***
— Мой милый друг. Мое сердце не на месте вдали от тебя. Бессонница не дает мне покоя. Мысли наполняют твой светлый образ, мягкость твоего меха под пальцами, жар твоего дыхания, когда ты склоняешься надо мной так низко, что кажется, будто я сгораю в твоем огне. Какие звуки ты издавал бы подо мной в нашу встречу? Был бы это смущенный писк или рычание? Тихий скулеж или ворчание? Намереваюсь выяснить это, как можно скорее. Постараюсь управиться быстро. Жди. — Какого хумана… — протянул Девид. Он был ОЧЕНЬ озадачен и, чего скрывать, немного напуган, когда получил данное сообщение ночью перед сном. От незнакомого. Очень здорового. Зверского на вид медведя. Он, конечно, понимает, что сообщение было отправлено ему по ошибке, но все равно поежился от неуютного чувства. Теперь ему тоже не дает покоя бессонница.***
Знаете, чем отличается анималийский лес от неанималийского? Звуками. В природе на подконтрольной зверям территории (особенно возле крупных населенных пунктов, за исключением Редфорта) слишком тихо, если исключить ветер и сверчков, а так же голоса отдыхающих и туристов. По сравнению с лесами возле того же Зверополиса место обитания птиц для неподготовленного охотника за сокровищами может поначалу оглушить своей какофонией. Громкие трели, чириканье, стук и хлопанье крыльев, слышимые отовсюду и со всех сторон сразу, могут даже напугать. Хорошо, что среди группы энтузиастов, проникших ночью на вражескую территорию за незаконной добычей, не было новичков, которые могли бы по неопытности загубить все дело. Ночью в птичьем лесу было почти так же тихо, как и в любом другом, если не прислушиваться к далекому уханью совы. У птиц были свои законы, своя иерархия и свои защитники, основную роль которых выполняют в основном крупные крылатые хищники. Попасться дежурящим по ночам совам или филинам, у которых хватит сил и жестокости сбросить нарушителей с высоты птичьего полета, котам не хотелось, а потому они внимательно прислушивались ко всем подозрительным звукам и крались максимально бесшумно на мягких лапах так, чтобы не потревожить ни одной сухой веточки. Услышав характерное кудахтанье, анималийцы оживились и направились на звук, пока не добрались до своей цели. В высокой траве одичавшие куры свили гнездо и мирно спали, спрятав головы под крылья. Их перья шевелились из-за перетаптывающихся во сне пищащих цыплят. Злоумышленники, ни капли не опасаясь разбудить наседок, рассредоточились и принялись вытаскивать цыплят по одному из-под куриц. Те издавали возмущенные звуки, чувствуя прикосновения, но в темноте были слепы и совершенно беспомощны, отчего не оказывали ни малейшего сопротивления. Цыплята были уже подросшими, а потому много унести коты не могли. Накидав в ящик около тридцати птенцов, охотники взялись за ручки с двух сторон и ушли в обратном направлении той же дорогой, стараясь не шуметь. — Эй, Рон, эта птица за нами наблюдает, — впервые за все время операции подал голос один из хвостатых, который шел в арьергарде. Идущие рядом с ним, а не только упомянутый Рон, нервно обернулись и увидели низко сидящего на сосне белого ястреба. — Да наплюй ты на него, ничего он нам не сделает. Дневные птицы в темноте такие же слепые, как и куры, — успокоили паникера товарищи, даже не замедлив шаг. Однако упомянутый белый ястреб определенно их видел, внимательно провожая взглядом. И совершенно бесстрашно перелетел еще ниже, опустившись на покачнувшуюся под его весом ветку практически у самой земли прямо перед носом опешивших анималийцев. — А куда это вы направляетесь, господа браконьеры? — Ты еще откуда взялся, пугало? — рявкнул оцелот, приходящийся лидером в отряде. — Проваливай подобру-поздорову, пока всех перьев не лишился. — Ко мне обращались с жалобами на бандитов, разоряющих гнезда и наше хозяйство. Как хорошо, что мне не пришлось вас долго ждать, — ястреб сузил серебристые глаза, повернув голову боком. — Верните птенцов на место и поклянитесь, что никогда больше не вернетесь в эти места. Тогда я отпущу вас живыми. Анималийцы переглянулись и засмеялись. Но негромко, чтобы ночные птицы не услышали и не слетелись на мяукающий звук. А после, по сигналу, начали доставать оружие. Однако белоснежный пернатый не стал дожидаться момента, когда его возьмут на прицел, и напал в первую же секунду подозрительных телодвижений. А уже через пару секунд в похитителей врезался не ястреб, а страшное белоснежное чудовище. У него были птичьи крылья и голова, но вот тело напоминало больше гуманоидное. Еще появились дополнительные конечности в виде покрытых перьями когтистых лап, растущих из продублированного плечевого сустава перед крыльями, которые сместились на спину. А еще это чудовище было в десять раз крупнее себя прежнего и просто раскидало охреневших от такого поворота событий котанов. Раздались громкие вопли и беспорядочные выстрелы. Финист зло заклекотал, почувствовав, как его спину обжег кусочек металла, и перестал сдерживаться. Брызгнула кровь, и панические вопли начали быстро стихать, пока в живых не остался только один браконьер. Тощий камышовый кот мелко трясся, прижимал уши и протяжно выл на одной ноте от ужаса, припадая на раненную заднюю лапу. Периодически он скалился и шипел, инстинктивно пытаясь напугать более крупного и опасного хищника, который медленно надвигался на него, раскрыв обагренные кровью крылья. — А теперь ты ответишь на мои вопросы? — клацнул огромный загнутый клюв прямо перед усатой мордочкой. — Ты Машер! Но ты же миф! Сказка от бывалых про чудовище, охранявшее эти земли! Тебя не существует! — запричитал начинающий сходить с ума анималиец. — По-твоему я сейчас очень похож на миф? — низко заклекотал птицеподобный монстр. — А теперь расскажи, что вы собирались делать с этими птенцами. Съесть? — Нет! Никогда! — яростно замотал тот головой под внимательным недоверчивым взглядом сверху вниз. — Они очень быстро растут и к осени от них можно уже получать товар. Одна кура — это сотни яиц и сколько угодно перьев для украшений. Это золотая жила! Несправедливо, что птицы загребли весь этот бизнес себе и наживаются на карманах наших граждан, эксплуатируя своих собственных. Огромный острый коготь пронзил кошачий бок насквозь, вырвав крик боли. — Поговори мне еще тут, — спокойно сказал Финист, равнодушно наблюдая за чужими мучениями. — Как будто я не знаю, что вы пытаетесь организовать из наших кур птицеферму. Что вы делаете с петушками и постаревшими птицами? Считаете, что раз они примитивные, то с ними можно обращаться, как угодно? Они пусть и неразумные, но они часть нас. У нас куры ходят свободно и постоянно под защитой, едим мы лишь больных и слабых, а яйца мы отдаем только пустые, из которых ничего не вырастет. Это ведь не первая ваша удачная охота. Где вы держите остальных птенцов? Насколько мне известно — пропали не только цыплята, но и птенцы разумных птиц. Где вы их держите? — Да пошел ты… — Повторяю свой вопрос, ползучее ты создание, — повернул коготь в ране, вызывая новый болезненный вой. — Куда вы дели МОИХ граждан? Кто вам дал право хозяйничать на МОИХ землях? Вы совсем страх потеряли, мешки колтунов и блох, что смеете гневать бога? — Это кто тут бог? Ты что ли Машер? — мелко засмеялся браконьер, который явно решил, что терять ему нечего, а потому начал дерзить. — Вообще-то мой отец, — после небольшой паузы признался он. И не желая выслушивать оскорбления уже в адрес своего любимого создателя, добил кота вторым ударом когтя в голову. — Ой, я же дорогу у него спрашивал, — опомнился он с запозданием. — Блин, придется караулить следующих. — Фииинист… — услышал он позади себя знакомый голос, прозвучавший так, что сразу становилось понятно, что ничего хорошего его не ожидает. Каждое белое перышко приподнялось от испуга, отчего Финист начал напоминать шарик. Очень быстро сдувающийся шарик из-за того, что снова перетек в птичью форму, чтобы казаться меньше и невиннее. Если бы он при этом не находился посреди описания резни и не был испачкан в еще теплой крови, то был шанс, что ему поверят. Белый слегка светящийся в темноте беловолосый мужчина пытался выглядеть грозным, но к нему начали липнуть наблюдавшие за расправой подоспевшие ночные стражи, которые поспешили выразить любовь и почтение своему покровителю, сев ему на голову. Руха это жуть, как раздражало первую тысячу лет, а потом смирился и только отмахивался от особо наглых. — Что это ты тут устроил? — зашипел дэдстар, разглядывая бойню. — Правосудие? — невинно отозвался парнишка. — За разбой и браконьерство? — Хм, — Рух покосился на брошенный ящик, из которого все еще доносился писк цыплят. — Допустим. А под дуло тебя толкнуло какое шило в заднице? — Да кто же знал, что они будут вооружены? — всплеснул крыльями тот. — Финист, незаконные охотники за яйцами всегда вооружены. И ты уже не в первый раз оказываешься в подобной ситуации. Хочешь, чтобы тебя застрелили? Учти, я некромантию знаю на уровне «лох». Сколько сил и нервов я потратил на Инь, чтобы та в итоге выкарабкалась за счет своей природы. Что-то мне подсказывает, что ты такой живучестью похвастать не можешь. — Да они меня даже не задели почти. — Правда? — иронично поднял тот бровь. — Тогда расправь крылья. — Зачем? — подозрительно спросил Финист, тем не менее выполняя приказ. Но не тут-то было. Регенерация уже зарастила рану, оставив пулю внутри, которая не уменьшилась с остальным телом. Кусочек металла при движении зажал нервы, вызвав судорогу в мышцах, отчего крыло не смогло расправиться. — Вот-вот, — вздохнул Рух, поднимая с земли завалившегося на бок заклекотавшего ястреба. — Думай в следующий раз, прежде чем нарываться на неприятности. — Но ведь они злодеи, — обиженно нахохлился Финист. — Ты сделал меня правителем, значит я в ответе за своих граждан. Я не могу просто смотреть со стороны, как над ними издеваются. Он вздрогнул, почувствовав, как ему под лопатку впивается острый коготь, ловко подцепляя застрявшую пулю, но боли не почувствовал из-за теплого мягкого сияния, исходящего от ладони божества. — Я тебя не осуждаю. Просто предупреждаю, чтобы в следующий раз не совался в одиночку. Я переживаю за тебя, глупый мальчишка, и сильно расстроюсь, если ты погибнешь. Понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать? Белый ястреб повернул голову, посмотрев на близкое родное лицо, являющееся копией его собственного, и с виноватым нежным клекотом клюнул его в подбородок.***
— А помнишь, как мы вместе просыпались в одной постели? Ты то постоянно брыкался, пытаясь выставить меня вон, то наоборот льнул, пытаясь опутать собой, подобно одеялу. Пушистому и жаркому. Ты постоянно твердил, что это было в последний раз и больше это между нами не случится. Особенно после моих небольших шалостей в постели. Но меня не проведешь и я знаю, что тебе нравятся мои шалости и ломаешься ты, скорее, для вида… — Братан, ты чего? — осторожно окликнул напарника Сэм. Он заметил, что Девид остановился, решив проверить, что там за сообщение пришло ему в личку, да так и завис посреди улицы. При этом серый зверь то краснел, то бледнел, а его глаза становились круглыми, как плошки — У тебя такой вид, что мне страшно рядом с тобой находиться. Что ты там такое прочитал? — Ничего такого, — Волкас торопливо сунул телефон в карман подальше от любопытного носа. — Ошиблись адресатом. Бывает. Ведь он точно никак не может быть получателем такого смущающего интимного письма. Девид, конечно, далеко не юнец звонкий и у него были в жизни интрижки, но он совершенно точно никогда в жизни не связывался с самкой бородавочника далеко за пенсионнного возраста.