Обреченные быть

I am the reason your future suffers. Slipknot «All Hope is Gone»

Рассказ Драко был лаконичен и закончился раньше исповеди Грейнджер. Он никогда не испытывал к Рону Уизли жалости или сочувствия. Этого не было и сейчас. Но в груди ворочалось неудобное ощущение: что-то вроде брезгливого сожаления. Уизли выглядел отделанным парой Круциатусов. — Гермиона, — наконец заговорил рыжий. Голос был хриплым от долгого молчания. А может, от сдерживаемых чувств. — Выйдем на крыльцо? — Нет, Рон, — с дрожью в голосе ответила Грейнджер. — Таить больше нечего. Если ты сейчас уйдёшь, я... — она судорожно вздохнула. — Я тебя пойму. Если остаёшься, говори здесь. Драко внимательно посмотрел на неё. Похоже, она для себя многое решила: отважно и рискованно. Не в первый раз он ощутил уважение к ней — изможденной, уставшей от страха затворнице. Но она уже не была столь беспомощна, какой он её нашёл. Особенно с палочкой в руках. Уизли глубоко вдохнул, прикрыв глаза, шумно выдохнул. Потом встал и, не глядя ни на кого, вышел из дома, подхватив за лямку валявшийся у двери рюкзак. Драко и Грейнджер переглянулись. В её глазах стояли слёзы. — Он не вернётся, — прошептала она, качая головой, — не вернётся. Драко не печалился на этот счёт. Но её разбитый вид причинял ему боль. Он поднялся с места, подошёл и нерешительно погладил её по плечам. Грейнджер не сбросила его рук, но осталась сидеть, глядя в стол. Ладонями Драко чувствовал её напряжение. Некоторое время он смотрел на её макушку, потом склонился и поцеловал высохшие без его помощи волосы. Грейнджер заметно вздрогнула. — Не надо, — тихо попросила она, не поднимая головы. Кровь прилила к его щекам. Он понимал, что она ждёт возвращения Уизли. Она объявила, что не хочет секретов в их маленьком кругу, и это требовало сил. Но позволить рыжему застать их вместе — это был другой уровень. Он понимал, но ничего не мог поделать со злостью. Что ж... Драко отстранился от Грейнджер, подошёл к двери. Не увидел ключа и взмахнул палочкой, запирая замок. Если Уизли вернётся, ему придётся подождать. Драко отлично помнил, что она направляла палочку на рыжего, когда обезоружила их. Не на него. Это тоже был выбор, хоть и, скорее всего, неосознанный. Он повернулся к Грейнджер. Она смотрела на него молча, глаза казались огромными. Он медленно подошёл и остановился прямо перед ней, глядя сверху вниз. Грейнджер вжалась в спинку стула, беззвучно шевеля губами. Драко протянул руки и заставил её встать. Кожа была горячей, и её бил озноб, как в лихорадке, но она больше не сопротивлялась. Он коснулся губами её мокрых щёк, осторожно поцеловал подрагивающие губы. Грейнджер откинула голову, закрыла глаза и подалась к нему, будто ища защиты или передышки. Целуя её шею, Драко почувствовал, как под губами часто бьётся пульс. Ничего не стоит его остановить. Её кровь — так близко, под тонкой натянутой кожей. Он положил пальцы на беззащитное горло. Он сильнее. Он главный. Власть над ней в его руках, как и её жизнь. Тем более, когда она безоружна. Ну конечно, папа. Ты не можешь стерпеть нежность к Грейнджер; никогда не выносил, когда трогали твои вещи. Только она ведь и для тебя больше чем вещь. Гораздо больше. Драко отдёрнул руку и глухо зарычал, пряча лицо в её волосах. Грейнджер напряглась и отпрянула, но он держал её крепко, не отпуская от себя. В ушах шумела кровь. Он справится, в этот раз справится, и дальше будет легче. Должно быть легче... Лишь её вскрик привёл его в чувство. Драко потерянно наблюдал, как она дрожащими руками стягивает на груди ворот домашнего платья. Как кривится от боли её лицо. Ощущал, как ноют пальцы, будто сведенные судорогой. Он был уверен, что справится, но снова причинил ей боль. Но, чёрт возьми, он едва не придушил её, а ведь хотел... Он не хотел. Но мог. С этим же он справился. Так чего она дрожит, как мышь под дождём, и снова эти слёзы, господи, никчёмное создание, жалкая грязнокровка, жалкая и такая беспомощная, такая... — Драко! Он потряс головой, пытаясь прогнать красный туман, снова застивший разум. Грейнджер стояла, направив на него палочку. В глазах светилась решимость. — Драко, — повторила она, — борись. Пожалуйста... Её голос дрогнул, и муть в голове окончательно развеялась. Его не успела обуять чужая ярость при виде нацеленной на него палочки, но он был слишком близок к безумию. И всё же вновь победил... сколько в этой победе было его силы, а сколько — Грейнджер, он не знал. — Я в порядке, — Драко поднял руки в знак того, что безопасен. — Уже да. Правда. Грейнджер несколько секунд не двигалась, потом медленно опустила палочку и рухнула на стул, дрожа от пережитого страха. Драко снова подошёл, опасаясь трогать её. Проклятье. Внезапные атаки выматывали его, не давая расслабиться ни на минуту. И всё же он верил: в собственную силу; в то, что в конце концов научится сопротивляться с самого начала. Не вынуждая её защищаться от того, кто должен сам защитить её. — Прости, — пробормотал Драко, осторожно касаясь её щеки. Она вздрогнула, но удержалась, чтобы не отпрянуть. Лишь невольно схватилась за грудь. Драко молча убрал ее руку, отогнул край расстёгнутого ворота. Она смотрела на него огромными глазами, и он отвёл взгляд, чтобы увидеть новое свидетельство собственной слабости. На груди багровели следы пальцев — его пальцев. Как надо было сдавить эту несчастную грудь, чтобы оставить такие синяки? Теперь, когда Люциус перестал пытаться убить Грейнджер, Драко только и делает, что калечит и лечит её. Он дотянулся до своей палочки, так и лежавшей под стулом, и зашептал привычные заклинания. Отметины на её груди медленно исчезали, а она так и не сводила с него глаз. Словно зачарованная. Чёрт, как она зависит от него. Они трое всё больше зависят друг от друга... и теперь ещё Уизли. Впрочем, он может и не вернуться. В отличие от Грейнджер, Драко надеялся на это. Он шагнул чуть ближе, под ногой что-то брякнуло. Драко посмотрел вниз и понял: Уизли точно вернётся. За своей палочкой. * * * Страшно, страшно, страшно. Страх обуял Гермиону, когда она почувствовала пальцы Малфоя на своей шее. Подрагивающие от напряжения, готовые надавить, сжать, стиснуть... перекрыть кислород. Оборвать её жизнь. Прекратить существование. Когда она почувствовала приближение тьмы — той самой, из утреннего видения. А потом он прижался к ней — он прижался, а другой, проникший в его разум и душу, прижал к себе её, и снова причинял боль, стремился уничтожить. Да... это пугало и ввергало в отчаяние. Но у Гермионы было оружие: её палочка и привязанность Малфоя. Второе позволяло привести его в чувство; первое — чувствовать себя в относительной безопасности после этого. ...После атаки на разум Драко и, как следствие, насилия с его стороны, Люциус на время отступал, и им оставалось это время. Он снова совладал с собой и залечил её раны, нанесённые им самим. Она снова преодолела страх и ярость, найдя в себе крохи доверия. Пальцы Малфоя заскользили по излеченной груди — на этот раз именно его пальцы, сейчас только он. От его дыхания над ухом кожа покрылась мурашками. Гермиона прерывисто вздохнула и уткнулась лбом в его плечо, обнимая в ответ, желая раствориться в его прикосновениях, в его запахе; забыться в спасительном тепле его тела. Эти передышки давали ей силы идти дальше. Малфой подхватил её за бёдра, и Гермиона обвила его ногами, крепче обнимая за шею. Не отрываясь от её губ, он понёс её к кровати. И споткнулся от резкого стука в дверь, едва не рухнув на пол вместе с ней. — Это Рон, — произнесла она, глядя то на дверь, то на Малфоя. Сердце колотилось, как бешеное. Он опустил её на ноги; поморщившись, поправил ширинку. По его лицу было ясно, что её эмоций он не разделял. Гермиона лихорадочно одёрнула платье, пригладила волосы и шагнула в сторону двери. Малфой схватил её за руку. Мгновение она изумлённо смотрела на него, потом он решительно притянул её к себе, сунул руку под платье, стиснул ягодицу. Гермиона ахнула и попыталась его оттолкнуть. Малфой быстро, но крепко поцеловал её в раскрытые губы и выдохнул: — Он никуда не уйдёт. — Откуда ты знаешь? — яростно прошептала она, задыхаясь. — Он забыл здесь свою палочку, — пробормотал Малфой, — она под твоим стулом. Боже. Гермиону словно ударили — наотмашь чем-то тяжелым. Он вернулся за палочкой... и даже если скажет, что это не так, она не сможет поверить ему до конца. Пальцы Малфоя пробрались к ней в трусы, и смятение отступило под напором горячей волны. Гермиона коротко застонала, всё ещё сомневаясь, может ли вести себя так, как настаивал Малфой. В дверь снова постучали — громко и требовательно. Гермиона вздрогнула и уставилась на Малфоя, дыша прерывисто и шумно. Он едва заметно усмехнулся и толкнул её на кровать, торопливо расстегивая джинсы. — Зато тебе не придётся объяснять ему это словами... он поймёт и так. Его руки прошлись по её бёдрам, содрали трусы. Гермиона почувствовала горячее прикосновение, и спустя мгновение Малфой вошёл одним движением на всю длину. Вышел, мощно толкнулся ещё раз, и ещё, сдвигая её выше, к подушкам. Всё произошло слишком быстро, слишком сильно, но это был он и только он; и она была с ним. Малфой крепко держал её за талию, двигаясь резко и быстро; и погремевший в третий раз стук в дверь подстегнул её к развязке. Гермиона вскрикнула, кончая быстро и внезапно, и через секунду Малфой присоединился, содрогнувшись глубоко в ней, и без сил повалился рядом, увлекая её за собой, чтобы не выскользнуть. Она оплела его ногами и рывком подалась навстречу, чтобы продлить нахлынувший экстаз, от которого заложило уши гулким звоном. Малфой дернулся в ответ, изливаясь без остатка, словно желая остаться в ней навсегда. Слегка отдышавшись, они всё-таки разомкнули объятия и быстро привели в порядок себя и сбитую постель. Гермиона отыскала свою палочку и медленно пошла к двери, за которой воцарилась тишина. Ноги всё ещё дрожали. Рон сидел на крыльце. Он не обернулся, когда она отворила дверь, сняв заклинания Малфоя. Гермиона смотрела на его напряженную спину и молча ждала. Рон вздохнул, подцепил за лямку свой рюкзак и поднялся на ноги. Гермиона отступила в сторону, безмолвно приглашая войти. — Я остаюсь, — мрачно сказал он, меряя взглядом Малфоя за ее спиной. Гермиона уловила, как тот еле слышно фыркнул. — Остаёшься... в Австралии? — осторожно уточнила она, не сводя глаз с Рона. Он покачивался с пяток на носки, держа руки в карманах. — Остаюсь в этом доме. — Становится тесновато, — заметил Малфой. — Да, пожалуй, — отозвался Рон. — Почему бы тебе не переехать? — Рон, послушай... — начала Гермиона, но он будто и не видел её, изучая Малфоя поверх её плеча. — Нет, — бросил тот. Гермиона обернулась: Малфой, как отражение, смотрел исключительно на Рона, сунув большие пальцы за шлёвки джинсов. — Рон! Ты недопонял. Я не могу оставаться без него, — с трудом выговорила она, глядя Рону в переносицу. — Серьёзно? — Истолковать выражение его лица было трудно. — Да. Он каждый день спасает мне жизнь, — просто ответила она. — Гермиона, — его голос дрогнул от сдерживаемой ярости. Она чувствовала её, как волну жара от раскалённой плиты. — Ему не пришлось бы тебя спасать, если бы... — Если бы не Люциус, — перебила она звонко. В горле натянулась струна, готовая вот-вот лопнуть. — Это его вина и... и моя, — закончила она хриплым шёпотом. — Не Драко. — Вот как, — протянул Рон, вглядываясь в её лицо потемневшими глазами. — Драко. — Его так зовут, — еле слышно ответила она. — Это глупо, Рон. — Глупо, — повторил он, словно впервые слышал это слово. — У меня для тебя новости, Гермиона. В этом... в этом всём нет твоей вины. Она зажмурилась и помотала головой. — Он останется здесь, Рон. Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать. Так уж вышло, что я не могу без него. И он не может без меня. Рон вздрогнул и отшатнулся, словно она с размаху ударила его. Видеть это было невыносимо больно, и Гермиона чувствовала, как в уголках глаз собираются жгучие слёзы. — Сними медальон, Рон, — прошептала она. — Что? — Неважно, — она коротко всхлипнула и прижала к губам ладонь, не давая рыданию вырваться. — Я остаюсь всё равно, — сказал Рон. Чужим голосом, не вяжущимся со словами. — Не могу оставить тебя с ним. — Дашь ему спальный мешок? — поинтересовался Малфой. Рон изменился в лице и шагнул мимо Гермионы. Она схватила его за локоть, но он легко вырвался. — Освоился здесь, Малфой? — Успел обзавестись манерами, Уизли? Вспомнил, как меня зовут? — Что ещё ты успел? — Рон пропустил колкость мимо ушей. — То, зачем приехал, — оскалился Малфой. — Рон! — выкрикнула Гермиона. Голова шла кругом. — Посмотри на меня! Рон повернул голову. Он напоминал сторожевого пса в шаге от грабителя. — Ты вернулся за палочкой? Его рука машинально метнулась к поясу. Этот жест и секундная растерянность на лице послужили ей ответом на мучивший вопрос. — Ты оставил у меня свою палочку, — улыбнулась она, глотая слёзы. Время для схватки было упущено. Без неё не обойдётся, она знала. Но не сейчас. Сейчас она была рада, что Рон вернулся не за палочкой. За ней. Жестокий спазм скрутил внутренности. Пробормотав: «Простите», Гермиона бросилась в ванную. * * * — Что это? — ошарашенно произнёс рыжий. — То самое, — сквозь зубы бросил Драко, склонив голову и вслушиваясь в звуки из-за стены. Они быстро стали невыносимыми, и он сорвался с места. Топот за спиной сказал ему, что Уизли следует за ним. В этот раз Драко пришлось буквально вытаскивать Грейнджер из унитаза, потому что она почти потеряла сознание к их появлению. Мелькнула мысль, что, может, стоит предложить ей обрезать волосы покороче. Так лучше будет видно её лицо: дышит она, к чёртовой матери, или уже нет. Бледный Уизли стоял и смотрел, как она лежит у Драко на коленях, пока он приводит её в чувство. Слава богу, её сердце по-прежнему билось, и Драко привычно подхватил её на руки и посадил в ванну. Не задумываясь, начал стаскивать платье. — Что ты делаешь? — осипшим голосом спросил рыжий. Драко замер и обернулся. — Собираюсь смыть с неё это всё, — он повёл рукой, указывая на испачканное платье и слипшиеся сосульками волосы, — и помочь прийти в себя. А на что похоже, Уизли? Тот провёл ладонью по лицу и опустился на корточки у дверного косяка. — Почему ей так плохо? — Тебе рассказали об этом, — зло буркнул Драко. — Спусти воду. Рыжий пару секунд осмысливал сказанное, потом в унитазе зашумела вода. Грейнджер открыла глаза, заметила Уизли и отвернулась с жалобным стоном. — Тихо, тихо, — пробормотал Драко, поливая её из душа. И добавил себе под нос: — Так до него потихоньку и дойдёт. Она подтянула колени к груди и обхватила руками, пытаясь укрыть от рыжего наготу и беспомощность. Драко не знал, как её успокоить на этот счёт, только молча злился — на них обоих. Здесь, в австралийском доме у них с Грейнджер успел сложиться маленький мир, закрытый от посторонних глаз. Закрытый на все возможные замки. Уизли был посторонним в квадрате, но только для Драко. Грейнджер и рыжего связывала целая жизнь, и невозможность её постичь снова накрывала Драко волной отчаяния и гнева. Их недавняя жизнь с Грейнджер была гораздо короче... но совершенно особенной. Он закончил отмывать её, поднялся на ноги, потянулся за полотенцем. — Давай я, — Уизли сдернул полотенце с крючка, рука Драко схватила пустоту. — Я выйду сама, — прерывающимся голосом отозвалась Грейнджер и попыталась встать. Рука соскользнула по бортику ванны, она приложилась о бортик и застонала, схватившись за голову. — К чёрту идите, — сквозь зубы прошипел Драко. Вырвал из рук рыжего полотенце, сгрёб Грейнджер в охапку и вынес из ванной. — Тебе бы поспать, — сказал он обессиленной Грейнджер, лежащей на кровати. Он укрыл её пледом, который призвал из шкафа, — тем самым пледом, что она стелила ему в первую ночь. Предложил зелье от головной боли, но Грейнджер отказалась. — Думаю, не стоит, — прошептала она, кладя руку на совершенно плоский живот. Драко мысленно поздравил её с поехавшей крышей, удивился, что это происходит так рано, но настаивать не стал. Напоил водой и оставил в покое. Уизли сидел на кровати с другой стороны и молча наблюдал за их общением. Драко решил, что, с одной стороны, есть плюсы в его присутствии. По крайней мере, можно оставить Грейнджер под присмотром на какое-то время. Он взял из ящика стола мятую пачку и, не оглядываясь, вышел на крыльцо. Уизли присоединился к нему минут через десять. Подошёл, постоял немного и сел на ту же ступеньку. Максимально далеко от Драко. — Она спит. Драко кивнул, не отвечая. Он чувствовал усталость, неадекватную для первой половины дня. — Давно куришь? — С тех пор как я здесь, — неохотно процедил Драко. Меньше всего ему хотелось болтать с Уизли. — И это её сигареты. — Не знал за ней такого. — Ну, ты много чего не знал. И не знаешь до сих пор. И не понимаешь, даже когда тебе рассказывают, — Драко не хотел заводиться, но тупость рыжего выводила из себя. — Слушай, Малфой, — с угрозой начал Уизли, но отчего-то запнулся и сказал явно не то, что собирался: — Дай сигарету. Драко не глядя протянул ему пачку. Рыжий прикурил от палочки, глубоко затянулся и выпустил тугую струю дыма. — Мне очень трудно уложить в голове всё, что вы рассказали, — задумчиво произнёс он, тоже не глядя в сторону Драко. — Да... я буду удивляться и задавать вопросы, которые ты посчитаешь глупыми. Но я не оставлю её с тобой. Больше не оставлю её. Чего бы мне это ни стоило. Готовься уживаться со мной, Малфой, — Уизли щелчком отправил окурок на землю и сжёг взмахом палочки, прежде чем тот коснулся земли. Затем поднялся с крыльца и вернулся в дом, оставив Драко изумлённо переваривать сказанное. Он посидел немного, выкурив ещё одну сигарету, чтобы успокоиться и не вломить рыжему сразу по возвращении. Получалось так себе, но Драко призвал на помощь всё самообладание, которым располагал, и пошёл в дом — взглянуть на Грейнджер. И оказалось, там было на что посмотреть. Уизли — на коленях на полу — ничком распластался на кровати и беззвучно вздрагивал. Она сама сидела на подушках, вжавшись в спинку кровати, вцепившись руками в волосы, и смотрела на него глазами размером с блюдца. Драко пробрала дрожь от её обезумевшего взгляда. Он осторожно приблизился к кровати, сжимая палочку и гадая, кого здесь стоит спасать в первую очередь. — Грейнджер? — тихо позвал он. Взгляд метался между нею и рыжим. — Что происходит? — В доме отребье, Драко, — произнесла она, медленно повернув к нему голову. — Следи, чтобы его руки не касались того, что ему не принадлежит. Драко, как зачарованный, смотрел в её почерневшие глаза, не в силах отвести свои. Его одолело навязчивое желание немедленно опорожнить мочевой пузырь. — Грейнджер, — повторил он дрогнувшим голосом. — Гермиона. Борись, — совсем как она ему несколько часов назад. У него закончились силы и слова. Он мог только стоять и смотреть, как из её безумных глаз ползут слёзы. — Драко, — прошептала она. — Драко... Он словно очнулся: бросился к ней, и она обмякла в его руках, заходясь рыданием. — Д-драко, — подвывала она, зарывшись ему под мышку. — Рон... Ро-он, — она показывала рукой в сторону Уизли, который так и лежал лицом в кровать, продолжая подёргиваться. Драко выхватил палочку и направил на него. — Фините Инкантатем! Ничего не изменилось. — Чёрт... Что ты на него наложила? — Драко встряхнул Грейнджер, заставив посмотреть на себя. — Что произнесла? Вспомни. — М-менто мор... морт…[1] — Проклятье, — выругался Драко и выпустил её, уложив на подушки. Изо всех сил сосредоточился, максимально отрешившись от острой неприязни к Уизли, и поднял палочку. — Терео[2]. Уизли перестал дрожать. Теперь он лежал неподвижно, и Драко не был уверен, что видит, дышит он или нет. Он прикрыл глаза, ещё сильнее стараясь сосредоточиться. — Терео! Пару секунд тишину нарушали только приглушённые всхлипывания Грейнджер. Потом Уизли мучительным усилием поднял голову. _______________________________________ [1]Менто Мортис (Mento Mortis) — темномагическое заклинание, вызывающее ощущение смертельного, всепоглощающего ужаса перед тем, кто его накладывает (с) harrypotter.com.ua [2]Терео (Tereo) — заклинание, снимающее эффект проклятия (с) harrypotter.com.ua