2 июня
Утро отъезда началось с «Joker» от Dal Shabet в исполнении младшей сестры, которая засовывала в спортивную сумку только что проснувшегося брата холодные энергетики из холодильника и сетовала на то, что осталось мало места. Оставалось также мало времени, которое Нам Джун мог потратить на себя, потому он достаточно быстро собрался, умылся, попрощался с родителями, дал щелбан Нам Сук и вышел из дома, загружая чемодан и спортивную сумку в багажник вызванного такси и зевая. — До здания администрации района Тобон, — со вздохом проговорил Ким, вновь проваливаясь в сон. Он не забыл ничего, всё было при нём: еда, одежда, верёвка, мыло, прищепки, запрятанный шкалик со спиртом, в общем, всё, что только могло понадобиться в летнем детском лагере. Нам Джун приехал одним из первых, долго стоял и ждал хоть какую-то компанию, а потом заметил хмурых девушек с чемоданами. Они выглядели не так, будто родители срочно их выселили из квартиры, соратницы были не выспавшимися и достаточно злыми, что подтверждало то, что они вожатые. Нам Джуна все запомнили преотлично, потому кивнули ему, принявшись обсуждать с ним дела насущные, а если быть точнее, то нет ли у него энергетика. Бодрящие напитки у него были, только вот делиться он никак не собирался, решил приберечь запас для лагеря, так как чувствовал, что всю первую неделю спать не будет. — Приветики! — Хеён подскочила, обнимаясь с Кимом, который совершенно не ожидал нападения, а потом девушка скованно поздоровалась с остальными. Вскоре пришли все вожатые, и путём нехитрых подсчётов парень понял, что их двадцать семь. Поглядывая на часы, все ждали её — Свёклу, которая снова будет орать на идиотов-недотёп-из-педа, раздавать какие-то бумажки и диктовать свои условия, которые, конечно же, студенты ни черта не запомнят. Как только кто-то из девчонок сказал что-то пренебрежительное о данном человеке с хорошими голосовыми данными, она и объявилась, как по заказу, пугая каждого студента фирменным «доброе утро, вожатые» и заставляя всех отложить гору кирпичей, которой хватило бы на строительство нового здания администрации. Ну или для нового могильного памятника для каждого из студентов, хотя все знали, что для этого применяется мрамор. Госпожа Мин славилась тем, что говорила порой тихо и быстро, потому её инструкции доходили не до всех, а некоторые родители, любящие совать свой нос не туда, достаточно громко возмущались, что это, оказывается, не сбор первого и второго отрядов, самых старших девочек и мальчиков, а «всего лишь-то вожатые». Действительно: это лишь люди, которые станут работать с их детьми на протяжении почти что месяца, когда их родители будут отдыхать от своих вездесущих чад. — Все всё поняли? — все вожатые, как один, кивнули, но каждому было страшно признаться в том, что он не понял абсолютно ничего. У Хеён в руках был электронный термометр вместе со списком детей, в руках Нам Джуна была импровизированная табличка с номером отряда — вырванный из блокнота листок, где синей ручкой была нарисована цифра пять, а Ки исчезла в толпе родителей и детей, а потом стала помогать затаскивать чемоданы в багажное отделение, чуть не забыв про вещи вожатых. Меряя температуру и записывая её, Хеён оставалась спокойной, Нам Джун время от времени уставшим голосом кричал «пятый отряд, сюда!», а Ки совсем устала отвечать на какие-то вопросы родителей, к которым их точно не готовили на парах по вожатству. Конечно, Ким взял с собой на всякий случай тетрадь с конспектами, но в будущем она пригодилась лишь для того, чтобы подпереть шатающийся стол в холле детского корпуса для оформления отрядного уголка. Загрузив всех своих двадцать шесть гавриков в автобус и снова проверив список, Нам Джун кивнул; он сел спереди, рядом с ним опустилась Хеён, а Ки уселась посередине. Машина была рассчитана ещё на две части седьмого и восьмого отряда, потому Чиён с некоторыми своими воспитанниками и совершенно незнакомые дети и вожатые сели чуть сзади, осваиваясь, и как только процессия двинулась вперёд, все дети будто резко сошли с ума, заставив парня и девушку в новеньких бейджиках и со старыми фотографиями, где им лет шестнадцать-семнадцать, побледнеть и вцепиться в кресла. Поездка обещала быть очень весёлой, тем более что все оторвались от своих родителей, ехали в неизвестность с неизвестными людьми. Кто-то, конечно, вёл себя порядочно, знакомился с соседом, но в основном дети визжали, даже взбесив водителя, что пообещал им отодрать уши или вообще снять со своих штанов ремень с заклёпками. Он неодобрительно смотрел на притихшего Нам Джуна, который должен был своим мужским словом поставить всех на место, но он скромно молчал, потупив взор, потому что всё, что предлагал господин Ли, было до ужаса непедагогично. Ким хотел оставаться оплотом правил, которые не нарушали личного пространства детей и не позволяли им жаловаться родителям, которые, в свою очередь, расскажут всё руководству. Нам Джун, к великому счастью, был не единственный мужчина в лагере, потому парень вздохнул на выездном семинаре первого мая: один из организаторов тоже был мужчиной, правда, средних лет, а это значит, что не нажалуешься ни о чём. Сейчас у парня была сотня жалоб, начинающихся с «этот грёбаный отряд», а он проработал с ними всего-то час в автобусе. Когда Ким вытаскивал чемоданы, раздавая их детям, что визгливо восклицали «это мой!», он задумался о тщетности бытия и том, что ему надо срочно поесть, а то помрёт. Добровольно взвалив на себя чемодан какой-то совсем уж маленькой девочки и забрав спортивную сумку мальчика, парень взвыл, практически держа в зубах свои вещи и ненавидя, что от нужной линейной площади до корпуса примерно двести метров пёхать своим ходом. Грёбаная практика. Он как чувствовал, что после неё либо в Бога поверит, либо курить начнёт, либо нажрётся в ближайшем баре после приезда обратно в Сеул, как свинья. Детей вновь сосчитали, все послушно, хоть и толкая друг друга, выстроились в холле, и Хеён гордо дала им команду разбредаться по палатам. Две первые, находящиеся рядом с вожатской, принадлежали мальчикам: в первой было семь кроватей, во второй шесть; палаты девочек были аналогичны, только первая вмещала в себя шестерых, а крайняя, у туалета, семерых. Ирон как-то «в шутку» сказала, что первая и третья палаты самые ненормальные, в то время как оставшиеся — показатель спокойствия и покладистости. Так как Нам Джун был парнем, а мальчишкам точно нужна была твёрдая рука, он храбро взял две первые палаты, о чём впоследствии очень сильно пожалел; Хеён и Ки же взялись за третью и четвёртую палату соответственно. Располагались не только дети, но и вожатые: одногруппников совершенно внезапно за пару дней до отъезда предупредили, что они определены в вожатскую на корпусе, и возражения, что явно по ночам будут царствовать Содом и Гоморра, не принимались, а Ки отдали под покровительство в вожатское общежитие, где кровати были древнее времени Трёх государств, а ещё всем заправляла Чиён, с которой девушке ещё предстояло познакомиться. — Я забираю себе правую сторону, — Нам Джун оглянул вожатскую и слегка заторможенно кивнул на восклицание Хеён. Ну, ничего, жить можно: две кровати, стол между ними, обогреватель, включающийся в розетку, со стороны соседки, вешалка с его стороны. Жаль лишь, что ни шкафа, ни комода, а так вроде как всё нормально: занавески на окнах чистые, москитная сетка есть, да и паутины так-то нет. — Надо потом будет у других вожатых спросить, какие у них условия. Кинув свои сумки, парень и девушка стали контролировать детей, которые ссорились из-за того, кто какую койку займёт. Всё решилось старой доброй игрой в «камень-ножницы-бумага», и мальчишка, по виду задира, оттолкнул от себя маленького футболиста и улёгся рядом с окном. Кажется, это тот самый мальчик, с которым его мама говорила быть осторожным, а ещё его сестра, что была на год старше, обосновалась в третьей палате. Секретарь директора забежала в холл — это была молодая девушка по имени Айша, хотя все говорили, что это всего лишь её псевдоним, и она всунула в руки каждого вожатого маршрутные листы, разработанные для всех работников на первый день. О таких бумажках как-то упоминала Ирон, сказав, что они создаются для каждого вожатого на каждый день, в других лагерях такого нет, но «Лёгкий ветер» решил выебнуться, мягко говоря, загружая вожатых сверх нормы. — А нам их надо возвращать или… — Ки не успела задать вопрос, потому что высокая брюнетка махнула рукой, потрепав мальчишку из второй палаты по волосам, и тихо прошептала: — Свёкла скоро придёт, сделайте так, чтобы ваши дети не перевозбудились. К сожалению, бардак пришёл именно с вышеупомянутой Свёклой, которая кричала на вожатых из-за того, что в списке, что ей дали, почему-то двадцать пять детей, хотя по факту их двадцать шесть. Хеён чуть в обморок не грохнулась, тот самый мальчик, футболист из первой палаты, большими глазами смотрел на единственного мужчину-вожатого, что сам бледнел и не мог сказать ни слова. — Это наша ошибка, потому что Ли… Мингюн есть в нашем списке, — откашлялся Нам Джун наконец-то, вынимая из заднего кармана штанов изрядно помятый список детей с их именем и фамилией, номером путёвки, впрочем, всей ненужной информацией, которая никому из вожатых не нужна, но эту бумажку они должны хранить у себя «на всякий случай». — Мы… — Я надеюсь, вы понимаете, что из-за этой чудовищной ошибки может возникнуть путаница в столовой! — Свёкла всё продолжала распаляться. — Вы детей расположили? Вы сделали всё, что от вас требуется? Олухи, ведите их на обед! И кстати, кто-то из вас должен был минут десять назад уже находиться там и разливать суп! Трое вожатых, сталкиваясь лбами, отдавали дрожащими голосами приказы, повелевая детской толпой, а Нам Джун, как самый быстрый, побежал к столовой, на лету вымывая руки и находя ряд столов, которые принадлежали его отряду. Он взял большое ведро литров на десять, большой половник и начал наливать суп с конца ряда; сердце билось в горле, руки болели, но он всё же долил суп до конца, под конец чуть ли не умирая, а потом передал ведро работнице столовой. Шестой, самый младший отряд, которому достались две молодые вожатые и одна воспитательница среднего возраста, уже ел, а пятый показался на горизонте: Хеён шла как предводитель, держа двух детей за руки, Ки замыкала процессию. Как только дети расположились за столами, девушки плюхнулись напротив Нам Джуна, который уже сосредоточенно ел почти остывший суп и напряжённо думал, что делать дальше. Если сверяться с план-сеткой, которую им выслали в конце мая, то после обеда и тихого часа надо было проводить детям экскурсию по лагерю, и сейчас решалось, кто это будет проводить. — Давайте я, — встрял в дискуссию девушек Ким, поперхнувшись хлебом. — Я вроде с семинара что-то запомнил, надеюсь, смогу всё воспроизвести. — Мы надеемся на тебя, — сказала Хеён. После сытного обеда дети высыпали гурьбой за Нам Джуном, который сказал, что сейчас они пойдут обратно в корпус, дабы немного отдохнуть перед большой-большой прогулкой. Кто-то из детей нетерпеливо вскрикнул, что сейчас будет «сраный тихий час», и Ки побледнела — она не материлась, хотя тяжёлая жизнь в лагере вынудила и её приобщиться к применению нецензурной лексики. — А с вами, молодой человек, мы поговорим потом, — сказал Ким. — Идём, пятый отряд! Во время того, как дети носились по корпусу, не желая даже прилечь, троим вожатым на телефон пришло сообщение «уважаемые вожатые, выберите двоих своих напарников, чтобы они пришли на ночной педсовет, а один из вас должен остаться на корпусе». Сыграли в «камень-ножницы-бумага» — остался Нам Джун, храбро сказав, что постарается уложить всех, хотя знал, что это, мягко говоря, невозможно. Оказалось, что если ты дежурил в обед в столовой, должен дежурить там уже пожизненно, и к полпятого Нам Джун понуро ушёл пересчитывать порции и возмущаться вместе со своими коллегами о том, что вожатым почему-то ничего не хотят давать. Дети тоже ничем не поделились, но напарницы притащили пачку печенья и разделили её на троих. Ким провёл детям экскурсию, особо отличившихся, что нарушали дисциплину, просил повторить за собой, а потом, уже под конец, был почти без голоса и с резким ощущением, что делал что-то не так. Вроде бы и дети шли на контакт, друг с другом перезнакомились, но что-то было странное; только потом парень понял, что день тянется ну очень уж долго. После ужина был так называемый «вечер встреч», когда все отряды встретились на большом пяточке земли рядом со столовой, танцевали, резвились, знакомились отрядами, а вожатые стояли у деревьев, стараясь с ними слиться, но потом были утянуты в толпу, дабы танцевать. Нам Джун дрыгался в такт музыке, дети что-то ему говорили, он отвечал, и когда пришла пора идти спать, все были буквально перевозбуждены. Отчаявшиеся девушки смогли как-то совладать со своими палатами, а Ким старался уложить первую палату достаточно долго, потом просто пригрозил им докладной в начале двенадцатого и закрыл дверь. Тишина окутала прохладный холл, за окном было темно, лишь со стороны дороги светили фонари, и Нам Джун слегка поёжился, но улыбнулся. Он прошёл буквально шаг, поворачивая направо, в вожатскую, как тишину прорезал визг сирены и слова «внимание, сработала пожарная сигнализация», и единственное, что вырвалось у парня, было «Блядь!» на весь корпус. Он не знал, что делать, написал в общий чат с Ирон, она сказала срочно уведомить директора, и парень выскочил на улицу, поздно поняв, что покинуть корпус и оставить детей без никого он не может. — Молодой человек, что делать, у меня дети все проснулись и плачут! Кому звонить-то? — воспитательница шестого отряда, что жила на втором этаже, паниковала, стоя в сорочке на балконе. Она отчётливо обращалась к Киму, который лишь нервно пожал плечами, а потом увидел идущего к корпусу охранника. — У вас там в вожатской щитки, пятый отряд? — престарелый мужчина оглянул парня, что кивнул, с ног до головы. — Веди в вожатскую, сейчас всё объясню. Дети выглядывали из палат, не зная, что делать, но ничего не понимали, перешёптывались и спрашивали у Нам Джуна, когда эти страшные звуки кончатся. Охранник подошёл к щитку, на котором было три кнопки, хмыкнул, так как горела та, что была посередине, и вдавил в неё — визг тут же прекратился, и мужчина принялся объяснять, что да как в этой системе работает. — Так у вас нет даже пожарных инструкций? — охранник придирчиво оглянул вожатскую и покачал головой. — У нас их тоже нет. — Класс, — проговорил Нам Джун, вцепившись в волосы, а потом увидел детей, что выбрались в холл и решали, во что им поиграть — в салки или простые догонялки, а потому поспешил добавить: — Мне тут детей надо укладывать… Через десять минут все были в койках, парень, хватающийся за волосы и проклинающий всех (лагерь, практику, а ещё хлеще — преподавателя по вожатству), в вожатской, а потом и вовсе пришли напарницы, которые ничего на педсовете не поняли, но было очень интересно. — Мы как сказали господину Киму, что сработала пожарная сигнализация у нас в корпусе, он сказал лишь одно слово. Как ты думаешь, какое? — Хеён присела на свою кровать, наблюдая за парнем, что из последних сил писал маршрутные листы, и Ки приземлилась рядом с ней. — Пиздец? — выдвинул предположение парень, хмурясь и заканчивая свой вариант маршрутника — дальше дело пойдёт лучше. — Нет, — сказала одногруппница. — Он сказал: «Бывает», представляешь?! А если бы у нас реально горел корпус?! — У охраны вообще нет никаких инструкций, — пожал плечами Нам Джун. — Ки, иди в вожатский корпус уже спать. Завтра приходи к восьми утра, хорошо? Сонная девушка была благодарна за такую возможность, потому удрала спустя пять секунд, а через минут двадцать закончил писать и Нам Джун, глянув на наручные часы и поняв, что уже два часа ночи, погасил свет, заботливо укрыв напарницу одеялом, переоделся и сам лёг на кровать, мгновенно отрубаясь. Один из бесконечных дней, которых всего было двадцать один, закончился: Свёкла уехала из лагеря, Наби оторвала от двери вожатской стикер с номером один, а все дети уже спали. Лишь в корпусе пятьдесят два Ниён смотрела на потолок, вспоминая того парня-вожатого, который, весь красный от натуги, тащил детские вещи.03 июня
— Нам Джун, подъём, — сначала парень не сообразил, где находился, а потом распахнул глаза, вскакивая и уставляясь на напарницу, которая уже оделась и готова была к выходу. — Пойдём в душевую, я видела уже Ки на дорожке, она скоро придёт. Девушка действительно пришла, только она была настолько сонной, что её хотелось отправить обратно в кровать. Переглянувшись, напарники отчалили в душевую, которая располагалась в десяти минутах ходьбы от корпуса, и разошлись: Нам Джун пошёл направо, а Хеён налево. Ирон говорила, что душевые работали с пяти утра до двух ночи, остро не рекомендовалось приходить прямо к закрытию и открытию, чтобы не отхватить от кочегара лопатой, перемазанной углём, и от холодной воды. Горячая вода, кстати, была самым настоящим кипятком, и парень со стоном выкручивал холодный кран, дабы его больше так не обдавало, да и теперь придётся заимствовать у кого-то противоожоговую мазь, ведь в медпункте взрослых не лечили — там, видите ли, был педиатр, не терапевт. Правда, какая разница в этих врачах, парень так и не уловил. Он помылся и недолго ждал девушку, которая выглядела посвежевшей, но не совсем уж проснувшейся. Они быстро шли к корпусу, посматривая на часы, и Нам Джун понял, что тот, кто придумал детские лагеря, явно отбывает своё наказание в аду на каком-то из кругов, потому что кто придумал запихивать в вожатые студентов? Разговор никак не вязался, не говорить же о том, кто насколько обжёгся и какие места теперь болят, потому парочка быстро шла к корпусу, откуда уже доносились детские крики. Маленькие бесы, вчера все жилы у них вытянувшие, проснулись и не слушали Ки, которая, отчаявшись, сидела в холле. — А ну по палатам! — гаркнул Нам Джун. — Быстро заправлять кровати, одеваться и умываться, а то не получите сладкого шкафа! Ки молчаливо поблагодарила и шепнула, что после завтрака у них экскурсия по кружкам, а сейчас надо подготовиться к утренней линейке, потому что если они опоздают, то поставят отряд в неловкое положение. Шихён, организатор досуга, обладала красивыми чертами лица и особым шармом, благодаря коему все вожатые, а Нам Джун в особенности, чуть ли не в рот ей глядели, и вела все обязательные мероприятия. После зарядки и небольшого сообщения как раз от неё, что готово расписание похода в душ для детей, все отряды направились на линейку. Невыспавшиеся вожатые пересчитывали своих детей, у девочек из второго отряда были стеклянные глаза, будто они не спали всю ночь, но они смогли справиться со своими детьми. Нам Джун отсортировал девочек от мальчиков, расставил их по двое, но все всё равно разбегались, как букашки, вызывая раздражение. — Беги накрывать на завтрак, мы с ними справимся, — сказала Хеён Нам Джуну и слегка сжала его плечо. — Накрыть легче, чем с детьми постоять. Ну вот, даже на Шихён нельзя полюбоваться лишний раз, хотя Ким даже не знал, был ли у неё парень. В столовой витал ароматный запах каши, на раздаче уже выстроились четверо мальчиков из первого отряда — дежурные — вместе со своей вожатой, что надела фартук, дабы не испачкаться. Старший воспитатель, на удивление, это была не Свёкла, а другая женщина, многим моложе и по виду приятнее, стояла рядом, зачитывая какой-то листочек. Накрывали пока что шестой отряд, самый младший, следующим был отряд Нам Джуна. — Какой отряд? — произнесла госпожа Мин, пристально глянув на единственного парня; она, конечно, слышала, что среди вожатых есть парень, которого почему-то определили не в первый отряд. — Пятый, — проговорил Ким. — Пришёл это… накрывать, вот. Шестой отряд закрыли — вожатая показала руками крест, а потом пальцами цифру пять, только потом Нам Джун узнал, что Санни прикусила до крови себе язык утром, когда ругалась на своих мальчиков, и молчала до самого вечера. Стали накрывать пятый отряд, Ким не знал, что делать, но расставлял тарелки, отчётливо понимая, что в его распоряжении пять столов: на одном две порции, на всех остальных по шесть, плюс вожатский стол на троих человек. — Пятый отряд, сколько у вас осталось порций? — громыхнул голос госпожи Мин. — Три вожатские, — тотчас же мальчишка принёс большой поднос с тремя порциями каши и тарелку с бутербродами — булка и сыр, сверху — небольшой кубик масла. — Пятый отряд закрыт! Нам Джун позвонил Хеён и сказал, что уже пора, в столовой завтракали малыши, а вожатые сами были голодны, как волки, набросились на еду и расширенными глазами наблюдали такую картину, что дети ничего не ели. Пятый отряд шумно вошёл в столовую, и если бы не широкие руки парня, что ловил детей, они бы разрушили все ряды, пока шли и фыркали «фу, каша». Трудовые правила, которые вожатые прочитали накануне, говорили о том, что один вожатый ел, а два других наблюдали за детьми. Каждый вожатый, поставленный на отряд, наплевал на это правило с высокой колокольни и поглощал несытный завтрак. Потом пошло обсуждение дня с открытой план-сеткой: на утро была запланировала экскурсия по кружкам, на день — мастер-класс по геральдике, вечер был посвящён отрядным делам, и всё. Этот день надо просто прожить. — Вечером заставим детей делать отрядный уголок, а там уже будем менять рубрики, — проговорил Нам Джун. — Ну я ещё послушаю на планёрке про то, какой у нас хреновый эскиз. — Не матерись при детях, — шикнула Хеён, и Ким вспомнил ночь, когда своим матом явно перепугал детей, но что делать, если пожарная сигнализация сработала в корпусе, а парень только-только смог уложить всех? — Я отведу тогда детей на геральдику, кто захочет. — А я пороюсь в методичке и поищу игры, чтобы сыграть, — проговорила Ки. На том и условились — на линейке был выдан маршрутный лист, по которому они должны были вести детей, и отряд посетил все кружки, нигде подолгу не останавливаясь, но слушали в основном вожатые, а дети разбредались по студии, всё трогали. Нам Джуну даже в определённый момент стало стыдно за такую неразбериху, но он раз за разом заставлял детей говорить «спасибо» кружководам, а потом они всей дружной толпой пошли на скамейки перед столовой, дабы там подождать обеда. — Я пойду, — пожал плечами Ким, заходя в столовую и видя, что снова накрывали те же мальчики, и снова первым оказался шестой отряд. Вожатая уже разлила суп, пересчитывала порции, и на пятый отряд поставили ведро с супом. Если бы Нам Джун был девушкой, он бы не справился с этим проклятием в виде десятилитрового ведра и огромного половника. — Запах от супа какой-то странный, — проговорил он Нини, которая заведовала самыми младшими. — И что тут… рыба и солёные огурцы? — О боже, — Нини позеленела и подошла к вожатскому столу, взяв свою порцию и понюхав. — О боже, Нам Джун, это рыбный рассольник. — Кажется, я познал, что такое ад, — проговорил парень. Пока, слава богу, он не догадывался, что такое ад. Дети полностью отказались есть суп, как и вожатые, по слухам, из-за этого обеда большинство взрослых мучилось с болью в животе, а Чиён девочкам по секрету поведала, что она вообще с унитаза не слезала целый вечер. Нам Джун еле дотерпел до планёрки, которая была в полтретьего, и буквально сорвался туда, прихватив тетрадь и ручку. Девочки кратко его ввели в курс дела, что там надо говорить, потому что традиционно сначала перечислялось количество детей во всём отряде (двадцать шесть), количество детей, что живут на корпусе (двадцать пять плюс два — один мальчик являлся персональским, у него тут работала мама, вот он и жил с ней, а другие два — это вожатые), и количество детей по возрастам. У пятого отряда были все до одиннадцати, что значительно упрощало список, потому, как только госпожа Мин стала спрашивать сведения, вожатый выдал свои цифры и решил, что пора отдыхать. На самом деле, собрание было настолько мозговыносящим, что парень подумал, что больше никогда сюда не пойдёт. Отчитали за всё: за опоздания на мероприятия, за неопрятность детей, за шум после отбоя, но не было ни слова про пожарную безопасность и инструкции, как поступать, если вдруг среди ночи заорёт пожарная сигнализация. С каждым словом госпожи Мин становилось понятно, в какую всё же клоаку затянуло студентов, которые просто приехали на обязательную, благо что оплачиваемую, практику. Вошли воспитатели девятого и десятого отрядов — детдомовские, и некоторые вожатые немного напряглись, улыбнулась лишь вожатая одиннадцатого отряда, которая уже контактировала с ними и могла с уверенностью заявить, что их дети — нормальные, многим нужна компания и простое общение, а не вечное презрение от детей и взрослых. — В общем, сейчас вы идёте и берёте у Шихён канцелярию, — проговорила госпожа Мин. — Планёрка окончена, нашего организатора вы найдёте в зале для танцев. Шихён сидела на стуле, зевая, и раздавала канцелярские принадлежности согласно списку, и когда очередь дошла до пятого отряда, Нам Джун выдохнул и взял увесистый пакет с красками, гуашью и всей нужной дребеденью, а резинкой были стянуты несколько листов бумаги формата А4. Он поклонился и ушёл, пыхтя, в корпус, дабы там сгрузить всё в вожатскую и забыть на краткое мгновение о своей работе. Крики, доносящиеся из холла, дали ему понять, что о прямых обязанностях вожатого он ещё нескоро не забудет. А ещё им надо составить актив отряда, боже, сколько же это лишней мороки… После полдника, на который вожатые пятого отряда принесли поесть пряники, собралась небольшая группа детей, которая пожелала пойти на геральдику, и Хеён увела довольных малышей рисовать гербы, вернувшись через десять минут. Встречали с рисования гербов буквально всем отрядом: три девочки нарисовали на большом щите пчелу, а два мальчика, один из которых любил всех называть «дебилами», вынес большой герб с мечом, на конце которого была капля крови. Нам Джуна, как способного оратора, выдвинули вперёд, дабы он объяснил после ужина детям, что надо делать с отрядным уголком, потому они нарисовали копию герба с мечом, отнесли один из них Шихён. Как только вожатые выдохнули и подумали, что все беды отступили, госпожа Мин созвала по одному человеку от отряда на внезапную планёрку, и Ки храбро пошла, хотя и не знала, что будет на внезапном собрании. Вся информация была строго конфиденциальна для детей, потому обсудить всё вожатые смогли лишь после того, как с трудом, но за сорок минут уложили детей. Ки была занята рисованием для отрядного уголка, Хеён, укутанная в свитер, писала рубрики, а Нам Джун заполнял маршрутные листы. — То есть послезавтра с утра смотрят отрядные уголки, их наличие… — в глазах Хеён стояли слёзы, она понимала, что они ничего не успевают. — Мы сегодня всю ночь не спим. Открыв первую банку с энергетиком, Нам Джун молча поставил её на середину большого стола. Завтра много дел, но на сегодня осталось ещё больше. Они уже успели обсудить, что завтра ведут мыться весь отряд, и парень будет следить за мальчиками, а девочки — за девочками. Также завтра была первая дискотека для детей, им всем надо было много сил и энергии, поэтому Нам Джун присоединился к написанию рубрик, порой глотая жидкость из банки. Кто ж знал, что они ещё мало энергетиков купили на троих, чтобы выжить хоть одну неделю. В общую беседу пришло сообщение от вожатой второго отряда — у них в корпусе прорвало кран с горячей водой, сработала пожарная сигнализация, и всех детей вывели, всё нормально, но ждут дальнейших инструкций. Стоило ли говорить, что в беседу так никто и ничего не написал? В девятом отряде, в котором жила со своим друзьями Ниён, было уже тихо: Джиён посапывала на соседней кровати, воспитательница давно ушла в вожатскую. Наверно, стоило радоваться, что все уже спали, но что-то внутри не давало покоя: может быть, то, что завтра должна была состояться первая на смене дискотека, а девушка стала неровно дышать по отношению к тому самому парню-вожатому.04 июня
Нам Джун снова проснулся разбитым, и снова тогда, когда Хеён уже приготовилась. Когда он вышел с вещами для душевой из вожатской, сонный и растрёпанный, Ки уже дорисовывала огромные буквы названия отряда — «Сэры и леди», махнула напарнику рукой и ушла в работу. — Сегодня дискотека, — произнесла девушка, почёсывая затылок — ей срочно требовалось вымыть голову. — Кто поведёт детей и там будет за ними смотреть? — Я, — Нам Джун чётко понял намёк — либо напарницы хотели отдохнуть, либо же посчитали, что с ним дети будут послушнее. Как бы не так. — Ой, правда? — Хеён расширила глаза. — Здорово, спасибо, оппа! Парень смутился, и оставшийся путь до душевых прошёл в молчании, в котором угадывалась неловкость. После этого Хеён убежала на утреннюю планёрку, а Нам Джун пошёл следить за детьми, которые не хотели умываться и заправлять кровати. — У нас сегодня ответственное мероприятие, — говорил парень, показывая упражнения для зарядки, — сегодня утром, после завтрака, состоится линейка открытия смены, так что ведите себя хорошо. Было прохладно, и вожатые надели толстовки, а Шихён подошла потом персонально к каждому и раздала на линейку форменные футболки и галстуки. Конечно, сочетание голубых футболок и жёлтых галстуков было вырвиглазным, но никто не возникал, просто принял как факт, что это надо носить. Чиён с расширенными глазами подошла во время линейки к своим одногруппникам и произнесла: — К вам медсестра приходила? Нам Джун припомнил — вчера заходила какая-то женщина, от которой пахло ладаном, переживала, все ли дети хорошо едят, всё ли установлено в каждой палате. Ким отвечал на всё «да», он дико хотел спать, потому эта женщина быстро ушла. В общем, это и была медсестра. — Да, заходила, — сказала Хеён. — Она посоветовала нам каждого ребёнка перекрестить, а ещё корпус освятить святой водой, — проговорила Чиён, а потом откашлялась — она заболевала, но быстро пришла в норму. — Я не знаю, но мне кажется это ненормальным. — Лагерь-то оздоровительный, а не религиозный, — проговорила Ки, краснея. — Я, конечно, не была в религиозном, но, кажется, даже там себе такого не позволят. Завтрак уже накрывала Хеён, а её напарникам оставалось лишь привести детей в столовую. Шестой отряд двинулся вперёд, чуть старшие ребята за ним, и вожатые вздохнули. — Мы не успеем переодеться на линейку открытия смены, — проговорила Ки, и у всех троих звякнули телефоны — от Шихён пришёл текст с гимном лагеря, и все были обязаны кое-как его выучить за двадцать минут. — Блядство, — проговорила Хеён, тотчас же стукнув себя по губам. Линейка прошла без эксцессов, что радовало, даже после обеда всё было непривычно спокойно. Дети представили собственное пятое королевство, с гордостью выдвинули вперёд девочку как их командира, которая слегка покраснела, а потом спряталась за спину Хеён, которая погладила её по волосам. День тянулся так же, как и всегда, долго, но утешало, что он был лёгким. Самые забавные случаи в лагерях порой связаны с принятием душевой — то воды не хватало, то дети не видели разницы между мужской и женской душевой, то вовсе начинали бегать от вожатых, которые хотели их отправить помыться. Но с пятым отрядом произошёл самый настоящий эффект бабочки, и он был далеко не самым забавным, как хотелось его выставить. Дети сами не особо разобрались, как выключать воду, потому попеременно раздавался визг, когда их ошпаривала то холодная, то горячая вода. Вожатому пришлось снять бейджик и футболку, закатать штаны, скинуть кроссовки с насквозь мокрыми от пота носками и пройти в душевую. Конечно, его тоже пару раз хорошенько ошпарило, но парень всё стерпел, ведь в тот день, когда он мылся тут впервые, всё было намного больнее, и смог закрутить все вентили. Кожа была красной, обожжённой, болела, но Ким, сжав зубы, натянул на себя всю одежду (после того как попросил у ребёнка полотенце, чтобы вытереться) и вышел на улицу, дабы уже там, при хорошем освещении солнца, осмотреть поражённые участки. Как говорила его бабушка когда-то давно, «Не ной, Джун, сейчас плюну — и вмиг пройдёт». А ещё вожатый был удивлён, что из женской душевой выходил кочегар, его напарницы стояли, красные, рядом с дверьми, и он задался лишь двумя вопросами мысленно: «зачем?» и «какого хуя?» — Н-да, я ручку сломал тут, — проговорил кочегар, показывая белую дверную ручку. — Ничего, девочки, идите с отрядом, я сам плотнику напишу обо всём, он и починит дверь. Только, пожалуйста, в следующий раз закручивайте сначала горячую воду, а только потом холодную. Холод не так страшен, как эта грёбаная лава. В общем, именно эта дверная ручка стала той самой бабочкой, которая махнула крылышками и снесла нахрен половину тропического леса. После сытного ужина (хотя Хеён сказала, что после отбоя заварит им по рамёну, потому что работы ещё было много) девочки, привёзшие с собой красивые платья, стали переодеваться, а мальчики уже сидели в холле, не знающие, куда бы деть таящуюся в себе энергию. Нам Джун договорился с напарницами, что сегодня будет первая свечка, которая проведётся в холле. — Ура, дискотека! — самая визгливая девочка, вроде бы её звали Хёной, схватилась за пальцы вожатого, который вёл небольшой отряд желающих потанцевать детей. — Господин Ким, а вы будете танцевать? — Мне за вами надо следить, — хмуро отозвался молодой человек. — И как я могу танцевать? — С другими вожатыми, конечно! Если бы другие вожатые тоже не были выжатыми, Нам Джун с ними бы потанцевал, только не на детской дискотеке, где включали какие-то детские песенки, а где-нибудь в городе, где нет ответственности за двадцать шесть мелких проглотов. Дети танцевали, Нам Джун действительно теснился с вожатыми в отдельном уголке, и ему не повезло — к каждому отряду было приставлено по два вожатых, в то время как он со своим был один. То есть он обязан был смотреть за детьми в зале и наблюдать за тем, чтобы никто не покинул дискозал без слов в микрофон. Посмотрев на время — было уже без пятнадцати девять, Нам Джун стал созывать пятый отряд, с трудом отделяя их от чужих детей, но всё же дети были пересчитаны два раза. А потом вожатый остановился. Нет, даже просто замер на месте с открытым ртом. На него смотря, стояла девушка, и её возраст был неопределённым — юная, худенькая, с большими глазами, с волосами то ли фиолетового, то ли розового цвета. Бейджика на груди не было, так что это точно была не вожатая, но Ким уже вспомнил наказ преподавателя по вожатству («Помни о законе о педофилии!») и страшно побледнел. Эта девчушка явно была из приютских, а потом она улыбнулась во весь рот и сказала Нам Джуну: — Я заворожена. Кажется, парню было впору умереть от того, что творилось внутри, ибо в первую секунду он подумал о том, что неправильно услышал, ослышался, потому и переспросил. Может, просто сказалась усталость, но уже третий день подходил к концу, он не мог к этому времени оглохнуть и настолько банально заебаться. — Говорю, я заворожена, — хитринка в глазах девушки не говорила ни о чём хорошем, и честно, пора ставить на себе крест и просто увольняться со смены, ибо такое с Нам Джуном случилось впервые. — Чем? — осторожно спросил вожатый, прижав к себе девочку из своего отряда, которая просилась в корпус «пи-пи». — Музыкой, — неловко улыбнулась незнакомка и направилась к своему отряду танцевать. Хорошо, что она не видела, как Нам Джун судорожно выдохнул. Это, блядь, ненормально. Дети были приведены в корпус, умыты, и Ки вышла со свечкой, с которой капал воск. На всякий случай было проверено помещение — нет, в холле не было датчиков, из-за которых заорала бы пожарная сигнализация и вызвала воистину вьетнамские флешбеки у Нам Джуна. Ки ускакала в душевую вместе со своими одногруппницами примерно в полдвенадцатого ночи, но пообещала всё сделать быстро и вернуться. Хеён с Нам Джуном в этот момент писали маршрутные листы, обсуждали, что будет завтра, даже нашли время для того, чтобы посмотреть новое видео блогера, которого любили вместе. Они заметно сблизились, обоим было приятно общество напарника, и хорошо, что Ким не знал мыслей девушки, что сидела с ним бок о бок. Ей уже давно хотелось поцеловать симпатичного вожатого и сделать так, чтобы они были вместе: не только спали в вожатской, обмениваясь тёплыми объятиями поддержки. — Мне кажется, она уже не придёт, — в полвторого ночи Нам Джун зевнул, глядя на часы. — Наверно, Ки пошла в вожатский корпус, — пожала плечами Хеён и посмотрела на своего напарника. — Нам Джун… эм… скажи, а у тебя есть девушка? — Нет, мне незачем она пока, когда я на практике или учусь, — покачал головой парень. Воспоминания о той девчушке с дискотеки резанули внутри, и он грешным делом подумал, что с такой штучкой он бы пообщался, может, даже ближе, чем вожатый и ребёнок. — Понятно… Стук в вожатскую раздался в два часа ночи, и Хеён вскочила, подумав, что это ребёнок проснулся и попросил стаканчик для того, чтобы попить водички из кулера. Она уже приготовила серьёзный взгляд специально для таких случаев, но поперхнулась воздухом, ведь перед ней стояла Ки. — Вы не поверите, что случилось, — проговорила она, садясь на кровать Хеён. Её волосы были сухими — она успела их высушить, и глубоко поклонилась. — Извините, у нас в душевой захлопнулась дверь! Ки поведала воистину фантастическую историю, показавшую, что эффект бабочки всё же существует. Да, она действительно быстро дошла до душевых вместе со своими подругами, они помылись, но не рассчитали одного — грёбаная дверь без ручки, которую оторвал кочегар, не позволила девушкам выйти, ибо ручки не было изнутри. Они слышали звонки на мобильники от разных напарников, вожатая третьего отряда пыталась с помощью голосового помощника хоть что-то сделать, но Сири раз за разом не понимала истеричного тона и просила уточнить запрос. Спас бедных девушек в одних полотенцах, которые внезапно стали ещё ближе, чем были до этого, охранник, пришедший закрывать душевые. Каждая из пяти девушек заорала ещё пуще, чем Ёнхи на Сири, и мужчина очень уж недовольно открыл вожатым дверь, что были очень сильно смущены и в срочном порядке отчитаны. Концовку Хеён и Нам Джун дослушивали уже с открытыми ртами, а потом переглянулись и хрипло расхохотались, стараясь умерить свою истерику. Ки присоединилась к ним, а потом, утирая слёзы и хихикая, проговорила: — Видите, у нас уже даже смех истерический, это ненормально, — некоторое время все сидели тихо и зевали, а потом девушка покраснела и тихо спросила: — Кстати, ни у кого слабительного нет? — Что, не продрало с рыбного рассольника? — проговорила Хеён, а от смеха вскоре уже стало плохо. Ки ушла в начале третьего утра, парень засыпал долго из-за той приютской девушки со странным цветом волос, а Хеён уже сопела, отвернувшись к стене. На завтра все дела были сделаны, потому можно было со спокойной совестью спать.05 июня
День был очень суматошным — вожатым, что ни разу не были в лагерях, было тяжело влиться в обстановку, но Нам Джун старался всех заражать своим энтузиазмом. Потом признавался, что просто бахнул чёрного кофе с утреца, а из его мыслей не исчезала та девочка с хитрыми глазами и непонятным цветом волос. Он видел её на утреннем построении, когда она вместе с отрядом произносила кричалку, чувствовал непонятное что-то, а потом постарался обо всём забыть и быть спокойным. Ки накрывала на стол, и Нам Джун следил за тем, чтобы все намылили руки и тщательно их вымыли. Это занятие было скучным, лучше бы он помог разносить тарелки, а не следил за детьми, которые точно были грязнулями, что не старались даже следить за личной гигиеной. — Сегодня смотр отрядных уголков, — вожатые напрягли свою память и вспомнили — у них всё готово, можно спокойно выдохнуть, эта срань висела на положенном месте. Ки вздохнула. — Я придумала текст, мне только надо немного времени, чтобы подготовиться. Сегодня у наших детей с утра спартакиада, — наткнувшись на взгляд напарников, она поняла, что придётся объяснять. — Ну, Шихён же с утра написала — всем отрядом быть после завтрака на линейной площади, а я в это время буду в корпусе речь готовить, хорошо? После завтрака все собрались на линейной площади, а Ки упорхнула в вожатскую, дабы подготовиться. Нам Джун и Хеён, когда отвели после обеда детей в корпус, были немного, самую малость шокированы тому, какой ад творился в помещении, которое они дали на краткое время своей напарнице. Всё было перевёрнуто вверх дном: везде валялась бумага, кружки с недопитым утренним кофе, который, слава богу, не был пролит, даже чайник, в котором ещё была вода. Но самое главное — стол, гордость вожатых, потому что ни у кого больше в корпусах не было такого, пропал. Походу, насовсем. — Мне кажется, или у нас спиздили стол? — Хеён готова была упасть в обморок и переглянулась с напарником, чтобы уж точно не упасть. — Это… это вообще как? — Ки, — Нам Джун нахмурился и обернулся к девушке, которая собиралась на планёрку; её уши покраснели, видимо, она не хотела об этом говорить, но ни один, ни вторая не собирались её убивать, — что произошло за наше отсутствие? — Пришли охранники и забрали на КПП стол, — проговорила девушка, опуская голову. — Я не смогла их остановить… Ки быстро отправилась на планёрку, а Нам Джун, кивнув Хеён, чтобы она проследила за тем, чтобы каждый ребёнок был в своей кровати, пошёл к охранникам, потому что где это видано, чтобы посторонние люди заходили в вожатскую и забирали что-то оттуда. Хорошо, что документы и деньги у вожатых хранились в чемоданах, а чемоданы были закинуты на самую верхнюю полку чемоданной. — Здравствуйте, господин Ли, — проговорил вожатый, складывая руки за спиной. Вот же их родной стол — стоит в кустах напротив ворот, его можно просто так взять и забрать обратно. Спиздить спизженный стол, звучит как каламбур, если бы этот стол был не особо важен. Охранник кивнул в знак приветствия и зевнул. — Скажите, а не вернёте ли вы нам наш стол? — Какой? Этот? — мужчина ткнул в стол, который виднелся из будки охранника. — Нет, прости, парнишка. Это настолько взбесило Нам Джуна, что его глаза аж закатились назад, выдавая злобу. Он не стал вступать в полемику, переговоры, хоть что-то, потому что знал, что не остановится и будет крыть матом всех людей, что находятся на расстоянии вытянутой руки. Да и перед родителями из других отрядов немного неловко — не хотелось бы, чтобы о вожатых думали, будто они невоспитанные бездари. Смотр отрядных уголков прошёл без эксцессов — Ки явно справилась в одиночку, но её напарники об этом не знали, просто готовились к заявленному конкурсу актёрского мастерства, зная, что дети должны выбрать двух вожатых. Никто из пятого отряда совершенно не хотел участвовать, но когда сие мероприятие началось, все дети пятого отряда в унисон завизжали «Ким Нам Джун!» и всей лилипутской братией практически вынесли бедного вожатого на сцену. Пути назад были отрезаны Шихён, хитро улыбнувшейся и протянувшей карточку с номером, а потом конкурс начался. Впервые Нам Джун как никогда хотел к детям, а ещё он стоял на сцене в нелепой футболке со знаком Бэтмена на груди и мечтал просто провалиться сквозь землю. На его счастье, страдал не он один — вожатая шестого отряда, Нини, тоже оказалась принесённой собственными детьми в жертву актёрскому мастерству, и девушка краснела, практически прижимаясь к Киму. Пятый и шестой отряды улюлюкали, кричали «Тили-тили-тесто!», но оба вожатых пытались держаться, так ещё неудобство доставляли собственные дети парня: Хёна, самая громкая девчонка, и Юна, самая ответственная. В первом туре вылетела Нини вместе с некоторыми детьми, а Нам Джун остался обливаться потом на второй тур. Его дети уже вылетели, и он просто взвыл, когда его оставили и на этот раз. Радость была большая, когда он сильно облажался и буквально слетел на землю, отдавая картонку с номером Шихён, которая рассмеялась от его воодушевления. Лучше уж быть с маленькими монстрами, чем на сцене, когда на тебя смотрит весь лагерь. — Ты был великолепен, — прошептала ему на ухо Хеён, схватив парня за локоть. — Жаль, что солнце светит, я бы тебя засняла. Тем же вечером, незадолго до отбоя, вожатые задумали постирухи небольших вещей, и дети к ним присоединились. Хеён и Ки орудовали в женском туалете, сидя на коленях у ногомоек, а девочки заняли раковины. С Нам Джуном была похожая ситуация, только мальчики дали ему лишь одну ногомойку. — Погоди… э-э-э… Кихён, — Ким остановил мальчика, у которого только что выстиранное нижнее бельё было в мыле, — дай я прополощу получше. Вожатый благодарил свою маму, которая научила его стирать вручную, но парень не ожидал самой настоящей подляны, которая случилась с ним. До этого ребёнок выключил сначала холодную, затем горячую воду, а при включении холодной внезапно полилась обжигающая. Слёзы выступили на глазах, Ким отдёрнул болящую руку, а в следующую секунду подставил её под струю холодной воды, которая свела судорогой мышцы. Этот ожог был намного больнее, чем даже вчерашние, которые пыталась обработать Хеён, и сейчас хотелось одного — принять обезболивающее. Когда все вещи были разложены и дети уложены, Нам Джун позволил себе прилечь на кровать и подавить слёзы боли. Он же мужчина, ему вообще чужды чувства, но тут он ощутил себя слабым и беспомощным. Если бы не Хеён, которая пожелала Ки спокойной ночи и закрыла корпус, Ким бы дальше был немощным. — Господи, главное, чтобы волдыря не образовалось, — проговорила она, осматривая руку парня, а потом обмотала бинтом, что был найден в аптечке, и заклеила пластырями обожжённые участки пальцев. — Что же ты такой бедовый, оппа? Нам Джун моргнул, но удержался от комментария. Его напарница выглядела так, будто что-то хотела сказать, а потом вздохнула, посмотрела на место, где раньше стоял стол, и произнесла: — Нам нужно что-то заменяющее нашу потерю. Как думаешь, мой чемодан подойдёт? — Да. Они долго проделывали эту операцию, но всё же достали небольшой чемодан, из которого вышел прекрасный стол. Улеглись спать они с разными мыслями, и Ким на этот раз заснул быстрее, чем его напарница, которая маялась, понимая, что ей нужно как-нибудь донести свои мысли до Нам Джуна.* * *
— Ага, значит, ты хочешь сказать, что втрескалась в того вожатого? — Джиён сдвинула свою кровать к кровати Ниён, и девушка лежала, закрыв лицо руками. — Тогда ты неудачно начала ваше общение. Кто ж начинает его с таких неудачных шуток? — Так у меня просто вырвалось, — прошептала девушка. — Ты же знаешь, что я часто говорю то, что первым придёт в голову. И мне сейчас так стыдно, ты не представляешь! — Вполне себе представляю, — вздохнула Джиён. — Но, обещай, завтра мы с ним нормально познакомимся и возьмём номер телефона, если ты так сильно хочешь с ним поговорить.06 июня
«Срочно прошу по одному вожатому на станцию, я не успеваю везде», — к посланию прикреплялся грустный смайлик, и Нам Джун кивнул напарницам, что он идёт помогать Шихён. Ким более-менее смог привыкнуть ко всему, хотя от недосыпа кружилась голова, а энергетики закончились, чтобы напитывать ими свой организм. К нему приезжала уже мать, страшно переволновавшаяся из-за его охрипшего горла, передала необходимые лекарства и даже снабдила сладостями. От этого рот парня перекосился — каждый раз, когда детям выдавался сладкий шкаф, они стабильно половину отдавали своим вожатым, и от сладкого уже болели зубы. Нам Джун получил в руки бумажку, в которой запрятались слова, но перед глазами всё расплывалось, потому он и оставил эту затею. Присев на лавочку рядом с административным корпусом, парень наслаждался моментами тишины, которыми был обделён в корпусе. Собрали отряды на игру, звучный голос Шихён всё объяснил, а потом дети, восторженно визжа, стали участвовать в игре по станциям. Нам Джун не любил игры по станциям, но терпеливо рассказывал одно и то же, что и остальным: «вам надо за минуту найти наибольшее количество слов». Некоторые спрашивали, сколько их там всего, на что вожатый пожимал плечами и от всего сердца отвечал: «да чёрт их знает». Так было до одного момента — до прихода того самого отряда, в котором была девчушка с хитрющими глазами. Их воспитательница не особо поспевала за детьми, но они терпеливо её ждали и только потом уставились на Кима, что откашлялся, потому что от нервов запершило в горле. — В общем… вам надо за минуту найти наибольшее количество слов, — он поставил таймер на телефоне и поднял бумажку перед глазами. — Воспитательница, пожалуйста, считайте слова. Эта девушка с неопределённым цветом волос тоже была тут — во втором ряду, но смотрела она отнюдь не на сборище слов, не участвовала в игре так, как остальные. Её подружка, придерживающая её за запястье, время от времени выкрикивала слова, а потом сделала резкое движение — и вот уже красивая девчушка оказалась в пыли у ног вожатого, который тоже сделал резкое движение — подставил ладонь, чтобы лоб не впечатался в деревянную скамейку. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Нам Джун. — Ниён! — воспитательница бросилась к воспитаннице, поднимая её с колен и усаживая на скамью. — Боже мой, ты споткнулась? — Видимо. Тут много корней, — проговорила её подружка, которая опустилась рядом с Ниён. Что ж, плюс в этой ситуации был — вожатый наконец-то узнал имя девушки. — Воспитательница Им, мы прошли все станции? — У нас одна осталась, — проговорила тихо женщина. — Я уже всё, — проговорил Нам Джун. В его голове крутились шестерёнки, он видел разодранные коленки, руки девушки, а ещё и ему нужна помощь — его ладонь тоже болела из-за столкновения с крепким лбом. — Я могу отвести её к госпоже Пак, а потом приведу к вам в корпус. — Нам Джун, — воспитательница посмотрела на него тепло, как-то по-матерински, и он смутился, опустив глаза, — я буду очень благодарна тебе за помощь. Я с ними всего лишь одна, но тебе самому надо спешить. — Мои напарницы справятся, — проговорил парень и осторожно помог побледневшей девушке подняться. — Пойдём. Путь лежал близкий, но из-за раненых коленей Ниён всё равно опиралась на вожатого и не давала ему идти быстро. Он не мог взять её на руки, так как боялся уронить, потому приходилось действовать осторожно и аккуратно. — Так тебя зовут Ниён? — проговорил вожатый; ему надо было срочно придумать, о чём поговорить, потому что молчание сводило его с ума. — А тебя — Нам Джун? — тихо спросила она, и парень вздрогнул. — Дети должны к вожатым обращаться на «вы» и по фамилии, — будто бы извиняясь, проговорил он. — Для тебя я «господин Ким». — Хорошо… спасибо, господин Ким, наша воспитательница порой одна не справляется с нами. Но мы, старшие, стараемся ей помогать с младшими, — Ниён вздохнула. — Я не представляю, каково вам, вожатым. Это тяжело? — Намного тяжелее, чем я думал, — и в этот момент они дошли до медпункта. Медсестра очень удивилась, увидев вожатого пятого отряда с ребёнком из девятого отряда. Как только Нам Джун объяснил всю ситуацию, она кивнула и принялась вытирать всю грязь с ладоней и коленей, а потом обрабатывать и заклеивать пластырем. — Жить будешь, — улыбнулась госпожа Пак. — Господин Ким, проводите её в корпус, а потом идите к своему отряду. На обратном пути Ниён не разговаривала, да и Нам Джун пребывал в собственных мыслях. Ещё половина дня не прошла, а он уже оказался втянутым в какое-то происшествие. Что ж, удивляться не стоило, это же вожатый пятого отряда, с ними постоянно какое-то дерьмо происходит. — Спасибо, — девушка кивнула, как только Ким довёл её до корпуса, и исчезла в коридоре. Хорошо, что парень не знал, как корила себя Ниён за то, что просто не продолжила разговор ни о чём. Джиён самая настоящая сучка — толкнула и сделала вид, что это её подруга неуклюжая. Но план был идеальным — конечно, на руках её никто не понёс, но ощутила тепло мужских рук она сполна. Днём, после полдника, Шихён проводила вечер стихов и песен, но никто из пятого отряда не захотел в нём поучаствовать, потому все были на площадке и играли. Нам Джун не рассказывал ничего своим напарницам, лишь сказал, что Айша задержала его в канцелярии по поводу выходных, и девушки понятливо кивнули — к ним тоже уже подходили с «этой сраной бумажкой». — Не имеет смысла брать выходной, — проговорила Ки, — мы всё равно будем на территории лагеря без права выхода за ворота. А вы к тому же на корпусе живёте, вам вообще только пахать и пахать. — Ты права, — проговорила Хеён. — Кстати, сегодня вечером опять дискотека. Кто… — Я, — быстро проговорил Нам Джун. Девушки удивлённо уставились на парня, но тот не стал вообще посвящать их в свои планы. Конечно же, он чувствовал симпатию своей соседки по вожатской, хотел как можно аккуратнее объяснить ей, что ему в двадцать два года внезапно понравилась девочка из приюта, возраста которой он не знал. — Я поймал кайф на той дискотеке, так что не против детей туда вечно водить. — Хорошо, — пожала плечами Ки. Когда после ужина собиралась небольшая кучка детей, которые хотели потанцевать, Нам Джун напряжённо думал о Ниён. Да, так как дежурный отряд не особо успевал накрыть на стол, Ким бросился накрывать и раскладывал ужин на столы, что были напротив его пятого отряда. Именно тогда, когда появилась воспитательница Им, дабы посмотреть, готово ли всё, он и крикнул «девятый отряд закрыт!» Тогда он и увидел ту девочку, на коленях которой были пластыри, она улыбнулась и опустила глаза, пожелав приятного аппетита. Тогда же госпожа Мин спросила у него, всё ли нормально, а парень прислушался к самому себе — нет, не особо нормально, но не расскажешь же всё руководству. Ки вчера говорила, что на планёрке был директор, и он был очень недоволен тем, что многие воспитанники позволяли себе панибратство по отношению к вожатым. Говорили, что уже застали вожатую первого отряда в объятиях ребёнка из её отряда, и терпеть такое больше не намерены. Та же самая девушка, как на беду, присутствовала на планёрке, сидела напротив Ки и исчертила всю тетрадь рисунками, дабы успокоиться, её щёки краснели, но она старалась не выдать своей злости. Видимо, хотела хоть с директором соблюдать субординацию, раз для детей она уже половая тряпка и девочка по вызову. Нам Джун был мрачен, даже общество Наби, которая рассказывала о каких-то смешных моментах, связанных с седьмым отрядом, не спасало. Ухи и Чиён отошли «подышать», а как только Наби отвлеклась, Кима перехватил вихрь под именем Ниён. Не зря же ураганы в Америке называют женскими именами — сами женщины порой ведут себя как самые настоящие ураганы, что могут разнести всё к чертям собачьим. — Здравствуйте, господин Ким, — проговорила она, и парень кивнул ей, отчётливо чувствуя её тонкую ручку, что взяла в плен его локоть, — давайте обменяемся телефонами? Вдруг нашему отряду понадобится помощь, а у воспитательницы Им сядет телефон. Конечно, вожатый чувствовал подвох, причём достаточно сильный, об этом говорили и горящие глаза девушки, но он вздохнул, принимая мобильник и отпечатывая там цифры. Подписал достаточно просто: «Господин Ким, пятый отряд», но будто подсознательно чувствовал, что Ниён изменит наименование контакта. Он определённо ей понравился. — Я сейчас вам позвоню, — и как только она поднесла телефон к уху, у Нам Джуна он и зазвонил. — Это мой номер. С дискотеки Ниён уходила счастливой, а Нам Джун пребывал в замешательстве весь оставшийся вечер — даже заваренный рамён от напарницы не особо помогал. Они все уложили своих детей быстро, а к одиннадцати повалили сообщения в общий чат вожатых, и Ким совсем не хотел их открывать. — У шестого, восьмого, одиннадцатого и второго отрядов нет воды, — хихикнула Хеён, листая переписку. — Чёрт, и в душевых нет воды. Не кайф. Как рука? — Более-менее, — после еды Нам Джун принялся распутывать бинты и критически оглядел кожу. Покрасневшие участки оставались, но было уже не так больно касаться чего-либо. — Пойдём проверим, есть ли у нас вода. Парень удалился в мужской туалет, в то время как его напарница в женский; вода была, но текла тоненькой струйкой, но Нам Джуну хватило этого, дабы вымыть лицо и ноги. Когда он проходил мимо приоткрытой двери в женский туалет, то заметил, что Хеён в ногомойке намыливала ногу, а потом принялась её брить. Что ж, каждый вертится как может, потому Ким решил не мешать напарнице, пожал плечами и просто ушёл в вожатскую. Он сидел в одиночестве недолго — вскоре пришла и девушка, присев на свою кровать тихо, как мышка. Она явно хотела в который раз что-то сказать, но покачала головой. — Спать? — спросил Ким, и Хеён, спрятав глаза, кивнула. Спать так спать.07 июня
— Итак, класс! — Нам Джуна разбудил вскрик Ки, и Хеён заткнула ей рот ладонью. — Коллеги, простите, что разбудила вас своими криками, но сегодня испытание от первого отряда, а это значит, что скоро дойдёт и до пятого. — И что мы будем делать? — Хеён была знаменита тем, что быстро просыпалась, потому и вскочила с кровати, не смущаясь того, что её напарник, ещё сонный, видел её в старой растянутой футболке. Ничего, они уже настолько привыкли друг к другу, что даже в поцелуях не было бы ничего задорного. — Пора готовить испытание по теме смены, — проговорила Ки, подгоняя напарников, которые почему-то слишком уж медленно искали вещи для помывки. — Идите уже в душевую, вода там есть, я пока развешу всё, что мы вчера подготовили на тихом часе, на отрядный уголок. Дети были подняты не без труда, но все постарались заправить постели, умыться и слушаться вожатых, которые почему-то именно сегодня были какими-то хмурыми. Особенно их любимый Нам Джун, который никогда не производил впечатление серьёзного молодого человека. Ему уже задавали вопросы по типу «а у вас есть жена?» и «а у вас есть ребёнок?», так что вожатый решил, что выглядит для столь ответственных ролей мужа и отца достаточно серьёзно. На самом деле, он планировал две вещи пока на ближайшее будущее — окончить университет, отслужить, а уже потом и задумываться о семье. Как хорошо, что однажды он пропустил мимо ушей вскрик Хёны «вы можете пожениться со старшей госпожой Ким, а мы будем дружить с вашими детьми!» Хеён от такого заявления, конечно же, покраснела, сказала детям заткнуться, но те всё равно стали ярыми шипперами и заговорщически друг с другом переглядывались. Испытание от первого отряда было готово сикось-накось — вожатые прибежали с нужной бумажкой через десять минут после начала, а пока старшие мальчики непринуждённо занимали пришедших какими-то шутками, которые не понимали малыши. Шихён была не в восторге от того, что девочки опоздали, но приняла их «испытание» таким, какое оно есть. Пятый отряд не стал в этом участвовать, Ки устроила им игры на воздухе, и дети были счастливы. — Нам Джун, — Хеён тихо подсела к напарнику на скамейку, когда он сидел и отдыхал. Прогноз погоды на сегодня был каким-то непредсказуемым, то обещали солнце, то грозы, но сейчас собирались тучи. — Эм… скажи… — Да? — Как ты видишь испытание от нашего отряда? — Хеён, кажется, хотела сказать что-то другое, но сдержалась. — Пока никак. Всё было хорошо до одного конкретного момента — до полдника. Дети уже готовились одеваться и выйти, как громыхнуло так, что отвалились уши, и кто-то из подопечных вообще пронзительно завизжал. Сверкнула молния, отчего даже вожатым стало плохо, и тотчас всем пришла весточка от директора лагеря — не выходить из корпусов до получения дальнейших инструкций. — И что мы будем делать? — в корпусе оказался запертым целый отряд, и трое вожатых надеялись, что гроза как можно быстрее закончится. — Поиграем? — спросил Нам Джун. Дети с удовольствием приняли идею, а через полчаса и дождик угас. Хеён раздавала детям чемоданы, чтобы они вынули из них тёплые непромокаемые вещи, и строй с вожатыми, которые надели дождевики, пошёл в столовую уплетать за обе щеки еду. Хотя едой три печенья, зелёное яблоко и йогурт можно было назвать с натяжкой. — Нам надо думать об испытании от нашего отряда, — проговорила Ки. — Может… устроим сегодня вечером мозговой штурм? — Сегодня вечером я веду детей на дискотеку, — нахмурился Нам Джун. — А ещё я настолько сильно хочу спать, что буду рад возможности лечь немного пораньше, чем всегда. — Мы твоих буйных не уложим, — побледнела Ки. — Если только я за вторую палату возьмусь, а Хеён за первую. Она отлично ладит с буйными. Нам Джун задумался на краткое мгновение — отдавать двух девчонок на растерзание тринадцати пацанам, в которых по вечерам бес вселялся, — это не очень-то и по-мужски. Он вспомнил, что в среднем укладывал их за полчаса, потому и сказал, решив для себя, что справится с этой задачей: — Я хочу улечься в одиннадцать. Перенеслись все дневно-вечерние мероприятия на другие дни, потому вожатые спокойно занялись своими детьми и подготовились к дискотеке. В пятом отряде, на удивление, был порядок, хотя разняли драку, сняли с раковины в мужском туалете мальчика и ходили с нервным тиком. Нам Джун отвёл своих маленьких исчадий ада в дискозал и остался на выходе. — Здравствуйте, — рядом возникла Ниён и так же оперлась о стену, как и вожатый, который кивнул ей в знак приветствия. — Господин Ким, скажите, а ваши дети вызывали кого-нибудь? Ну, Пиковую даму там, Кровавую Мэри… — Мои ещё слишком маленькие для этого, — проговорил он, чуть наклоняясь к девушке. — И никто даже не заикается о том, что какая-то там мистика существуют. Они просто верят в то, что мы позвоним их родителям, если они напакостят. — А они пакостят? — заинтересовалась девчушка. — Очень сильно, — скривил губы Нам Джун. — Ниён, а сколько тебе? — Шестнадцать, — молодой человек сглотнул слюну и угукнул, как филин, вызвав тем самым усмешку воспитанницы приюта. — А вам? Вспомнили пары у придурковатого преподавателя, который говорил, что надо прикрываться несуществующими цифрами и положением в обществе. Чем меньше дети о тебе знают — тем лучше, пусть додумывают и строят предположения, чем садятся на шею. — Двадцать два, — со вздохом проговорил Ким. — Учусь в педагогическом на учителя начальных классов, скоро выпускаюсь. — Интересно? — Ниён забавно склонила голову, в ней явно было много мыслей, но о многом она точно не могла сказать. — Очень. — Господин Ким, — в этом быстром обращении чувствовалось, что девушка хотела назвать его по имени, но быстро собралась, — скажите, я могу вам написать в любое время? Просто… я редко когда с кем знакомлюсь и хочу с вами пообщаться подольше. — Конечно, — слова сорвались с языка слишком быстро, а потом дискотека закончилась. Первая неделя работы (для кого-то отдыха) подходила к концу, и Нам Джун надеялся, что последний рывок перед началом второй недели практики пройдёт без какой-то свалившейся на голову задницы. Ну а Ниён была рада, что просто поговорила с понравившимся вожатым.08 июня
С каждым днём становилось всё скучнее и скучнее, недосып мучил, высасывая все соки, и Нам Джун тяжело поднялся с кровати, надеясь, что хотя бы душ его взбодрит. Не взбодрил. На утренней планёрке, когда отдавал маршрутные листы, тоже было плохо, даже Наби поинтересовалась, всё ли с ним нормально. — Уважаемые коллеги, послезавтра у ваших детей состоится банный день, — кто-то из вожатых напрягся, потому что знал — это дело не из приятных. — В этот день вы должны помыть всех детей, а перед этим провериться у врача, так как нам педикулёз не нужен. Ну, ещё вы должны поменять у детей постельное бельё. — А у вожатых? — задала вопрос Ёнхи. — Я уточню обязательно это у склада, но нас волнуют только дети, — госпожа Мин достаточно строго посмотрела на девушку, что та стушевалась и решила впредь вопросов никаких не задавать. — Пятый и шестой отряды, вы должны помочь детям заправлять постели, в остальных отрядах сами дети справятся. Планёрка закончена, можете расходиться по отрядам. Снова услышав от охранников, что надо выключать ночное освещение, как только скажут о подъёме, Наби скривилась, и у Нам Джуна было такое лицо, будто он лимон съел, потому, как пришёл в корпус, так и вжал выключатель, чтобы свет погас. Никогда ещё с планёрки Ким не приходил такой злой — а теперь именно он отчитывался за утренние собрания, и слава богу, что на них не давали втыки. — Послезавтра банный день, — сказал Ким своей соседке-напарнице, которая поедала утреннюю порцию сладкого и запивала всё это кофе без сахара, дабы побыстрее взбодриться. — Это пиздец, Хеён, это просто пиздец. Представляешь — помыть целый отряд за полчаса? Наши дебилы тратят час на то, чтобы просто дойти до душевых, как они поведут себя послезавтра? — Чёрт знает, — пожала плечами девушка. — Меньше матерись, эти мелкие завели моду ходить в вожатскую, так что могут запросто подслушать наши разговоры и передать всё мамочке, какие мы козлы. — Тоже порой слушаешь их разговоры с родителями? — Хеён кивнула, и на этом разговор был закончен. Девочки из второго отряда провели небольшое мероприятие, которое буквально призывало к любви и дружбе, и Нам Джун, как единственный мужчина в коллективе вожатых, стал на минуту центром их вселенной. Да, он им понравился, но почему-то взгляд Хеён ему ох как не понравился — слишком уж он был злобным и не давал продохнуть всем остальным девушкам, которые, возможно, успели даже влюбиться в юношу. На планёрку пошла Ки, а вскоре вернулась с бумажкой, на которой было название песни, что должны выучить дети к завтрашнему вокальному конкурсу. Подразумевалось, что все знали текст, но пятый отряд почесал затылки и сказал, что они не знали простую песню «Ариран». Хеён от этого заявления чуть в обморок не грохнулась, не знала, что и сказать, а потому минут пять вожатые посвятили тому, что нашли запись женского хора, что исполнял знаменитую песню. «Как можно её не знать?» — в отчаянии думал Нам Джун, понимая, что сам бы с удовольствием её спел — в школе состоял в хоре, и хотя его возможности оценивали там как «ниже среднего», хотелось как-то самоутвердиться. Дневное мероприятие прошло как-то незаметно и быстро, и оставшееся время до ужина вожатые посвятили разучиванию песни, хотя от этого протяжного детского воя болела голова. Нам Джун закинул в себя таблетку от головной боли и решил, что этот день надо просто дожить. Дискотека, как ни странно, была второй день подряд, и Нам Джун вновь встретился с Ниён, которая, несмотря на протесты друзей из отряда, всё равно ошивалась рядом с молодым человеком. Голова Кима была занята тем, что вожатым тоже дали песню, которую надо учить, а времени вообще не дали. Лучше бы вожатым дали эту проклятую «Ариран», Ёнхи, занимающаяся музыкой, уж точно бы затащила и вытянула всех. — Господин Ким, — юноша на автомате поклонился, а потом обратил внимание на девушку, что была примерно на две головы ниже его самого, — вы не такой красивый, когда напряжённо думаете. Мне кажется, вам не особо подходит это выражение лица, расслабьтесь. Всё время, что Ниён стояла или пританцовывала рядом со своими подругами (как теперь Нам Джун знал, высокую звали Джиён, а полноватую — Хёри), Ким пытался расслабиться, но не получилось. Он чувствовал — сегодня что-то произойдёт, а предчувствие его никогда не обманывало, тем более в лагере, в котором, как оказалось, возможно всё. Он уже готовился ко сну, когда пришла из женского туалета Хеён со сгорбленными плечами и ощущением приятной пустоты в голове. Сегодня она приняла решение, и её сосед прям чувствовал, что надо бежать, иначе эта девчонка ему спокойного житья не даст. — Нам Джун, — Хеён закусила глаза и посмотрела на своего напарника, — пожалуй, скажу, что я люблю сразу приступать к делу. — Ты о чём? — парень нахмурился, так как не понимал слов девушки, что встала прямо перед ним. — Ты мне нравишься, — и как только она упала к нему на колени и поцеловала, Нам Джун понял, что это событие — самый ёбаный пиздец из всех событий, которые только могли произойти в лагере. Не повезло поцеловать без каких-то происшествий, потому Ким повалился назад, ударяясь затылком о стену, а в это время Хеён прокусила его нижнюю губу до крови. Отлично, просто отлично. И как они завтра будут друг другу в глаза смотреть?* * *
— Ты точно уверена, что пожарная сигнализация не сработает? — все девочки в палате, а именно Хёри, Джиён и Ниён, что отделились от младших, сели в центре комнаты. Пламя от свечи отбрасывало тени на стены, и девушки слегка нахмурились, совершенно не зная, что делать. — Точно, — проговорила Джиён. — Воспитательница Им сказала, что она сломана, по-моему, это забавно. Но ладно. Хёри, ты разложила карты? — Почти. Все побрякушки типа бус, перьев и карт лишь создавали антураж, но девушки точно знали, что это сработает. Хоть кто-то на их зов придёт, и пусть это будут не Пиковая дама или Кровавая Мэри, но нервишки девушки себе пощекочут знатно. — Начинаем, — Ниён начала напевать простенькую песенку, призывающую духа по имени Джин, который не смог упокоиться в тёплой могилке. Конечно же, это был фарс, развлечение, и казалось это таковым до того момента, как не захлопнулась дверь и не зашевелились занавески. Девушки были напуганы, но подхватили мотив, стараясь не обращать внимания на то, что свет начал мигать, вещи закружили по комнате, а пламя свечи будто бы перестало отбрасывать тени. Хёри первая почувствовала нечто, что до смерти её напугало, и, взвизгнув, разорвала круг. Ниён резко ощутила, как что-то прошило её грудь, и в ту же секунду свеча погасла, ударила молния, а три девушки, уже слишком взрослые, но такие маленькие, переглянулись и упали в обморок. Нам Джун же, не спящий до сих пор из-за выходки напарницы, услышал, как звякнул его телефон, стоящий на зарядке, и потянулся к нему. «Приди к нам, прошу! У нас тут привидение!» — дальше следовали плачущие смайлики, и Ким определил по контакту, что его вызывала Ниён. Почему она не спала в полночь? «Нет», — парень упал на подушку, намереваясь заснуть, но маленькая проказница явно собиралась его третировать всю оставшуюся ночь. «Ты мне не веришь?!» Да ну нахер — решил Нам Джун, потому отписал короткое «Нет, мне самому страшно», перевернулся на другой бок и наконец-таки смог заснуть без кошмаров. Так и закончилась первая неделя работы.