Персик для хокаге

Разговор с мамой хотелось закончить, уйти и проветрить голову на прохладном ночном воздухе. — Я пойду? — поинтересовалась только из приличия, вряд ли что-нибудь меня могло остановить сейчас. — Конечно, идём, — бодро сказала мама и первой направилась на выход. Я шла позади неё и думала, как прилично оправдать моё нежелание возвращаться вместе в гостиницу. Обсуждать с мамой прошедший день я не намеревалась. Хотелось просто прогуляться в тишине и спокойствии, хоть немного переварив произошедшие события. Не придумав ничего приемлемого, решила сказать всё как есть. — Мам, я пойду прогуляюсь, — поставила в известность ее, на что услышала ожидаемое: — Уже поздно, на улице небезопасно, — недовольно произнесла мама, хватаясь за ручку двери. К чему говорить подобное действующей Анбу? Мама явно перебарщивала с заботой. Да и вновь приобретенный отец вряд ли позволил бы мне перемещаться по деревне без охраны. Я вздохнула, сдерживаясь, чтобы не нагрубить маме. Она не заслуживала грубости в ответ на заботу лишь потому, что я слишком устала за день. Мама толкнула дверь и вышла на улицу, я шагнула следом. Возле самого входа молчаливо стояли оба каге, живые и невредимые. Я окинула Какаши быстрым взглядом, убеждаясь, что райкаге его не тронул. Хатаке выглядел растерянно и немного смущенно, но спокойно. Перевела взгляд на отца, чтобы подтвердить свои выводы. Его прочитать не удалось. Успокоившись, от осознания того, что никто из каге не собирался ссориться, я вернулась мыслями к маме и повторила вслух: — Я прогуляюсь. — Момо, — мама хотела привести какие-то доводы против моей прогулки, но её перебил господин Эй: — Пусть идёт, Кин. Я посмотрела на него с благодарностью. Как ни странно, он понимал, что побыть одной мне просто необходимо. Ослушаться райкаге сейчас мама отчего-то не посмела. — Составлю ей компанию, — раздался голос Хатаке, когда я уже собиралась уйти. Я удивилась его заявлению, но спорить не стала. Какаши точно не из тех людей, которые будут читать мне лекции и говорить как жить. К тому же, возможно, мне удастся расспросить его о том, что было после того, как я потеряла сознание, и о чем они говорили с райкаге только что. — Доброй ночи, — попрощалась я с родителями и, не оборачиваясь к Хатаке, неспешно направилась вперёд. — Доброй ночи, Момо, — прозвучал в спину мне голос отца, мама предпочла промолчать, по-видимому, предполагая поговорить со мной позже. В мои планы беседа с ней сегодняшней ночью не входила. Молчание нарушить первой решилась я, сначала украдкой взглянув на моего спутника, а потом уже заговорив: — Ты мог меня и не провожать. Прозвучало как-то глупо, как будто я была обижена на него, но это было не так. Я искренне не понимала, зачем меня провожать. Анбу Кумо явно следили за мной, да я и сама была Анбу и могла защитить свою жизнь. — Подумал, ты захочешь меня о чем-нибудь спросить. Я восхитилась моим хокаге, он рассуждал точно также, как и я. — Ты прав, — призналась я, и говорить с ним стало легче. Напряжение между нами спало, и я решилась озвучить свои вопросы. — Что произошло в ресторанчике? Я не уточнила в какой именно момент, понадеявшись, что Хатаке понимал, что меня интересовал момент моего вынужденного отсутствия, но он не понял. Какаши смущенно и виновато взъерошил волосы и, глядя себе под ноги, произнёс: — Прости, что причинил тебе боль своим приказом. Точность формулировки смущала. Он признавал свою вину в том, что намеренно дал мне приказ не уходить, хотя знал, что со мной будет, если я ослушаюсь. А предпосылки к моему непослушанию на тот момент уже имелись. Я хмыкнула, хокаге извинялся передо за свой приказ. Какая честь для простой Анбу. Я бы предпочла услышать извинения за то, что он усомнился в моей верности Конохе. Кажется, только что мне снова сделали больно. На секунду прикрыла глаза, отгоняя мысли о равнодушии ко мне Шестого, а потом уточнила свой вопрос. — Что произошло пока я была без сознания? Хокаге смутился ещё больше и, когда я уже подумала, что он не ответит, сказал: — Появились райкаге с твоей матерью, и мы немного повздорили. Меня такой ответ не устроил, нужны были подробности, в том числе о том, как порвались одежда и маска Хатаке. — Немного повздорили — это не тот ответ, на который я рассчитывала, — нагло заявила я. Раз уж он считал себя виноватым передо мной и навязался составить мне компанию на прогулке, так пусть хоть объяснит что произошло. Тяжело вздохнув, Какаши спросил: — Что ты хочешь знать? — вышло немного истерично. Кажется этот день не только у меня выдался трудным. — Райкаге отшвырнул меня от тебя, как только увидел. Госпожа Такахаси поймала твоё падающие тело и уложила на пол. Четвёртый очень убедительно внушил мне так больше не делать. Мне почему-то стало весело от последнего предложения, сказанного хокаге. Не удержалась и уточнила: — Как же райкаге тебя убеждал? Хатаке укоризненно на меня посмотрел, поняв, что я наслаждалась его унижением. В ответ на его взгляд не сдержала улыбки и, взмахнув рукой, предложила ему ответить: — Он всё-таки мой отец, а ты мог убить меня. — Я ни за что бы этого не сделал, — поспешно заверил меня Какаши. — И совсем не потому, что испугался твоего отца. Уточнять я не стала, решив, что достаточно поиздевалась над хокаге. Он и так позволил мне зайти далеко. — О чём вы говорили с райкаге на улице? — поинтересовалась я. Такой вопрос не должен был смутить Шестого. Каких-то неприятных тем для разговора у каге двух деревень быть не могло. — В основном о том, что ты достойна большего, чем быть любовницей. Ого. Серьёзно? Мой новоиспеченный отец мог что-то подобное сказать Хатаке? — Он принуждал тебя, — я чуть не подавилась словом, которое собиралась сказать, — жениться на мне? — Конечно, нет, — заверил меня Какаши, и я вздохнула с облегчением. — Он просто сказал, что был бы рад, если бы его дочь стала женой достойного человека, а не любовницей хокаге. — Надеюсь, ты сказал ему, что я уже была женой достойного человека и вряд ли найду второго такого, — моё заявление прозвучало грубо, но мне уже не было до этого дела. — Сказал, что ты вдова, — ответил Шестой. — Как отреагировал на это райкаге? — поинтересовалась я. — Сказал, что в Кумо полно достойных мужчин и ни один из них не является каге, что делает их ещё более достойными тебя. «Более достойными меня, чем кто?» пришлось проглотить. Мы и так ходили по тонкому льду, ни к чему на нём прыгать. — Вот тут уж мне решать кто и чего достоин, — резко ответила я. — К тому же речи о том, чтобы я переехала в Облако не было. — А ты бы хотела? — задала вопрос Хатаке. — Хотела чего? — переспросила я, прекрасно всё понимая, но давая себе пару секунд, чтобы подумать. — Переехать в Облако, — Какаши посмотрел на меня так, как будто ответ на его вопрос был очень важным. — Не думаю, — решила не выражаться категорично, мало ли что может произойти. В конце концов, бежать от своей неразделенной любви к своему хокаге, мне определённо лучше в Кумо. Здесь у меня блат. Хатаке кивнул, принимая мой ответ, по-видимому полностью устроивший его. Понятное дело, он мог потерять свою единственную любовницу, а это было бы обидно. Конечно, у него всегда про запас оставалась Изуми, но эта девчонка со своим пылким характером изведёт его за пару встреч. Поморщилась от воспоминаний о ней, и с откуда-то взявшейся смелостью спросила: — А ты бы хотел, чтобы я уехала? Провокационный вопрос изумил хокаге. Он был вправе не отвечать, но порадовал меня, ответив: — Нет. — Почему? — и всё же я — дочь своей матери: докопаться до истины иногда просто жизненно необходимо. — Ты действительно хочешь, чтобы я ответил? — уточнил Хатаке, а я отчаянно запаниковала. Что я хотела услышать? «Я не хочу, чтобы ты уехала, потому что ты моя любовница и чтобы заменить тебя, мне придётся приложить усилия» или «я не хочу, чтобы ты уехала, потому что чувствую к тебе что-то». Оба варианта одинаково пугали. Эмоций за одни сутки я хлебнула и так в избытке, ответ на мой вопрос грозил привести меня к нервному срыву. — Нет, — испуганно ответила я. — По крайней мере не сейчас. Проводишь меня домой? — Обязательно, — заверил меня Какаши, и мы направились к гостинице. — А что за праздник, на который ты приехал? — нужно было на время освободить голову от родственников и непонятных отношений. Почему бы не поговорить о Кумо? — День осеннего равноденствия, — пояснил Шестой. М-да, забыть про государственный праздник — это очень в моём стиле. Хотелось хлопнуть себя ладонью по лицу. — А почему ты не остался дома? — Там и без меня есть кому проводить праздники, — отмахнулся Хатаке, намекая на Наруто, на которого в последнее время всё чаще возлагал свои обязанности. До двери моего номера мы шли, не разговаривая, комфортно было и в тишине. Мы остановились возле двери, я повернулась лицом к хокаге и произнесла: — Спасибо, что проводил, и извини, что тебе пришлось стать участником моих семейных дрязг. Хокаге покачал головой, как бы говоря, что события, связанные с моей семьёй, не доставили ему неудобств: — А ты прости меня, что я усомнился в тебе, — начал Хатаке, я хотела запротестовать, но он жестом остановил меня. — Ты ни разу не дала мне повода усомниться в тебе. И сейчас, когда мне известно твоё происхождение, я доверяю тебе больше, чем доверял всё это время. Я застыла от изумления. Ожидать от хокаге таких слов я была не в праве, но они сделали меня намного счастливее, чем минуту назад. Под действием эмоций я сделала шаг к Какаши, намереваясь его обнять, когда соседняя дверь с дверью моего номера открылась, и оттуда выглянула мама. Мне резко расхотелось кого-либо обнимать. — Спокойной ночи, Момо, — как ни в чем не бывало сказал Хатаке и развернулся, чтобы уйти. — Спокойной ночи, господин Шестой, — сказала я, смотря на маму, и добавила. — Спокойной ночи, мама. И захлопнула за собой дверь, оставляя любопытство своей матери неудовлетворенным.

***

Проснулась я от маминого стука в дверь и её же требовательного голоса: — Момо, пора вставать, а то пропустишь завтрак. Мамин энтузиазм по поводу завтрака я не разделяла и говорить с ней в принципе не была готова. — Я встану позже, — неохотно крикнула я через закрытую дверь. — Всё в порядке, Момо? — уже обеспокоенно прозвучало из-за двери. — Да, просто хочу спать, — я накрылась с головой одеялом и проспала до обеда. Идти за едой пришлось через окно, мне нужен был этот день для того, чтобы прийти в себя, а мама своими расспросами только вызвала бы моё раздражение. На улицах Кумо было многолюдно и шумно. Я осторожно проскользнула до продуктовой лавки неподалёку и тут же вернулась к себе. Принимать участие в празднике я не собиралась. Мои планы снова нарушил стук в дверь. Я хотела сделать вид, что меня нет, но голос раздавшийся из-за двери заставил меня броситься к ней: — Момо, я знаю, что ты в номере, я следил за тобой. Поспешно распахнув дверь, я остолбенела. Передо мной стоял Хатаке Какаши в простой одежде жителей Кумо, без своего хитая и с замаскированным шрамом. Если бы кто-то встретил его в таком виде на улице, то ни за что не подумал бы, что он — хокаге. Я пришла в себя через мгновенье, выглянула в коридор и, ухватив Какаши за руку, втянула его в номер. — Твоя мама на празднике, — сообщил мне Хатаке, вызывая улыбку своей предусмотрительностью. Я облегченно вздохнула и поспешно начала искать причины визита Шестого. По всему выходило, что ему нужен был секс. Видимо, мои мысли отразились на моём лице, и хокаге поспешил обозначить цель своего визита: — Я пришёл пригласить тебя на праздник. — На праздник? — переспросила я. — Я не собиралась идти. — Думаю, будет лучше, если ты пойдёшь. Тебе лучше отвлечься от своих мыслей, иначе ты сожрешь ими себя заживо. Он был, как обычно, прав в своих умозаключениях. Именно этим я и занималась с самого утра: сжирала себя заживо вопросами, возникшими после вчерашних приключений. — Но как я пойду? Мама будет искать меня. Бегать от своей настырной матери по всему Облаку мне не хотелось. Если уж идти на праздник, то и насладиться им тоже хотелось бы, особенно в приятной компании моего хокаге. — У меня есть идея, — Какаши извлёк из-за спины лёгкий наряд жительницы Кумо и протянул мне. — Лица замаскируем техникой перевоплощения и насладимся праздником. Идея провести оставшуюся часть дня с Шестым очень прельщала. Я сомневалась не дольше пары секунд, а затем взяла протянутый наряд и через пару минут стала другим человеком. Хенге изменило черты лица и цвет волос, сделав меня настоящей уроженкой Кумо. Хатаке также изменил лицо и отрастил волосы. Ничто в нем и мне больше не напоминало о том, что мы гости Облака. От детской шалости с перевоплощением резко поднялось настроение и впервые за долгое время, прошедшее со смерти моего мужа, мне действительно захотелось куда-нибудь сходить и развлечься. Какаши протянул мне руку, я, ни секунды не колеблясь, вложила в неё свою ладонь. Он уверенно зашагал к окну и распахнул его передо мной, затем обернулся и зачем-то уточнил: — Готова? Не могу сказать, что была готова ко всему, но Хатаке хотелось верить. Верить в то, что в этот день мне удастся развлечься и забыть о своих заботах. Я сильнее сжала ладонь Шестого пальцами и бодро ответила: — Готова. По очереди мы вылезли на крышу и прошли несколько домов перед тем как спуститься вниз. Мы спрыгнули сверху в пустом переулке и тут же вышли на одну из торговых улиц Кумо. Хокаге выпустил мою ладонь из своей руки: нежности на людях были не приняты ни тут, ни в Конохе. Меня это не задело и не удивило. Приятно было просто шагать по улице чужой деревни в компании человека, с которым я готова была идти куда угодно и сколько угодно долго. Хенге делало нас другими людьми, свободными от своих обязанностей и должностей, не ждущими осуждения других, а просто людьми, которые наслаждались государственным праздником. Хатаке не останавливаясь, повернул ко мне голову и кивнул в направлении ярмарки, где бойко торговали рисовыми пирожками, а специально привезённые для праздника и развлечения людей артисты показывали своё представление. Я с воодушевлением кивнула, соглашаясь на невысказанное предложение Какаши подойти поближе и посмотреть представление. Мы двинулись к помосту и смешались с толпой. Было потрясающе стоять среди незнакомых людей, смотреть на то, как приглашённые артисты развлекали толпу и знать, что рядом со мной стоял человек, который был мне небезразличен, человек, который несмотря ни на что, собирался посвятить мне целый день своей жизни. Жизни, в которой полно важных дел и судьбоносных решений, но очень мало любви. В этот день мне хотелось не только сосредоточиться на себе, но и подарить хокаге возможность полноценно отдохнуть и развлечься. Какое-то время мы наслаждались представлением, пока меня грубо не толкнули прямо на Хатаке. Тот очень предусмотрительно меня поймал и обратился к толкнувшему меня грубияну. — Мы ждём извинений. Неосторожный мужчина, оказавшийся подвыпившим жителем Кумо в ответ радостно оскалился, нечленораздельно что-то промычал и решительно двинулся на хокаге. Хатаке бережно задвинул меня за спину и решительно шагнул навстречу пьяному смельчаку. Я на долю секунды растерялась, но потом ухватила Какаши за руку, привлекая внимание. Не стоило портить предпоследний день моего отпуска и единственный свободный день Шестого потасовкой с нетрезвым человеком. Хатаке обернулся, вопросительно глядя на меня, а я потянула его к себе, предлагая сбежать Грубиян, толкнувший меня, воспользовался тем, что я отвлекла его противника и замахнулся для удара. Хокаге правильно меня понял и здраво оценил ситуацию. Нам не стоило привлекать к себе внимание. Он среагировал молниеносно, отпрыгнув, чтобы избежать удара, обхватил рукой меня за талию, заставляя развернуться в противоположном от воинственно настроенного жителя Кумо направлении, и мы бросились бежать. Преследовать нас никто не стал. Остановились мы лишь у лотка торговца рисовыми пирожками. Отдышавшись, я возмутилась: — Почему последние дни моего отпуска проходят так странно? Какаши вопросительно поднял брови: — По-моему, это не самые плохие дни, особенно сегодняшний. Я хмыкнула в ответ: — Съедим по пирожку? — предложила я. Хокаге тут же взял для нас по рисовому пирожку, и мы двинулись в сторону резиденции райкаге, где последний должен был произнести речь в честь праздника, а ближе к ночи прозвучать салют. — Ты действительно думаешь, что ничего страшного не произошло? — поинтересовалась я у своего спутника. — Страшного — нет, — ответил Шестой, откусив кусок пирожка и, прожевав, продолжил. — Удивительного — да. В конце концов никто не умер, Момо. Ты увидела другую деревню, узнала своего отца, а сейчас находишься в самом сердце праздника, на котором не была уже много лет. Разве это плохо? Хатаке во всем был прав: дорогие для меня люди были живы и находились рядом со мной, я чудесно отдохнула в Кумо, и действительно уже много лет не ходила ни на какие праздники, которые массово праздновали в деревне. Появилось странное чувство, что я излишне драматизирую ситуацию. — Как думаешь, я смогу вернуться в Коноху? — я задала один из вопросов, которые больше всего меня беспокоили. — Если ты думаешь, что райкаге заставит тебя остаться, то это не так. Никто не может заставить жителя другой деревни остаться там, где он быть не хочет. Я немного воспрянула духом. — Почему ты так думаешь? — Ты его дочь, а не раба. Он не похож на того, кто не считается с чужим мнением совсем. — Его импульсивность говорит об обратном, — возразила я. — Темперамент райкаге ничего не значит. Он не принимает поспешных и непродуманных решений, — уверил меня Какаши. — Возможно, их принимаю я, — неудачная шутка исказила ненастоящее лицо хокаге неприятным изумлением. Я тут же стерла свою глупую улыбку с лица и поспешила исправить ситуацию, понимая, что Хатаке принял мои слова на свой счёт. — Я не имела в виду, что жалею о своих решениях. Всё, что случилось до вчерашнего дня, было хорошим, и я не изменила бы ни одного своего решения, особенно относительно тебя. Шестой поднял на меня удивленный взгляд. Мне хотелось сказать ему намного больше, признаться, что интрижка, начинавшаяся как ничего незначащий ни для кого из нас секс, в итоге переросла во что-то, чему я даже наедине с собой боялась дать название. — Каждая минута с тобой приносит мне радость, — неожиданно признался Хатаке, заставляя меня чувствовать себя молодой, безумно влюблённой и счастливой девочкой, на которую обратил внимание предмет её воздыханий. — Я безумно счастлива, что случай сделал нас с тобой ближе друг к другу. Что-то почти незаметно изменилось между нами, Какаши смутился и отвёл от меня взгляд. Я печально вздохнула, его нежное признание сменилось смущением. Неужели ему стало неприятно от моих слов? Постаралась смотреть вдаль на возвышавшуюся возле лестницы к резиденции райкаге сцену и не думать о том, что Шестому кроме моего тела ничего и не нужно. От двойственности того, что происходило, стало грустно и немного противно от себя самой, пытающейся навязаться хокаге. Закопавшись в своих мыслях, я не сразу заметила прикосновение пальцев Какаши к моей руке, а также тех нежных поглаживаний, которые ласкали мою ладонь. Я удивленно повернулась к Хатаке, он взял мою ладонь в свою и, поднеся мою руку к своему лицу, легко прикоснулся к ней губами. Оторвать взгляд от серых глаз Шестого я была не в состоянии. То что между нами происходило пугало меня. Хокаге был со мной нежен и терпелив, его стремление помочь мне и поддержать в трудную минуту давало надежду на то, о чем я даже боялась мечтать. Стараясь объяснить его поведение благодарностью, я частенько доходила до абсурда. Нам с ним нужно было немного больше слов, чтобы прояснить наши отношения. Но слова грозили очень осложнить жизнь одной простой Анбу и одного непростого каге. Громогласный голос господина Эя разрушил волшебство момента. Хатаке выпустил мою ладонь и перевёл взгляд на моего отца. Я несколько секунд ещё продолжала смотреть на Какаши, а потом тоже перевела взгляд на райкаге. Он говорил что-то очень уверенным зычным голосом, так что вся площадь почтительно затихла и с удовольствием слушала его. Одной мне не было дело до того, что он говорил. В голове мысли о хокаге сменялись мыслями о моем отце, иногда сталкиваясь и не успевая до конца оформиться во что-то законченное. Фигура отца вызывала двоякие чувства: с одной стороны я не могла не гордиться им, с другой страх грядущих перемен душил горло. Я медленно обвела взглядом толпу перед райкаге, выхватив тёмные с проседью волосы моей матери и её преданный взгляд на Четвёртого главу Кумо. Ощущение было странным, казалось, что я подсматриваю за чем-то интимным, хотя все происходило на виду у многих людей. Мама была восхищена им, но то, что отражалось на её лице уже не имело ничего общего с любовью. Это было похоже на застарелое сожаление с примесью обиды и большой частью гордости. Её мужчина достиг своих целей, и она гордилась им, но он больше не был её любимым. Мне показалось, что на глазах моей мамы навернулись слезы. Моё сердце сжалось от представления, что она чувствует: тоску об утраченной любви, горечь прожитых лет и немалое желание всё изменить. Я отвернулась, не желая быть свидетелем такой откровенности моей матери. Это было понятно только для нас обеих, ведь никто кроме нас двоих не знал, как ей было нелегко без мужа. Как тяжело было противостоять осуждению других людей. И как страшно и сложно было воспитывать меня одной, зная, что я могу в любой момент стать разменной монетой в отношениях Кумо и Конохи. К счастью Третий хокаге никогда не пользовался имеющимся у него козырем, предпочитая решать всё дипломатически. Хатаке, заметив, что моё настроение изменилось, предложил мне уйти и подняться повыше, чтобы посмотреть салют. — Думаю, райкаге не будет против, если мы посмотрим салют из его личного парка, — как ни в чем не бывало предложил Какаши. Я потеряла дар речи от его беспечности и тут же обрела его обратно. — Мне бы не хотелось повторить прошлый вечер, — мягко начала я. — Не думаю, что его можно повторить, — не разделил моих опасений Шестой. Я всё ещё колебалась: — Мы же выглядим по-другому, Анбу Кумо схватят нас при подходе к парку райкаге. — Думаешь, им неизвестно, что мы сменили внешность? — с оттенком издевки ответил хокаге и, видя мою растерянность, добавил. — Не переживай, Момо, я обо всем договорился с райкаге. Мне стало неловко, что я усомнилась в здравомыслии Хатаке. Конечно, он предупредил и Анбу Кумо, и самого райкаге, что мы сменили лица и будем гулять по Облаку, как обычные люди. Разве могло быть по-другому? Какая я глупая! Уже с полной уверенностью мы обошли парк райкаге снизу и поднялись в него по той же тропинке, по которой накануне поднимались с мамой. Когда мы устроились на качелях возле обрыва, я снова задала интересующий меня вопрос: — Я смогу остаться Анбу в Конохе? — Конечно, а что тебя смущает? — удивился Шестой, покачиваясь на качели рядом со мной. — Моё родство с райкаге, — ответила я. — Об этом знаем мы с тобой, да твои родители. Не думаю, что кто-то из них будет трубить об этом. Тебе и мне это также не нужно. По словам Какаши всё было так просто, или я была склонна усложнять? До меня дошло, что вопрос я задала не совсем правильно. Анбу могут быть разными, а мне было важно оставаться именно в личной охране хокаге. — Я смогу остаться в твоей личной охране? — я собрала своё мужество в кулак, готовясь услышать отказ, но не услышала ничего, кроме громкого хлопка фейерверка над нашими головами. Хатаке мгновение внимательно на меня смотрел, а потом перевёл взгляд наверх, где взрывались яркими красками круглые цветы фейерверков. Мне стало очень грустно. Очевидно, что ответа на мой вопрос Какаши не знал и сам. Держать меня так близко к себе было опасно: теперь я была двусторонней монетой. Меня выгодно было использовать обоим каге. Выводы нельзя было назвать утешительными. Я хмыкнула и покивала головой своим мыслям, а потом решила, что не хочу ни о чём больше думать и спрашивать, хочу насладиться салютом и всем тем хорошим, что ещё сможет дать мне этот день. Разноцветные всполохи фейерверков вызывали восхищение. Хотелось, чтобы они не исчезали с неба и оставались там навсегда. Я сильнее качнула качели, взмывая в воздух и смотря в небо почти из горизонтального положения. Небо было потрясающе чистым, последние яркие цветы роняли свои лепестки с него, уступая место луне. Движение качелей также как и вид на небо успокаивали. На мгновение я забыла, где нахожусь и с кем. — Момо, — позвал меня Какаши, я медленно повернулась к нему. — К нам идут. Эта новость почему-то совсем меня не напугала. Казалось, что ничего хуже, чем случившееся вчерашним вечером, уже произойти не может. Я позволила качелям самостоятельно остановиться и, спрыгнув с них, оказалась лицом к лицу с райкаге. По его серьёзному виду нельзя было сказать, что он пришёл насладиться чистым небом и полной луной. — Господин райкаге, — я привычно склонилась в почтительном поклоне, даже не вспомнив, что передо мной мой отец. — Момо, Какаши, — господин Эй легко кивнул мне и моему спутнику, его не обидело то, что я не назвала его отцом. — Не хотите присоединиться к моему праздничному ужину? Оба мужчины смотрели на меня, ожидая моего решения. — Спасибо, господин райкаге, — язык не поворачивался назвать его отцом. — Было бы кстати. Отец одобрительно кивнул и указал рукой в направлении своей резиденции. Мы медленно двинулись вперёд. — Как ты после вчерашнего? — через некоторое время поинтересовался у меня райкаге. — Ещё немного в шоке и очень напугана, если честно, — не стала врать я. Четвёртый напрягся и удивленно на меня посмотрел, а потом сместил взгляд на моего хокаге: — Напугана? Чем? — Сложившейся ситуацией, — пояснила я и продолжила подробнее, — не каждый день узнаешь, что являешься дочерью главы другой деревни, будучи Анбу из личной охраны каге. Райкаге усмехнулся и заметно расслабился. Очевидно он подумал что-то не очень хорошее про хокаге. — Тебя не должно это пугать, — заверил он. — О том, что ты — моя дочь, знают немногие. — Но даже это многое меняет. Я — Анбу из личной охраны хокаге. Разве родство с другим каге делает меня достойной своей должности? — гнетущая меня мысль вслух звучала ещё хуже, чем была в моей голове. После того, как я её озвучила, сразу же поняла, что шансов сохранить свою должность у меня никаких нет. — Это не самое страшное, — рассмеялся Четвёртый, а мне захотелось заплакать. Я так долго шла к этой должности, так много приложила усилий и в итоге, только почувствовав себя счастливой, должна была оставить и любимую работу и любимого хокаге. — Для меня это очень важно, я много старалась, чтобы стать той, кто я есть. А теперь., — голос дрогнул, но я сдержала слезы, так и не продолжив. — Так будет лучше, — уверенно заявил мой отец. — Для кого? — зло поинтересовалась я. — В первую очередь для тебя, — не теряя уверенности, произнес Четвёртый. — Тебе не стоит якшаться с ним. Райкаге кивнул в сторону Какаши, говоря о нём, как о бездомным коте, подобранном на помойке. Меня это порядком задело. Отец не имел никакого права осуждать меня, мои отношения и уж, конечно, моего хокаге. — У меня пропал аппетит, — гордо заявила я, остановившись. — Момо, я желаю тебе добра, также как и твоя мама, — Четвёртый остановился на несколько шагов впереди меня и развернулся к нам. Я сразу поняла, что отец говорил словами моей матери, безусловно желавшей мне счастья, но непонимающей, что я уже счастлива. Была. До поездки в Кумо. — Я — взрослая женщина, и ни ты, ни она не можете указывать как мне жить. Разборки в стиле подросткового возраста с недавно обретенным отцом стали венцом моего отпуска. — Момо, у вас даже не настоящие отношения, вы просто любовники. Не стоит так остро реагировать, — примирительно заявил отец и по повисшей в ответ тишине сразу понял, что не всё так просто, и не стоит лезть в то, что мы и сами не до конца понимали. — Спасибо за заботу, отец, но я сама в состоянии решить, что мне делать. Ты свой выбор относительно нас с мамой сделал самостоятельно много лет назад, теперь позволь и мне решить все самой. Я знала, что задела райкаге своей последней фразой, но ни о чём не жалела. Он должен понять, что я не нуждаюсь ни в чьих советах и прекрасно осознаю свои поступки и их последствия. — Я не хотел обидеть тебя, — грустно произнес господин Эй. — Ты достойна большего, Момо. Мне захотелось что-нибудь сломать или сжечь ударом молнии. — Я. Разберусь. Сама, — жёстко сказала я, и только одна Ками знала, каких сил мне стоило сдержаться и не разнести в щепки ближайшее дерево. Райкаге кивнул, принимая моё мнение. — Ты — моя дочь, и мне хотелось бы лучше позаботиться о тебе, Момо, но… — Прошло слишком много времени, — прервала я его. — И я в состоянии сама о себе позаботиться. Мы с мамой уедем завтра днём. Главное я уже знала: райкаге не собирался признавать меня официально, что меня очень устраивало, а с его мнением по другим вопросам я с этого момента считаться была не намерена. Отец не то разозлился, не то погрустнел, но ничего не ответил. По блеску его глаз я поняла, что моя дерзость ему не понравилась. Он развернулся к нам спиной и зашагал по направлению к резиденции райкаге, а ближайшее к нам дерево вспыхнуло от внезапно попавшей в него молнии. Мы молча шли к гостинице, я всё ещё была зла после разговора с райкаге, а Хатаке по-прежнему хранил молчание, очевидно, также переваривая состоявшийся недавно разговор. — Останешься? — спросила я, когда мы оказались возле двери в мой номер. — Думаешь стоит? — спросил хокаге и аргументировал свои сомнения. — Твоя мама в соседнем номере. Я закатила глаза, давая понять, что меня это не волновало. После разговора с отцом я была настроена творить глупости и вредничать до конца. — Нам обоим не помешает немного развлечься, — сказала я и пожалела, что не выбрала другую формулировку. Звучало как-то пошло и неправильно, не так, как я хотела это почувствовать. Шестой приподнял брови и не сдвинулся с места. — Слова сегодня не самая сильная моя сторона, — попыталась оправдаться я. — Мне было бы приятно, если бы ты остался со мной. Просто побыл рядом. В твоих объятьях я чувствую себя спокойно, а именно этого мне сегодня так не хватает. Какаши тут же шагнул вперёд, наступая на меня и заставляя упереться спиной в закрытую дверь. Он уткнулся лбом в мой лоб, обнял за талию и спросил: — Ты правда этого хочешь? Быть рядом с ним мне хотелось больше, чем дышать, но я не решилась это озвучить, ограничившись просто кивком. Хатаке извлёк ключ из кармана моего платья и самостоятельно открыл дверь. Мы вошли в номер, я услышала, как щёлкнул дверной замок и направилась в комнату прямо к кровати. По неспешным шагам Шестого я понимала, что он шел следом за мной. Я сбросила обувь и хенге, а затем рухнула на кровать, тут же перевернувшись на бок. Места было немного, лежать вдвоём на кровати можно было только боком. Посмотрела на застывшего в ногах хокаге и похлопала ладонью на место рядом с собой, приглашая его лечь. Он послушно скинул хенге и улегся рядом со мной лицом к лицу. Я продвинулись к нему ближе и, как он минуту назад, ткнулась лбом в его лоб. Хатаке обхватил меня за талию, придвигая к себе вплотную и теснее прижался к моему лбу. Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом, вдыхая запах любимого человека и чувствуя, что простыми объятьями мы не ограничимся. Трудно было понять кто потянулся за поцелуем первым. Казалось, мы встретились губами где-то по середине. Сначала легко и нежно целуясь, а затем неспешно набирая обороты. В какой-то момент моя нога оказалась на его бедре, а его рука на моём, под платьем. Поцелуй стал более открытым, но не грязным. Я откинулась на спину, увлекая Какаши за собой. Его руки задрали моё платье, а бедра оказались между моих разведенных ног. Поцелуи сводили с ума, заставляя забыть о дыхании. Мне хотелось теснее прижаться к своему мужчине, давая понять, что без него мне физически плохо. У нас никогда не было достаточно времени, чтобы делать всё неспешно, наслаждаться каждым движением, каждым прикосновением друг друга, а сегодня мы могли позволить себе никуда не торопиться, изучая друг друга снова и снова. Одежды резко стало слишком много, прикосновения через несколько слоев ткани раздражали. Вдогонку к моим мыслям улетела рубашка хокаге, сомнения, в том, что он ко мне чувствует и моя неуверенность в завтрашнем дне. Это всё снова стоило отложить на завтра, оставив сегодняшний день только для нас двоих. Всё что между нами происходило приятно растягивалось по времени, спешить никуда не хотелось, продлевая ночь до первых рассветных лучей. И я могла с уверенностью сказать, что это была наша лучшая ночь, когда мы оба без остатка принадлежали друг другу и не отвлеклись на то, что могли подумать другие люди за стенами моего номера. Я уснула с его руками вокруг моей талии, плотно прижатая к его сильному телу, абсолютно счастливая и довольная. Уверенная в том, что завтра я смогу решить любую свою проблему. Проснулась я от слепящего солнечного света, бьющего в окно. Рядом со мной было пусто. Я тут же подпрыгнула на кровати, усаживаясь. Сердце тревожно заскакало в груди. Всё же в порядке? Он просто встал раньше. Хатаке стоял напротив моей кровати, уже одетый и почему-то нервный. Я, успокоившись, что он рядом, улыбнулась ему. Улыбкой он мне не ответил. Мне тоже резко расхотелось улыбаться: — Что-то случилось? — взволнованно поинтересовалась я. — Они правы, Момо, — сухо ответил Шестой, но по тому, как он теребил свои пальцы, было понятно, что ему не просто. — О чем ты? — глухо выдавила я слова из в миг пересохшего горла. — Ты достойна большего, Момо, — грустно сказал Какаши, и у меня внутри всё оборвалось. Он прощался со мной словами моего отца и добровольно исполнял желание моей матери. Перед глазами всё расплылось чёрным пятном, в ушах зазвенело. — Нет, — вскрикнула я в отчаянии и попыталась ухватить его за руку. Он шагнул к двери, не поворачиваясь ко мне спиной, а я, как на зло, запуталась ногой в простыне и упала с кровати. — Они правы, Момо, ты достойна большего, — повторил Хатаке и исчез, растворившись в белых клубах дыма.