Персик для хокаге

Мне показалось, что в образовавшейся после слов моей мамы тишине, даже мухи боялись пошевелить крыльями, чтобы не спровоцировать новый взрыв негодования. Я стояла ни жива ни мертва. От маминого поведения меня бросило в холодный пот и мелко затрясло. Я с трудом заставила себя успокоиться и начать думать рационально. Сперва нужно было решить кого в первую очередь я должна защитить в случае нападения шиноби Кумо: маму или Какаши. Долг службы велел мне защищать хокаге, но дочерний долг был на стороне мамы. Хатаке Какаши, великий Копирующий ниндзя, утративший свой шаринган во время Четвёртой Мировой войны шиноби, был вполне способен защитить себя сам, в то время как моя мама, бывшая куноичи Листа почти тридцать лет назад, навряд ли сохранила свои навыки на достойном сопротивления шиноби Кумо уровне. Выбор был очевиден. Я обвела глазами всех присутствующих, пытаясь прочитать их реакцию на эмоциональный всплеск моей родительницы, но все старательно делали вид, что ненадолго оглохли и ослепли. Видимо, сказывалось нежелание раздувать конфликт с Конохой. Оставалось ждать реакции райкаге. Я внимательно осмотрела господина Эя с ног до головы, пытаясь предугадать его дальнейшие действия, но ничего не поняла. Он не отрывал взгляд от моей мамы, казавшейся крошечной по сравнению с ним, и тяжело дышал, не то сдерживая ярость, не то распаляя её. — Выйдите! — голос райкаге прозвучал громко и требовательно. Шиноби, пытавшиеся не допустить маму к главе Кумо, поспешно покинули кабинет. — Господин Эй, — начал было Даруи, но тут же замолк под испепеляющим взглядом райкаге. — Вон, — ещё громче и требовательнее вскрикнул глава Скрытого облака, указывая всем на дверь своей огромной ладонью. Его помощник покорно попятился, а я не могла сдвинуться с места. Мама, до этого стоявшая ко мне спиной, развернулась и, улыбнувшись, произнесла: — Иди Момо. Всё будет хорошо. Мне что-то подсказывало, что хорошо ничего не будет, и я продолжила упрямо стоять на своём месте. — Момо, — Какаши тронул меня за руку, практически незаметно в пылу происходящего, и слегка качнул головой в сторону выхода. Я растерялась, не зная как поступить. Мама и Шестой хокаге не те люди, чьи слова я могла бы ставить под сомнение, но угрожающий вид райкаге всё ещё не внушал мне доверия. Я перевела взгляд на главу Кумо, он незыблемой скалой возвышался в кабинете. Дыхание его успокоилось, а взгляд стал более осмысленным. Он посмотрел на меня в ответ. Угрожать словами главе чужой деревни я была не вправе, но вложила в свой взгляд всю силу своего желания разнести в щепки хотя бы часть Кумо и растерзать на куски её главу, если моя мама хоть как-то пострадает. Господин Эй кивнул мне, понимая мои чувства и принимая мою угрозу. — Иди, — он сделал паузу перед тем как назвать моё имя, как будто споткнулся о него. — Момо. Мы просто поговорим. Мама всё также обнадеживающе и по-доброму улыбалась мне. Она даже умудрилась приветственно поклониться Какаши, которого никто из нас не ожидал встретить в Облаке. — Идём, Момо, — Хатаке обнял меня за плечи, заставляя развернуться к выходу и последовать за ним. Уже в коридоре я услышала «А теперь поговорим», произнесенное спокойным голосом райкаге. Что-то громыхнуло, ударяясь о стену позади нас, и я не сдержала порыва обернуться. Шестой крепко впился пальцами в моё плечо, не позволяя вмешаться. — Им нужно поговорить, — доверительно сообщил он мне так, как будто понимал в сложившейся ситуации намного больше, чем я. — О чём? — флегматично спросила я, даже не понимая сути заданного вопроса. Какаши слегка нахмурился, задумываясь. Мне показалось, что о предмете разговора моей мамы и господина Эя, он догадывался. — Придёт время, и ты всё узнаешь. Я вопросительно подняла брови в ответ: мне было непонятно, почему хокаге знал то, чего знать никак не мог и ещё большее удивление вызывало то, что он не хотел делиться со мной своими догадками. Мы вышли из резиденции, и Хатаке поспешно убрал свою руку с моего плеча. Я непонимающе на него посмотрела, все мои мысли были далеко от нас двоих, и для того, чтобы осознать, что он таким образом бережёт мою репутацию, мне понадобилось несколько шагов. За нашими спинами раздался раскат грома, я обернулась, непроизвольно задрав голову, и посмотрела на видневшуюся в вышине резиденцию райкаге. На секунду за стеклами кабинета главы Кумо вспыхнула молния, и я с бешеной скоростью рванула обратно, но далеко уйти не смогла. Меня схватили за руку и грубо дернули назад. — Это просто гроза, — голос Даруи разогнал мои пессимистичные фантазии, в которых господин Эй на разные лады убивал мою маму, и я наконец-то смогла мыслить здраво. За резиденцией висела тёмная грозовая туча, из которой вырывались молнии. Райкаге действительно не имел к ним никакого отношения, что безумно радовало меня и вселяло надежду. Хватка на моей руке исчезла, как только к нам неспешно подошёл Какаши. Даруи запустил свою загорелую ладонь в волосы и странно посмотрел на меня. Вопросов у него было не меньше, чем у меня. — Ты что-то хотел? — скучающе поинтересовался Хатаке, видя, как пристально разглядывал меня помощник райкаге. — Да, — опомнился Даруи и пояснил. — Ваши Анбу пока останутся под присмотром наших. Пока вопрос с Момо и ее мамой не решится. Вашу безопасность будут обеспечивать Анбу Кумо. Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, пока говорил представитель Облака. На обманчиво равнодушном лице хокаге не дрогнул ни один мускул, в то время как более эмоциональный Даруи то хмурился, то поднимал брови. Шестой послушно кивнул: от его согласия ничего не зависело. — Наши перемещения ограничены? — уточнил он. — Нет, пока вы не попытаетесь покинуть деревню. Какаши снова кивнул, а потом обратился ко мне: — Идём, Момо. В последний раз взглянув на помощника райкаге, я развернулась к нему спиной, и мы с Хатаке направились в центр деревни. Мы шли молча довольно долго, пока я приводила в порядок свои мысли и убеждала себя, что райкаге не монстр и не обидит мою маму. К тому же они явно были знакомы, иначе мама бы никогда не назвала его «старым пнем». Так она могла обратиться лишь к человеку, которого достаточно близко знала. Это не вызывало у меня сомнений. Задумавшись, покачала головой, отгоняя мысли о том, что мама в своих действиях была опрометчива. Ей, как бывшей шиноби, надлежало ждать моего возвращения пару дней, а в случае моего отсутствия — покинуть деревню без меня. — Момо, — Шестой позвал меня, когда молчание слишком затянулась. Я чуть не подпрыгнула от звука его голоса. — Да, господин Шестой. — Не хочешь перекусить? — внезапно предложил Хатаке. Я сверились с ощущениями своего тела и осознала, что несмотря ни на что была голодна. — Хочу, — призналась я. — Я знаю небольшой ресторанчик рядом, там очень вкусно готовят, — мне показалось, что хокаге воодушевился, и мы зашагали быстрее. С местами в маленьком и уютном ресторанчике проблем не возникло. Владелец, узнав в Какаши хокаге, выделил нам столик в укромном уголке, подальше от любопытных глаз. Приняв заказ, пожилой мужчина не удержался и подмигнул мне одним глазом, а затем многозначительно поиграл бровями, указывая на Шестого. Я поняла, что он принял меня за уроженку Кумо, которой посчастливилось привлечь внимание высокого гостя. По сути он был не так уж не прав. — Как ты тут оказался? — задала я интересовавший меня вопрос, когда нам принесли ужин. Хатаке, усиленно сливавшийся с мебелью до этого, внезапно оживился, поставил локти на стол и наклонился ко мне чуть ближе: — Приехал на праздник по приглашению райкаге. — Какой насыщенный у хокаге график, — едко хмыкнула я в ответ, намекая на то, что за последнее время Шестой посетил аж двух каге. И это после не так давно прошедшего Совета Пяти каге. — А как тут оказалась ты? — поинтересовался Хатаке, проигнорировав мою реплику. — Я в отпуске, — напомнила я Какаши, — в который ты сам меня и отправил. — Почему ты решила поехать в Кумо? — не теряя спокойствия спросил Шестой. — Моя мама жила тут в молодости, когда была на задании, — большего говорить не имело смысла. Какие бы отношения нас с хокаге ни связывали, а упоминать о том, что я надеялась узнать хоть что-то про своего отца, я не стала. — Решила свозить её в Кумо, показать как тут всё изменилось. К тому же райкаге сам меня приглашал. К чему я ляпнула последнюю фразу, я и сама не знала. Какаши перестал жевать и отложил приборы. — Какой радушный оказывается человек райкаге, — едко заметил Хатаке. — И как только успевает приглашения раздавать. Я немного испугалась, что переборщила с откровенностью. — Он просто приглашал меня приехать посмотреть Кумо во время Совета Пяти каге, — попыталась оправдаться я. — Не думаю, что господин Эй хотел увидеть меня лично. — И тем не менее мы встретились в его кабинете, — хокаге указал на неоспоримый факт. — Это случайность. Мы с мамой увлеклись и нечаянно зашли на территорию парка райкаге, — звучало откровенно жалко, и Какаши ни капли не смягчился. — Что связывает тебя с райкаге? Я онемела от заданного вопроса. В висках запульсировала кровь, а сердце забилось в ускоренном темпе. — Н-ничего, — заикаясь ответила я. Мысль о том, что Какаши посчитал меня изменницей, оказалась жутко болезненной. Скептический взгляд Хатаке нервировал ещё больше, количество нервных клеток резко сократилось. — Он подослал тебя ко мне? — вилка выпала из моих пальцев, с грохотом приземлившись на тарелку. Я даже подумать не могла, что Шестой усомнится в моей верности Конохе. — Нет. Конечно, нет, — поспешила заверить я. — Думаю, что моя мама его знала в прошлом, но я не имею к нему никакого отношения. Мне захотелось схватить хокаге за руку и прижать его ладонь к своей груди, чтобы он почувствовал, как билось моё сердце, и понял, как он не прав. — И всё же, думаю, вы связаны, — уже спокойнее ответил Какаши. Моё сердце ухнуло в пятки не от страха, а от разочарования и обиды. Для полного счастья мне не хватало только подозрения в шпионаже от каге моей родной деревни. Аппетит пропал совсем. Я попыталась найти аргументы, которые могли бы убедить Шестого в ошибочности его суждений, но в голову лезли лишь факты, косвенно подтверждающие мою связь с Кумо. — Я верна Конохе, — голос плаксиво дрогнул, отчего пришлось сделать паузу, чтобы загнать выступившие было слезы обратно. — Я никогда не предам ни тебя, ни деревню. Хатаке не бросился меня убеждать в своём безоговорочном доверии ко мне и даже не взглянул на меня, играя с вилкой пальцами и о чем-то размышляя. Мне жутко хотелось разрыдаться. Начавшийся мнимым изгнанием отпуск грозил закончиться настоящим. — Я не могу быть шпионом, — я прозвучала низко и глухо с лёгкими истеричными нотками. — Ты никогда ничего мне не рассказывал о делах деревни. Всё наше общение сводилось к лечению и… сексу. Хокаге поднял глаза и посмотрел на меня. В его взгляде помимо усталости открыто читалась боль. У меня позорно задрожал подбородок. Слезы скопились в глазах, грозясь вылиться при малейшем сомнении в моей честности. Хлюпнув носом, я ухватила салфетку и поспешно вытерла внезапно потекший нос. — Зачем тогда Даруи привёл меня к господину Эю и назвал шпионкой? — гнусаво произнесла я. — Ответ очевиден, — ответил Хатаке. Мне очевидно ничего не было, видимо, мой мозг затопило соплями. Я шмыгнула носом ещё раз, потом поняла, что держаться уже нет ни сил, ни смысла, и заплакала. — Прекрати, — тихо потребовал хокаге, но в его голосе явно прозвучало сочувствие. — Не могу, — я шмыгнула носом и позорно высморкалась, потому что нос заложило намертво и дышать стало невозможно. Слезы текли по щекам, не считаясь с моим желанием закончить плакать. — А моя мама тоже шпионка? — сил сопротивляться и что-то доказывать не осталось. Хотелось сделать себе ещё больнее, чтобы уже выхлебать эту чашу несправедливости и боли до дна за раз. — С тридцатилетним стажем? Хатаке молчал, обдумывая мои слова. Я ещё раз высморкалась и постаралась взять себя в руки. — Тогда тебе лучше покинуть Кумо прямо сейчас, пока ты можешь, — голос прозвучал гнусаво, но более уверенно и зло. В мозгу замкнуло от злости, и я поспешно поднялась, отбрасывая влажную салфетку. Взгляд у Какаши стал растерянным он, очевидно, не ожидал, что я оставлю его. — Приятно было поужинать с Вами, господин Шестой, — я учтиво поклонилась и развернулась, чтобы уйти. Внутри было так больно и пусто, как будто всё выжгли огнём. — Я запрещаю тебе уходить, — приказ прозвучал неожиданно резко. Я обернулась через плечо и зло хмыкнула, Хатаке невозмутимо сидел за столом. Ничто не напоминало о резкости его голоса секундой назад: ни расслабленная поза, ни нейтральное выражение лица. Только глаза растерянно и зло горели. Он был уверен, что я не сдвинусь с места. Мне так захотелось уйти, что ни порция физической боли, ни даже угроза смерти в случае непослушания, меня уже не пугали. Тело задеревенело от одного только намерения шагнуть в сторону выхода. Даже крошечный шаг сделать оказалось очень сложно. Меня предупреждающе затрясло, а как только я сделала попытку шагнуть ещё раз, волна боли разлилась по всему телу, на мгновение перекрывая собой все остальные ощущения. Спиной я чувствовала тяжелый взгляд хокаге между своих лопаток, который только подстёгивал идти дальше. Третий шаг я осилить уже не смогла. Всё тело вспыхнуло от боли, кожу жгло, как будто огнём. Дыхание сбилось и давалось с трудом. Ноги предательски задрожали, и я рухнула на колени, во время успев подставить руки, чтобы не упасть лицом в пол. — Момо, — голос Какаши прозвучал встревоженно, но уже не смог остановить меня. Желание сдохнуть на его глазах и доказать, что я — верная Конохе шиноби, перекрывало боль. Упрямо вытянула вперёд ладонь, намереваясь ползти до тех пор, пока это в моих силах. Рука дрожала, перед глазами начало всё плыть и совсем не от слёз. Тело свело судорогой, когда я коснулась ладонью пола, едва ли на сантиметр приблизившись к двери. — Я сказал хватит! — Меня дернули вверх так резко, что картинка перед глазами смазалась в разноцветное пятно. — ты умрёшь, если продолжишь упрямиться. Слова Хатаке сочились злостью, но уже ничего изменить не могли. Моё дурацкое упрямство достигло пика и отступать не желало. — Какая разница? — равнодушно задала вопрос я. — Если я — шпионка, то заслужила смерть. Хокаге держал меня за шкирку, как кошка своего котёнка. Мои ноги предательски дрожали и не желали устойчиво стоять, отчего я покачивалась. Маска извечного спокойствия, которая, как я думала, уже намертво приклеилась к лицу Какаши, сменилась странной эмоцией, которую я не в состоянии была понять. Меня лихорадило, даже от мысли оттолкнуть Шестого и попытаться продолжить свой путь. Мышцы сводило от боли, но я продолжала сопротивляться не физически — морально и делать слабые попытки противостоять хокаге. — Прекрати! — с истеричными нотками выкрикнул Хатаке и встряхнул меня. Из последних сил я улыбнулась, чувствуя, что контроль над телом уже почти потерян, а сознание грозило померкнуть в любой момент. — Просто дай мне уйти, — тихие слова раскаленным воском упали в пространстве. Какаши отчаянно тряхнул меня ещё раз, а я вместе со скручивающей и уродливо выгибающей тело судорогой поняла, что картинка перед глазами меркнет. Не стирая улыбки с губ, я сместила взгляд на Хатаке. Его рот под маской бесшумно двигался, как будто он говорил какие-то слова, но я не слышала, оглушённая звоном в ушах. В его глазах застыл отчаянный страх. Мои веки опустились, погружая мир во тьму, и я поняла, что больше не хочу их поднимать. Остатками сознания ощутила, что резко падаю вниз, и всё померкло. Приходить в себя, когда последней мыслью, которую я помнила было «так вот как умирают», оказалось неприятно. Даже с закрытыми глазами я знала, что надо мной ярко горел свет, раздражая. — Она пошевелилась, — услышала я над собой голос мамы. — Молись, чтобы с ней всё было хорошо, — грубый мужской голос звучал угрожающе, и Шестому он не принадлежал. Я с трудом открыла глаза, взгляд сфокусировался достаточно быстро, выхватив мокрое от слёз лицо моей матери. — Мам, — жалобно протянула я, почувствовав, как разрывалось моё сердце от вида её слез. Мы начали двигаться навстречу друг к другу одновременно, я садясь, а она наклоняясь ко мне. Мамины руки крепко обхватили меня, прижимая к себе. — Всё хорошо, мам. Правда, — я с удовольствием отметила, что нормально двигаюсь, почти не испытывая боли. Мама не ответила, лишь на мгновение крепче сжав меня в объятиях, а потом отстранилась. За её спиной я заметила растрепанного и помятого Какаши в порванной маске и одежде. Я вспомнила всё, что происходило до того, как я провалилась в темноту. Такое сотворить с ним я не могла, а значит это дело рук моей матери. Хатаке смотрел на меня пустым и ничего не выражающим взглядом. Он как будто перегорел внутри, и от этого становилось страшно. — Позволь помочь тебе, — передо мной появилась здоровенная ладонь. Отчего-то я отметила, что она была правой. Я посмотрела наверх и с удивлением увидела райкаге. Чувствовалось, что он нервничал, поэтому я не рискнула медлить и вложила свою ладонь в его руку. Он легко, но бережно помог мне подняться. Я осмотрелась, замечая, что место не изменилось, мы по-прежнему находились в маленьком ресторанчике. Столик, за которым мы с хокаге ужинали, валялся на полу. Вокруг него съедобными кляксами разлеглись остатки выбранных нами блюд. — Отлично поужинали, — усмехнулась я, осматривая беспорядок и стоящих за спиной райкаге шиноби Кумо во главе с Даруи. — Ещё немного и этот недоумок убил бы тебя, — прогрохотал Эй, кивая в сторону безучастного Какаши, который никак не мог взять себя в руки и нервно ковырял свои пальцы. Мне отчего-то стало смешно. Разве хокаге стал бы марать о меня руки, для этого нашлись бы и другие желающие. — Это не так, — протестующе заявила я. — Это всего лишь действие печати. Райкаге подал знак своим шиноби, и они молча скрылись за дверью, оставляя нас вчетвером. — Не сомневаюсь, — фыркнул Эй, осуждающе глядя на другого каге. — Я не хотел причинить ей вред, — подал голос Какаши. Он наконец-то пришёл в себя и присоединился к нашей маленькой компании. Я едва успела перехватить мамину руку в воздухе. Не знаю, что она хотела сделать, но я не могла позволить ей угрожать хокаге. — Вы были не правы, — заявила мама, сдержав свой порыв выразиться грубее. — Я признаю это, -ответил Какаши. Я с трепетом осознала, что Хатаке жалел о произошедшем между нами инциденте. Мне жутко захотелось прикоснуться к нему, взять за руку и сплести наши пальцы. Винить его в случившемся не было смысла, мы оба перегнули палку. Не решившись ничего сделать, чтобы не выдать наших с Какаши неформальных отношений, я постаралась сменить тему разговора. — Вы поговорили? — я обращалась к маме, но ответил господин райкаге. — Да. И нам есть, что тебе сказать, — уверенно заявил он, и они с мамой переглянулись. Я кинула быстрый взгляд на хокаге, который невольно должен был стать свидетелем нашего разговора. Хатаке понял меня по своему: — Пожалуй, мне стоит уйти. — Ну, уж нет, — отозвалась мама и тут же исправилась. — Мы будем рады, если Вы останетесь, господин Шестой. К тому же у меня есть несколько вопросов к вам. Мама многозначительно обвела нас взглядом, давая понять, что вопросы у неё имелись не только ко мне, но и к хокаге. Райкаге заинтересованно смотрел на нас всех, но не встревал. Какаши кивнул, соглашаясь остаться, поднял и поставил на место стол, за которым мы недавно сидели вдвоём. Райкаге принёс ещё два стула, и мы по-семейному устроились за столом. Я чувствовала, что очередной сюрприз, который мне приготовила судьба, мне не понравится. — Что ж, думаю, мы начнём с Момо, — нарушил тишину райкаге. Я метнула на него испуганный взгляд и снова ощутила желание взять Какаши за руку на этот раз в поисках поддержки, но получила её от мамы, погладившей меня по спине. Разговаривала по душам со мной обычно она, но на этот раз мама неожиданно предпочла молчать, доверяя господину Эю начать разговор. — Ты знаешь, что твоя мама провела несколько лет в Кумо в молодости, — неспешно и, как мне показалось, нерешительно начал райкаге. Я согласно кивнула, а он продолжил. — также тебе известно, что отцом твои был уроженец Облака. Я ожидала чего угодно, но только не разговора об отце. — Вы его знаете? — не удержалась я от вопроса. — В некотором роде, — ответил глава Кумо. Я зачем-то оглянулась на Какаши, сидевшего слева от меня, и наклонилась ближе к райкаге, как будто он собирался поведать мне о моём отце шёпотом. Эй вздохнул, а я в нетерпении задержала дыхание. — Момо, — нежно позвала меня мама, когда райкаге несколько раз открыл рот, чтобы что-то произнести, но так и не смог. Я обернулась к маме, намереваясь отмахнуться от её слов. Господин Четвёртый собирался сказать мне что-то важное о моем отце, а мама отвлекала меня от этого. Она опередила моё возмущение лишь на мгновенье: — Это твой отец. «Это» — это кто? Мысли побежали в моей голове нестройным хороводом. Кто мой отец? Слово «это» относится к кому? Я изумленно смотрела на маму, силясь понять смысл сказанных ею слов, но перенасыщенный событиями дня мозг упорно не желал выстраивать логическую цепочку. Меня спас хокаге. — Момо, райкаге — твой отец. Я как будто рухнула в воду с большой высоты. Уши заложило, мир сузился и помутнел перед глазами. Я ошарашенно уставилась на господина Эя, мысленно повторяя слова Какаши. Райкаге — мой отец. Райкаге? Мой отец? — Что за несусветная чушь, — такой вариант почему-то казался нереальным. — Это не чушь, — насупился господин Четвёртый. Я обернулась к маме, ища поддержки, но она лишь снова погладила меня по спине и подтвердила слова Шестого. — Мы же не похожи, — заявила я, продолжая отрицать очевидное. — Ты очень похожа на мою мать, — выдохнул глава Кумо. — Момо, ты — моя дочь. Я неожиданно даже для самой себя рассмеялась. — Этого не может быть, — мне хотелось, чтобы это оказалось неправдой. В ушах звенели слова Какаши о связи с райкаге. Выходило, он был прав. — Момо, — мама взяла меня за руку и постаралась заглянуть в глаза. Я вырвалась, отодвигаясь. Новость о том, что мой отец — глава Кумо, меняла всё. Всю мою жизнь. В голове толпились вопросы: могу ли я оставаться Анбу? Сможет ли райкаге заставить меня переехать в Кумо? Но ярче всего мерцал вопрос: что будет с нашими отношениями с Какаши? Я резко встала, отчего мой стул с грохотом упал на пол. Я криво усмехнулась, вспомнив, что недавно также вскакивал из-за стола… мой отец. Оставалось только последовать его примеру и разнести в щепки стол. — Мне нужно на воздух, — заявила я и зашагала на выход. На Кумо уже спустились сумерки, ветер стал сильным и холодным. Я вдохнула воздух полной грудью и закрыла глаза. Мыслей о том, что делать с полученной информацией, у меня не было. Сзади раздались знакомые неспешные шаги, следом за мной вышел Какаши. — Ты в порядке? — спросил он. Я широко взмахнула руками и честно призналась: — Не знаю, — я сделала паузу и высказала то, что мучило меня больше всего. — Ты был прав, я связана с Кумо. Я — дочь райкаге. Ещё теснее быть связанной с Облаком уже нельзя. Я в отчаянии посмотрела на Хатаке, он снова был непробиваемо спокойным. — Момо, я ошибался, — Шестой подошёл ко мне ближе и взял за руку. Я отстранено наблюдала, как он сплел наши пальцы, а затем поднёс их к своим губам и поцеловал тыльную сторону моей ладони. — То, кто твой отец, не делает тебя предательницей. Ты даже не знала об этом до сегодняшнего дня. — Почему ты не думаешь, что всё это специально разыгранный для тебя спектакль? — я осторожно высвободила свою руку из его пальцев. Где-то внутри всё заледенело и не позволяло мне хоть что-то чувствовать. — Потому что я поспешил с выводами. Я намеренно отрицал, что ты можешь относиться ко мне по-особенному только из привязанности. Легче всего было списать это на задание. «Относиться по-особенному» резануло слух. — По-особенному я относилась к мужу, но не к тебе, — заверила я хокаге, «а в тебя я влюбилась по уши» осталось не озвученным. Разбираться ещё и с этим не было никаких моральных сил. Какаши как-то печально покивал головой моим словам и своим мыслям, молчаливо соглашаясь. — Извини, что… Я перебила его, не дав закончить: — Ты не при чём. Я слишком резко отреагировала. У тебя были основания сомневаться во мне, как оказалось весьма существенные. Мы помолчали, каждый размышляя о своём. Я пыталась уложить в своей голове новые реалии своей жизни. И хотя фактически пока ещё ничего не изменилось, а возможность изменений была туманной, мне всё равно было сложно смириться с информацией о том, кто являлся моим отцом. — Мне стоит вернуться, разговор ещё не закончен, — сказала я через какое-то время. — Идём, — без колебаний согласился Шестой. — Тебе не обязательно идти, — остановила я его. — У твоей мамы есть к нам вопросы, — отозвался Хатаке, как будто не мог или не хотел ослушаться её. — Я смогу на них ответить сама, — заверила я его. — Бегать от ответственности я не намерен, — резко заявил Какаши. — О какой ответственности идёт речь? — не поняла я. — Мы же просто… любовники. От последнего слова вздрогнула даже я. Связывать нас одним словом, корень которого нисходил к любви было странно, но окрашивать нашу связь в цвета настоящей привязанности и влюблённости не имело смысла. — Если твоя мама хочет поговорить с нами обоими, значит, так тому и быть, — не терпящим возражений тоном произнес Какаши. Спорить было неразумно. Мы молча вернулись в ресторанчик и снова уселись за стол. Мне захотелось сорвать злость на отце, задав вопросы о том, как он посмел бросить маму одну, но я сдержалась. — Ты знал, что мама ждала ребёнка? — вместо этого спросила я. — Догадывался, — райкаге не прятал взгляд, смотрел прямо, отвечал честно, признавая свои ошибки. — Почему ты не оставил нас в Кумо? — смягченная формулировка вопроса уже не звучала так обвиняюще грубо. — Я собирался стать главой Облака, — признался господин Эй. Я разочарованно вздохнула, сделав вывод, что он пожертвовал семьёй ради карьеры. — У меня было много недоброжелателей. Оставь я вас здесь, гарантировать вашу безопасность я не смог бы. Вариант отправить вас в Коноху мне показался оптимальным. Я не думала, что глава Кумо действовал из соображений безопасности. Мне казалось, что ему было наплевать на нас тогда, и он хотел это исправить сейчас. — Ясно. А почему не забрал нас потом? — спросила я. — Потому что семьи каге никогда полностью не защищены. В любой момент на них могут напасть, похитить, покалечить или просто убить, чтобы добраться до каге. Разумные объяснения отца подкупали. То, что он говорил, прекрасно вписывалось в жестокую картину мира шиноби. Дети каге гибли едва ли не чаще, чем дети простых ниндзя, даже несмотря на охрану. Хотелось спросить, что мы будем делать дальше, но я не решилась, понимая, что на сегодня уже достачно всяких событий. Принимать решения лучше на свежую голову, в которой все разложено по полочкам, а не хаотично размазано повсюду. Похоже остальные тоже придерживались этого мнения. — Остальное обсудим потом, — подытожил отец. Мне не хотелось думать о том, что он имел в виду под остальным, но очевидным оставалось лишь то, что надо решить афишировать ли наше родство. Этот вопрос нужно было обдумать. — Что ж теперь поговорим о вас, — мама перехватила инициативу, пристально оглядывая меня и Какаши. Райкаге нахмурился, внимательно вслушиваясь в каждое слово. — Что между вами происходит? Прямолинейность моей мамы иногда просто шокировала. Но мой перечувствовавший за один вечер слишком много организм решил никак не реагировать. — Ничего, — ответила я. — Мы любовники, — вместе со мной ответил Хатаке. Я покачала головой, осуждая откровенность хокаге. Теперь нас точно не оставят в покое. Мама не казалась удивленной, а вот отец почему-то нервно заерзал на своём стуле. — Как давно? — поинтересовался он. — Несколько месяцев, — ответил Шестой, а я вяло отмахнулась от него, давая полную свободу действий. После сегодняшних событий едва ли кто-то из нас мог сказать наверняка, что нас ждёт впереди. — Просто любовники? — нагло уточнила мама. Какаши на мгновение замешкался и тут же был истолкован по-своему. — Да, — он кинул на меня быстрый взгляд, чтобы свериться, что наши ответы совпадают. Кивнула ему в ответ, но было уже поздно: никто ему не поверил. — Что между вами произошло за ужином? — поинтересовался райкаге. — Недопонимание, — выпалила я, не намереваясь объяснять подробнее. Каждый подумал о своём. Господин Эй внимательно смотрел на хокаге, тот в свою очередь взгляд не прятал и не отводил. — Выйдем? — предложил отец. Какаши поднялся первым, давая таким образом согласие на приватный разговор. Я успела испугаться за Шестого, но вовремя вразумила себя. Хоть райкаге и был моим отцом биологически, но он не мог испытывать ко мне тех родительских чувств, которые испытывали по отношению к своим детям отцы, живущие с ними. Мы были друг для друга чужими, и это единственное, что успокаивало меня. Я проводила их взглядом до двери. Ни один из каге не выглядел настороженным или злым. Они шли рядом, как люди у которых была обычная тема для разговора наедине. Мама дождалась, пока мужчины скрылись за дверью, и высказалась: — Это не дело, Момо. Ты играешь с огнём. Любить каге это не шутки шутить. Меньше всего мне хотелось слушать нотации. — Мам, всё так, как он сказал. — Да, неужели, — вспылила мама. — Ты либо притворяешься глупой, либо такая и есть. Звучало обидно, но я решила, что на сегодня с меня хватит эмоций, иначе я захлебнусь в собственных чувствах. — Я сама разберусь, мам, — устало, но твердо ответила я. — Хорошо, если так, — смягчилась она и, помолчав, спросила. — Ты его любишь? Я не ответила. К чему слова, если и так всё очевидно? — А он тебя? — не остановилась на достигнутом мама. Ответ на этот вопрос мне тоже хотелось бы знать.