Обреченные быть

Я устал от темноты. Но больше всего от боли. Ее слишком много. Если бы я мог сам со всем покончить! Стивен Кинг «Зелёная миля»

Тёплая рука уверенно двигалась по её плечу; медленно прошлась по спине, хозяйски огладила бедро. Кожа под ней начинала гореть, словно ладонь была пропитана жгучим зельем. Тепло окутывало Гермиону зыбким коконом, в котором хотелось оставаться вечно. Длинные пальцы ласково скользнули между ног и сразу проникли глубоко внутрь, заставляя ахнуть и изогнуться. Тело будто само двигалось вперёд и назад, насаживаясь на эти пальцы, невидимые, но ставшие центром вселенной. Она задышала тяжело и шумно. Её требовательно перевернули на спину, развели ноги в стороны. Она коротко застонала, принимая в себя твёрдый горячий член, подалась навстречу. Тепло превратилось в жар. Она была охвачена пламенем, но не сгорала, а лишь плавилась, наслаждаясь. Раскалённые ладони обхватили её грудь, сжали соски, выкручивая до сладкой боли. Гермиона потянулась руками к его бёдрам, но он поймал их и прижал к кровати, лишив свободы. Она могла только извиваться и резче двигаться там, внизу, чтобы он входил ещё сильнее, глубже, дальше всех мыслимых пределов. Она слышала его хриплое дыхание, ощущала на коже его пот. Если бы он не распял её на кровати, она бы облизала его грудь, пробуя на вкус солёные капли. До боли хотелось приблизиться, коснуться; вжаться всем телом, жадно впиться в губы. — Отпусти меня, — выдохнула она в кромешную темноту. Темнота ответила тихим смешком, крепче придавив к постели её руки. — Хочу ближе... — она задохнулась, чувствуя развязку. — Хочу тебя... Из темноты донеслось глухое рычание. Он освободил её, вздёрнул на себя её бёдра, насадил до упора. Её вскрик слился с его стоном. Она чувствовала, как разливается в ней то жгучее зелье, опаляя изнутри. В помутившемся мозгу пронеслась обрывочная мысль, что она в аду и хочет остаться здесь навсегда, только бы его руки всегда держали её в плену. Он вытащил член и сразу всадил в неё пальцы, вырвав новый стон. Протянул невидимую руку к её лицу, настойчиво провёл по губам, просунул в рот. Гермиона жадно облизала зелье, прикусывая фаланги; стиснула его предплечье, молча умоляя прижаться к ней. Темнота снова тихо усмехнулась, и она почувствовала его приближение. Жёсткие губы властно накрыли её рот, словно высасывая жизнь. Она захлебнулась звериным восторгом и вдруг начала тонуть в ледяной панике. Подбородок царапала колючая щетина, а шею и плечо накрыли волосы. Длинные волосы. Задыхаясь, Гермиона билась в крепкой хватке невидимых рук, а темнота по-волчьи скалилась ей в лицо. Она закричала — из последних сил, — но не услышала крика под новым смертельным поцелуем. Она хотела остаться в аду. Он ждал её здесь. Ощутимая пощечина вырвала её из небытия. Гермиона с трудом открыла глаза, не надеясь увидеть свет, но перед ней маячило белое как мел лицо Драко. Комнату наполняло нежное сияние утра. — Господи, — с чувством выдохнул Малфой, оседая на кровать. — Ты здесь. Гермиона поднялась на локтях, морщась от головокружения, и села в подушках. Щеки горели. — Прости, — сказал он, — я уже отчаялся привести тебя в чувство. Она мотнула головой, мол, ничего. По сравнению с пережитым, жалкие пощечины не играли никакой роли. — Ты была не со мной... да? — произнёс он скорее утвердительно. Гермиона смотрела на него, впитывая образ: растерянность в глазах, короткие всклокоченные волосы; мягкая линия губ. Совсем не волк. Она вырвалась из тьмы — на этот раз — и уже не хотела остаться в аду. Но слишком хорошо помнила, как жаждала этого. — Да. Люциус, — его имя причиняло ей боль. Но она боялась избегать его, чтобы снова не увязнуть в липкой паутине страха. Честность может послужить ей оружием в этой войне. — Он овладел мною, и я умирала от желания. Но я думала, это ты... — Гермиона осеклась, глядя на Драко. Она не была уверена, что сказала то, что собиралась. Он смотрел на неё зачарованно. Наверное, по её поведению в постели нетрудно было понять, что ей с ним хорошо. Но вещи, сказанные вслух, обретают совершенно иную значимость. — А потом... потом он стал высасывать из меня жизнь. Как дементор. И я поняла, что это не ты. И его волосы... — Чёрт. Но я был с тобой здесь, — Малфой с силой провёл по лицу ладонью. — Я. — Ты держал мне руки? — Нет. Ты сама их подняла, будто сдавалась. Я и сдавалась, подумала она мрачно. И сдалась. — Он держал. Не давал себя трогать... Чтобы я не узнала. Я была в кромешной тьме, — пояснила она, видя его непонимающий взгляд. В глазах Малфоя мелькнула боль. Боже... что на самом деле их связывает? Насколько глубоко они увязли друг в друге? — Я подозревал что-то, — пробормотал он. — Ты не открывала глаз... Я был с тобой нежен. Клянусь. — Я знаю, — она слабо улыбнулась, чувствуя, как наворачиваются непрошеные слёзы. — И ты была... ты была такой страстной, просто горела, — медленно проговорил Драко, видимо, осознавая, что для неё в это время на его месте был Люциус. Меньше всего Гермионе хотелось наблюдать процесс этого осознания и его результат. — Иди сюда, — тихо сказала она, протянув к нему руку. Малфой секунду молчал, потом приблизился. Опустить голову ему на грудь было своего рода лекарством. — Я была с тобой, — прошептала она, глядя в окно, радуясь, что он не видит её глаз. Она не хотела, чтобы он смог прочесть в них то, что она не собиралась озвучивать. Она была с Драко, но с ней был Люциус. Какая-то ее часть, желавшая этого, позволила мне взять верх. Это не имеет отношения к рассудку, Поттер... Так он сказал Гарри, и Гарри избил его, но если бы это могло что-нибудь изменить. Он видел её насквозь, лощёный мерзавец, которого она недооценивала. В ней действительно жило что-то, позволившее ему взять верх. И в нём жило что-то, что ждало её на протяжении всего их долгого пути — как оказалось, друг к другу. Ждало в аду. * * * Драко не стал караулить Гермиону ни в душе, ни под дверью. Вместо этого он натянул джинсы и под чарами неприметности вышел на крыльцо. Руки слегка дрожали, сердце билось чаще, чем следовало. И жуткое чувство — будто занимался любовью с призраком — всё ещё было с ним. Драко трахал тело Грейнджер, но её душа в это время тонула во тьме. И в этой тьме ей было хорошо... он видел, насколько. Видел и знал — ещё тогда, вбивая её в пружинящий матрас, посреди скомканных простыней; когда тонул в собственном отчаянии. Когда пытался вернуть её себе. Захваченный мрачными мыслями, Драко не сразу услышал, как открылась дверь. Грейнджер вышла на крыльцо, сняла с него чары. С минуту они молча смотрели друг на друга. Ещё ночью он находил трогательным эту забавную недотрадицию — сушить её волосы самому. Теперь её мокрые волосы вызвали у Драко прилив раздражения. В глубине души... нет, достаточно на поверхности, чтобы понимать — почему. Она подошла и встала рядом, опершись на перила. — Я думала и думала... и ты, наверное, прав. — Драко взглянул на неё настороженно. Профиль Грейнджер казался достойным быть выбитым на монете. — Мне придётся рассказать Рону правду. Без этого невозможно объяснить твоё присутствие. Драко осознал, что некоторое время не дышал, и постарался выдохнуть неслышно. Она не предложила ему отсидеться где-нибудь, не попадаясь на глаза. Она тоже не хочет, чтобы он уходил. Впрочем, скорее всего, она просто боится — остаться без него. С Малфоем без Малфоя. Уизли здесь никакой роли не играет, знает он правду или нет. Он никто. — Тогда тебе пора подбирать слова, — медленно проговорил он, пристально всматриваясь вперед. Грейнджер, которая сосредоточенно изучала камешки под крыльцом, среагировала на изменившуюся интонацию: вскинула голову и проследила за его взглядом. И замерла. Замерли все: Драко, босой и голый по пояс, на крыльце домика Гермионы Грейнджер. Она сама — рядом с ним, — такая же босая и облачённая лишь в белое махровое полотенце. И Рон Уизли — негаданный сюрприз; высокий, но по-прежнему невзрачный, с бесформенным рюкзаком на плече. — Неожиданно, — выдавил рыжий, снова и снова переводя взгляд с неё на него. — Рон, — только и смогла выговорить Грейнджер, вцепившись одной рукой в перила, так что побелели костяшки пальцев. Драко нашёл её свободную руку и крепко сжал. В ответ она стиснула его пальцы. В ушах шумело. — Гермиона, — отозвался Уизли, не сводя глаз с Драко. Тот подобрался, как перед прыжком. Или ударом. — Рон... входи, — вымученно позвала Грейнджер, и Драко ещё крепче сжал её руку. Она вцепилась в него, безмолвно взывая о помощи. Уизли сделал пару шагов и снова остановился как вкопанный, сверля Драко взглядом исподлобья. Его лицо начинала заливать краска, и Драко готов был биться об заклад, что это не неловкость. Это бешенство. Он чуял его, как животное. Рука рыжего взметнулась к поясу. Драко скрипнул зубами. Его палочка осталась лежать на столе. — Рон! Драко изумлённо увидел нацеленную на рыжего палочку в руке Грейнджер. Ну да. Она ведь сняла с него чары, значит, вышла не с пустыми руками. Уизли снова замер, таращась на неё. — Рон... я всё тебе объясню. Просто входи в дом, — её голос звенел и прерывался, пальцы подрагивали, выдавая внутреннюю истерику. Драко хранил молчание, боясь выпустить её руку, словно только на этом она ещё и держалась. Сказать Уизли ему было нечего. Он мог лишь сдерживать собственную злость, обуявшую его неожиданно и мощно. — Гермиона, — подал голос рыжий, — ты в порядке? — Нет. Да. Все нормально! Драко вздрогнул и покосился на неё. Если Уизли заподозрит малейшую опасность, исходящую от него, ему конец. Драко снова с тоской подумал о своей палочке. Кем бы ни был рыжий недомерок, Драко уделал бы его в поединке. Сейчас — да. — Почему он... — начал Уизли, но договорить не успел. — Рон! Войди в дом! Я же сказала, что всё объясню. Драко невольно подумал, что на месте рыжего немедленно повиновался бы. Даже на грани истерики Грейнджер умела быть убедительной. Ей бы войском командовать с такой внутренней силой. И это она ещё не в форме. Уизли послушался. Он поднялся на крыльцо, так и держа Драко на прицеле ненавидящих глаз, и лишь рядом с Грейнджер, опустившей палочку, перевёл взгляд на неё. Напряженный до предела Драко наблюдал за обоими. — Гермиона. — Рон, — она попыталась улыбнуться, но получилось плохо. Рыжий обнял её, крепко прижав к груди, и вызывающе взглянул на Драко поверх её плеча. Её рука выскользнула из его ладони. Драко почувствовал во рту привкус крови и лишь тогда понял, что прокусил щеку изнутри. Сильно прикусил, но это привело его в чувство. За секунду до этого он готов был броситься на Уизли с кулаками, и черт с ней, с палочкой. Теперь он стоял и смотрел, как крепкая рука рыжего обхватывает Грейнджер поперёк спины, а широкая ладонь гладит по волосам. Мокрым, волнистым волосам, которые Драко не высушил из-за идиотской ревности. И понимал, что его недавние рассуждения о том, что быть с Поттером ей было бы логичнее и бла-бла-бла, превращаются в прах. Прямо сейчас. Если бы Драко наблюдал более изящные руки Поттера на её теле, если бы яростью сверкали не серые, а зеленые глаза, ничего бы не изменилось. Ему точно так же страстно хотелось бы испепелить на месте любого, кто позволяет себе касаться её. Любого, кого она любит, ценит и подпускает к себе. Драко думал, что убил бы собственного отца, будь у того телесная оболочка. Как ни жаждал вернуть его обратно. Сейчас — да. И он всерьёз опасался за свой рассудок. — Пойдём в дом, Рон. Пожалуйста, — в её голосе звенели подступающие слёзы. Уизли, наконец, отлип от неё, но продолжал поддерживать этой своей медвежьей лапой. Грейнджер повела плечами, аккуратно освобождаясь от его объятия, и он неохотно убрал руку. — Идём, — она решительно толкнула дверь и встала на пороге, требовательно глядя на рыжего. Тот поколебался пару секунд и, наконец, шагнул вперёд, едва не задев плечом Драко. — Драко, — позвала она, впившись в него умоляющим взглядом. В глазах плескалась паника. Драко сжал зубы и последовал за Уизли в дом. Повинуясь внезапному порыву, он коснулся её впалого живота, скрытого полотенцем. Её вспыхнувшие глаза словно подпитали его силой. Драко усмехнулся про себя и вошёл в дом. * * * Ни в одном самом странном своём сне Гермиона не видела такой картины. Рон Уизли и Драко Малфой за одним столом, на кухне в её домике на краю света. Драко натянул футболку и держал палочку при себе. Ни черта не понимающий Рон бросил рюкзак у двери и уселся возле окна, подальше от Малфоя. Гермиона не нашла ничего лучше, чем предложить им выпить. Драко ограничился чёрным кофе. Рон попросил пива, и она достала банку из холодильника, где всегда держала небольшой запас на случай его приезда. Себе она налила стакан воды, тут же залпом осушила и налила ещё один. Чёрт, она не знала, как ей начать этот проклятый разговор. Всё внутри дрожало так, что зубы лязгнули о край стакана, когда она пила. Гермиона представила, что Малфой всё же убрался из дома до приезда Рона. Тогда ей не пришлось бы сейчас судорожно пытаться сообразить, как вообще заговорить обо всём. Но... что, если Люциус снова атаковал бы? Раньше всё обходилось, но это было раньше. Когда он дремал в аду, который она носила в себе. Приезд Драко вызвал к жизни вулкан, а извержение остановить невозможно. Гермиона боялась оставаться без Малфоя. И если быть совсем уж честной с самой собой, то просто не хотела. — Ты собирался приехать в пятницу, — вырвалось совсем не то, что она собиралась сказать. — Хотел сделать сюрприз, — буркнул Рон и мрачно уставился на неё, прозревая. — А к пятнице его бы здесь не было? Гермиона метнула взгляд на Драко. Его губы превратились в тонкую полоску на бледном лице. Кто из них троих взорвется первым?.. Она беспомощно открыла и закрыла рот, видя, как закипает Рон. — Он бы здесь был, — титаническим усилием воли Гермиона заставила себя начать. Волна злости, зародившаяся глубоко внутри, неудержимо поднималась, помогая ей совладать со страхом. — И он здесь останется, Рон. Тебе придётся выслушать меня или... покинуть дом. Прямо сейчас. Она видела, как он потрясён и уязвлён, и чувствовала боль. Если Рон сейчас встанет и уйдёт, наверное, всем будет легче. Но боль усилится и не пройдёт никогда. Господи, сколько ещё боли она сможет выдержать? — Рон, послушай... — Хорошо. Послушаю. Я спать по ночам перестану, если не узнаю, каким долбаным ветром сюда занесло этого... — Заткнись, — сквозь зубы бросил Малфой, избегая смотреть на Гермиону. Он смотрел в свою чашку с кофе и говорил будто бы с ней. Но его тихое «заткнись» легко перекрыло прочие звуки. Может, изрядная порция ненависти, вложенная в короткое слово, придала ему веса. Гермиона обречённо смотрела на побуревшего Рона. — Ты сам бы заткнулся, хорёк, — парировал он немедленно. — Я до сих пор не знаю, какого чёрта ты здесь делаешь. — Включи мозги, — процедил Малфой, отставляя чашку. Теперь он смотрел Рону в глаза. — Я сижу перед тобой, живой и невредимый. Значит, меня сюда впустили. Ясно? — Откуда мне знать, что ты не применил заклятий, тварь? — прорычал Рон, вскакивая со стула. Малфой немедленно отреагировал: в следующее мгновение уже стоял на ногах и целился палочкой в Рона. Тот, нимало не смутившись, выхватил свою. — Экспеллиармус! Гермиона поймала обе палочки и нацелила свою на Рона. Рон и Драко стояли с одинаково обалдевшим видом и молчали, что её полностью устраивало. Магическая дуэль в доме совершенно не упрощала ей задачи и не решала ни одной проблемы. — Садитесь, пожалуйста. Оба, — произнесла она, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Злость улеглась, и неясно было, к лучшему ли это. Рон и Драко переглянулись и с неохотой вернулись на свои места. Вряд ли мужская солидарность победит многолетнюю вражду, подумалось Гермионе, но когда они переглянулись... что-то в этом мелькнуло. Впрочем, теперь их объединяли безоружность и роль потенциальной мишени. И она. — Давайте сейчас все успокоимся, ладно? — она медленно опустила палочку и тоже села. Палочки Рона и Драко она положила на пол возле своего стула. — Рон... тебе предстоит кое-что выслушать. Я не хотела, чтобы ты узнал об этом, потому и... бросила всё. Потому и уехала сюда. Рон открыл было рот, намереваясь что-то возразить, но Гермиона жестом остановила его. — Пожалуйста, послушай. Это может оказаться… — А, к черту. — Это будет больно. У Драко, глядящего на стол прямо перед собой, дернулась щека. Рон обратился в слух; напряжённое лицо напоминало маску. Проще и безболезненнее для неё было показать Рону воспоминание. Легилимент из Рона был так себе, но всё же он бы справился. Но она не могла так с ним поступить. И не могла гарантировать, что после увиденного Рон не придушит Драко голыми руками, без всякой палочки. И Гермиона начала. Когда она описывала произошедшее в комнате для допросов — скупо, кратко, но честно не совсем какая-то её часть хотела Рон прокусил губу. Малфой обратился в соляной столб. Когда рассказывала, как Гарри доставил её к мадам Помфри, в Хогвартсе тот, кто нуждается в помощи, всегда получает её Рон закрыл лицо. Драко бессознательно обнял себя, будто замерзал. Гермиона заговорила о казни и почувствовала, как горло перехватывает, и голос начинает подводить. Она была не одинока: Драко выглядел не лучшим образом. Его пробивала дрожь, несмотря на пальцы, впившиеся в плечи, подобно когтям хищной птицы. Рон застыл, скорчившись на своём стуле, и ловил каждое слово. Труднее всего было рассказать о жизни после побега из Англии. Хотя это была самая короткая часть рассказа, и Рон уже видел её в этой жизни, пусть и по-настоящему не знал... Труднее всего. Но озвучить план избавления оказалось невозможным. Голос просто иссяк, как и силы. Без этого Рон так и не поймёт, что здесь делает Драко Малфой — после всего, что она ценой предельного напряжения сумела рассказать. Вслух. Впервые. Гермиона готова была зарыдать от бессилия, чувствуя, как ускользает контроль над вниманием Рона, почти наяву видя, как он вымещает боль и ненависть на Малфое. Может, и Драко почувствовал что-то похожее. Может, они уже настроены друг на друга. Потому что он поднял глаза, качнул головой и взглянул на Рона. — Я расскажу дальше. Расскажу, почему я здесь. Держи себя в руках, Уизли, как держал до этого. И мы не добавим нового дерьма к тому, в котором тонем. Гермиона, вымотанная до предела своим рассказом, растерянно смотрела то на Драко, то на Рона, испытывая страх и благодарность одновременно. Рон подобрался, как перед прыжком, повернувшись к Малфою, но промолчал. Она боялась и представить, что творится у него внутри, но останавливаться было нельзя... нельзя было оборвать эту историю, нельзя позволить аду, в котором жила она, поглотить тех, кого она любила. Хотя это было неизбежно. Гермиона перевела взгляд на Драко, и не отводила глаз, пока тот не закончил.