***
— Но я не хочу идти в гости! — капризничала семилетняя Агата, сидя рядом с тетушкой на заднем сидении автомобиля. — Мы часто вынуждены делать то, что нам не нравится, — заметила миссис Сильвер-Харрис несколько философски. — Но ведь сейчас этого можно не делать! — продолжала упрямствовать маленькая леди. — У мистера Кадогана двое замечательных мальчиков, — попыталась вызвать интерес у девочки Аннет. — У меня нет сомнений, что ты с ними подружишься. — Фе, — Агата показательно скривилась, за что схлопотала суровый взгляд от родственницы. — Ненавижу мальчишек. — Это ты сейчас так говоришь, — сквозь ностальгическую улыбку проронила Аннет. — Кто знает, как сложится ваша судьба в будущем. Смотри, вот мы и приехали. — Какой красивый дом! — А я что тебе говорила? Собирайся, Агата, и не забудь про подарок. Пока Аннет ожидала, когда хозяин дома, к которому они подъехали, распахнет для нее дверь, Агата поудобнее перехватила ношу в подарочной упаковке. Уже вскоре дверь открылась, и Аннет, воспользовавшись помощью рослого джентльмена, оказалась на улице. Агата торопливо последовала ее примеру, и, не успела она оказаться на улице, как тут же, используя все доступное ей детское обаяние, залепетала: — Здравствуйте, мистер Кадоган. Очень рада нашему знакомству! От всей души хотели бы подарить вам вот это. Тетушка Аннет говорила, что вы любите такие игрушки. — Агата, ну не улице же, — упрекнула Аннет. — К тому же, это не игрушка, а весьма ценная фарфоровая статуэтка. Мистер Кадоган, обладатель ухоженной щетины и густой копны ярко-медных волос, громко рассмеялся, напомнив Агате Санту Клауса. — Она действительно прелестна, Аннет, — подтвердил тем временем мистер Кадоган. — Как ты и говорила. — Вы не рассердились? — немного виновато поинтересовалась Агата. — Что ты, милая. Нисколько. Пожалуйста, проходите. Познакомитесь с моими пацанами. Аннет чинно, словно горделивая лань, направилась в сторону дома, а Агата, старательно подражая каждому ее шагу, последовала за ней. Перешагнув порог, девочка тут же наткнулась на двух совершенно одинаковых мальчиков. Агата, впервые воочию увидевшая каких бы то ни было близнецов, едва не открыла рот в изумлении, но вовремя спохватилась — Аннет вряд ли понравилось бы такое неподобающее для юной леди поведение. Поразительные в своей схожести рыжие мальчики показались Агате значительно старше, хотя на самом деле их разделяло всего несколько лет. Они то и дело пихались локтями, перешептывались и заговорщицки хихикали, что Агата нашла не очень-то вежливым. Решив, что все мальчишки совершенно бестолковы по своей натуре, она решила первой проявить инициативу. — Мисс Агата Харрис, — подойдя к ним ближе, представилась она гордо и сделала кокетливый книксен, чем вызвала поджатые губы со стороны тетушки (леди, как никак, не должна здороваться первой с джентльменами) и явное недоумение со стороны сыновей мистера Кадогана, которые едва ли ожидали такого начала разговора от их гостьи. Один из мальчиков неприкрыто прыснул, что Агате однозначно не понравилось. — Я Крис, — поспешно представился второй мальчик, безошибочно уловив зарождающееся недовольство отца. — А это мой брат, Эд. Очень приятно. Лукас Кадоган и Аннет Сильвер-Харрис заметно смягчились, а затем обменялись долгим многозначительным взглядом, в котором при пристальном рассмотрении можно было обнаружить надежду на перспективное будущее для них обоих.***
Агата смотрела на статуэтку и не могла поверить. В ее сознании словно открылся портал в потустороннее измерение, и теперь каждая деталь, связанная с рыжими мальчиками, к которым периодически возила ее Аннет, то и дело всплывала в голове. Словно слои лотерейного билетика, все новые и новые знания расступались перед Агатой, открывая ей то, что так долго оставалось от нее скрыто. Статуэтка оленя с ветвистыми рогами, которую мистер Кадоган распаковал с особенным трепетом, а затем тщательно рассматривал со всех сторон, не прекращая нахваливать, чтобы только не обидеть маленькую гостью. Запретные видеоигры в их гостиной, в которых она так хотела одержать победу, но неумолимо терпела поражение за поражением. Многочисленные выходные и праздники, проведенные в Бишоп Мэнсон или же в особняке мистера Кадогана. Хэллоуин, Пасха, и, конечно же, Рождество, наполненное характерным запахом хвои и имбирных пряников.… Ей припомнилось, как благородно всегда вел себя Кристофер, и как Эд только и делал, что пытался всячески задеть ее по поводу и без. А еще бесконечное множество мелких и почти незначительных эпизодов то и дело визуализировались в ее голове. Казалось, что ей вспомнилось абсолютно все. И как только вся эта информация хранилась в ее мозгу, даже не пытаясь прорваться наружу? — Мы… мы знакомы, — дрожащими губами наконец прошептала Агата. — С детства. Оба молодых человека замерли. Правда, которой они так и не успели поделиться, по всей видимости, настигла их сама. — Агата, — попытался привлечь ее внимание более подкованный Кристофер. — Вы знали, — ровно произнесла она. — Вы всё знали. — Кажется, нам надо… — Вы всё знали! — повысив голос, обвинила она, чувствуя, как теряет самообладание. — Всё! Да, она, возможно, забыла их. Но они точно не могли забыть ее. Только даже Крис, которому она доверилась без остатка, ни разу не потрудился напомнить ей об их совместном прошлом. — Вы оба обо всем знали и ни слова мне не сказали! — Послушай… — попытался вступить в разговор и Эдвард, чувствуя, что ответственность лежит на нем, но все было тщетно. — Нет, это вы послушайте! — окончательно выбитая из колеи, Агата понятия не имела, как остановить себя. — Ты. — Она с затаенной болью посмотрела прямо на Криса, отчего ему стало не по себе. — Хотя бы на минуту можешь представить, что было бы, если ты сказал мне раньше? Если бы ты признался, когда… Она сглотнула и осеклась. Ей так хотелось увидеть хотя бы призрачную вуаль небезразличия в полюбившихся до дрожи зеленых глазах, что она окончательно потеряла осмотрительность. А ведь ее секрет не предназначался для ушей Эдварда. Хотя, какая теперь, в сущности, разница? Если он знал ее в детстве, то едва ли мог списать ее теперешнее поведение на простую детскую забывчивость. Она вновь взглянула на Кристофера, надеясь увидеть в нем понимание, но опять столкнулась со снисходительной пустотой, отчего ей стало хуже. Она ведь не могла и помыслить, что тот жизненно необходимый ей отклик она искала в глазах совершенно не того мужчины. Это Эдвард корил себя, на чем свет стоит, за произошедшее. Именно его, словно раскаленные до бела иглы, пронзали ее слова. Именно он хотел повернуть время вспять, только чтобы не доводить ситуацию до абсурда. И он все сильнее убеждался в том, что предпринять хоть что-то требовалось задолго до этого проклятого утра. Кристофер, которому попросту не доставало всех элементов для понимания глубины проблемы, для Агаты не производил впечатление человека, на которого обрушились муки совести. И именно это сильнее всего задело чувства опустошенной девушки. Ей начало казаться, что Кристофер предал ее. Дважды за последние несколько минут он сумел непреднамеренно ударить по самым болевым точкам. Сперва он столь сухо напомнил ей о ее амнезии, а теперь вел себя так, словно не видел ничего плохого в своем затянувшемся черством молчании. Неужели она настолько сильно ошиблась в нем? — Ты намеренно не признался мне? Кристофер явно растерялся. — Ты будто не хотел, чтобы я вспомнила, так? Тебе было выгодно, чтобы я продолжала оставаться в неведении? Вновь молчание. Поразительно, как быстро человек способен меняться. Каков отец, таков и сын. Мистеру Кадогану ничего не помешало превратиться из веселящегося Санты в безжалостного алчного убийцу. — Твой отец имеет к этому отношение? Каждый вопрос попадал точно в цель. И каждое молчание все сильнее ранило ее. — Ты хоть что-нибудь испытываешь ко мне? — на грани отчаянья, но не выдав его в голосе, задала новый вопрос она, продолжая пристально вглядываться в его лицо. Когда она задала похожий вопрос Александру, она надеялась на отрицательный ответ. Теперь же она молила о положительном. Последний фитилек надежды готов был потухнуть в любую шаткую секунду. Кристофер не спешил с ответом, но затем невероятно медленно покачал головой, и последний уголек иллюзорной мечты, теплящийся в ее душе, погас. — Агата, тебя всю трясет, — обеспокоенно заметил Кристофер. Он надеялся подвести ее к разговору с Эдвардом, даже не представляя, какие терзания доставляет девушке. — Послушай, давай я сделаю тебе кофе, и мы просто все обсудим. Мне он, кстати, тоже не помешает. Холодная отстранённость в его тембре лишь увеличило количество трещин на ее сердце и сильнее убедила в фарсе всего происходящего. Он ни черта к ней не чувствует. Все, что было между ними, ничего не значит. Агата уже не хотела ничего видеть или слышать. С нее будто насильно сорвали розовые очки, отчего мир в мгновение потускнел, став мрачным и безликим. Кристофер, открывший для нее новые горизонты жизни, оказался вовсе не тем, кем она себе его обрисовала. И от этого было неимоверно больно. — Пойдем. — Кристофер встал сбоку от нее и аккуратно приобнял за плечи, после чего чуть подтолкнул в сторону кухни. Агата даже не стала сопротивляться — настолько сильно все произошедшее подкосило ее. Казалось, что хуже уже просто быть не могло. Но жизнь имеет удивительную тенденцию нас удивлять самым неожиданным образом в самые неожиданные моменты. Едва Кристофер отворил дверь кухни, как почувствовал горькое першение в горле. — Эд, ты что, опять курил? — недовольно бросил он брату через плечо, тут же изойдясь в приступе кашля. Эдвард застыл на том месте, где стоял. Из-за подавленного состояния Агаты, до ее рецепторов не сразу дошел не только тошнотворный запах, но и то, что именно он на самом деле олицетворял: результат до одури невыносимой ночи и неоспоримое доказательство того, кто именно провел с ней последние, и самые важные, встречи. — Еще и эту дрянь с ментолом? — продолжал бороться с кашлем Кристофер. Усадив Агату за стол, он, отбиваясь от застывшего на кухне дыма, как от назойливого роя, направился прямиком к окну, не прекращая ворчать, как подобает заботливому брату. — Сколько ты выкурил? Несколько пачек?! Агата и сама не смогла сдержать покашливания — настолько сильной оказалась концентрация ядовитых веществ в воздухе. Она терпеть не могла табачный дым, в особенности, после знакомства с Чеком, который, казалось, никогда не вынимал сигар изо рта. Но если ее кашель был весьма понятен, то почему Крис… И через секунду ее ослабленное сознание пронзила настолько суровая догадка, что ее сердце едва не перестало биться в груди. — Ты… — едва соединяя мысли, то ли спросила, то ли утвердила она. — Ты не куришь. — Разумеется, нет, — не обратив должного внимания на ее фразу, подтвердил Кристофер, распахивая окно настежь. И вместе с мощным порывом ветра в комнату беспощадным вихрем ворвалась и новая порция истины. И словно кадры из фильма, перед Агатой начали всплывать все последние свидания с молодым Кадоганом. Отель. Рандеву с Чеком и ее офис. Бар на Хэллоуин. Его ночной визит. Все это без сомнения был один человек. Человек, который курит сигареты с ментолом. — Ты не куришь… — повторила она, тут же вонзив в Эдварда острый взгляд. Молодой человек мужественно встретил его, готовый к любому приговору, а Крис замер у окна, осознав, что, кажется, случайно выдал то, о чем следовало молчать. С поразительной скоростью, Агата вновь начала проигрывать в голове прошедшие события. Когда все это началось? Зал игровых автоматов. Может, тогда это был Кри… — …владелец мой давний знакомый… задолжал мне одну услугу… — Чем же он так провинился? — Чуть не завалил экономику. И тут же следом, как элемент замысловатой мозаики, всплыл совсем недавний диалог с Крисом. — Терпеть не могу все эти цифры и возню с ними. Всегда был катастрофически плох в этом. Формулы — это стезя Эда. Тут ему равных нет. Вот она. Эта мимолетная, почти ничего не значащая фраза, из-за которой она и придумала себе однажды ту наивную фривольную сцену со страстными поцелуями над контрактами, разбросанными на рабочем столе. Ей показалось, что ей не хватает воздуха. Значит… — Господи… — проговорила она на выдохе. — Получается… — Агата… — попытался начать новый разговор Эдвард. — Не могу поверить, — сквозь гул в ушах, промолвила она и вернула взгляд к Эдварду. — Это был ты. Все это время это был ты. Пауза. Неимоверно долгая и нестерпимо тягостная. — Я. — Одно единственное слово, которое окончательно разрушило ее мир. Всё, во что она верила. Всё, к чему стремилась. Всё, чего ждала. Всё это не больше, чем пыль. — В музее… — наконец выдохнула она, продолжая анализировать собственные воспоминания. — Все началось в музее. И в его глазах она без труда нашла подтверждение своей версии. Конечно. Как она могла быть настолько слепа? Именно в тот день перед ней предстал совершенно другой человек. Эта его отстраненность, едкие насмешки и откровенное желание показать свое превосходство. Это попросту не мог быть Кристофер. Все это время это был Эдвард Кадоган. Это Эдвард провел с ней те ночи. Это Эдвард знал каждую ее постыдную тайну. И это Эдвард, а вовсе не Кристофер, открыл ей Вселенную самых желанных свиданий, искусно заставив поверить в любовь. Только всё оказалась пустышкой. Агате показалось, что она начала тонуть в пустоте. Опираясь на стол, она поднялась на ноги и, не говоря ни слова, направилась к выходу. — Агата… Эдвард попытался остановить ее, но она яростно вскинула руки, не давая ему даже призрачной возможности прикоснуться к себе. В ту минуту она больше походила на загнанную в угол дикую кошку, готовую растерзать в клочья любого, кто осмелится дотронуться до нее. Он, слишком пораженный этими переменами в ней, был вынужден отступить, чем она и воспользовалась. Оставив обоих Кадоганов позади, Агата буквально вылетела из их дома, даже не забрав свое пальто. — Что ты стоишь?! — вывел брата из оцепенения Кристофер. — Либо сейчас, либо никогда, Эд. Эдвард коротко кивнул — это решение он уже принял сам. Он готов был тут же кинуться за ней следом, но напитавшаяся алкоголем кровь крайне невовремя дала о себе знать. От излишне резкого движения закружилась голова и ему пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы вернуть концентрацию над собственным телом. Но как только он смог прийти в себя, то, не обращая внимания на недомогание, тут же бросился следом за девушкой, доподлинно зная, что другого шанса ему не представится. Эдвард довольно быстро настиг ее — из-за его задержки Агата успела добраться до стоящего неподалеку частного домика. — Агата, постой! — Эдвард наконец опередил ее, перекрыв ей дорогу дальше. — Что это все было?! — доведенная почти до отчаянного безумия, набросилась на него она. — Твой очередной идиотский розыгрыш? Как тогда, когда мы были подростками? О, поздравляю! Ты действительно поднатаскался за эти годы! Превзошел сам себя! — Я просто прошу, чтобы ты выслушала ме… — Что тут можно выслушать?! Благодаря тебе я чувствую себя полной идиоткой. Подумать только! Она ведь была уверена, что все это время это был Крис… — Мне жаль, — проникновенно откликнулся он. — Правда, жаль. Она словно не услышала его. — Что ты за человек такой? — спотыкаясь о каждое слово, обвинила Агата. — Что вообще я тебе сделала? Чем так провинилась перед тобой? — Причина… не в тебе. — Так в чем же тогда? — Да, я страшно виноват перед тобой. Да, я поступил бесчестно и признаю это. Но если ты дашь мне хотя бы минуту, я постараюсь все объяснить. Агата, которая находилась в одном шаге от того, чтобы в кровь расцарапать ему лицо, неожиданно замерла. Какая-то странная интонация в его голосе, что-то неуловимо безнадежное, заставило ее помедлить. Эдвард выдохнул, с трудом представляя, что ему теперь сказать. Его длительная ложь состояла из бесконечного множества слоев, которые практически невозможно было правильно изложить. В таких ситуациях ему особенно хотелось стать Крисом. Виртуозно подобрать самые правильные слова за ограниченный промежуток времени. Только в тот роковой день всё было против него. Стоило ему только собраться с мыслями и сделать шаг к ней, как Агата резко отступила назад, нечаянно задев плечом почтовый ящик, стоящий на лужайке. Плохо закрепленная дверца тут же открылась, и из ящика вылетело несколько писем, вместе со свежим номером газеты, которую, судя по всему, еще до рассвета успел привезти расторопный местный посыльный. Агата инстинктивно поймала почти все предметы. Чувствуя странную смесь злости и неловкости, она затолкала всю корреспонденцию обратно в ящик, но, когда дело дошло до газеты, замерла. — Это еще что? — Она что есть мочи вцепилась в страницы, молясь, что ей показалось. Ее глаза интенсивно забегали по строчкам, расширяясь с каждой секундой все сильней. Нет, ей не показалось. И отныне ее жизнь кончена. Такое поведение девушки Эдвард нашел по меньшей мере странным, но оно однозначно не могло не насторожить его. — Предпочитаешь делиться только определенной информацией и только с нужными людьми? — неожиданно припомнила Агата Эдварду его же слова. — Как похвально. Ее тон больше походил на глыбы льда. Она молча передала ему экземпляр газеты, и в одно мгновение он увидел то, что заставило ее произнести все это. Броский заголовок, который, словно насмешка судьбы, был хуже некролога.«Любовь по завещанию. Нешуточные страсти в стенах Бишоп Мэнсон»
…Настоящая сенсация разворачивается в доме покойной Аннет Сильвер-Харрис. Как нам стало известно из достоверного источника, юная наследница многомиллионного состояния, мисс Агата Харрис, которая ранее громко объявила о своей помолвке, вовсе не питает нежных чувств к своему шведскому избраннику. — Все это — лишь фикция, — сообщает наш источник. — Об этом почти никто не знает, но мисс Харрис не получит ни цента, если выйдет замуж по расчету. Таковы условия завещания. У мистера Нильсена, кстати говоря, больше химии с детективом Макото, нежели со своей будущей невестой». — Неужели мисс настолько нужны деньги, что она готова пойти на такой шаг? — удивляется наш корреспондент. — О, а это, между прочим, весьма интересно, — держит интригу наш собеседник. — Мисс Харрис не вполне здорова — у нее наблюдаются тяжелые проблемы с головой после той аварии, в которой погибли мистер и миссис Харрис…» Дальше читать он не стал. Каждая вшивая строчка не только оставляла весьма гадкое впечатление, но и давала ясно понять, к какому выводу могла прийти Агата. — Ты думаешь, что я причастен к этому? — вырвалось у него. — А кто еще это мог быть? — Откуда я могу знать? Может, кто-то из твоего окружения? — в его голосе звучали отзвуки беспокойства, но она же слышала только очередную насмешку. — Даже не смей обвинять моих друзей, — пригрозила она. — Они никогда в жизни так бы не поступили со мной. — Если не они, хотя я не был бы так в этом уверен, значит, это мог быть кто-то другой. — Кто, например? Обо всех этих подробностях знают только они, Фредерик, которому совершенно не выгодно болтать об этом, и, представь себе, ты. Единственный человек, которому нет смысла держать все это в тайне. Господи, почему же я такая идиотка… — всплеснула руками она. — Сколько журналисты заплатили тебе за эту выдающуюся сенсацию? — Я не имею к этому никакого отношения, — твердо отчеканил он. — И я должна тебе поверить после всего твоего вранья? К сожалению, это оказалось слишком сильным аргументом, и он оказался бессилен что-либо ответить. Агата сделала шаг к Эдварду и зафиксировала свой взгляд на нем. — «Кто я для тебя, Агата?» — снова процитировала она его же вопрос сквозь зубы. — Так ты сказал тогда? Что ж, теперь у меня есть для тебя ответ. — Она распрямила плечи, а в ее глазах будто навсегда померкло солнце. — Вы мне никто, мистер Кадоган. Надеюсь, что отныне больше никогда вас не увижу. Она хотела было уйти, но затем словно вспомнила о чем-то. Непостижимым образом справившись с замком, она сорвала с шеи цепочку с кулоном, а затем швырнула ее прямо Эдварду в лицо. Эдвард инстинктивно зажмурился, а медальон, царапнув кожу, упал к мыскам его ботинок. Агата же развернулась на каблуках и устремилась к ближайшей точке, где могла бы вызвать такси. И именно тогда Эдвард понял, что это конец.