🍑🍑🍑
Время до Совета пяти каге пролетает со скоростью света. В Конохе становится многолюднее и разнообразнее с прибытием делегаций из других деревень. На улице постоянно смеются и громко разговаривают, мешая мне спать после ночных смен. Но ничто не раздражает меня так, как ожидание. Ожидание приёма после Совета. К тому дню, на который намечен Совет Пяти Каге я провожу с собой воспитательную работу, заглушая голос разума, требующий опомниться и прекратить свидания с хокаге, приглушаю наглостью совесть до состояния её полного отсутствия, и, конечно, покупаю новые туфли. В общем, пребываю в состоянии полной боевой готовности, но успокоиться никак не могу. Чувство постоянного волнения откладывается на подкорке, и нет никакой возможности избавиться от него. Не помогает и само наличие отношений с Какаши, которого с момента получения подарка я так и не вижу. Иногда мне кажется, что я — героиня сказки, в которой прекрасный мужчина высокого происхождения влюбляется в красивую, но глупую простолюдинку. Правда, в реальной жизни такие чудеса случаются не часто. Глупые дурочки становятся наложницами, а прекрасные принцы частенько бросают их на произвол судьбы, вдоволь натешившись. Голова от этих мыслей постоянно разрывается, и я понимаю, что пора навестить маму. Определённо я задолжала ей серьёзный разговор. Она живёт на другой стороне деревни и держит небольшой магазинчик фруктов. Как будто бы ей одной меня недостаточно. В свой последний выходной день перед Советом пяти каге, я напрашиваюсь к ней в гости, посылая к ней одну из своих призывных ласточек с запиской. Ласточка долго не возвращается, и я начинаю волноваться. Сидя на своей кровати, я смотрю в окно в ожидании возвращения посланницы, когда слышу приглушенный стук с внешней стороны двери. Выйдя из квартиры, я обнаруживаю на пороге мою ласточку, обездвиженную леской из арсенала шиноби. Довольно необычная находка в квартале общежитий Анбу. На маленькой птичьей тушке нет повреждений, зато имеются следы чужой чакры. Кто-то таким жестоким образом что-то хочет до меня донести. В этом я не сомневаюсь, и, вероятнее всего, причиной покушения на жизнь моей птицы являются мои же отношения с хокаге. Я бегло, но внимательно осмотриваюсь по сторонам. На крыше соседнего дома, прямо напротив меня стоит моя новая коллега-Анбу, только что закончившая подготовку элитного отряда и обладаюшая неплохими боевыми данными. Она показывает себя хорошим бойцом, но всё, что касается личного, частенько вызываеь в ней желание действовать необдуманно и иррационально. Девушка спрыгивает с крыши прямо к порогу моей квартиры и свысока смотрит на меня. — Оставь его в покое, — заявляет мне она. От удивления я не нахожу слов, чтобы ей ответить, но тут же беру себя в руки. — Отпусти мою ласточку, — требую я в ответ, игнорируя её собственную просьбу. Девушка послушно освобождает пленницу, тут же бросающую ко мне в руки записку от мамы и устраивающуюся на моём пальце. Я поспешно отпускаю ни в чём не повинную птицу и снова переключаю внимание на Анбу. — Ты ему не пара, — наглость девушки начинает меня раздражать. — А кто же тогда пара? Ты что ли? — насмехаюсь я. — А хоть бы и я. Уж точно не такая просрочка, как ты. Это звучит обидно. Я и сама понимаю, что конкурировать с молодой девушкой вряд ли смогу, но я почти уверена в том, что Хатаке не выберет в спутницы жизни девушку значительно младше себя. В любовницы может быть, но в жены — никогда. Отчего-то его отношения с Сакурой меня не смущают, а ведь у них были серьёзные отношения. — Не зазнавайся, зелень. Не тебе это решать. Анбу угрожающе надвигается на меня и требует: — Откажи ему. — И не подумаю, — мне хочется рассмеяться ей в лицо. Она требует того, чего я не могу, а вернее не хочу делать. И какие-то молодые, амбициозные барышни не поменяют моего мнения в отношении моего (хоть и временно) мужчины. — Я серьёзно, Момо. Откажись от него, — тон Анбу становится угрожающим, а я стараюсь вспомнить её имя, чтобы установить контакт, но не могу. — Ты не можешь указывать мне и тем более ему, — я делаю попытку отрезвить потерявшую голову из-за эмоций девушку. — Я настроена серьёзно, Момо. Он будет моим. Я чудом сдерживаю смешок, память услужливо подкидывает мне имя наглой девчонки, и я отвечаю: — Люди не вещи, Изуми. Ты не можешь заставить кого-то что-то делать насильно, ты поймёшь это, когда вырастишь. Лицо Анбу покрывается красными пятнами ярости, но она молчит. — Я тебя предупредила, Момо. В следующий раз, ласточкой может не обойтись, — угрожающе произносит Изуми и разворачивается, чтобы уйти, давая понять, что разговор окончен. — Для твоего же блага возьми себя в руки. Он сделает выбор сам. От нас с тобой ничего не зависит, — напоследок я делаю ещё одну попытку вразумить соперницу. Презрительный взгляд через плечо доходчиво объясняет мне, что ко мне прислушиваться не собираются. Изуми прыгает на соседнюю крышу и через секунду скрывается из вида. Я вздыхаю и провожу ладонью по лицу в попытке снять напряжение. Идея посетить маму кажется вдвойне удачной. В своё время моей матери, как женщине вырастившей ребёнка без отца, многое пришлось пережить, в том числе и всякие гадости от жителей деревни. Казалось бы, кого может удивить мать-одиночка? В мире шиноби детей, растущих в полноценных семьях значительно меньше, чем тех, кто растёт с одним родителем или вообще без них. По крайней мере так росло моё поколение. Я не была у мамы уже достаточно давно и умышленно откладывала визит к ней на потом, ведь мне пришлось бы признать свои отношения с Шестым перед ней, не прямо, конечно, но косвенно точно. Моя родительница, как и многие другие родители, отличается проницательностью, особенно если дело касается меня. Она улавливает малейшие изменения в моем поведении и правильно истолковывает их. Поэтому посещение мамы — средство на крайний случай. И сегодня этот крайний случай наконец-то наступил. Я разворачиваю записку, принесенную ласточкой и читаю строки, выведенные маминым почерком: «Жду вечером». Немногословно и по существу — это стиль моей мамы. Постучав в дверь маминого дома, я на секунду испытываю ужас и желание сбежать. Нет, мама не будет вытаскивать из меня всё клещами, но и не пощадит. Она, как будто почувствовав мою нерешительность, почти сразу открывает дверь, не дав мне времени на побег. — Момо, — мама обнимает меня и прижимает к себе. Она скупа на проявления нежности, и слабости свои скрывает умело, хотя я готова поклясться, что её единственной слабостью являюсь я. Ничего не спрашивая, мама отводит меня на кухню и наливает ромашковый чай. Мы начинаем беседу с повседневных тем, видимо, чтобы подготовить почву для самого сложного. Мама рассказывает, о том как идут дела в лавке, о том что закупка фруктов становится всё дороже и цены приходится поднимать. Мама не жалуется, а излагает факты. В свете сказанного ей просьба Какаши играет новыми красками. Желание во что бы то ни стало не допустить расторжения торгового договора на поставку фруктов между Кумо и Конохой становится непреодолимым. Мама хитро смотрит на меня и неожиданно спрашивает: — Ты ведь пришла не за тем, чтобы слушать о продаже фруктов, Момо. Что тебя беспокоит? Я теряюсь, не зная с чего начать. — Мам, а почему вы с отцом расстались? — выдаю я, тут же испугаясь своего вопроса. Тема отца в нашей семье запретна. Всё, что я о нём знаю, это то, что он из Кумо. Мама укоризненно смотрит на меня, как бы говоря «не смогла придумать ничего лучше чтобы спросить? Я же знаю, что тебя интересует не это». Она вздыхает и смотрит в окно. Я не жду ответа, зная, что она не любит о нём говорить. — Из-за его положения в обществе, — мама смотрит мне в глаза прямо, давая понять, что ответит на все мои вопросы. — Положения в обществе? — ничего не понимая, переспрашиваю я. — Ты была шиноби, а это приличное положение в обществе. Кем же он был? — Он занимал высокий пост в деревне и стремился ещё выше. Иностранная шиноби с его ребёнком могла бы подорвать его репутацию. Всё это немного напоминает мою ситуацию с Шестым. С разницей лишь в ребёнке. Я уверена в том, что не допущу ничего подобного. Я сочувствую маме и решаю больше не затрагивать тему отца. — Как ты справлялась с негативом от жителей деревни? Мама пристально смотрит на меня, делая определённые выводы, и отвечает: — Было нелегко, но у меня была ты. Ради тебя я смогла многое вытерпеть. Я вспоминаю, как дверь нашего дома вымазали грязью и написали неприличное слово на его стене. Вспоминаю, как мама отмывала грязь, когда я возвращалась с тренировки из Академии. Мне на всю жизнь запомнились мамины красные глаза и в противовес её чувствам спокойное лицо и тихий голос, что убеждал меня в нормальности произошедшего. Тот день сломал во мне что-то. Я нашла тех людей, что поступили так с моей мамой, и вернула им «долг». Мама, увидев, как несколько наших соседок оттирают грязь с дверей и неприличные слова со стен, отругала меня, напоследок больно шлепнув по попе, а потом долго плакала в своей комнате. Меня также наказали, но это ни на йоту не убавило моего желания защитить маму. Соседи быстро выучили урок. Если кто-то плохо относился к моей маме, получал различного рода «сюрпризы» и больше не осмеливался так поступать. Но это было после того, как я выросла, а всё то время, что я была не способна защитить маму, ей приходилось терпеть издевки и унижения от соседей. Мамин голос прерывает мои воспоминания: — С тобой происходит что-то подобное? Ты ждёшь ребёнка? Я чуть не захлебываюсь чаем: — Нет, — сквозь кашель выдавливаю я. — Но ситуация с мужчиной похожая. Мама участливо стучит мне по спине. — Момо, я не зря советовала тебе выйти замуж за Хикару. Моей целью было уберечь тебя. Любовь не всегда приносит счастье, иногда она остается односторонней и приносит боль. — Всё не так, мам, — качаю я головой. — Я не люблю его, мы просто любовники, но не всем это нравится. Мама ловит мой взгляд. — Значит, не любишь, — с сомнением в голосе произносит она. — Не люблю, — подтверждаю я, начиная сомневаться в своих словах под маминым взглядом. Она умело заставляет меня чувствовать себя маленьким неуверенным в себе ребёнком, пусть на несколько секунд, но заставляет. — Тогда не влюбляйся в него, — советует мама, а я чувствую, что она хочет сказать ещё что-то. — Не влюблюсь, — обещаю я. Мама встаёт и, подойдя ко мне, крепко обнимает. — Не повторяй моих ошибок, Момо. Для таких простых женщин, как мы, лучше всего подходят простые мужчины, вроде твоего Хикару, — я с удивлением смотрю на маму, а она продолжает. — Мужчина у власти никогда не будет твоим полностью. Всегда будут другие женщины, желающие его себе, важные дела, мешающие ему быть с семьёй. Ты будешь не на первом и даже не втором месте для него. Хорошо если войдёшь в десятку. Мамины слова почему-то болью отдаются внутри, я обнимаю её в ответ и ещё раз обещаю не влюбляться.🍑🍑🍑
Приём после Совета пяти каге шикарно организован. Я наблюдаю за важными людьми пяти самых крупных деревень почти из-за шторы, которую облюбовала ещё в начале вечера. Шестой, много общающийся с Пятой мизукаге и Пятым казекаге, мне лишь приветливо кивнул в начале вечера и наградил долгим пристальным взглядом во время разговора с Гаарой. Я продолжаю жаться к стене и мониторить обстановку. Решив сосредоточиться на своих прямых обязанностях по охране хокаге и полученном задании, я исподтишка наблюдаю за райкаге, который облюбовал столик в углу и вместе с цучикаге глотает сакэ, как воду. Не решаюсь подойти к нему и прервать их приватный разговор, поэтому просто слежу за обстановкой. Слежу, по правде говоря, небрежно, сосредоточив внимание на своём хокаге, мило щебечущем с откровенно флиртующей с ним мизукаге Мей. Она постоянно поправляет свои прекрасные огненные волосы, разглаживает шикарное шелковое платье ярко синего цвета и не сводит с Хатаке хищных глаз. Теруми Мей — красивая женщина, это каждый знает. Единственное, что настораживает в ней, это её отношение к своему помощнику — Ао. Резкие перепады настроения и пунктик на отсутствии мужа всегда привлекают внимание к мизукаге. Иногда мне кажется, что её и Ао связывают не только чисто профессиональные отношения. Впрочем, меня это не касается, а вот откровенные заигрывания с Шестым хокаге — вполне. Я сверлю взглядом их мило общающуюся парочку с таким энтузиазмом, что даже не замечаю, что ко мне подходит один из Анбу Суны. — Привет, красотка, — от развязного, но тихого голоса я вздрагиваю и едва удерживаюсь, чтобы не ответить грубо наглецу. Я поворачиваюсь к нему лицом, бросая последний взгляд на так и продолжающих беседовать каге. — Привет, — выдавливаю из себя я и внимательно рассматриваю его. Лицо мне кажется знакомым. — Неужели не помнишь меня? — неприятно удивляется он и, глядя на моё недоумевающее лицо, спешит пояснить. — Мы с тобой провели несколько жарких ночей в прошлом году. Мне резко вспоминается этот Анбу из охраны казекаге и те несколько ночей, но только не его имя. — А, это ты. Без формы Анбу и не признала, — я делаю вид, что смущаюсь, и он самодовольно улыбается. — Да, я тоже с трудом тебя узнал, — признаётся уроженец Суны и мягко хватает меня за локоть. Я замечаю на его безымянном пальце кольцо. — Не желаешь обновить наше знакомство? Вот только этого мне и не хватает. — Не интересуюсь женатыми мужчинами, — довольно резко отвечаю я. — Что-то в прошлом году тебя это не останавливало, — гаденько смеётся мой бывший любовник. Я мягко тяну свой локоть к себе, не желая привлекать внимания, но его цепкие пальцы лишь крепче сдавливают моё плечо. — В прошлом году на тебе не было кольца, — парирую я. Слабое оправдание, но единственное. — Это легко исправить, — его ответ меня не удивляет. Я вдыхаю поглубже и обрачиваюсь назад, отвлеченная от разговора зудом между лопаток. Я встречаюсь взглядом с любопытным и напряженным взглядом Шестого. Мне не хочется привлекать внимание к нашему общению, поэтому приходится мило улыбнуться Хатаке, давая понять, что у меня всё хорошо. — Я не сплю с женатыми мужчинами, — повторяю я наглому Анбу, зло улыбаясь. — Или Анбу уже не достаточно хороши для тебя, и ты решила поднять свой уровень до каге. Очевидно, он заметил взгляд Какаши и истолковал его по-своему. — Ты комплексуешь как Анбу или как мужчина? — резко выплёвываю я. Его пальцы лишь крепче сжимают моё плечо, оставляя следы, но мне наплевать на боль. Я думаю, как доходчиво донести до придурка свою неизменную позицию в отношении мужчин. Я сама была женой и никогда не допускала мысли об измене мужа. Мне также не хочется, чтобы какая-то другая женщина стала обманутой женой из-за меня. Лицо Анбу становится жестким, но он продолжает улыбаться и явно очень хочет что-то мне сказать. Его перебивает хорошо знакомый мне спокойный и низкий голос хокаге. — Момо сегодня замечательно выглядит, не так ли? — Какаши твердо смотрит представителю Суны в глаза несколько секунд, а затем опускает взгляд на ладонь Анбу, сжимающую моё плечо. Хватка тут же ослабевает, а затем и вовсе исчезает. Мой бывший любовник почтительно кланяется Шестому и нехотя соглашается с ним. — Она обворожительна, господин хокаге, — и тут же продолжает. — Хотел пригласить её на свидание. Я бросаю взгляд на Какаши, он кажется беспечным и безэмоциональным, но его плечи становятся каменными. А Анбу Суны решает не останавливаться: — Тем более мы с ней уже давно хорошо друг друга знаем. Это заявление звучит максимально двусмысленно, и пошлый контекст лежит на поверхности. В моём взгляде, направленном на Хатаке появляется беспокойство. — Вот как, — негромко произносит хокаге, так и не смотря на меня. Мне становится так паршиво и мерзко, как будто отношения с этим Анбу у меня были параллельно с отношениями с хокаге, а не задолго до него. Какаши кашляет и, не спуская глаз с жителя Суны, обращается ко мне. — Момо, райкаге уже собирается уходить. Проводи его, пожалуйста. Мне очень хочется остаться, отвести Шестого подальше от чужих глаз и всё объяснить, но я не могу ослушаться его. К тому же время для этого совершенно не подходящее. Остаётся только покорно кивнуть. — Да, господин Шестой, — отвечаю я и отправляюсь на поиски райкаге. Райкаге стоит на улице, задрав голову к небу и любуется звездами. Я невольно восхищаюсь его мощной загорелой фигурой, освещенной лишь светом фонарей на террасе. В несколько шагов, я ровняюсь с райкаге и немного медлю перед тем как заговорить. — Господин райкаге, — негромко обращаюсь я к нему. Стоящие невдалеке Анбу Кумо пристально наблюдают за мной. Четвёртый глава деревни Скрытого облака не сразу отрывается от созерцания неба, а когда обращает внимание, то смотрит на меня с презрением. Господин Эй не стесняется окинуть меня бесстыдным взглядом с ног до головы и произносит: — Что-то мне подсказывает, что ты не гейша. Его низкий и громкий голос вкупе с разочарованным и резким взмахом руки заставляет вспорхнуть насекомых, сидящих на ближайших кустах роз. Они плотной вуалью окружают райкаге, заставляя его жестикулировать ещё интенсивнее. Один из Анбу Кумо набирает в лёгкие воздуха и усилив выдох чакрой, сдувает обнаглевших мошек. Я, просмотревшая весь этот спектакль до конца, наконец-то могу ответить: — Вы правы, но мне бы хотелось составить Вам компанию, если позволите. Взгляд Эя становится презрительнее, он ещё раз проходится по мне взглядом снизу вверх и грозно смотрит в глаза: — Задание? Я киваю и выхожу в пятно света, давая возможность райкаге рассмотреть меня получше и заметить цвет моих глаз и кожи, нехарактерных для Конохи. Надежда на то, что увидев мои глаза и признав моё происхождение, он смягчится, не покидает меня. Четвёртый лишь ухмыляется, раскусив мой план. — Ну тогда пойдём. Он не подает мне руку и не ведёт себя как мужчина, заинтересованный в женщине, просто быстро шагает вперёд. Мне приходится почти бежать за ним. Анбу Кумо держатся от нас на расстоянии. — Если Какаши думает, что смазливая мордашка с хорошей фигурой и происхождением из Облака сможет на меня повлиять, то он ошибается. А тебе, — райкаге резко останавливается посреди улицы, поворачивается ко мне и почти тыкает в меня пальцем, — лучше не терять своё время зря. Возмущение поднимается волной, хочется сказать этому слишком много возомнившему о себе человеку, что не стоит меня недооценивать. Поглубже вдохнув, я меняю тему, желая рассказать гостю о Конохе. Эй, не дослушав до конца даже первое предложение, перебивает меня: — Я не в первый раз в Конохе, деточка, и в экскурсиях не нуждаюсь. Напряжение, копившееся во мне уже приличное время, захлестывает меня: — Быть может Вам больше придётся по душе несколько уроков по поведению в обществе? Я тут же жалею о своих словах, когда замечаю, как сузились и налились кровью его глаза. — Наглая девчонка. Остаётся только стоять горой., Я тоже угрожающе сужаю глаза и наклоняюсь ближе к Четвёртому. Разница в росте у нас приличная, и мне приходится задирать голову, чтобы смотреть райкаге в глаза, стоя в непосредственной близости. Один из обеспечивающих безопасность своего каге Анбу тут же решает действовать, сдувая меня порывом ветра, как недавно делал с мошками. Я, не устояв на ногах, прокатываюсь по дороге, сгребая грязь голыми коленями и обдирая кожу о торчащие камни. Не то, чтобы я не могу отразить по сути слабую атаку, но считаю, что подобного рода происшествие отрезвит пылкого райкаге и настроит более миролюбиво. Поднимаюсь на ноги, отряхивая одежду, платье пострадало прилично, но не порвалось. Эй растерянно смотрит на растрепанную меня, желание сгладить конфликт читается в его глазах. — Идём, — Четвёртый больно хватает меня за руку и тащит в направлении места своего размещения. Я не сопротивляюсь, позволяя вести себя, не предпринимаю никаких действий и ничего не говорю. До выделенного райкаге и его охране дома мы доходим очень быстро. Эй открывает дверь и вталкивает меня в тёмное помещение. Я по инерции шагаю почти до середины комнаты и останавливаюсь. Когда зажигается свет, я оборачиваюсь к Четвёртому, а он машет мне рукой в направлении гостиной и уютных кресел в ней. Я жду, когда райкаге вернётся с мокрым полотенцем, протянет его мне, и лишь потом позволяю себе сесть. Эй устраивается в кресле напротив и отпускает охрану, справедливо рассудив, что я не угрожаю ни его статусу, ни его здоровью. Я принимаюсь стирать пыль вперемешку с кровью с рук и ног. Когда Четвёртый снова начинает говорить со мной, я откладываю полотенце на столик и переключаю всё своё внимание на него. — Как тебя зовут? — непривычно громкий голос каге Кумо режет слух. — Такахаси Момо, — представляюсь я и ощущаю, что взгляд Эя на мне становится всё заинтересованнее. Маска безразличия на его лице скрывает эмоции и мысли, а глаза не опускаются ниже моей шеи. Он рассматривает меня с любопытством, но не как мужчина заинтересованный в женщине, а как любитель диковинок рассматривает необычный предмет. — Не часто встретишь представителей клана Такахаси. Я улыбаюсь: — В Конохе люди с моей фамилией не объединены в клан. Нас всего-то семь человек, включая мою мать. — Она из Кумо? — интересуется райкаге. Его интерес мне кажется неподдельным. — Нет, — отвечаю я. — Из Облака был мой отец. — Был? Что с ним случилось? — дежурные вопросы райкаге уводят тему разговора далеко от цели моего общения с ним. — Не знаю. Ни разу его не видела, — я пожимаю плечами и, не сдержаваясь, откидываюсь на спинку кресла. Взгляд каге тяжелеет по непонятной мне причине. Я решаю сменить тему, используя набившую оскомину фразу про персики. — Все говорят, что в Кумо самые лучшие персики. Райкаге весело ухмыляется и кивает: — Это верно также в отношении женщин с именем Момо, — подобного рода комплименты обычно не вызывают во мне ничего кроме раздражения из-за неприкрытой лести, но в голосе Эя фальши я не ощущаю. Райкаге берёт из стоящей на столе вазы с фруктами персик и бросает мне. Я перехватываю фрукт в воздухе и верчу его в руках. — Спасибо, но я не ем себе подобных, — отшучиваюсь я, чтобы не объяснять истинную причину. Четвёртый хмыкает и впервые с момента нашего знакомства тепло улыбается. — Ешь, не стесьняйся, они действительно очень вкусные. — Я не ем персики, — откладывая фрукт в сторону, я решаю всё-таки прояснить свою ситуацию с персиками, дабы не обидеть главу дружественной деревни. — У меня на них аллергия. Улыбка стерается с губ Эя, а я на секунду пугаюсь, что всё-таки обидела райкаге. — И давно? — вопрос оставляет странное чувство, что Четвёртый знает то, чего не знаю я. —С детства, — отвечаю я нехотя. — наверное, в Кумо это довольно распространённый вид аллергии? — Она проявляется лишь у 1% населения с возрастом. С детства она наблюдается только у представителей одной семьи, так сказать, наследственное заболевание. Я не отвечаю, а в моей голове начинает зудеть вопрос, который я всеми силами запрещаю себе задавать. Очевидно, отец наградил меня не только смуглой кожей и золотистыми глазами, но и аллергией. У меня появляется реальный шанс узнать хоть что-нибудь о человеке, благодаря которому я появилась на свет, но я не пользуюсь случаем, решая, что лучше будет вернуться к моему заданию. — У моей мамы фруктовый магазин в Конохе и она упоминала, что цены на фрукты из Кумо постоянно растут. Райкаге молчит некоторое время, обдумывая сказанное мной, а потом удивляет меня своим новым вопросом: — Как зовут твою маму, Момо? Я проглатываю здоровенный комок в горле, Эй мог знать мою маму в молодости. Она несколько лет провела в Облаке на миссии и вернулась беременная мной. — Кин. Такахаси Кин, — отвечаю я, внимательно следя за реакцией райкаге. Тот полностью откидывается на спинку кресла и, устремив свой взгляд вверх, рассматривает что-то под потолком так внимательно, что я едва удерживаюсь, чтобы не посмотреть туда же, хотя точно знаю, что там ничего нет. — Сколько тебе лет? — задаёт очередной личный вопрос Четвёртый, а я отогняю от себя мысль, что райкаге годится мне в отцы. Чисто теоретически вероятность такая существовала, но мама вряд ли могла быть близка к райкаге, даже если тогда он им только собирался стать. Куда вероятнее, что ему просто знаком мой отец. Возможно. Я не успеваю ответить, дверь комнаты распахивается, и мы оба обращаем внимание на Анбу, невольно встрявшего в наш разговор. — Господин райкаге, господин хокаге прислал своего пса со срочным поручением. Господин Эй кивает, позволяя впустить Паккуна, и тот гордо входит внутрь комнаты, усаживаясь прямо перед нами. Взглядом пёс-ниндзя обегают комнату, оценивая обстановку и то, чем мы с райкаге занимаемся. А мы, как примерные ученики Академии шиноби, молча смотрим на призывного пса в ожидании его слов, сидя по разные стороны стола. — Господин райкаге, у меня срочное поручение для Момо, — пёс деловито смотрит на Четвёртого. Райкаге машет рукой, как бы говоря, делайте, что хотите, и я спешу подняться и последовать за Паккуном, озадаченная тем, что могло случиться такого, что я понадобилась Какаши. Уже у самой двери мы слышим громкий голос Эя: — Момо, приезжай в Кумо, — Четвёртый запинается, а потом добавляет, улыбаясь. — У нас самые лучшие персики. Для кого угодно эта фраза показалась бы странной и глупой, но я уверена, что райкаге зовёт меня приехать в Облако не просто так, а упоминает персики лишь для того, чтобы подчеркнуть мою связь с Кумо. — Благодарю, господин райкаге. Обязательно воспользуюсь Вашим приглашением, — оборачиваюсь и почтительно кланяюсь главе Скрытого облака, Паккун кивает, и мы уходим. Как только мы отходим от места размещения райкаге, я обращаюсь к Паккуну: — Что случилось? — Какаши просил позвать тебя, большего я не знаю, — отвечает пёс и переходит на бег, опережая меня. — Где его найти? — Он сам тебя найдёт, — оборачивается Паккун и прибавляет скорость, оставляя меня стоять в одиночестве посреди ночной улицы. Некоторое время я просто стою и рассматриваю ближайшие здания, не зная, где лучше искать Шестого. Решив, что вернее всего застану его дома, я запрыгиваю на крышу ближайшего дома и собираюсь уже побежать, как меня обхватывают за талию и прижимают ладонь к моим губам. Я напряженно прислушиваюсь к спокойному дыханию напавшего на меня шиноби и хватаю того рукой за бедро, собираясь сбить поток чакры. Две точки соприкосновения имеются в наличии. Закрываю глаза и сосредоточиваюсь. — Момо, это я, — тихий голос Шестого раздается над ухом, и я едва успеваю загнать обратно свою чакру, почти уже коснувшуюся Хатаке. Я расслабляюсь в знакомых объятьях, а Какаши убирает свою ладонь и обхватывает за плечи, разворачивая к себе. — Ты в порядке? — Да, — поспешно отвечаю я и тут же признаюсь. — Я не смогла уговорить райкаге, даже разговор до этого не дошёл. Шестой мягко проводит ладонью по моей щеке и чмокает в губы легко и невинно. — Это не имеет значения, — его слова застают меня врасплох. — Что у вас произошло с райкаге, что мне доложили о том, что на тебя напали? Я удивлённо смотрю на Какаши: — Ничего такого. Просто небольшое недопонимание. Мы всё уладили. Шестой выпускает меня из объятий, удерживая лишь мою ладонь в своей, и отходит на шаг, рассматривая мой внешний вид. Мне становится неловко от того, что прекрасное сливовое ципао с золотой вышивкой испачкано и местами немного порвано, а выглядывающее из разреза бедро поцарапано. А ещё потому что моё поведение могло разжечь конфликт между деревнями. — Это случайность, — я снова пытаюсь оправдаться. — Мне очень жаль, что пострадало ципао. Где-то в глубине души я вовсе не сожалею о платье и о том, что мне больше никогда не придётся его надеть. — Ципао? — Какаши вопросительно смотрит на меня и качает головой. — Не верится, что тебя беспокоит какое-то платье, а не то, что могла пострадать ты сама. Я искренне удивляюсь. Меня действительно поразили слова Хатаке. Его не беспокоит ни то, что я не справилась с его заданием, ни то, что его подарок пришёл в негодность. Его волнует, что не пострадала я. Стыдливо отвожу глаза, краснеть в силу возраста я уже разучилась, а вот чувствовать неловкость — нет. — Пойдём, я провожу тебя до дома, — Какаши тянет меня вперед, и мы бежим по крышам домов ночной Конохи, держась за руки, как подростки на первом свидании. Сжимать ладонь хокаге своей ладонью непривычно, но отчего-то очень приятно. Ночное время добавляет нашему бегу романтики, и я улыбаюсь своим мыслям о том, что всё это похоже на дурацкое свидание. Жаль, что нашей чудесной прогулке не суждено быть долгой. Стоя у дверей своей квартиры и всё ещё не выпуская ладони Шестого, я с трудом могу поверить, что всё это происходит. Я гоню от себя мысль, что хокаге ко мне не безразличен, и стараюсь оправдать его действия благодарностью за вылеченную спину и заботой о жительнице деревни, но не думать об особенном отношении ко мне Хатаке не получается. Войдя в мою квартиру, Какаши заинтересованно осматривается, очевидно, пытаясь найти дополнительную информацию обо мне, а я благодарю Ками за то, что из-за излишней нервозности накануне Совета пяти каге вылизала всю свою жилплощадь до блеска. — Одна живёшь? — задаёт вопрос Какаши. — Да, так удобнее, чтобы не беспокоить маму, — я прохожусь по комнате, не зная чем занять руки. — Почему не осталась в клане? — закономерный вопрос, учитывая, что я была замужем за представителем клана Хьюго, но мало того, что не ношу его фамилию, но и не живу на территории его клана. — У меня не было желания запятнать честь такого великого клана своим поведением, — и это не ложь, но и не вся правда. Какаши приподнимает одну бровь и стягивает с лица маску. Мне кажется, что интимнее момента у нас ещё не было. Физическая близость не всегда означает близость духовную. — Давай обработаем твои царапины, и ты мне расскажешь об Анбу Суны и разговоре с райкаге. Мой злосчастный бывший любовник совершенно вылетел у меня из головы в свете последних событий. Сердце начинает биться быстрее, напуганное предстоящим разговором, а я, чтобы успокоиться, направляюсь за аптечкой. Мои царапины однозначно не стоят такого внимания, и я бы просто смыла с них грязь и легла спать, но Шестой был решительно настроен меня лечить. Забрав у меня аптечку, он предлагает мне сесть на кровать, распоряжаясь в моём доме, как хозяин. Я сажусь на самый край и жду дальнейших указаний хокаге. Он опускается на колени возле меня и бесцеремонно откидывает подол ципао, полностью открывая вид на мои местами поцарапанные ноги. — Итак, начнём с Анбу Суны, — произносит Хатаке, начиная заботиться о моих царапинах. — Что ты можешь мне рассказать? Интонации у Какаши не вопросительные, скорее требовательные, отчего на секунду мне кажется, что он ждёт от меня отчёт о силе и слабостях того мужчины. — Да, в общем-то немногое, — я собираю волю в кулак и решаюсь озвучить правду. — Около года назад у нас была интрижка. Ничего серьёзного. Я смотрю на хокаге, сидевшего у моих ног и заботливо смазывающего мои ранки, в надежде, что он не потребует дальнейших пояснений, но он совершает несколько круговых движений пальцем, поощряя меня к уточнению. Вздох вырвается сам собой, я сосредотачиваюсь, подбирая слова. — Мы были любовниками. Провели несколько ночей вместе. Я никогда не думала, что увижу его вновь. Я замолкаю, ожидая реакции. Хатаке поднимает на меня взгляд и утешительно гладит по голой коленке. Реакция Шестого удивляет меня, он не осуждает моё не очень-то и приличное поведение. Мне становится совестно за свой разгульный образ жизни. — А про райкаге и рассказывать нечего, — добавляю я. — В основном это он расспрашивал меня. А что интересного рассказала тебе мизукаге? Какаши хитро прищуривается: — С какой целью интересуешься? Действительно, с чего бы мне интересоваться? Из праздного интереса совать нос в дела государственной важности мне не по статусу, а уж интересоваться из чувства