уж с такими-то гаджетами и нашей помощью профессор Муньос точно сможет завоевать сердце тёти Лайры! — гордо заметила Саншайн. — Хм, интересно, почему они лежали на таком видном месте? Не понимаю…       — Да просто твой дядя, видимо, кинул их в ящик стола, чтоб на кровати не валялись, и забыл потом убрать обратно, где они были, вот и всё, — предположила Скейтер-Флэш.       — М-м, ну наверное…       Тем временем в новом секторе TF-24…       — Ай! Осторожнее там! Ну ты чего? — сказала возмущённая Лайра, стоя в ужасно неудобной позе, прилагая немыслимые усилия, чтобы не упасть на не такой уж и чистый пол. В тот момент она должно быть чувствовала себя точно так же, как чувствовали себя баронессы восемнадцатого века, когда на них надевали корсеты, пышные наряды, делали им немыслимых размеров причёски, словом – готовили к предстоящему выходу в свет. Вот только окажись такая баронесса сейчас рядом с Лайрой, она наверняка упала бы в обморок, как от вида убийственной простоты вечернего платья, в котором девушка собиралась идти на своё первое свидание с мистером Муньосом, так и от того, как его изуродовали, напичкав ужасными зашитыми внутренними “карманами”, распихав по ним странных пластиковых брусков, отдалённо похожих на древесные угли для розжига барбекю (разве что подозрительно идеальной формы, и совершенно не пачкающиеся), заметно его утяжелив, и пришив несколько десятков тонких разноцветных заизолированных проводов вдоль швов на его внутренней части. С другой стороны, огромным плюсом являлось то, что заметить все эти электронные компоненты снаружи красно-чёрного вечернего платья Лайры было практически невозможно. Тем не менее это не облегчало жизни девушке, так как “карманы” к большому сожалению они пришили немного не так, как это было нужно, из-за чего ей теперь приходилось выступать в роли живого манекена, пока Сьюзан и Джесс в прямом смысле лазали у неё под юбкой, пытаясь хоть как-то более-менее распутать нагромождение проводов внутри, из-за которого учёная теперь не могла сделать не шагу, ощущая себя перебинтованной мумией, по крайней мере на уровне ног.       — Подожди, не дёргайся! Я уже почти закончила… — сказала Сьюзан, “пришивая” провода на новое место.       — Так меня-то колоть может не надо?       — Ох, прости, тут… сложно разобраться где что находится, — извинилась учёная. — Кстати, а зачем вообще было делать столько слоёв ткани внутри?       — Как это зачем? Для придания пышности платью. Ты что, не видела, как делаются балетные пачки?       — Не-а. И никогда не интересовалась этим, если честно.       — Ну я так и поняла. Майкл, я уже начинаю сомневаться в твоей идее, если честно…       — А что тебя в ней напрягает? — добродушно спросил мистер Уотт, стоявший чуть поодаль и наблюдавший за процессом со стороны, изредка отдавая команды, что должны делать остальные.       — Вот это вот всё! Ой, — Лайра попыталась развести руки в стороны, демонстрируя утяжелённое вечернее платье на ней, как вдруг чуть было не потеряла равновесие, но всё же смогла устоять в вертикальном положении.       — Да ты не парься, твоё свидание с Пабло пройдёт на высшем уровне, я тебе обещаю.       — Чем дольше вы возитесь с моим платьем, тем меньше я начинаю в это верить…       — Да не переживай ты, всё будет просто супер-пупер! — затараторила Джесс, выскочив из-под широких складок юбки с миниатюрным швейным чемоданчиком в руке. — Вы с мистером Муньосом такая милая пара, хи-хи! Вот честное слово, завидую я Пабло! Будь я на его месте, я бы точно не… Ой, нет, скорее будь я на твоём месте, Лайра, то я бы наверняка… Хи-хи-хи! Вот так оговорочка вышла, да, забавная? “Будь я на месте Пабло”. Вот это и правда было бы интересно посмотреть, что бы произошло, да? Вот если бы он так же много и быстро разговаривал, как и я, и красил волосы в розовый цвет, и работал в департаменте тортов, ты бы согласилась пойти с ним на свидание, м-м-м? Да, нет, нет, да? Что-то мне подсказывает, что нет. Хотя-я, ты же столько лет уже дружись со мной! Ну конечно же, странное дело, если две лучшие подруги друг с другом не дружат, скажи? Вернее, этого в принципе быть не может! А я имела в виду, там: болтают часто о том, о сём, много времени проводят друг с другом, помогают друг другу, вытаскивают друг друга из неприятностей и всё такое… ну ты меня поняла. Ну так вот, исходя из этой контр-дедуктивной логики, даже тогда из вас вышла бы идеальная пара! Другой вопрос в том, насколько бы вы были более идеальной парой, или же менее идеальной парой, если бы Пабло был похожим на меня, а не на себя? То есть на себя “себя”, а не на себя “меня”, ну ты меня поняла. А вот чтобы узнать это, нужно проводить сложные математические расчёты и обязательно не забыть вычесть квадратный корень от разности по модулю уровней нашей с тобой взаимной когерентности возведённых в квадрат и разностей по модулю четвёртых степеней когерентности тебя и Пабло. Стоп, или там надо возводить всё это в третью степень...? Мэтт, ты не помнишь, в какую степень надо возводить?       — Джесс, будь мне лучшим другом, сходи, проверь, всё ли нормально украшено в кафетерии, где будет проходить наше с Пабло свидание, хорошо? — завуалированно попыталась Лайра на время избавить их от вездесущего, часто забывающего любые представления о личном пространстве, общества Джесс.       — Оки-доки-локи! — согласилась розововолосая учёная и направилась к выходу из сектора. — Так… четвёртая степень или третья… третья или четвёртая… Ах, какая ж я глупышка! Конечно же и там, и там вторая! Хм… интересно, почему никто никогда в расчётах когерентностей не использует третью степень? Наверное, так считать сложнее…       Когда дверь, ведущая в их сектор, закрылась за Джесс, Майкл с облегчением выдохнул.       — Спасибо большое, что спасла нас. Ещё бы полчаса болтовни Джесс, и у меня бы поехала крыша, ей богу!       — Хе-хе, а вот теперь представь, что я иногда слышу такой же поток гениальных идей от неё в течении нескольких часов подряд. Как тебе, а? — шутливо сказала девушка.       — Да я бы с ума сошёл, честное слово! Не завидую я нашим девчонкам. Они с таким куратором на научной ярмарке остались, что мама не горюй, ещё вопрос кто лучше: Уитли или Джесс.       — Да ладно, им хотя бы с ним весело будет.       — Думаешь?       — Мхм, ну сам подумай: Джесс версии два-ноль, только блондинистая и в брюках!       —Хех, ну да… они так-то похожи во многом… Разве что Джесс не ломает всё к чему притронется.       — Ну… это ещё как повезёт. Сьюзан, долго там ещё?! У меня заканчивается терпение!       — Всё, готово! — констатировала факт довольная учёная в очках, подняв вверх два больших пальца.       — Замечательно, — сказал Майкл. — Я протестировал оборудование: всё работает как часы! Но всё же предлагаю прямо здесь и сейчас провести быструю контрольную диагностику системы, вдруг что-то случайно отсоединилось, когда вы карманы перешивали. И да, Лайра, ты можешь больше не стоять.       — Ура! Вот это облегчение! — выдохнула Лайра и грузно рухнула на компьютерное кресло рядом с ней, вытянув затёкшие ноги и руки в стороны и запрокинув голову, драматично застонав.       Кафетерий LF-43. 4:21 PM       Место для первого свидания Лайрой и Пабло было выбрано несомненно удачно: помещение небольшого кафетерия само по себе было выкрашено в необычных для Aperture Science пурпурно-коричневых тонах, а уж изобилующий декор Дня всех влюблённых, состоявший из розовых, багровых и белых воздушных шаров, алых и бордовых лент, развешанных под потолком, больше смахивающих на один гигантский растянутый серпантин, картин на любовную тематику, которые временно повесили на место обычно здесь висевших ничем не примечательных пейзажей и абстракций, букетов с цветами (либо стоявших на полу в больших пластиковых ёмкостях из под воды для офисных кулеров, либо приклеенных прямо так на стены несколькими слоями толстой серебристой изоленты), многочисленных декоративных золотистых пластиковых фигур и наклеек с купидонами, сердцами и стрелами любви Амура, включая и буквы поздравлений с самим днём святого Валентина, украшавшие стены, придавал ему особенный праздничный шарм. Несмотря на своё название, сейчас это технически был скорее ресторан, нежели кафетерий, однако в обычные дни он функционировал как простая столовая для учёных, работавших в ближайших секторах, рутинно завтракавших, обедавших и ужинавших в этих четырёх стенах каждый день. Кафетерий превращался в ресторан исключительно по праздничным дням или по другим каким-то особо важным событиям, и конечно же его меню, как и тематическое оформление, менялись в эти дни до неузнаваемости. Здесь можно было бы заказать блюдо, принадлежавшее к одной из восемнадцати национальных кухонь мира! Но… всё же в пищевой инфраструктуре Aperture существовало разделение основных профилей пищевых пунктов, и конкретно этот ресторан больше специализировался на итальянской кухне. Нет, можно было конечно заказать здесь и суши, и баварские сосиски, и цыплёнка по-мексикански, и французские тарталетки, и даже какие-то совсем экзотические блюда, например, пожаренное с пряностями и беконом страусовое яйцо, вот только ингредиенты на подобные дорогие экзотические блюда закупались в крайне ограниченном (по понятным причинам) количестве, и часто оказывалось так, что при заказе одно из подобного рода редких деликатесов, официантка с сожалеющим видом сообщала посетителю, что оно не будет присутствовать в пищевом ассортименте НИИ ещё месяц, а то и два. С другой стороны, если в каком-то из ресторанов заказывали блюдо, достаточного количества ингредиентов для которого в нём не было, но они имелись в другом – то их просто-напросто отправляли из второго ресторана в первый в запакованных ударопрочных картонных коробках по системе пневмотруб. Правда блюдо, приготовленное из таких ингредиентов, получалось намного менее вкусным и ароматным, чем оно могло бы быть (уже не говоря о том, что доставка таким способом отнимала определённое время). Из-за этого учёные обычно всё же старались заранее решить в ресторан, посвящённый какой кухне, им следует отправиться в следующий праздничный день. Поужинать в итальянском стиле было совместным решением Лайры и Пабло в тот момент, когда они договаривались о своём будущем свидании, так что о том, что итальянские блюда могут не понравятся девушке, мистер Муньос мог не беспокоиться (или по крайней мере, так он сам думал). О чём он не мог, однако, не беспокоиться, так это о том, что за треть часа учёная так пока и не появилась в кафетерии.       — Кхем, ребят… а вы уверены, что она придёт? Просто уже двадцать минут прошло, с того времени, как мы должны были с ней встретиться, а Лайры всё нет, и нет… — тихо произнёс мистер Муньос, сидевший в одиночестве за столиком в окружении увлечённо беседовавших друг с другом влюблённых парочек, говоря полушёпотом и прикрыв рот рукой, чтобы его не приняли за сумасшедшего.       Тем временем троица девчонок “Эдвенчерус Гёрлс” сидела в полутьме в небольшом пустующем пункте охраны GS-99 перед широкой пультовой с множеством рычажков, разъёмов и кнопок и двумя десятками небольших выпуклых мониторов, на каждом из которых плавно двигалась картинка, передаваемая со своей камеры видеонаблюдения, две из которых явно находились в кафетерии LF-43, поскольку на обоих мониторах, подключенных к ним, можно было увидеть Пабло. На голове у каждой девчонки были надеты старые пузатые тёмно-зелёные наушники, напоминавшие во многом пилотские, а около рта торчали изогнутые палки микрофонов, крепившиеся к левому динамику гарнитуры.       — Всё нормально, — сказала Эвер, глядя на два изображения мистера Муньоса. — Женщинам положено опаздывать на свидание. По крайней мере, так всегда говорит Мунбим.       — На двадцать минут?       — Ну, вообще-то поменьше, минут на пять-десять где-то, хе-хе… — произнесла Аннабелль в свой микрофон. — Да вы не переживайте, уверена, она просто наверняка что-то забыла, и ей пришлось за этим вернуться.       — Например, что?       — Ну, я не знаю… может, за… одеколоном? Или запонками?       — Какими ещё запонками, Мунбим? Что ты несёшь?! — не выдержала Синтия. — Их же только мужчины носят!       — Или же забыла о нашем свидании… — протянул Пабло.       — Да, не, не, не, Вы что? — сказала Эвер. — Конечно же нет! Лайра не могла забыть о нём, это сто процентов!       — Откуда такая уверенность? — спросил учитель физики.       — Да она весь день только о нём и говорила! Ну, скорее всё утро… Но не суть! Она даже подходила к нам, спрашивала какое платье ей лучше одеть на встречу с Вами.       — Может быть она испугалась? Или же наоборот, посчитала, что ей будет стыдно встречаться с таким как я? — произнёс мысли в слух профессор Муньос.       — Не, не, не, не, не! — ответила Синтия. — Она однозначно не могла передумать! Вы что? Не, она точно придёт, Вы не волнуйтесь.       — Лайра что-то упоминала про то, что ей надо перешить платье до встречи с Вами, — вспомнила Эвер. — Наверняка она просто не успела это сделать вовремя и из-за этого слегка задерживается.       — Да уж, слегка… — сказал учёный, взглянув на простенькие круглые настенные часы. — Если она не появится в ближайшие полчаса, то я даже не знаю, что мне делать…       Тем временем, в TF-24 царила настоящая суматоха. Майкл с Роджером, Сьюзан, Джесс и Мэттом последние полчаса пытались настроить переносную радиоаппаратуру, которая как на зло перестала работать в самый неподходящий момент. Вернее, это пытались сделать Майкл с Роджером, а остальные лишь молча наблюдали за ними, поскольку в отличии от них двоих не имели ни малейшего представления о том, как заставить непослушную технику работать. Если бы они только знали, что причина неожиданной “поломки” крылась в системном файрволле, который случайно активировали “Эдвенчерус Гёрлс”, когда подключились к видеокамерам в кафетерии LF-43 и настроились на частоту звукового передатчика, спрятанного под деловым костюмом мистера Муньоса… К счастью проблема не оказалась неразрешимой. С горем пополам учёным удалось восстановить передачу звукового сигнала как с подслушающего устройства, зашитого в юбке вечернего платья Лайры, так и на миниатюрный радиопередатчик, размером чуть меньше бируши, спрятанный в левом ухе девушки. А всего-то надо было слегка изменить частоту радиопередачи и обойти файволл через охранную систему сектора GS-81, имеющую доступ к частично пересекающимся внешним контурам других охранных систем, среди которых оказались и камеры кафетерия.       Но тут появилась другая проблема: Роджер внезапно заявил, что он временно отказывается продолжать участвовать в их авантюре, поскольку сильно устал и ему необходим краткосрочный часовой сон, чтобы немного восстановиться. Так их осталось всего четверо: Майкл, Сьюзан, Джесс и Мэтт, кто бы мог подсказывать Лайре темы для разговора с мистером Муньосом, и ответы на его вопросы. Из-за того, что гарнитур Майкл так и не смог найти (так как их все вовремя позаимствовали “Эдвенчерус Гёрлс”), у учёных оставался последний вариант: подключить радиоаппаратуру к ближайшей пультовой, у которой был всего один единственный, хотя и более качественный, встроенный микрофон. Не то, чтобы это было превосходной идеей, общаться с Лайрой “всем вместе одновременно” (по первоначальной задумке Майкл Уотт должен был выступать в роли координатора, выслушивать вопрос, адресованный Пабло Лайре и варианты ответов своих коллег на него и выводить на связь с девушкой того, чей вариант ему покажется лучшим), но уж лучше пусть всё будет работать так, чем никак.       Всё это время Лайра беспомощно ждала, запершись в кабинке уборной, когда её коллеги починят своё оборудование (она отошла подальше от злополучного сектора, когда стала слышать одни лишь статические помехи в левом ухе, чтобы по крайней мере не переставать слышать голоса своих знакомых из TF-24 и держать с ними какую-никакую, но всё-таки связь, пока они всё не исправят). Девушка молилась о том, чтобы мистер Муньос, всё ещё ждал её в ресторане, когда ей наконец удастся в нём объявиться.       — О, Дуглас! Ты нам позарез нужен! — произнесла Сьюзан, неожиданно выскочившая из офиса, чуть не сбив с ног удивлённого Рэттманна, проходившего вдоль коридора, схватив его за руку и буквально затянувшего его обратно в комнатку с остальными.       — Э, не, не, не! Я вам тут, боюсь, не помогу… Так что, ребята, я пас! — стал сразу же отнекиваться Дуглас.       — Даг, Даг, Даг! Погоди, погоди! — вскочил Майкл, возившийся на полу с радиоустройством. — Ты не понимаешь! Нас и так было мало, так тут ещё внезапно и Роджер ушёл спать, говорит, устал он тут видите ли всё настраивать. Нам позарез нужны свободные люди, а ты как раз сейчас свободен!       — Майкл… ты серьёзно? — Рэттманн скосил бровь. — Я по-твоему похож на человека, который много знает о свиданиях и мужской психологии?       — Ну про психологию ты наверняка знаешь больше каждого из нас! — сказал Мэтт. — Ой, прости, я не хотел тебя обидеть, я… не это имел в виду. То есть, ну… в любом случае эта область тебе знакома намного лучше, чем кому бы то ни было из нас четверых, и… ты наверняка нас выручишь, и даже не раз, предлагая оригинальные сногсшибательные ответы для Лайры, до которых никто из нас в жизнь бы не додумался! Вот, хе-хе! Я имел в виду именно это, когда говорил, что ты эксперт по психологии, и не имел ввиду ровным счётом никаких психических отклонений, которые у тебя есть. Хе-хе, — с горем пополам выкрутился Мэтт из очень деликатной ситуации.       — Большое спасибо, что ты так считаешь, Мэтт, но на самом деле от меня, поверьте, толка будет мало.       — Да хоть сколько! — ответил Майкл. — Мы же сейчас будем мозговой штурм здесь устраивать! Чем больше людей соберём – тем лучше!       — Даги! Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!!! — взмолилась Джесс, припав к ногам шизофреника, не давая ему возможности сделать ни шагу, глядя на него щенячьими глазками.       — Ну, хорошо, хорошо, убедила, только не ной, пожалуйста! — протараторил Рэттманн учёной, зажав руками уши. — Терпеть не могу, когда ты ноешь.       Джесс на удивление быстро успокоилась, вскочила с пола и стала отрешённо отряхивать пыль с лабораторного халата, словно ничего и не произошло.       — Хех, всегда срабатывает. И кстати, я не ныла, я жаловалась. Нытьё – это слишком сильное оружие. Я к нему прибегаю только в случае крайней необходимости.       Спустя ещё пять минут в кафетерий LF-43 вошла Лайра в своём роскошном красно-чёрном вечернем платье. Теперь, когда у неё была стабильная связь с Майклом и остальными, учёная чувствовала себя намного более уверенно, чем если бы она пошла на свидание, не пользуясь никакими техническими устройствами. Лайра сразу же встретилась взглядом с мистером Муньосом, благо найти учёного, сидевшего на День святого Валентина в гордом одиночестве в небольшом ресторане, оказалось совсем несложно. Обменявшись с учёным на расстоянии дружественными приветственными улыбками, девушка направилась в направлении Пабло.       — Давай, молодец, мы в тебя верим! — подбодрил Лайру Майкл.       — Ура! Я буду помогать Лайре на её же свидании! Йей! — произнесла в исступлении Джесс.       — Давай, всё у тебя получится. Не волнуйся, главное, — сказал Дуглас в микрофон после неё.       — Мхм, мы готовы тебе помогать, если возникнет необходимость, — подтвердил Мэтт. — Уже скрестили пальцы за тебя.       — Спасибо большое… — полушёпотом произнесла Лайра.       — Не теряйте веру в себя, мистер Муньос! — сказала тем временем Эвер Пабло.       — С нашей помощью вам волноваться не о чём. Мы Лайру уже давно знаем, — поддержала Синтия.       — Это точно! — поддакнула Аннабелль. — С нами ваше свидание в полной безопасности!       Лайра присела за столик к мистеру Муньосу.       — Эм, привет! — Лайра застенчиво и довольно комично, но всё же по-своему мило помахала чуть приподнятой из-под стола рукой.       — Привет, — улыбнулся ей в ответ Пабло.       — Мистер Муньос, цветы! — напомнила Эвер.       — Ах, да! Совсем забыл. Вот, это тебе, — учёный протянул коробку конфет и букет из трёх роз: кремовой, белой с розовыми краями и классической красной, лежавшие на соседнем стуле, Лайре. Это был своего рода компромисс между Эвер, Аннабелль и Синтией соответственно, предложивших Пабло подарить девушке несколько роз, но не сумевших определиться, какой цвет ей понравился бы больше. Мистер Муньос поначалу некоторое время колебался, не будучи уверенным, что это хорошая идея, но “Эдвенчерус Гёрлс” смогли убедить его в том, что учёная по достоинству оценит этот во всех смыслах экстраординарный букет.       — Ничего себе букет! — удивился Майкл.       — Какой странный, — согласился Мэтт.       — Впервые в жизни такое вижу, — поддержал Дуглс.       — Какой же интересный у него эстетический вкус, у этого Пабло… — задумчиво протянула Сьюзан, удивлённо приподняв бровь.       — А по-моему клёвый! — высказала своё мнение Джесс.       — А у тебя интересный эстетический вкус, надо сказать, — произнесла Лайра, удивлённо осматривая необычный букет.       — Хех, ну он ведь тебе нравится, да?       — Ага. Очень… оригинальный! Хе-хе, таких букетов мне ещё никогда не дарили. Спасибо.       Учёная поставила цветы в высокую стеклянную вазу с водой на столе.       — Я же вам говорила, что Лайра любит необычные подарки, — произнесла Синтия в микрофон.       — Спросите про погоду, — подсказала Мунбим, после чего получила неожиданный, хоть и несильный подзатыльник от Скейтер-Флэш.       — Хорошая сегодня погода, неправда ли? — произнёс Пабло.       — Ай! Ну ты чего? — возмутилась Аннабелль, потирая ушибленное место.       — Эм… Да я, признаться честно, даже и не знаю какая сегодня погода, хе-хе! Я не была на поверхности и прогноз погоды тоже не слушала. А ты сегодня был на поверхности?       — Ты чего, совсем сбрендила? Какие ещё разговоры про погоду?! Об этом говорят, когда больше говорить не о чем! — возмутилась Синтия.       — Упс, эм-м… тогда меняем тему разговора, и срочно! — запаниковала Эвер.       — А, ну да это собственно не так уж и важно. Тебя же Лайра зовут, если я правильно помню, да?       — Ого, какой он непостоянный… — произнёс Мэтт удивлённо.       — А ты, я смотрю, очень непостоянный, — сказала Лайра.       — Нет, погоди! Этого не надо было говорить! — произнёс Майкл, ударив себя ладонью по лицу, но было уже поздно. — Меняй тему! Давай снова к именам вернёмся.       — Атас! Теперь Пабло выглядит в её глазах непостоянным! Надо срочно это исправлять! — запаниковала Синтия.       — Не волнуйся, что-нибудь придумаем, — успокоила её Эвер.       — Ну да, меня Лайра зовут. Лайра Уилсон, всё верно.       — Сделай комплимент про его память, — подсказал Дуглас.       — А у тебя хорошая память!       — Нет, это… по-моему это было сейчас лишнее… — сказала Сьюзан.       — Да и ладно, проехали. Сойдёт и так, — отмахнулся Майкл.       — Лишней она никогда не будет! Хе-хе-хе!       — Эм-м… чего? — не поняла Мунбим.       — Я тоже чего-то не поняла сейчас её ответа, точнее второй его части… — пробормотала Эвер, пытаясь осмыслить слова, произнесённые Лайрой.       — Да нет. У меня на самом деле она довольно посредственная. Но твоё имя запомнить мне удалось! — сказал мистер Муньос. — Прямо как музыкальный инструмент звучит!       — Ага, ну да. И даже пишется так же! — поддержала учёная их диалог.       — Очень необычное. Впервые встречаю девушку с таким интересным именем.       — Поблагодари его за комплимент, — подсказал Майкл.       — Большое спасибо…       — Пабло.       — А! Точно. Большое спасибо за комплимент, Пабло! Вот видишь, у меня память ещё хуже твоей работает! Я очень польщена, что тебе нравится моё имя. Оно и правда довольно редкое…       — Спроси про его происхождение, — подсказала Сьюзан.       — А какое у твоего имени происхождение, если не секрет?       — Какое ещё происхождение? — опешил Дуглас. — Вот ты знаешь происхождение своего?       — Ну… если честно, то думаю, что нет, — почувствовала себя слегка виноватой мисс Тайнманн.       Но в отличие от Сьюзан учитель физики “Эдвенчерус Гёрлс” о происхождении своего имени знал намного больше.       — Ну это довольно известное испанское имя. Означает “маленький” или “коренастый”. Хех, забавно, что при всём при этом я всё же довольно высокий! Хотя вот в детстве я и правда был намного ниже своих сверстников.       — М-м-м… интересно… — произнесла Лайра, после чего между влюблённой парочкой повисло неловкое молчание, продлившееся несколько долгих секунд, в течении которых они оба ждали, пока кто-нибудь из суфлёров ни подсказал бы, в какую сторону им вести диалог дальше.       — Попробуй спросить, что он думает про гороскоп и Знаки Зодиака, — предложил тему Майкл.       — Пабло, а как ты относишься к Знакам Зодиака?       — Да на самом деле не увлекаюсь я астрологией, сказать по правде. Глупости всё это, как мне кажется. Какая разница, совместимы ли двое людей по гороскопу или нет, если им и так хорошо вдвоём, верно?       — Соглашайся с ним! Соглашайся! Соглашайся! — протараторила Джесс.       — Конечно! Я… полностью с тобой согласна! Ну, разве что иногда бывает интересно почитать его и посмотреть, что из предсказанного сбылось, а что нет. Но в целом да, чушь полнейшая! Кстати, а ты кто по Знаку Зодиака?       — Так ты же вроде только что сказала, что считаешь астрологию ерундой? —удивился Пабло.       — Э-э-э, да-а… но интересно же сравнить насколько астрологи ошибаются, когда составляют свои прогнозы! Хе-хе-хе… — попыталась выкрутиться из неловкого положения Лайра.       — Хм, ну… наверное да, не знаю… Вообще я Телец по гороскопу.       — Ух ты! — воскликнула учёная. — Веришь или нет, но я так и думала, когда впервые встретилась с тобой! Вот взглянула я на тебя и сразу поняла: передо мной типичный Телец! Забавно, да?       — Да-а… забавно, не то слово.       — Спросите у Лайры про её хобби! — подсказала Эвер, пока разговор не успел бы зайти в очень неловкое русло.       — Лайра, а чем ты увлекаешься? Есть у тебя какие-нибудь хобби?       — Да, не то слово! У меня их целая куча. Я вот люблю, например…       — Квантовую физику! — подсказала Сьюзан.       — Абселинг! — сказал Мэтт.       — Свидания! — выкрикнул Дуглас.       — Торты! — предложила Джесс.       — Армрестлинг и шитьё, — предложил свой вариант, более приближенный к действительности Майкл.       — Свидания с армрестлерами, квантовый абселинг и шитьё тортов, — произнесла Лайра.       Майкл ударил себя по лицу ладонью второй раз.       — Ух ты. Ты встречалась с армрестлерами? — спросил Пабло.       — Я? Да не-е-ет, что ты..!       — Нет! Только не отказывайся от своих слов, — вклинился Дуглас в эфир. — Будешь выглядеть круглой дурой. Скажи, что встречалась!       — То есть да! Да, встречалась однажды. Но… они… не шли не в какое сравнение с тобой? — неуверенно закончила Лайра, но мистера Муньоса по всей видимости этот ответ вполне устроил.       — Неужели? И чем же я буду лучше их, если не секрет, м? — попытался пофлиртовать Пабло.       — Ну ты намного их…       — Умнее! — подсказала Сьюзан.       — Больше! — предложил Мэтт.       — Красивее! — произнёс Майкл.       — Смешнее! — сказала Джесс.       — Психически уравновешеннее! — сказал Дуглас.       — Умнее, больше, красивее, смешнее и более психически уравновешен, — повторила Лайра.       — Ух ты. Забавно. Я и не знал, что во мне есть столько черт, которые отсутствуют у армрестлеров.       — Да и не говори, хех. Я и сама не знала… — в полголоса пробормотала вторую часть Лайра.       — Ух ты, я и не знала о том, что Лайра умеет шить торты, — удивилась Мунбим. — Расспросите её поподробнее об этом хобби, мистер Муньос.       — Лайра, ты упомянула шитьё тортов, я не ослышался? А как это интересно делается?       — Ой, да это очень просто! — вклинилась в эфир Джесс и протараторила на одном дыхании: — Вы берёте несколько кондитерских шприцов, наливаете в каждый свой ингредиент: в один – один крем, в другой – другой крем, третий оставляете пустым, пусть запаска останется не всякий случай, в четвёртый – ещё один крем, в пятый – шоколадный мусс, в шестой – коржи, доведённые до консистенции пасты, в седьмой… ещё чего-нибудь, потом берёте форму для выпечки и начинаете выдавливать слой за слоем так, чтобы выглядело всё будто из таких толстых ниток сшито, правда для этого основы шитья надо знать, чтобы всё более-менее правдоподобно выглядело. И вот так вот слой за слоем накладываете, пока торт готов не будет, а дальше всё как обычно: в доменную печь минут на тридцать и готово!       Лайра примерно повторила её слова, насколько сама запомнила, для Пабло.       — Ух ты, звучит очень… необычно!       — Попросите её научить вас этому тоже, — подсказала Синтия.       — Покажешь как-нибудь, как ты это делаешь?       — Конечно, разумеется! Мы с Джесс тебя этому обязательно научим, — сказали по очереди сначала Джесс, а потом и заметно занервничавшая Лайра с проступившими на лице каплями пота, не имеющая ровным счётом ни малейшего представления ни как это делается, ни возможно ли это сделать вообще.       — Лайра, спроси у него, как он стал учителем физики, — посоветовал Дуглас, когда между ними вновь повисла неловкая тишина.       — Пабло, не расскажешь, а как ты собственно стал учителем физики? И если не секрет, то почему именно ты преподаёшь в школе, а не в каком-нибудь университете, например, или колледже, где у тебя и ответственности будет меньше, да и требований?       — Ну это довольно долгая история, сказать по правде… Если совсем уж кратко, то мне всегда было интересно, какого это быть учителем физики именно в школе, обучать детей там и всё такое… Поэтому я попробовал – мне понравилось, и я остался там работать. Ну и лишние деньги, само собой разумеется никогда не лишние.       — Но ведь для того, чтобы учить детей нужны стальные нервы, разве нет?       — Ага, не то слово! — мистер Муньос рассмеялся. — Благо у меня очень много племянников и племянниц, с которыми я уйму времени провёл, воспитывая их, когда те были совсем мелкими, так что опыт воспитания у меня есть и приспособиться мне было относительно несложно. Хотя всё равно надо быть помимо всего прочего и хорошим детским психологом, а это ой как не просто! И конечно далеко не у каждого хватит сил и нервов справиться с такой нагрузкой, возложенной на их плечи, хе-хе! Но я вполне ощущаю, что мне это по силам, по крайней мере сейчас.       — А спроси-ка у него про “Эдвенчерус Гёрлс”. Что он о них думает? — предложила Сьюзан.       — Пабло, ты же, насколько я знаю, преподаёшь и в классе, где учатся Эвер Блум, Аннабелль Дотер и Синтия Рейн, правильно?       — Да, да, “Эдвенчерус Гёрлс” которые… попала в точку!       — Не расскажешь мне какое у тебя сложилось мнение о них?       — Э-э-э… ну, они…       — Самые лучшие ученицы в классе! — слегка приврала Саншайн.       — Отзывчивые, умные, добрые, — добавила Мунбим.       — Незлопамятные и просто офигенные! — сказала Скейтер, откинувшись на кресле.       — В целом хорошо учатся, оригинальные, незлопамятные… То есть мне очень нравятся, что они всегда держаться вместе несмотря ни на что. Такой дружбе, как у них могут многие позавидовать! Во время экспериментов, да и на уроках тоже, хоть и периодически сорятся, но всё равно потом очень быстро мирятся и работают сообща. Вот чего, чего, а командного духа у них не занимать! Очень хитрые, к тому же, и пронырливые. Всегда нужно с ними держать ухо востро. Гиперактивные, что часто приводит к комичным последствиям, очень шустрые… А ещё очень проницательные, предприимчивые и хвастливые для своего возраста.       — Эй! Что за отсебятина?! — возмутилась Эвер.       — М-м, я тоже периодически провожу с ними время, и должна признать, что вынуждена с тобой согласиться, — сказала Лайра. — По сравнению с ними даже я была в детстве тихоней, хотя и проводила больше времени в окружении парней, нежели девочек, играя, так сказать, не в классические девчачьи игры. Но даже мне из прошлого, вспоминая, какой я была, далеко до них, это уж точно. Хе-хе! Кстати, интересно, как они проводят время. Надо бы кому-нибудь из моего сектора сходить, посмотреть, как у них идут дела на научной ярмарке… — намекнула учёная своим суфлёрам.       — Нет! — воскликнула Эвер.       — Не надо! — поддержала её Синтия.       — Нет, этого делать не к чему! — сказал мистер Муньос. Лайра удивлённо уставилась на него.       — То есть, я хотел сказать, я уже недавно был у них, и они просто фантастически проводили время! Хе-хе, я… думаю, не стоит им мешать. Присутствие взрослых только испортит им их “приключенческий” настрой и заставит чувствовать не в своей тарелке. Зачем им портить праздник, верно?       — Ну, да-а, пожалуй… — протянула Лайра.       — Спроси, он в этом уверен? — сказал Майкл.       — Пабло, а ты уверен в этом?       — Да на все сто процентов! Им так было весело с Уитли и другими детьми!       — Ага. Так весело, что мы чуть со скуки не повесились… — пробубнила Эвер.       — Значит, проведывать их сейчас нет необходимости?       — Конечно нет! А… почему ты спрашиваешь?       — Да так, знаешь, на всякий случай, хе-хе…       — Скажи, ты позвонить нам хотела в сектор по телефону, — посоветовала Сьюзан.       — Да-а, верно, я… я бы могла позвонить коллегам в свой сектор сейчас, если бы была необходимость их проведать, но раз такой необходимости нет, то и зачем звонить, правда ведь?       — Какая ты всё-таки чудная… — протянул мистер Муньос с улыбкой.       — Это только сегодня я такая. В обычные дни я веду себя совсем по-другому, знаешь.       — Ага, знакомое чувство, — поддержал Пабло. — А что сегодня не так?       — Давление низкое, — предложил Дуглас.       — Праздник! — выкрикнула Джесс.       — Волнуюсь из-за свидания, — произнёс Майкл.       — Да ну знаешь, всё вместе. И то что праздник сегодня, и волнуюсь немножко, и давление сегодня больно низкое…       — Ты же говорила, что не слушала прогноз погоды? — удивился мистер Муньос.       — Да-а… но ведь это не мешает давлению не быть из-за этого низким и не влиять на меня, верно? — выкрутилась Лайра благодаря помощи Сьюзан.       — Э-э, ну да… пожалуй… наверное ты права.       — Мистер Муньос, спросите про работу Лайры в Космополитене, — подсказала новую и довольно неожиданную тему для разговора Саншайн.       — Лайра, а ты что, правда на Космополитен работаешь? — удивился Пабло, впервые об этом услышав, чуть сильнее, чем ему следовало бы.       — Да, ну не то, чтобы прямо работаю… ну да-а. Скорее частично. В каком-то смысле. Просто я фэшиониста, вот и придумываю время от времени новые фасоны для них в свободное от работы время, так сказать. Благо его теперь у нас намного больше стало, чем полгода назад.       — Это да, — согласился мистер Муньос.       — Во-о-от… Придумываю наряды, выкройки там к ним, сшиваю это всё, проверяю можно ли их вообще носить и отправляю в виде небольшой бандероли в редакцию. Разумеется, я делаю копии всех выкроек, которые хранятся у меня. Ну и получаю оплату за полный готовый наряд соответственно, вернее даже больше за идею наряда и готовые выкройки. Оплата у них всегда очень… необычно рассчитывается, по довольно хитрому алгоритму. Но я глубоко в это не вникала, оставив всё так сказать в каком-то смысле на совести финансового отдела. Только им об этом не говори, хех. Это… не то, чтобы моё основное увлечение по жизни, но всё равно заниматься этим мне приятно и даже весело иногда! Ага, ещё бы с такой помощницей, как у меня…       — Они же с Джесс были на календаре “Мисс Aperture-1995”! Да вы что, правда не помните? — удивилась Эвер.       — Да ладно! Это… это вы с Джесс Скарлет были?! А ведь точно, ха-ха! Как я мог забыть!       — Э-э-э… мы с Джесс были… где, ещё раз? — не поняла Лайра.       — Да-а, он даже по моим меркам странным будет… — произнёс Рэттманн.       — “Мисс Aperture Science” за девяносто пятый год! Серьёзно ведь, и как я забыл-то… Это ж был месяц…       — А какой это был месяц? — в панике спросила Эвер у своих подруг.       — Это ты у меня спрашиваешь?! Я-то откуда знаю? — ответила Синтия.       — Стойте, вроде… вроде ноябрь же? Или октябрь? — неуверенно предположила Аннабелль.       — …вроде ноябрь или октябрь, да?       — А нет! Декабрь! Это был декабрь! — вспомнила наконец Мунбим, но было уже слишком поздно.       — Почти. Мы с ней стали тогда Мисс декабрь. Ты почти угадал, — произнесла Лайра.       — А-а-а, ну да… Мисс Aperture ведь это всегда ещё и Мисс декабрь. Что-то у меня ход мыслей просто сбился немного.       — Да ничего страшного. Не бери в голову.       — Ну вы конечно даёте! Должно быть сложно было соперничать с другими конкурсантами?       — Ох, не то слово! — рассмеялась Лайра. — Ты даже не представляешь себе насколько! Но, я рада, что всё сложилось так, как сложилось. Со мной даже хотели заключить контракт, чтобы я работала кутюрье у них на постоянной основе. Но я отказалась от этого невероятно щедрого с их стороны предложения.       Мунбим снова полу-демонстративно упала в обморок на своём кресле, заставив Эвер с Синтией захихикать.       — Правда? А почему, если не секрет?       — Поняла, что для меня это достаточно тяжело и отнимает слишком уж много сил, как физически, так и психологически. Поэтому можешь считать меня вот-таким вот необычным кутюрье-полуфриланесером что ли. Да и, знаешь, смена обстановки там, потенциальные стрессы… Решила, что мне и здесь очень приятно находиться, в окружении своих друзей, кем и стали для меня коллеги из TF-24 за эти несколько лет работы с ними в одних стенах… И нет, я говорю искреннее, и это не попытка к кому-нибудь из них подмазаться, чтобы потом подбить его на какую-нибудь авантюру, как очень часто любят делать Сьюзан с Мэттом, — многозначительно произнесла Лайра.       — Ну я постараюсь в ближайшее время сократить число своих авантюр с твоим участием, как минимум на один порядок, — извиняясь произнёс Мэтт.       — Хех, ага, ну и я тоже, разумеется, — сказала мисс Тайнманн.       — Профессор Муньос, спросите у неё про Джесс! — предложила Эвер.       — Да, Лайра, ходят слухи, что вы с Джесс Скарлет чуть ли не лучшие подруги, это правда?       — Ага. Чистейшей воды правда, — подтвердила девушка.       — Что можешь про неё рассказать?       Тут Джесс разразилась таким длинным пятиминутным монологом, что Лайре пришлось с горем пополам, игнорируя дикий информационный шум в ушах, пытаться придумывать на ходу свой наиболее уместный вариант ответа, что было ой как не просто сделать.       — Она… Джесс иногда, то есть дольно часто на самом-то деле, она… очень… э-э-э… всегда своеобразная… и непостоянная ещё… а ещё она любит воздушные шарики, серпантины там, хлопушки, ленты, конфетти… стой, шарики же уже были… ну вообще всякую такую праздничную атрибутику, там, включая и выпечку тортов для испытуемых, которые хорошо (то есть хоть как на самом-то деле) прошли испытания Портальной… э-э-э… портальной… как же она там называется, уж не абстрактной фиговины и не длинного чёрно-белого блендера… и не футуристической пластмассовой вазы для цветов!… И не… а, точно же, Устройства для Созданий Порталов! Или если коротко, то пушки. Да, точно, пушки! Которые порталами двумя стреляют обычно, такие пушки. То есть не обычно, а всегда, потому что как бы она иначе работала, как ты думаешь? Хе-хе… Джесс мне… ну да, она помогала значит, то есть и помогала и помогает, конечно же, я именно это и хотела сказать! Шить… платья… и не только платья… а всякие модные штуковины… которые вообще-то называются костюмами… а ещё рубашками… и брюками… называются они… Мы их все с Джесс шьём вместе часто… А ещё она очень… безумно, я бы даже сказала… сверхэнергичная, приторно жизнерадостная… как кремовый торт с глазурью, посыпкой и… марципанами? Совершенно рандомная, непостоянная, о чём я уже в самом начале вообще-то сказала, безумно хаотичная и невероятно болтливая с мыслями, скачущими, как… э-э-э, какие-то зайцы… в совершенно хаотичных направлениях, прямо как у меня сейчас, — закончила Лайра, когда смолкла Джесс.       — Ого, да, мне примерно то же самое и другие учёные про неё рассказывали. И я уже вижу, что вы с ней действительно близко знакомы по тому, как ты успешно перенимаешь её манеру общения, хе-хе!       — Это… должно быть плохо, да? — спросила Лайра.       — Наоборот. Мне нравится, что у неё есть такая хорошая подруга, как ты, — возразил мистер Муньос.       Щёки Лайры налились лёгким румянцем, а четвёрка учёных, в панике наблюдавших, как девушка пыталась справиться, осмысливая поистине неконтролируемый поток слов, мыслей и эмоций Джесс, вливавшейся в её мозг словно вода из брандспойта в окно горящего здания, с облегчением выдохнула, увидев, что многострадальная фэшиониста справилась с поставленной перед ней непростой задачей.       — Эх, чтобы вы без моей помощи делали, а? — весело произнесла Джесс, полностью довольная своей маленькой речью.       Спустя ещё примерно минут двадцать неловких разговоров Лайры с Пабло, во время которых суфлёры им значительно больше мешали, чем помогали, влюблённая парочка решила, что уже бы пора начинать долгожданную трапезу.       — Ты что будешь заказывать? — спросил Пабло у Лайры, просматривая меню.       — Хм, да даже и не знаю… — протянула учёная, изучая названия сотни итальянских блюд. — Для меня здесь половина ассортимента не знакома…       — Предлагаю заказать какую-нибудь настоящую итальянскую пасту, например…       — Феттучини с креветками и кальмарами. Берите её, не раздумывая! — не мешкая ни секунды подсказала Эвер. — Меня однажды Лайра ей угощала, это просто объедение! К тому же, вроде как это её любимая паста!       — Фет… Да, точно, феттучини с креветками и кальмарами, не хочешь? Интересно, что это за паста такая необычная?..       — Разве эта её любимая? — спросила Аннабелль у подруги.       — Ну-у… если я ничего не перепутала. Или по крайней мере одна из любимых, вот это абсолютно точно!       — О! Да, рекомендую попробовать. Это к слову моя самая любимая здешняя итальянская паста. Но, она мне уже порядком поднадоела, если честно. Хочется какого-то разнообразия. Наверное, я всё же возьму себе, хм, ну-у…       — О! О! Возьми на пробу феттучини Аматричана, — предложил Лайре Мэтт, просматривая вместе с остальными учёными чёрно-белые ксерокопии меню из ресторана. — Вкусная паста, часто её беру. Тебе она тоже наверняка понравится! Очень сытная к тому же.       — Феттучини Аматри… чано? Хм, а где она кстати, я что-то её не могу найти нигде… то есть, я хотела сказать, опять я её потеряла…       — На двадцать второй странице, — подсказал Мэтт.       — Хороший выбор, — поддержал Пабло. — Очень вкусная и сытная итальянская паста. Рекомендую!       — Хех, спасибо.       — Предложите Лайре пиццу, — посоветовала Синтия, на которую тут же перевели удивлённые взгляды Эвер и Аннабелль.       — А ещё предлагаю заказать нам на двоих какую-нибудь вкусную пиццу, что скажешь?       — А давай. Посмотрим, чем они от обычных отличаются. Сейчас выберу нам какую-нибудь, если не возражаешь…       — Доверюсь твоему вкусу.       — Какую ещё пиццу?! Они ж в итальянском ресторане сидят, а не в пиццерии какой-нибудь! — возмутилась Эвер.       — Да ладно тебе. Что им только пасту есть теперь по-твоему? К тому же вы наверняка сами знаете, что итальянские пиццы самые клёвые, — ответила Синтия, откинувшись на спинку компьютерного стула.       — Не знаю, по-моему, Саншайн права, — неуверенно произнесла Аннабелль. — Пицца по время свидания… ну это как-то несерьёзно.       — Всё нормально, — заверила Скейтер-Флэш. — Заказывайте пиццу и не парьтесь, мистер Муньос.       — Могу посоветовать Аль Сальмоне, — предложил Дуглас Лайре. — Очень неплохая пицца, сытная. Разве что на любителя немного…       — Давай закажем Аль Сальмоне, — произнесла Лайра.       — Хм, пицца с лососем и моцареллой, значит? Хех, интересно, интересно… ну давай посмотрим, что это за чудо такое… Так, будем ли мы сейчас ещё что-то заказывать? Хм…       — О! Кокосовый суп с курицей! Можете его заказать, — произнесла Мунбин, изучая свой лист ксерокопии меню ресторана. Всё же “Эдвенчерус Гёрлс” подготовились к свиданию Лайры с Пабло ничуть не хуже Майкла с коллегами.       — Кокосовый суп с курицей? — удивился учитель физики.       — Ого, это что-то новенькое, — сказала Лайра. — Ну давай, возьми, если ты хочешь его попробовать.       — Да-а! Я… люблю и курицу, и кокосы, а это… должно быть, получится что-то очень вкусное, когда оно будет всё вместе, хе-хе!       — Ага. Вполне возможно…       — Ещё можете заказать фокаччу, — посоветовала Сьюзан. — Это хлеб такой, можно сказать, вернее лепёшка. С чесноком, сыром и пряностями.       — Фокаччу не закажем? — поинтересовалась Лайра.       — А чего бы и нет, — улыбнулся Пабло. — Если только ты пристально не следишь за своей фигурой, и согласна съесть две трети этой выпечки, разумеется. Потому что мне хватит буквально одного-двух кусочков и всё, на этом я буду точно пас, хе-хе.       — Можешь не переживать по этому поводу. У меня достаточно быстрый обмен веществ, и чтобы набрать вес, мне надо просто невероятно много съесть за один раз!       — О-о-отлично! В таком случае закажем и фокаччу. Одну порцию. Она и правда очень сытная просто. Та-а-ак… ну что-нибудь дозаказать мы с тобой всегда успеем, это в любом случае, так что можем пока временно на этом и остановиться, наверное…       — Не-не-не, подождите-ка, а что насчёт второго блюда? Без него ж нельзя! — произнесла Эвер.       — С чего бы это? — удивилась Синтия. — Ну раз говоришь, что нельзя, могу предложить вам, профессор Муньос, предложить Лайре предложить попробовать блюдо под названием Миланезе де Поло. Это, считайте, что обычное куриное филе, запечённое под томатным соусом и сыром, и ещё с картофельными дольками в качестве гарнира.       — Согласна, хороший выбор, — подтвердила Эвер, изучая страничку с горячими блюдами из меню.       — Эм, ты только что произнесла слово “ предложить” три раза в одном предложении? — приподняла бровь Аннабелль.       — Ну да. И что?       — Это абсолютно не грамотно, вот что.       — Ты что у нас, словарь?!       — Девочки, прошу, давайте не будем сориться, — вклинилась Эвер. — Напоминаю вам, у нас тут очень важная миссия!       — Да-да-да, лады… — пробурчала Синтия автоматически признав свою вину. Мунбим победоносно усмехнулась своей победе в соре, которая и не успела-то толком начаться.       — Я вот тут слышал, что Миланезе де Поло очень неплохая вещь… не хочешь себе взять на пробу? — спросил профессор у Лайры.       — Ой, не, не, не! — запротестовала девушка. — Давай пока без основных блюд обойдёмся, хорошо? А то я боюсь мы не съедим всё, что закажем. Мы ведь уже договорились на громадную пиццу и целых две порции пасты. Давай лучше потом, если останемся голодными, попросим приготовить Миланезе? У меня так сотню раз просто было с Джесс, когда она поназакажет всего самого разнообразного для нас двоих, свою часть сметелит, а мне потом жалеть о том, что половина моей еды будет вынуждена в последствии отправиться в утиль. Как-то это… не здорово.       — Ну да, я тебя понимаю. Тогда закажем её потом, если останемся голодными. Ну может быть на этом и всё пока…       — Как это всё? А напитки? — спросила Саншайн.       — И десерты! — поддержала её Мунбим.       — Точно! С напитками и десертами надо бы определиться, — сказал Пабло. — Что-нибудь хочешь заказать в первую очередь?       — Да я даже не уверена…       — Фигура и всё такое? — поинтересовался мистер Муньос.       — Нет, Лайра! — воскликнула Джесс. — Нельзя отказываться от предложения Пабло! Ты должна согласиться! Просто обязана! Это же де-е-есе-е-ерты!       — А хотя давай! Не-не-не, просто я не уверена, смогу ли это всё осилить, вот в чём дело.       — Должна, потому что это предложил Пабло, или должна, потому что это десерты? — многозначительно спросил Дуглас, насмешливо приподняв бровь и посмотрев на Джесс.       — Мэх, как по мне, так эти две причины полностью равноценны, — отмахнулась розововолосая учёная.       — Значит, всё же решила, что сможешь?       — Ага. Ты-то сам что себе взять хочешь? Просто интересно.       — Хм, может быть мне стоит заказать…       — Шоколадный флан! Его берите. Это та ещё вкуснотища! — предложила Аннабелль.       — Хм, как насчёт шоколадного флана?       — Оу, ты его любишь? Хе-хе, ну возьми тогда себе один.       — Я… Да мне многие уже давно просто предлагали его попробовать, да вот всё как-то руки не доходили. Да и не так уж я часто по ресторанам хожу.       — Понятное дело. Нет, можешь взять. Это шоколадное пирожное такое. Со мной Джесс однажды делилась им. Действительно вкусное!       — Ла-а-адно-о… но вообще-то я его хотел взять в первую очередь для тебя.       — Ох, ты такой милый! — Лайра одарила мистера Муньоса лёгким поцелуем в щёку, при виде которого “Эдвенчерус Гёрлс” издали умилительно-довольный стон, а Сьюзан дала “пять” сидевшему на компьютерном кресле перед микрофоном довольному Майклу, вытянувшему вверх правую руку. — Но я, пожалуй, сама закажу себе десерт, если не возражаешь, хорошо? Хотела кое-что диетическое на пробу взять для разнообразия.       — Да, да, разумеется. Ну хорошо, Лайра, тогда я послушаюсь твоего совета и возьму это пирожное себе, раз говоришь, что оно должно мне понравиться…       — Да, однозначно бери. Думаю, что не пожалеешь. А я, пожалуй, возьму фруктовый…       — Медовый чизкейк! — выкрикнула Джесс.       — …то есть, хотела сказать, медовый чизкейк, да. Хотя, мне даже больше симпатизирует вот этот вот красивый фруктовый салат с бананами, мандаринами и яблоками с ананасами.       — А чизкейк лучше, я говорю! — настойчиво повторила Джесс.       — Но, конечно можно и чизкейк вначале попробовать! Хе-хе.       — Да не волнуйся, мы потом просто дозакажем твой фруктовый салат, если ты ещё сможешь хоть что-нибудь съесть, — усмехнулся Пабло. — Можешь не беспокоиться и по поводу финансов, на сегодняшний романтический ужин у меня деньги есть.       — Ну… да-а, давай и правда не будем торопиться и делать необдуманные заказы, кхм-кхм! — прокашлялась девушка, намекнув своим суфлёрам, чтобы те перестали её засыпать дальнейшими предложениями блюд.       — Ну мне же интересно услышать твоё мнение о том, насколько вкусными мои чизкейки получились, — добавила Джесс. — Кто-кто, а ты мне точно врать на этот счёт не будешь! Ты меня никогда не обманывала, когда я тебя спрашивала, насколько вкусной получалась моя “экспериментальная” еда. Ну то есть еда по моим экспериментальным рецептам, я хотела сказать. Ну ты меня поняла. Разве что кроме того раза, когда я испекла те злополучные кексы… но, должна признать, они тогда и правда получались на вкус просто ужасными! Хотя вот внешний вид, надо признать, у них был очень даже ничего.       — На-а-апи-и-итки-и-и, — напомнила Синтия.       — Точно, как я мог забыть, нам же ещё что-то попить надо бы заказать на двоих. Как насчёт чего-нибудь необычного, например…       — Малиновый морс, — предложила Эвер.       — Малиновый морс!       — Эм-м… малиновый морс? — переспросила Лайра.       — Ну да. Малиновый морс. А что, у тебя на малину аллергия? — спросил Пабло.       — Да нет, нет, просто… разве это такой уж необычный напиток по сравнению с другими, представленными в меню?       — Ну-у… для меня очень даже необычный, — выкрутился мистер Муньос.       — Да ну какая разница? Давай соглашайся на его предложение уже! Если хочешь, чтобы ваше сегодняшнее свидание продлилось до логического конца, конечно, — сказал Майкл.       — Я не против, давай закажем! — со слегка переигранными нотками энтузиазма в голосе ответила Лайра.       Они позвали к себе официанта и оформили свой заказ. Спустя минут десять оживлённых разговоров им принесли достаточно большой кувшин с малиновым морсом и два стеклянных бокала с трубочками, а ещё через двадцать – заказанные влюблённой парочкой блюда одно за другим.       — Вот, это точно тебе, — мистер Муньос передал тарелку со спагетти Аматричана Лайре, после чего пододвинул к себе любимую пасту Лайры с морепродуктами.       — Большое спасибо, Пабло, ты очень милый.       — Хех, стараюсь! — немного смутился мистер Муньос.       Вдвоём они начали пробовать пасту.       — Оу, моя паста оказывается с беконом, сыром и томатным соусом, — произнесла Лайра. — Странное сочетание. Не знаю, какая-то она… очень уж пряная что ли? Нет, на самом деле, она слегка островата для меня. Я понимаю, что вся итальянская кухня такая, но тут, что-то как-то перебор, по-моему… Здесь половину только пасты томатный соус занимает, а бекон как-то вообще даже не чувствуется…       — М-м-м… я с радостью на самом деле попробовал бы твою пасту вместо своей, — ответил учитель физики. — Как-то мне спагетти с морепродуктами не очень нравятся, как только что выяснилось… Без обид, но… мне нравится, когда она сытная, а тут это уже какой-то странный диетический продукт получился.       — На самом деле паста – ни разу не диетический продукт, в ней просто лютая уйма калорий! — засмеялась Лайра. — Но… знаешь, я вот тут подумала, и мне кажется, что Феттучини с креветками и кальмарами не такая уж и невкусная паста, сравнивая со своей…       — Предложите тогда поменяться, — сказала Мунбим.       — Может поменяемся в таком случае? — спросил Пабло.       — Меняться недоеденными блюдами? — удивился Дуглас.       — Да-а… что-то это странно как-то, — согласилась Сьюзан.       — По-моему это не очень гигиенично, — высказал своё мнение Майкл.       — Да, ерунда! Я всегда так делаю, если мне блюдо не нравится, — сказала Джесс. — Правда редко кто соглашается со мной меняться, почему-то. Ума не приложу почему!       — Ага, и мы тоже, — усмехнулся Мэтт, стоя чуть в стороне.       — А давай, — согласилась Лайра.       Каким бы этот поступок ни казался странным со стороны, но обменявшись начатыми блюдами, и приступив к их дегустации, как Лайра, так и Пабло наконец-то начали испытывать удовлетворение от еды (а не раздражение, как было до этого).       — М-м! Не понимаю, что тебе не понравилось в этой пасте. В меру острая, прям как я люблю! И с беконом ещё в добавок, — сказал Пабло не отрываясь от своей тарелки.       — Ну мне больше с морепродуктами паста нравится, — ответила Лайра. — Она довольно… приятная на вкус, “диетическая”, как ты сказал.       Они рассмеялись.       — Ну… правда ведь говорят, что о вкусах не спорят! — улыбнулся Пабло.       — Это да.       И Лайра, и Пабло довольно быстро успели наесться спагетти друг друга и отодвинув остатки в сторону, оставив место в животе для следующих блюд, приступили к поеданию пиццы.       — Какая-то она… странная, эта пицца, — произнёс профессор Муньос, осматривая её кусок, состоявший из не более чем толстого треугольника лаваша, сливочного сыра спёкшегося с сыром моцареллой, фрагментов лосося, двух листиков руколы и томатного соуса сверху (последнего можно сказать, что и вовсе практически и не было) в своих руках.       — Ну да, она довольно необычная, но как по мне довольно вкусная, — ответила учёная, прожёвывая уже третий кусок.       — Не знаю… это и на пиццу-то не похоже. Ни салями, ни пепперони, томатной пасты почти нет… Похоже на то, что кто-то захотел шлёпнуть кусок лосося на лаваш, добавить сверху сыра с зеленью, и запихнул это всё в духовку, и в недожаренном виде подал это нам, тем самым сэкономив уйму продуктов для будущих пицц…       — Да ладно тебе, Пабло! Вкусная же пицца! Вот это действительно диетический продукт. Должно быть её больше половины времени отваривали, и лишь в самом конце чуть-чуть обжарили для придания тонкой хрустящей корочки. Весьма умно.       — Да я… не очень люблю диетическую пищу вообще, сказать по правде. От слова совсем. Мне она всегда какой-то невкусной кажется. А тут… вроде и пицца, а вроде и не поймёшь что.       — А кто только что говорил, что “о вкусах не спорят”, а? — весело спросила Лайра.       — Ну я, хе-хе. И поэтому как настоящий джентльмен я решил оставить её всю тебе, вот!       — Ну да, ну да. Будь это классическая пицца с пепперони, наверняка ты бы мне этого не сказал, и сам схомячил бы половину, если не две трети, — в шутку обвинила в эгоизме учителя физики Лайра.       — Но ведь это не пицца с пепперони. А потому, ты никогда теперь не узнаешь, как бы я поступил, будь это она, поскольку жизнь не терпит сослагательного наклонения! — выкрутился Пабло.       Тем временем, пока Лайра наедалась по её мнению одной из наивкуснейших пицц в мире, Пабло принялся за кокосовый суп с курицей, а учёная взяла на пробу кусок фоккачи.       — Ого, да-а… чеснока они не пожалели, это точно, — удивилась Лайра, откусив первый же кусок от хрустящей лепёшки с пряностями и сыром.       — М-м? А, это ты про фоккачу-то? Угу, так и есть, чеснока в ней всегда много.       — Она конечно вкусная, но… чересчур уж пряная по-моему. Вот если бы они положили раза в три меньше чеснока и раза в два поменьше петрушки, было бы всё идеально. Ох, боюсь я больше двух кусков не смогу в себя запихнуть, хоть в целом она и вкусная.       — Да? Но ты ж сама хотела её заказать, разве нет?       — Да-а… но… я совсем забыла предупредить официанта, чтобы он учёл мои вкусовые предпочтения, к моему глубокому сожалению… — выкрутилась Лайра.       — Ничего страшного, я могу помочь тебе с фокаччей, — мистер Муньос чуть быстрее, чем следовало бы, пододвинул корзинку с пряной лепёшкой к себе, чуть не вырвав её из рук Лайры, и принялся заедать ей свой кокосовый суп.       — Спасибо… Ну а как твой суп?       Учитель физики многозначительно промычал, покачав головой из стороны в сторону.       — Скажем так, есть конечно можно. Но я ел супы и намного вкуснее в своей жизни, тем более опять и он каким-то диетическим оказался… Честно сказать, ожидал большего.       — Спроси у него про состав, — подсказала Сьюзан.       — А что в него входит?       — Ну-у… это бульон с лапшой, луком и кинзой. Ещё вот половинка куриного яйца в нём плавает. Редиска, курица… Больше на китайскую кухню смахивает. Ну такое себе…       — Может Лайра захочет попробовать? — спросила Эвер.       — Могу отдать тебе, если тебе нравится кокосовый суп, что скажешь?       — Или возможно даже доесть?       — C каких это пор джентльмены просят дам доедать за ними, да ещё и на свидании?! — удивилась Аннабелль.       — Не знаю. А что в этом такого?       — Как это “что такого”?! Это как минимум не вежливо! О таких вещах ты и близких людей-то не часто просить будешь.       — Почему? Я же прошу об этом иногда своих братьев и сестёр, и они соглашаются. И я за ними периодически доедаю первое и второе, когда они не могут съесть то, чем не наелась я. Да мы ж и в школьной столовой так иногда с вами делаем и ничего, что-то вы не брезгали!       Мунбим ударила себя ладонью по лицу.       — Это совершенно другое, Саншайн…       — Да нет, спасибо, я уже и так почти наелась.       — Ну, ладно, — профессор Муньос отставил в сторону тарелку с злополучным супом.       Спустя пару минут официант принёс ещё две тарелки с десертами для влюблённой парочки.       — Это… и есть флан что ли? — Пабло недоверчиво посмотрел на небольшой тёмный кекс на громадной тарелке, политый ежевичным джемом, с одинокой ягодкой ежевики наверху и миниатюрной пиалой, в которой лежал шарик сливочного мороженого с листиком мяты.       — Ну да. Это он и есть! Твой шоколадный флан.       — Что-то я думал, что он будет побольше… — произнёс Пабло, наклонившись к тарелке, комично прищуриваясь. — Ну раза в два или три как минимум.       — Не-е, это считай что шоколадный маффин такой необычный немного, с начинкой из жидкого тёмного шоколада. Они вообще разных вкусов бывают: банановый, ванильный, клубничный, сливочный, черничный там… ой, да каких только ни делают! И его часто подают с шариком сливочного мороженного. Очень вкусная вещь, попробуй!       Мистер Муньос отломил десертной ложкой небольшой кусочек от своего флана и принялся его разжёвывать, после чего попробовал и мороженное.       — Ну как?       — М-м, вкусно. Да, действительно очень даже вкусно! Сомневаюсь, правда, что это произведение кулинарного искусства достойно стоить четырнадцать баксов… в обычный день я б его не купил – слишком уж дорого за такую мелочь.       — Да ладно тебе! Сегодня же праздник, можно и пошиковать! — в шутку ответила Лайра.       — Хех, ну да… твой-то как медовый чизкейк оказался, ничего?       — Весьма аппетитный, должна признать. В меру сладкий, приятная консистенция. Не твёрдый, но и не слишком мягкий: не разваливается, когда отламываешь от него кусок, это большой плюс. Посыпка ещё интересная в виде дроблённых грецких орехов и тёртого шоколада… хотя лично я бы здесь использовала миндаль, мне кажется он сюда чуточку больше подходит. Джесс постаралась на славу. Это, кстати, если ты не знал, одно из её новых экспериментальных блюд.       — А, поэтому ты его взяла, а не салат, да?       — Ну да, можно и так сказать… хе-хе.       — Йей! Плюс ещё одно блюдо в копилку моих успешных кулинарных решений! — обрадовалась Джесс.       — Проблема только в том, что я медовые сладости сами по себе не очень люблю. Жаль всё же, что тот салат, который я хотела попробовать в начале, не заказала…       — Хочешь его дозаказать сейчас?       — Чуть-чуть попозже, если не возражаешь. Дай моему желудку для начала переварить пиццу с пастой и чизкейком.       — Да, да, разумеется.       В очередной раз между влюблённой парой повисла тишина, вот только теперь язык не поворачивался назвать её неловкой. Как и подозревала Лайра, благодаря суфлёрам еды они с Пабло в итоге заказали больше, чем смогли бы осилить за один раз. Поэтому теперь они просто сидели друг напротив друга, праздно осматривая интерьер ресторана и наслаждаясь спокойной романтической музыкой, что доносилась из динамиков интеркома, ожидая минуты, когда их желудки закончат переваривать столь огромный объём пищи. Заводить новую беседу ни Лайра, ни Пабло пока не собирались: они вдвоём просто отдыхали, наслаждаясь отличной атмосферой праздника, и никому из них не хотелось нарушать эту блаженную идиллию. Майкл с коллегами придерживались точно такого же мнения, молча наблюдая за учёными, лишь изредка обмениваясь друг с другом короткими фразами, в ожидании момента, когда понадобится их помощь (если она конечно ещё будет нужна, и если советы коллег Лайры можно было действительно назвать “помощью”). Правда “Эдвенчерус Гёрлс” такого же мнения не придерживались. Девчонкам казалось, что прошедших десяти минут было вполне достаточно в качестве паузы под “естественные нужды желудков”, и теперь троице надо было предпринимать срочные меры для очередного “спасения” свидания.       — Так, что-то тишина чересчур затянулась. Снова. Мне это совсем не нравится, — произнесла Эвер, чуть отодвинув в сторону микрофон гарнитуры.       — Надо с этим что-то делать и срочно! — согласилась с ней Синтия.       — Приступаем к плану “Б”? — спросила Аннабелль. — По-моему сейчас для него самое время.       Саншайн утвердительно кивнула подруге.       — Давай!       Мунбим переключила пару реле и нажала несколько кнопок на пультовой, а затем с силой дёрнула неподатливый рубильник на себя. Секундой позже и “Эдвенчерус Гёрлс”, и учёные, следившие за Лайрой с Пабло из TF-24, увидели, как кафетерий мгновенно погрузился во тьму, сквозь которую с трудом пробивался свет тусклых красных ламп аварийного освещения. Романтическая музыка так же внезапно смолкла. Шокированные посетители начали удивлённо оглядываться по сторонам.       — Опа на. А это ещё что такое? — удивилась Сьюзан.       — Может электрический скачок на подстанции? — предположил Дуглас.       — Теперь это будет настоящее романтическое свидание в темноте! Йей! — обрадовалась Джесс.       — Упс, моя вина, не тот рубильник…       Аннабелль, осознав свою оплошность, тут же вернула переключатель в первоначальное положение и потянула за второй, находившийся рядом.       Свет в помещении загорелся снова, но стал чуть приглушённее, а из динамиков интеркома вместо приятной спокойной, но всё же безликой музыки полились ноты и слова песни, знакомые, наверное, каждому присутствующему в ресторане учёному ещё с детства:       — О, дивная ночь! Вечно юная ночь, что зовём мы “Bella Notte”! Звёзды горят и глаза говорят: “Будешь счастлив”. Bella Notte…       — Погоди-ка секунду… — насторожилась Лайра. — Я… кажется я уже слышала эту песню когда-то… Тебе она не кажется знакомой, Пабло?       — Ну конечно же! — ответил мистер Муньос, усмехнувшись. — Это ведь та самая песня из… как же его…       Пабло защёлкал пальцами.       — Из мультфильма “Леди и Бродяга”, — вспомнила девушка.       — Точно, точно!       — Это был, наверное, мой любимый мультфильм в детстве. Не поверишь, раз сто его пересматривала!       — Неужели?       — Да! Ха-ха! Забавно, что они решили поставить музыку из него, скажи?       — Ну, да… хе-хе, есть такое дело.       — Та-а-ак, а вот это уже становится очень интересно… — произнёс Майкл.       — Оригинальный выбор музыкального сопровождения, должен заметить, — сказал Мэтт. — Он конечно очень в тему будет, День святого Валентина там, я всё понимаю… но всё же проигрывать в ресторане саундтрек из старого мультфильма?       — Мне лично кажется, что в этом нет ничего такого. Но всё же он скорее бы подошёл для более интимной обстановки: если б Лайра с Пабло, скажем, ужинали наедине, нежели в качестве фоновой музыки в ресторане для всех его посетителей, — высказал своё мнение Дуглас.       — Похоже, кому-то из организаторов этот мультфильм очень нравится, — предположила Сьюзан.       — Складывается у меня смутное подозрение, что я знаю этих самых “организаторов”… — пытливо произнёс Майкл и защёлкал переключателями пультовой. Спустя полминуты на двух из дюжины экранов перед ними появились статические помехи.       — Стоп, что ты сделал? — спросила Сьюзан.       — Попробовал переподключиться к каналу, к которому нам не удалось присоединиться в самом начале свидания, а заодно и к камере видеонаблюдения в пункте охраны GS-99. Похоже, кто-то полностью глушит оба этих сигнала локальным подсоединением. А заодно и все остальные сигналы, исходящие с этого поста. Очень интересно…       — Как мне кажется, сейчас самое подходящее время предложить Лайре повторить ту самую сценку из мультика, как вы считаете, мистер Муньос? — многозначительно произнесла Аннабелль.       — Мунбим, ты просто гений! — сказала Скейтер-Флэш подруге.       — Хех, стараюсь.       — Да-а, Лайра… Раз уж они поставили именно эту песню, то возможно и мы бы могли попробовать… ну знаешь…       — Боюсь у нас о обоих слишком короткие спагетти для этого! — рассмеялась учёная. И прежде, чем Пабло успел начать извиняться за глупое предложение, добавила, кокетливо опустив веки: — Но мы ведь можем это сделать и с куском пиццы. Так даже веселее выйдет. Конечно, если ты не против.       Лайра повела бровями.       — Э-э-э, не-ет… то есть, да!… то есть… оу-у… Д-да, я не против, конечно же! Хе-хе… — промямлил занервничавший Пабло, у которого потекли капли пота по шее.       Лайра захихикала, после чего взяла с большой круглой тарелки один из оставшихся трёх кусков пиццы с лососем и моцареллой и, демонстративно приподняв его над центром стола, прикусила зубами с одной стороны. Мистер Муньос вытянулся вперёд, сделав то же самое. Они оба улыбнулись комичности ситуации и в чём-то даже её неловкости: обоим пришлось слегка привстать со своих мест, так как они сидели друг напротив друга, к тому же крайне неудобно податься вперёд из-за довольно большой ширины стола.       — О, ночь так нежна! Так волшебна она! Время счастья. Bella Notte… — пропел динамик интеркома.       “Эдвенчерус Гёрлс” довольно застонали, в умилении наблюдая за происходившим в кафетерии. Сегодняшний день, равно как и свою работу теперь они могли с гордостью назвать более чем успешными. Лайра и Пабло неловко встретились губами, одновременно доев кусок пиццы с противоположенных сторон, что получилось чуть менее романтично, чем если бы это были спагетти, но всё же по-своему мило. Влюблённая пара продолжила смотреть в глаза друг другу с счастливыми выражениями лиц.       — О-о-о-о! Как же это ми-и-и-ило-о-о-о! — протянула Джесс, радуясь за подругу.       — Сейчас, сейчас, дайте-ка мне ещё пару минут, чтобы сделать то, что я хочу сделать, что бы кое в чём убедиться, — произнёс Майкл скорее как мысли вслух, всё ещё щёлкая кнопками и тумблерами пультовой. Но остальные учёные его слова проигнорировали, довольно наблюдая за тем, как хорошо, пусть и нестандартно складывалось свидание их коллеги с учителем физики.       — Угости, его малиновым морсом, что ли, — предложил Мэтт, совершенно далёкий от такого понятия, как “романтическая пауза”.       — Налить тебе морса? — спросила Лайра.       — Ага, не откажусь. Если не сложно. То есть, если… кувшин для тебя не тяжёлый, я имею в виду. А то я могу запросто и сам себе налить и тебе заодно.       — Так это же кавалер должен у дамы спрашивать, а не наоборот, — не понял Дуглас, взглянув на Тайнманн, как бы ища подтверждения своим словам от эксперта.       — Ну вообще-то да, — согласилась Сьюзан посмотрев на Мэтта сбитым с толку взглядом.       — Упс, ошибочка вышла, хе-хе… — смутился Мэтт.       — Да что ты, нет конечно! Я ж армрестлингом занимаюсь как-никак, — ответила Лайра Пабло.       — Точно, точно, ты об этом говорила. Вот видишь, значит не такая у меня и дырявая память всё же!       — Ну… не профессионально конечно же. Может даже далеко не каждую неделю… но тем не менее! Упражнения с гантелями к тому же делаю изредка. Последнее время только вот всё как-то ни времени для этого нет, ни настроения.       — Главное не перекачайся, а то станешь, как те бодибилдерши, страшной, придётся мне новую девушку искать тогда, — пошутил Пабло.       — Не волнуйся, такой мускулистой я уж точно не стану при всём желании! Делаю это чисто, чтобы не потерять форму и тонус мышц. Так что мне совсем даже не сложно.       Лайра приподнялась из-за стола, взяла большой стеклянный кувшин и потянулась с ним вперёд, чтобы налить морс сначала в стакан Пабло и уже после этого в свой. Но тут произошло то, чего уж точно никто ни из учёных сектора TF-24, ни из “Эдвенчерус Гёрлс” тем более не ожидал: один из проводов скрытого переговорного устройства, вшитого в вечернее платье Лайры, лишившийся изоляции ещё когда девушка только шла в направлении кафетерия, задел её ногу, довольно сильно ужалив учёную током.       — Ай! Чёрт! — воскликнула Лайра, чисто рефлекторно разжав кулак дёрнувшейся вперёд правой руки и схватившись левой за ногу. Кувшин с малиновым морсом опрокинулся, и большая часть его содержимого вылилась прямо на костюм мистера Муньоса. Пабло тоже поразило разрядом тока, но уже более сильным, чем учёную, возникшем из-за короткого замыкания в его переговорном устройстве под действием воды. Мистер Муньос затрясся на пару мгновений, после чего его волосы наэлектризовались, заметно изменив аккуратную до этого момента причёску, а радиопередатчик, обеспечивавший ему непрерывную связь с “Эдвенчерус Гёрлс”, окончательно вышел из строя. Лайра отпрянула назад, в шоке закрыв рот ладонями.       — Пабло… Ты, ты как? Ты в порядке?       — Фух..! — выдохнул мистер Муньос. — Я конечно слышал, что ты у нас девушка импульсивная, но чтобы прям настолько!       — Вот это облом… — протянул Дуглас.       — Ага, и не говори… — согласилась Сьюзан.       — Не-е-е-е-е-т!!! — закричала Джесс.       — Отстой! — выругался Майкл. — Все наши старания псу под хвост! Что б тебя!       — Да-а… вот тебе и конец свиданьица… А как всё хорошо начиналось!… — протянула разочарованная Эвер.       — Мхм, и не говори… — согласилась с подругой Мунбим.       — Пабло, я… мне правда очень неловко! — запричитала Лайра, вытащив все салфетки, что стояли в держателе на столе, и принявшись с горем пополам протирать ими костюм учителя физики. — Ох, прости, прости, пожалуйста… мышцу просто свело очень не вовремя. Я бы даже сказала совсем не вовремя! Ох, извини, что всё так вышло. Я просто… Да кого я обманываю, это всё из-за этого дурацкого закоротившего переговорного устройства произошло. Говорила же Майклу, чтоб трижды убедился, что ничего не сломается, так нет же! Сказал, что всё надёжно и двух проверок и так достаточно за глаза!       — Стой! Лайра! — воскликнул в панике Майкл, вскочив с кресла. — Ты… зачем ему об этом говоришь?! Замолчи. Это лишнее! Ему об этом знать совершенно не к чему! Ты же всю нашу миссию сейчас погубишь!       — Да куда уж её дальше губить-то? Нет, правда, если бы мне всё это время мне не “помогали”, ничего бы этого не произошло. Дурацкая техника, чтоб её!       — М-м? Что ты имеешь в ввиду? — спросил Пабло.       — Со мной на связи всё это время были мои коллеги из TF-24. Подсказывали мне, что говорить, как вести себя, ну знаешь, всё в таком духе… И это дурацкое переговорное устройство только что ударило меня током! Во-о-от… Именно поэтому ты сейчас весь в морсе. Прости, это с самого начала была дурацкая идея отправляться на свидание с суфлёрами. Из-за неё у нас и не свиданье в итоге получилось, а просто комедия идиотизма какая-то! Без обид, ребят. Спасибо вам за помощь, конечно, но… уж лучше бы я сама оказалась в неловкой ситуации из-за собственной глупости и неопытности, чем… ну… вести такую дурацкую беседу, где половина твоих мыслей и не твоя вовсе, а твоих коллег по работе, а вторая половина – это жалкая попытка где-то приврать, что-то приукрасить, чтобы не выглядеть круглой дурой, путающейся в своих собственных утверждениях.       — Всегда пожалуйста! — ответила Джесс, до которой явно не дошёл весь смысл слов Лайры.       — Ох, Джесс, ты не исправима…       — Да ладно тебе, по-моему, всё прошло очень даже здорово! — рассмеялся Пабло, вытиравший костюм бумажными салфетками. — Мне вот наше свидание вполне понравилось, несмотря на этот маленький курьёз в конце в виде выплеснутого на меня кувшина с морсом. И, раз уж пошёл такой разговор… то и я тебе должен кое в чём признаться, хе-хе.       — И… в чём же?       — Мне тоже всё это время помогали суфлёры.       Лайра захихикала услышав это; Пабло тоже улыбнулся, в полной мере осознав нелепость ситуации, в которой они оказались.       — Стойте! Ему тоже всё это время помогали с ответами?! — удивился Мэтт. — Но кто?!       — А вот кто, — довольный собой Майкл откинулся на спинку компьютерного кресла и постучал пальцами по экрану, на котором ещё минуту назад были одни лишь помехи, и учёные увидели знакомую им троицу в тёмном пункте охраны, сидевшую за пультовой со множеством мониторов, тщетно пытавшихся восстановить внезапно исчезнувшую связь с учителем физики, беспорядочно нажимая на кнопки и тумблеры.       — Вот это да… — только и смогла протянуть Сьюзан, не веря своим глазам.       — Всем ещё раз привет. Как идёт свидание, что я пропустил? — спросил только что вошедший в помещение зевающий Роджер.       — Довольно много чего интересного на самом-то деле, — ответил ему Майкл, пока остальные учёные пытались в полной мере осознать ситуацию. Роджер подошёл поближе к пультовой. — Если совсем вкратце, то, оказалось, что и у Пабло тоже были суфлёры. Ещё несколько раз мы тут чуть не облажались, так как нам пришлось общаться с Лайрой через один микрофон всем вместе, а это вызвало лютую уйму проблем и неприятностей, из которых мы тем не менее вроде как смогли с горем пополам выбраться. Ещё Лайра только что ему обо всём проболталась, но похоже, что он совсем на неё не в обиде.       — Ага, ещё бы ему быть в обиде, раз ему самому подсказывали! — усмехнулся Роджер. — И его советчиками, значит, всё это время были “Эдвенчерус Гёрлс”?       — Мхм.       — Вот это они дают!       — Да-а… девчонки конечно развиты не погодам, — протянул удивлённый Дуглас.       — Вам надо б вдвоём обязательно их похвалить как-то за предприимчивость, — сказал Мэтт. — Это же надо было им до такого додуматься-то!       — Ну мы ведь до использования переговорного устройства додумались, — усмехнулся Майкл.       — Ты посчитай, сколько лет нам, а сколько им!       — Не-не, Майкл, парни правы, — произнесла Сьюзан. — Я сама просто поражена их изобретательности до глубины души. Вам надо бы с Роджером свозить их на этих выходных в парк аттракционов какой-нибудь что ли… Они однозначно заслуживают поощрения. Это… просто… да у меня нет слов! Просто… ну… офигеть!       — Или в Диснейленд! — громко добавила Джесс.       — Не-е, далековато больно лететь отсюда до Анахайма, Джесс, — ответил Роджер. — Да и не хватит нам выходных, чтобы успеть смотаться до Калифорнии и вернуться обратно до понедельника, зная наших-то девчонок. И удовольствие это тоже не из дешёвых получится, прямо скажем, — ответил Роджер.       — Звучит так, будто тебе денег для племянницы жалко, — ехидно съязвил Мэтт, который явно хотел вывести Роджера из себя. Надо сказать, ему это удалось.       — Это мне-то жалко, ты хочешь сказать?! Ой, да кто бы говорил! Сам порой Скруджем*** ещё тем бываешь!       — Парни, парни, парни, давайте успокоимся, — встала между учёными Сьюзан. — Нету среди нас Скруджей и никому здесь для своей племянницы ничего не жалко.       — Сказала Сьюзан, будто она племянница Роджера! — произнёс Мэтт и захохотал.       Мисс Тайнманн нахмурилась, но ничего на это не ответила.       — А вообще я согласен с тобой, Джесс хорошую идейку подкинула, — поддержал Майкл. — Правда на выходных конечно будет проблематично всё это успеть сделать… а вот на весенних каникулах, думаю, что вполне будет возможно! С Генри я договорюсь, он наверняка отпустит: всё равно сейчас мы ни над чем толком не работаем, лишь задницы просиживаем в офисах большую часть времени.       — О, для них это будет настоящий праздник, я уверена! — согласилась Сьюзан. — Сама была без ума в детстве от поездок в Диснейленд!       — Поддерживаю Сьюзан обеими руками, — вставил слово Дуглас.       — Вот и замечательно. Уверен, от такого подарка они будут без ума от счастья, — сказал Майкл. — Если, конечно Роджеру позволят финансы, но даже если у него с ними туго, я более чем уверен, что если мы все тут скинемся по сотне-другой…       — Никому не надо тут ни на что скидываться! — резко перебил раздражённый Роджер. — Это я просто так сказал… ладно, неважно. Всё. Забили. Проехали. Съездим. Не вопрос. Закрыли тему.       — Ну вот и отлично, — подытожил Майкл.       — А меня возьмёте с собой? — спросила Джесс.       — Если Лайра одну отпустит, — с ехидством ответил мистер Уотт.       — Что ж, ну выходит, что мы с тобой в некотором роде квиты, да? — улыбнулся Пабло Лайре.       — Да не-е-ет… два-один в твою пользу. Ты-то ведь меня морсом не обливал, — ответила учёная, заметно смутившись.       — Хех, что верно, то верно.       — Ну, значит… свидание наше подошло к концу, я правильно понимаю?       — Ты уже уходишь? — спросил Пабло.       — Ну… а ты разве нет? — удивилась Лайра ответу мистера Муньоса. — Ты же весь мокрый! Переодеться б в сухое надо, а то заболеешь ещё.       — Да, подумаешь, какая ерунда. Во мне же течёт испанская кровь как-никак. А испанцы отличаются бычьим здоровьем! — сказал Пабло. Лайра улыбнулась. — Так что не простужусь, можешь за меня не волноваться.       — Это хорошо, но… я просто подумала, что ты решил, что…       — Нет смысла продолжать наше свидание? — опередил учёную Пабло.       — Ну, понимаешь, не совсем… как бы… не то, чтобы… хе-хе, ну… просто… — замялась Лайра.       — Из-за этой неловкой ситуации с суфлёрами?       — Ну… да-а… То есть… не пойми меня неправильно, но… куда нас заведут разговоры теперь? Да и вообще о чём нам говорить-то?..       — Как это о чём? — не понял мистер Муньос. — С твоих же слов, я понял, что половину фактов о себе ты выдумывала на ходу.       — Ну может не совсем выдумывала, а скорее мне её подсказывали… но да, много чего из того, что ты услышал обо мне, было… кхем, слегка искажено и неправдой. А что-то даже исказилось очень сильно.       — Но я же всё ещё хочу узнать тебя поближе! И я думаю, что ты тоже захочешь узнать правдивые факты из моей биографии, а не приукрашенные или вымышленные.       — Ну, да-а… хе-хе, разумеется. Была бы совсем не против.       — Как, например, тогда, когда ты спрашивала меня про Знаки Зодиака. Ты ведь соврала, что не увлекаешься астрологией, так?       — Ага, — призналась учёная.       — Не поделишься со мной, какую обычно характеристику астрологи дают Тельцам? Будет интересно посмотреть, многое ли совпадёт в моём случае. А заодно можешь и про другие знаки Зодиака рассказать, тоже с интересом послушаю! И про себя упомянуть не забудь. Я так понимаю, ты соответствуешь характеристике своего на все сто процентов и многие прогнозы уже сбылись, раз у тебя такая любовь к гороскопам, да?       — Так ты же сказал, что тебя не интересует астрология, — удивилась Лайра.       — Ну… это же не значит, что она не может меня заинтересовать в принципе, верно? Хе-хе.       — Подожди… то есть другими словами ты предлагаешь нам сейчас…       — …мысленно перемотать наше свидание на самое начало. И как будто бы начать его заново.       — И поговорить на те же самые темы, на которые мы уже болтали, но уже правдиво, без подсознательного умысла мысленно угодить друг другу и без помощи суфлёров?       — И возможно даже на те, от беседы на которые нас отговорили.       — И заказать именно те блюда, которые хотели попробовать именно мы? — ехидно добавила учёная.       — Читаешь мои мысли.       — А ты мои!       Пабло с Лайрой рассмеялись. Остаток вечера влюблённая пара провела в том же ресторане, но уже общаясь на свободные темы, чаще всего всплывающие совершенно спонтанно, и уже без помощи своих горе-советчиков, дозаказав наиболее желанные блюда, которые они так давно хотели попробовать сами (правда от дегустации некоторых им всё же пришлось отказаться из-за очень сытной обеденной трапезы). За это время они успели узнать друг о друге значительно больше всего, чем, когда им помогали суфлёры, да и общие впечатления от свидания остались у обоих сугубо положительные. Даже несмотря на то, что “помощники” фактически привели его к краху, ни Лайра, ни Пабло на них не злились, даже быть может наоборот: по-своему были рады тому, что их свидание получилось в итоге таким необычным, забавным и экстраординарным. “Эдвенчерус Гёрлс” же, поначалу сильно расстроенные из-за того, что в силу форс-мажорных обстоятельств не смогли курировать свидание Пабло до самого конца, впоследствии радовались неожиданной похвале от учёных, совершенно случайно прознавших об их маленьком личном “социальном эксперименте”, из-за короткого замыкания, вызванного пролитым малиновым морсом на Пабло, но намного больше они радовались их будущей награде: возможности съездить в Диснейленд в качестве поощрения своей изобретательности и находчивости уже через несколько недель. И конечно же дневник Рэттманна пополнился этим вечером ещё одной записью, описывающий всё, что произошло сегодня, чуть ли не в мельчайших подробностях.