Персик для хокаге

Всё идёт своим чередом. Ночь сменяется утром, утро — вечером, день выпадает на сон, нагоняя на меня сомнения. Ничто не в состоянии поколебать моей уверенности в правильности моего решения, а вот уверенность в своей привлекательности для хокаге я теряю легко в районе середины следующего за днём нашей последней встречи дня. Сомнения закрадываются постепенно, начинаясь с вопроса о моей необходимости Шестому. В конце концов, я не единственная женщина-Анбу и не единственная женщина вообще. Среди моих коллег есть девушки и привлекательнее меня, а что ещё важнее и моложе. На протяжении оставшихся часов до смены я вытряхиваю из головы зароняющие сомнения мысли, как блохастая собака стряхивает с себя блох. Нельзя раскисать, даже если все мои сомнения подтвердятся разом. Хатаке в любви мне не клялся и ничего не обещал. К счастью, я давно вышла из возраста, когда девушки тешат себя несбыточными мечтами. Хоть этим я не грешу. Ближе к началу новой смены я успокаиваю себя самовнушением и натягиваю свой новый парадно-выходной комплект белья. Если наши встречи с Шестым продолжатся, придётся разориться ещё на пару комплектов. Форма Анбу почти магически успокаивает меня. Ситуация не кажется больше пугающей, я всего лишь иду на работу, как ходила туда десятки раз до этого и пойду ещё сотни раз после. Шагая по улице, я всматриваюсь в лица прохожих, пытаясь найти в них признаки осуждения, как будто они могли как-то узнать о том, что произошло в кабинете Хатаке прошлой ночью, но не нахожу. Никому нет дела до того, кто и где проводит свои ночи, пока от этого не страдает безопасность деревни и их личное благополучие. Это подбадривает. Смена, как никогда раньше, тянется невыносимо долго и скучно. Я не нахожу себе места ни на ветке векового дерева, где частенько проходили мои смены, ни на террасе возле кабинета Шестого, за стеной которого горит свет, но сёдзи приглашающе не раскрываются передо мной ни в эту ночь, ни в следующую. Оправдываю Хатаке тем, что в деревне довольно много дел, кроме того через какой-то месяц в Конохе пройдёт очередной Совет пяти каге, организация которого должна быть одобрена хокаге. Червяк сомнения в том, что наша встреча с Какаши не повторится, питается моим страхом, разрастаясь до размеров анаконды за считанные дни. Размеры змеюки резко увеличиваются от насмешливых и глумливых взглядов коллеги, но их я приучаю себя игнорировать. На пятую смену после окончания лечения Шестого, я практически теряю надежду. Я не ожидала, что мы будем встречаться ежедневно, но хотя бы… хотя бы увидеться раз в пару дней было бы неплохо. Болтая ногой в воздухе, я сижу на ветке и всматриваюсь в звёздное небо. Гоню мысли об общении с Хатаке прочь и думаю о том, чтобы завести кошку. Мне жизненно необходимо куда-то пристроить ту часть заботы, которую раньше удавалось возложить на Шестого. В лавке напротив как раз появился наглый рыжий кот. Я закрываю глаза, представляя его надменную морду и поджарое рыжее тельце, развалившееся на моей постели. — Момо, — от командного тона меня подбрасывает на ветке. Взглядом ищу источник напугавшего меня звука и нахожу одетого в форму ниндзя мопса. — тебя зовёт Какаши. Я удивлённо смотрю на Паккуна сверху вниз, пытаясь унять бешено бьющееся не только от неожиданности сердце, и лихорадочно соображаю в достаточно ли я приличном виде, чтобы встретиться с хокаге. — Поторопись, — подталкивает меня пёс-ниндзя к активным действиям и добавляет. — третье окно на втором этаже. Сердце предательски быстро трепыхается в груди не то от неожиданного появления четвероногого посланника, не то от предвкушения новой встречи с Хатаке. — Спасибо, Паккун, — я отмираю и бегу по ветке, чтобы спрыгнуть прямо на крышу. Нервно поправляю одежду на ходу и благодарю Ками, что сегодня, несмотря на потерянную надежду на встречу с Шестым, я всё же подготовилась. Остановившись у окна в спальню Какаши, я оборачиваюсь, чтобы столкнуться взглядом с призывным псом хокаге. Мопс как-то странно и неодобрительно смотрит на меня в ответ. Вот только псиного осуждения мне и не хватало. Не собираюсь заморачиваться из-за каких-то взглядов. Людские меня не напугали, а уж собачьи и подавно не проймут. Тянуться рукой к закрытому окну немного страшно, вернее волнительно: там, за ним, неизвестность, хмелящая надеждой и пугающая отказом. Я делаю над собой усилие, как делала и до этого перед личными встречами с хокаге, и раскрываю окно. Не стоит растрачивать своё время на пустые переживания. Когда только стала такой неуверенной в себе? Оказываюсь лицом перед плотными шторами и глубоко вдыхаю прежде чем забраться на подоконник и влезть в спальню Шестого, безоговорочно подтверждая бывшие до этого момента домыслами подозрения своих коллег. Теперь каждый Анбу, дежурящий со мной будет знать о моих интимных отношениях с Хатаке. Выпутавшись из штор, я сначала жмурюсь от яркого света в спальне Какаши и не сразу нахожу его, одетого в домашний халат, мерящим широкими шагами пространство перед столом. Мы оба застываем, разглядывая друг друга, и мне в голову закрадывается странная мысль о том, что хокаге переживал, что я не приду. — Господин Шестой, — я делаю попытку опуститься на одно колено, как будто не понимая, что меня позвали не для того, чтобы давать указания. Хатаке молниеносно подскакивает ко мне и, подхватывая под руку, рывком поднимает вверх. Я послушно встаю перед ним в полный рост и стараюсь смотреть на хокаге прямо, но не нагло, а просто уверенно. Какаши тянет руку к моему лицу, снимая маску, и оставляет её одиноко лежать на подоконнике. Большим пальцем Шестой проходится по моей скуле прежде чем полностью уложить ладонь поверх моей щеки. Он с нежностью смотрит на меня, а я едва ли могу соображать, сбитая с толку оглушающим стуком сердца внутри. — Боялся, что ты не придёшь, — признание хокаге заставляет мои колени ослабнуть. Хочется уверить Шестого, что я никогда бы так не поступила с ним, и я выпаливаю, как всегда, не особо подумав: — Я не могла не прийти. Звучит моё заявление совсем не так, как должно было, и совершенно не убеждает Какаши в том, что я пришла добровольно, не считая его приглашение приказом. Лицо Шестого каменеет, превращаясь в маску, но в маске этой не холод, а разочарование, обида и самая малость неуверенности в себе. — Ты не обязана приходить, — голос Хатаке звучит спокойно, но я чувствую, что до спокойствия ему далеко. — Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы ты считала наши встречи обязанностью. Рука Какаши безвольно падает вниз, лишая меня ощущения тепла на моей щеке. Мне хочется хлопнуть себя ладонью по лицу за то, что зря зародила в хокаге сомнения в добровольности моих действий. — Я пришла добровольно. Это было моим желанием, — я делаю шаг ближе к Шестому и в нерешительности останавливаюсь, не зная что лучше сделать. — Я очень ждала этой встречи все пять своих смен, прошедших с момента нашей последней встречи. Решаюсь поймать его лицо ладонями и взглянуть ему в глаза. Какаши выдерживает мой взгляд и вглядывается в глубину моих глаз, а по ощущениям — души, в попытке найти хоть каплю неискренности. В его взгляде столько надежды, что мне становится не по себе. У меня и в мыслях не было заставлять хокаге сомневаться в себе. Молчание затягивается, вызывая неловкость. Я делаю над собой усилие, набираясь наглости, и нежно почти невинно целую Шестого. Он тут же обхватывает мои бёдра ладонями, жадно впиваясь пальцами, и наступает на меня, заставляя шагнуть к подоконнику. Поцелуй почти сразу становится глубоким и страстным, а я ловлю себя на том, что упустила момент, когда оказалась сидящей на подоконнике и сжимающей между ног сильные бёдра хокаге. Он отрывается от моих губ лишь для того, чтобы снять мой бронежилет. Защитная часть моей формы с грохотом падает вниз, отчего я вздрагиваю и испуганно смотрю на Какаши, которого громкий звук совершенно не озаботил. В его глазах нет ни намёка на то, что его волнуют последствия, в то время как я прислушиваюсь, готовая в любой момент отпрыгнуть на приличное расстояние, услышав шаги личной охраны Хатаке. Шестой склоняется к моей шее, широко проводя по ней языком и целуя в конце. Он не может не чувствовать моего напряжения, возникшего совсем не от его близости. — На стенах и окне заглушающие печати, — поясняет мне хокаге, одновременно помогая расстаться с форменной майкой и бесстыдно разглядывая мою грудь. Его заявление успокаивает меня, что бы ни случилось в спальне Хатаке, никто не услышит ни звука. Завожу руки за спину, расстегивая бюстгальтер, я же не экспонат на выставке, и медленно снимаю бельё. Взгляд Шестого не отрывается от груди ни на секунду, дыхание становится неглубоким и частым. Мне нравится наблюдать за ним, когда он перестаёт быть хокаге и становится просто моим любовником. Отбрасываю бельё в сторону, позволяя ему любоваться собой. Какаши обнимает меня за талию, притягивая к себе. На несколько секунд замираем, смотря друг другу в глаза, пока моё желание развязать пояс его халата не перестаёт быть просто желанием. Пояс падает к нашим ногам, а я медленно стягиваю с мускулистых плеч домашнюю одежду, оголяя сильное, покрытое боевыми шрамами тело. От взгляда на уже давно зажившие рубцы я ощущаю нестерпимое желание поцеловать каждый из них. Шестой хокаге многое сделал для нашей деревни и как никто другой заслужил счастье и любовь, пусть пока только в моём обличии. Вера в то, что он обретёт семью крепнет во мне с каждой нашей встречей. Пальцы скользят по груди Хатаке, оглаживая каждый шрам на своём пути, пока он сжимает мои бока и крепче прижимает к себе. Я поднимаю глаза и стараюсь своим взглядом показать Шестому, что он может во мне не сомневаться. Я не меняю своих решений. К тому же глупо отрицать, что он симпатичен мне как мужчина, и желание помочь ему расслабиться любым доступным мне способом в последнее время стало особенно сильным. Мы медленно, но глубоко целуемся, отчего я теряю связь с реальностью и прихожу в себя лишь от звука растегивающейся молнии на моих брюках. Он помогает мне избавиться от остатков одежды, подхватывает под бедра, заставляя обхватить его ногами, и переносит меня на свою кровать. Движения становятся более откровенными, руки и губы — жадными, прикосновения — необходимыми. Не сдерживаясь, громко дышу в его ухо, когда его губы смещаются к шее, а движения бёдрами становятся синхронными. Я закрываю глаза, желая полностью сосредоточиться на своих ощущениях. Его ритмичные движения заставляет потерять голову. Ощущения становятся невыносимо приятными, чем хочется поделиться со своим партнёром. Звук моих стонов действует на Хатаке гипнотически, он начинает двигаться быстрее и резче, что вызывает желание стонать громче, выгибаться сильнее и ещё больше жаждать его движений. Тело начинает мелко трясти, чувствуя приближение разрядки. Внутри всё натягивается, как тетива лука, и взрывается, заставляя меня потерять ориентацию в пространстве и времени. Слух выхватывает протяжный стон, и я выпадаю из реальности на несколько секунд. Следующее, что я чувствую, это то что меня сжимают в объятьях и прижимают к себе. Я открываю глаза, с трудом осознавая где нахожусь. — Ты в порядке? — вопрос вроде бы обычный, но ставит меня в тупик. — Да, — неуверенно отвечаю, сверяясь со своими ощущениями. На лице Шестого появляется странная улыбка. Тепло его тела и нежность поцелуя отрезвляют меня. На душе становится легко, и я нежусь в объятиях хокаге ещё некоторое время, прежде чем собраться и уйти из его спальни. Собирая свою одежду по всей комнате, я думаю, что мне неимоверно повезло сблизиться с Шестым хокаге.

🍑🍑🍑

Встречи продолжают случаться, не каждый день, и даже не всегда каждую неделю, но я регулярно оказываюсь в спальне Хатаке Какаши и регулярно открываю для себя что-то новое в интимных отношениях между мужчиной и женщиной. Только после сближения с хокаге я начинаю понимать, что моя сексуальная жизнь с мужем была, откровенно говоря, просто скучной. Да, простит меня мой покойный муж, который был моим первым и долгое время единственным мужчиной, пока я не решила для себя, что вполне заслуживаю личную жизнь, пусть меня хоть всей деревней осудят. Проходит чуть меньше месяца с момента как я стала любовницей Шестого, до того момента, когда я впервые отказываю в близости Хатаке. Его удивление кажется мимолетным, и он совершенно спокойно возвращается к своим бумагам, которые читал до моего появления. Я неловко топчусь у окна, не решаясь спросить разрешения уйти. — Я бы хотел поговорить с тобой, Момо, — внезапно произносит Какаши, заставляя меня внутренне вздрогнуть. — Пожалуйста, подожди пока я закончу с документами. Я молча киваю на слова хокаге и его жест, приглашающий меня занять себя чем-нибудь пока он будет занят. Решаясь воспользоваться его предложением, я обегаю взглядом спальню, останавливая своё внимание на стеллаже с книгами. На самом видном месте стоит серия книг Ича-Ича, та самая, автором которой являлся легендарный санин — Джирайя. Мне никогда не приходилось читать его книг, и я решаю не отказывать себе в удовольствии хотя бы полистать одну из них. Беру книгу с полки и наугад открываю страницу в середине. Пробегая глазами содержимое, я с ужасом понимаю, что разнообразием своей сексуальной жизни обязана жабьему мудрецу. На этом моё знакомство с творчеством Джирайи заканчивается, к счастью, и документы на столе Шестого тоже. Я возвращаю книгу на место и выжидающе смотрю на хокаге. Сердце часто бухает в груди от страха. Я отказала Хатаке в близости не без причины, о чём он хочет со мной поговорить остаётся загадкой. — Момо, — зовёт меня Какаши, вытягивает в мою сторону руку и жестом подзывает меня. Не смея ослушаться, я подхожу к столу, останавливаясь сбоку от хокаге. Он хлопает себя по колену, предлагая мне сесть сверху. От неожиданности я на секунду теряюсь. Неужели он не воспринял мой отказ всерьёз? — Что-то случилось, Момо? — участливо интересуется Какаши, когда я устраиваюсь на его коленях, не смея поднять на него глаза. — Нет, — я чувствую нестерпимую потребность оправдать своё поведение. — Прошёл уже месяц с момента моего первого появления в твоей спальне. Я надеюсь, что он, как взрослый мужчина, догадается сам, и мне не придётся объяснять ему физиологические особенности женского организма, но хокаге непонимающе смотрит на меня. — Я не могу заниматься сексом сегодня и завтра и ещё несколько дней, — набираюсь храбрости, чтобы озвучить причину. — я… у меня начались… Так и не нахожу в себе сил договорить, но Какаши всё понимает сам и по-доброму улыбается мне. — Это не проблема, — я вскидываю на него изумленные глаза. Он всё равно хочет меня? Но хокаге тут же уточняет. — Мне приятно тебя видеть. Я облегченно выдыхаю, а то кто знает какие там ещё эксперименты описаны в книгах Джирайи. — Тогда о чём ты хотел поговорить? — О приёме после Совета пяти каге, — Хатаке придерживает меня одной рукой за талию, а другой гладит мою коленку. — Хочу чтобы ты присутствовала. Я едва удерживаю себя, чтобы не ляпнуть «в качестве кого?» и вместо этого спокойно киваю, давая своё согласие: — Конечно, это же моя обязанность — охранять тебя. Какаши пропускает мимо ушей мои слова. — Прием будет неформальным, поэтому все Анбу будут в повседневной одежде, — я изумляюсь неслыханности намерений хокаге, но он беспечно продолжает. — Поэтому я прошу тебя надеть платье. Платье? Кажется, ширина моих распахнутых в изумлении глаз пугает Хатаке и он на секунду позволяет себе нахмуриться. — Что-то не так? — спокойно интересуется он, пытаясь понять причину моей реакции. — Нет, — поспешно заверяю я. — просто у меня нет платья. Никакого. А уж достойного общества пяти каге и подавно. На секунду задумываюсь, где бы занять денег на покупку приличного платья, но Какаши предугадывает мои мысли и решает мою проблему ещё до её разрастания до масштабов глобальной, заявляя: — Об этом позабочусь я. Вопросов в моей голове становится настолько много, что я не решаюсь задать ни один. Успокаиваю себя тем, что это, наверно, нормально принимать подарки от своего любовника. Намеренно заставляю себя называть его так, чтобы любые свои романтические фантазии пресекать на корню. Не хватало ещё влюбиться в хокаге, как девочке-подростку. — Момо, — Шестой напоминает мне о своём существовании, называя по имени. Я вскидываю голову, смотря Хатаке в глаза, цепляю взглядом шрам на его лице и чувствую зуд в пальцах от желания погладить его. Старое, давно зажившее напоминание о первой смерти товарища Какаши, заставляет моё сердце сжиматься. Терять близких очень больно, и мне становится обидно и горько от того, что этому хорошему человеку досталось так много горя в жизни. Растрогавшись от своих мыслей, не сдерживаю порыв и обнимаю хокаге за шею, прижимаясь к нему всем телом в бесполезной попытке забрать хоть часть пережитой им боли. Он, изумленный моим порывом, замирает на мгновение и тут же обнимает меня в ответ, как будто знает, что мои объятья это не благодарность за обещанное платье, а попытка подарить ему хоть толику человеческого тепла. — Спасибо, — я делаю вид, что благодарю за приглашение и гипотетическое платье, шепча ему в ухо и сдерживая навернувшиеся слезы. Дурацкие гормоны, шалящие во время женских дней! — У меня будет к тебе ещё одна просьба, — неожиданная минута слабости и нежности стирается ровным голосом Хатаке. Я отстраняюсь от него, по-прежнему, не покидая его колен, и киваю головой, готовая выслушать его. Шестой на секунду отводит взгляд, как будто собираясь с мыслями. Моё сердце оглушительно стучит в возникшей тишине, а я давлю в себе надежду на то, что он попросит меня быть не просто любовницей… — Было бы здорово, если бы ты поближе пообщалась с райкаге, — высказывает свою просьбу Хатаке. Поближе? Это что значит? Стараясь держать эмоции под контролем, жду конкретизации просьбы. Какаши крепче сжимает моё бедро ладонью, с присущей ему проницательностью заметив, моё напряжение от своих слов: — Есть информация, что он хочет расторгнуть контракт на поставку фруктов и овощей. Я прошу тебя узнать его намерения в этом вопросе и по возможности переубедить его, если дела действительно обстоят именно так. — Конечно, — легко соглашаюсь я, не совсем понимая, почему эта просьба адресована мне и почему Какаши не может сделать этого сам. Собираю волю в кулак и, нагло глядя в глаза, уточняю. — Насколько близким должно быть моё общение с райкаге? Прекрасно осознаю, что Шестой обозначил мою задачу как «просьбу», а не как «приказ», но раз это всё равно часть моей работы почему бы не уточнить. Белые брови Какаши сходятся на переносице в тупой угол. — Ты не вещь, Момо. Я прошу тебя об одолжении, а не приказываю любой ценой исполнить поставленную задачу. Хотя мог бы, и я не вправе была бы ему отказать. Хокаге убирает ладонь с моего бедра и ловит мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза: — Не настолько близко, чтобы это могло опорочить твою честь. Мне хочется фыркнуть на его последние слова. О какой чести может идти речь, если я сплю с главой деревни? Хотя справедливости ради нужно признать, что свою честь я утратила немногим ранее, когда после смерти мужа всё же решилась заводить интрижки. Решаю сдержать рвущиеся в ответ колкости и лишь киваю головой, соглашаясь на условия Шестого. Хатаке гладит меня пальцами по щеке и нежно целует. Я давлю в себе злые порывы и выплескиваю негатив в поцелуй, делая его страстным и несдержанным. Внизу живота просыпается желание, мне хочется плюнуть на физиологию и заниматься любовью с Какаши до изнеможения и звёзд перед глазами, но всё же благоразумно решаю подождать пару дней. Мы же не подростки, чтобы творить такое. В последний раз чмокаю хокаге в губы и предлагаю: — Могу сделать массаж. Вижу, что напряжение в плечах уже становится болезненным. Хатаке мягко, почти стеснительно улыбается мне и коротко благодарит, соглашаясь: — Спасибо, Момо. Я поднимаюсь с его колен и махаю рукой в сторону его кровати, предлагая ему лечь. Он поднимается и идёт в указанном направлении, раздеваясь на ходу. Я пристально наблюдаю за ним, смотря ему вслед. Никогда не перестану восхищаться его голым телом. Мне очень повезло сблизиться с ним и я буду до конца своих дней благодарна ему за то, что из всех женщин-Анбу он выбрал именно меня. Разминая напряженные плечи, я всё ещё размышляю над причиной, которая побудила Шестого попросить меня пообщаться с райкаге. Не сдерживая своего любопытства, всё же интересуюсь: — Почему ты сам не поговоришь с райкаге? — Он не склонен признавать мои аргументы. Возможно, его благосклонность сможет заслужить красивая и неглупая женщина, к тому же очевидно имеющая корни из Кумо, — пояснил Какаши. — То есть мидзукаге проще найти компромисс с ним, чем тебе, потому что она женщина? — уточняю я. — Не совсем, — не подтверждает мою теорию хокаге. — Дело просто в тебе. Ты заинтересуешь его. Неприятно думать, что мне доверяют решать дела деревни из-за моего пола и происхождения. Я сглатываю поднявшую было голову обиду и продолжаю массаж. Не совсем понимаю почему Какаши так уверен в том, что я смогу повлиять на райкаге. Тот всегда славился пылким нравом и упрямством. Почему он должен прислушаться к женщине, которая просто охраняет хокаге? Мышцы под моими ладонями становятся мягкими, плечевой пояс Шестого медленно расслабляется, и я заканчиваю массаж. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы убедить райкаге не разрывать с Конохой контракт, — заверяю я Хатаке, надевая маску, прежде чем покинуть его спальню. — Момо, — зовёт меня хокаге, и я оглядываюсь. — Не всё. Он выделяет последнее слово интонацией, и я рассеянно в очередной раз киваю, выбираясь через окно на крышу. В голове стучит хатаковское «не всё». Так и остаётся загадкой, собственнический ли это запрет на излишнее сближение с райкаге?