Изменившиеся обстоятельства

Элия посмотрела перед собой, и с ее губ едва не сорвался смех. Ее жизнь и так была странной в последние годы. А теперь ее свекр мертв, и она завтракает с человеком, что убил его, и его отцом. Она не любила Эйриса, но он был ее королем и ее свекром, пусть даже он был безумен и относился к ней без доброты. Ее лицо помрачнело при воспоминании, и она опустила голову. Никто, а в особенности Тайвин Ланнистер, не имел права видеть ее в секунду слабости. Посмотрев на свою дочь, что тихо ела рядом с ней, на сына, сидевшего на руках кормилицы, она подумала, что теперь не может позволить себе секунд слабости. Не теперь, когда дети малы, а Рейгар мертв. Рейгар. Достойная леди и может, и обязана прощать неверность мужа, коли такая случится. Она смеет только надеяться, что муж останется верным ей, верным своим клятвам, но если этого не случится, она должна войти в положение; одна мысль об этом причиняла боль. Она была дорнийкой, для нее привычной была мысль о том, что у мужчин бывают любовницы, во всяком случае, сама идея этого. Она не будет отрицать, ей было больно от того, что сделал Рейгар, потому что он сделал больше, чем просто завел любовницу. Ненависть Эйриса была ей привычна. Ухмылки о ее плохом здоровье – их хватало. Но после Харренхолла, каждый раз, когда кто-то смотрел на нее с жалостью, ее раздирал на части стыд. Сама мысль, что она, Элия Дорнийская, оказалась объектом чьей-то жалости, была ей отвратительна, тем более потому, что ее не за что было винить. Она никогда не давала ему повода жаловаться, она отдала ему свои годы, свое здоровье, свое тело, свою любовь только для того, чтобы он сбежал посреди ночи, словно вор, с девочкой, что едва расцвела в женщину, бросив всех и вся, в том числе свою семью, даже не подумав, как это на них отразится, словно она не имела значения, словно ее дети, рожая которых, она едва не умерла, не имели значения, словно их жизнь не имела значения. Она могла простить, что он хотел чего-то другого, кого-то другого, чего-то большего, но позор, бесчестье, предательство – они причиняли боль. Рейгар не только публично предпочел другую, он еще и оставил ее и их детей на волю его отца, о котором знал, что тот не любит ее, того самого отца, что не любил и его самого, и никого вообще на свете. И теперь ей придется защищать наследие их детей, потому что то, что она была невесткой Эйриса, матерью его внука, то, что Верховный Септон благословил Эйгона на правление, все это не будет иметь значения, когда волки и олени примчатся к ее порогу, требуя больше крови и больше возмездия. И это она не могла ему простить; и теперь она завтракала с Ланнистерами. Даже зная о самом его страшном преступлении, преступлении, которое значило, что он будет проклят в глазах богов, и был бы проклят в глазах людей, если бы они знали, что он был цареубийцей, несмотря на все это Элия знала, что Джейме Ланнистер был истинным рыцарем. Она содрогнулась при мысли о людях, которых Эйрис приговорил к смерти, о тех, чью смерть она видела. И как сама она видела все эту смерть и разрушения, так же это видел и Джейме Ланнистер. Очень немногие не желали смерти Эйрису Таргариену, и он сам напросился на такую судьбу. Вот почему она помогла скрыть то, что натворил рыцарь. Они вместе прошли через страсть к убийствам Эйриса, и теперь они вместе будут прокляты – потому что они оба привели его к смерти, но она не могла чувствовать себя виноватой. Она была согласна на проклятье, если только это будет значить, что ее дети будут живы и в безопасности, и жизнью Эйриса было невысокой за это ценой. Джейме Ланнистер избавил мир от чудовища. И она ценила этот дар небес, его защиту. Потому что именно из-за него его отец, Тайвин Ланнистер, который любил ее не больше, чем был верен Эйрису, предложил ей помощь. Этот дар был важен для нее. Но он не будет иметь значения, если эти лорды, что все еще думают, что воюют с Эйрисом, решать продолжать войну. Как оказалось, лорд Тайвин думал о том же. – Моя принцесса, нам следует обсудить наши дальнейшие планы. Она оценила его прямоту. Принцесса склонила голову. Слишком много было разрушено, и пусть даже она располагала силами Тиреллов и других Домов, оставшихся верными Таргариенам, ей был нужен мир. Те, кто остались верными, могут таковыми оставаться недолго. Ей был нужен мир, если она хотела, чтобы ее сын правил. И все же, если те, кто сражался против Тарагриенов, захотят продолжать войну, войну они получат. – Я думаю, война продлилась слишком долго. Я хочу мира для моего сына, короля. Я благодарна, что лорд Киван вызвался отправиться на переговоры с лордом Баратеоном. Мужчина посмотрел на нее. – Мне приятно знать, что члены моего Дома могут помочь вам, – Хранитель Запада посмотрел на сына, что избегал его взгляда. – И предложение мира было был лучше всего для наших детей; они должны на это согласиться. Она подхватила там, где он остановился. – Войска моего брата все еще далеко. Только боги знают, кто прибудет сюда первым, мой брат, принц Оберин, или лорд Роберт. Что если мы не сможем добиться мира? Кто знает, чего хочет Роберт Баратеон? Тот ли он человек, что успокоится на смерти моего мужа, на смерти Эйриса, или он захочет большего? Сир Джейме посмотрел на своего отца, но лорд Тайвин смотрел лишь на нее. Наконец лорд Тайвин кивнул, губы его были сжаты в тонкую плотную линию. – Я немногое знаю об этом человеке, но король Эйрис мертв. Это нельзя сказать в деликатной манере, но возможно, смерть короля успокоит его гнев. – А если нет? Мои дети еще малы. Вдовствующая королева на Драконьем Камне, и с ней принц Визерис. Я должна думать и о них, – это действительно беспокоило ее. Она сомневалась, что королева Рейла станет скорбеть по мужу, но при ее состоянии, и учитывая, что Визерис еще ребенок, если они попадут в неверные руки, кончится все для них плохо. Драконов трудно убить, но можно. – У Мейса Тирелла братья Роберта Баратеона. У вас – Лианна Старк. Элия не вздрогнула, услышав это имя. Она заметила, как напрягся сир Джейме. Вздохнув поглубже, она сказала: – Ее еще нет у меня, лорд Тайвин. – Если вы вернете ее им, это решит большинство вопросов. Он казался таким уверенным. Принцесса не могла верить этой уверенности, неважно, насколько чудесно это звучало, потому что она не верила ему. Элия покачала головой. – Предположим, крови Эйриса и возвращения обесчещенной девушки не будет им достаточно? – это могло успокоить Неда Старка, возвращение его сестры, возвращение нареченной Роберта Баратеона, но бесчестье, воспоминания о тех, кто умер, сражаясь рядом с ними... – Эта война уже достаточно долго длится. Нед Старк будет счастлив возвращению своей сестры, – мужчина коротко глянул на своего сына и снова посмотрел на нее. – Баратеон получит назад свою нареченную, и он немногое сможет сделать, если Старк и Аррен будут удовлетворены. Роберт Баратеон, это он сокрушил человека, забравшего у него принадлежавшее ему... – лорд Тайвин смотрел на нее, и она старалась не реагировать. – И ему больше не нужно будет проливать кровь своих знаменосцев, этого ему должно было хватить. Это были те самые доводы, что приводила она, но сегодня они не давали ей удовлетворения. Если что она и знала теперь точно, так то, что даже самые благородные из мужей способны на бесчестье. – А если нет? Что тогда ей делать? Что тогда она может сделать? Глаза Тайвина Ланнистера посмотрели в ее. – Лианна Старк – не все, что везет ваш брат. Если в этом случится нужда, у вас есть армия вашего брата, что идет к вам, у вас есть моя армия, и у вас есть Тиреллы. То, что сказал Десница, звучало так мило, но она все же резко посмотрела на него. Он очень поздно присоединился к войне, и поэтому она не могла ему верить. – Если они прибудут до того, как прибудет мой брат, пока силы Мейса Тирелла останутся у Штормового Предела, лорд Тайвин, могу ли я получить от вас заверение, что вы поведете мои войска? Ей нужно было знать, как далеко готов зайти лорд Тайвин, пусть у нее и не было другого выбора. Мужчины на войне идут за тем, кого они уважают, кого считают способным на победы. Для многих же принцесса не просто женщина, но болезненная дорнийская жена Рейгара, которую он бросил ради молодой. Никто не станет уважать ее, вздумай она играть в воительницу, над ней станут только смеяться. Элия не могла этого позволить. Она знала, на что способна, а на что нет, и к тому же, будь она даже самого крепкого здоровья, она не могла прикидываться Висеньей Таргариен. Дорнийка знала, как держать меч, если дойдет до этого, но у Висеньи был ее брат, а еще у нее был дракон. Элия же не знала даже, останутся ли верными ей те, кто до сих пор служил Таргариенам, теперь, когда Рейгар был мертв. Принцесса посмотрела на сира Джейме. На самом деле она должна была просить об этом его, но тогда рядом с ней не останется никого, кому она могла доверять. Она не могла даже ему верить полностью, но Элия доверяла ему больше, чем его отцу, что бы там ни было. Ее брата еще не было здесь, а ей был нужен кто-то, кто повел бы армию, и лорд Тайвин, кем бы он ни был, был на это способен. *** Тайвин Ланнистер, лорд Утеса Кастерли и Хранитель Запада, смотрел на женщину, сидевшую перед ним. Он знал, что то, что он услышал, было проверкой его верности. Он был гордым человеком, и при других обстоятельствах "ярость" была бы слишком легким словом для того, что он испытал, если бы кто-нибудь попытался проверить его, одновременно намекая, что ему предпочли бы любого другого, будь они поблизости, но в этих условиях он принял ее недоверие к нему. Лорд Тайвин знал, что Элия Мартелл из Дома Таргариен не доверяла ему полностью; на самом деле именно этого он и ждал. Она станет доверять ему лишь до определенного предела, потому что он уже встал на ее сторону, вернее, на сторону ее сына, и теперь Тайвин Ланнистер не получил бы выгоды, перемени он мнение, только не теперь, когда его собственные люди знали, кого он выбрал вначале. В конце концов, это его сын охранял ее, а его собственный брат с его благословения отправился договариваться с Баратеоном. Но в любом случае, изначально Ланнистер пришел в Королевскую Гавань, питая интересы, противоположные интересам принцессы. Он одобрял прямоту и прагматизм. Конечно, он видел истину в том, что она говорила. Ее брат был далеко, а он был здесь. Только дурак не увидит, что ее "просьба" была вынужденной; не то чтобы у нее был богатый выбор. Он видел, как она посмотрела на его сына, высказывая свою "просьбу". Джейме был прекрасным воином, но командовать войсками – это было другое дело. Тайвин не мог не посмотреть на своего сына. Он вспомнил, как вошел в тронный зал, и увидел Эйриса мертвым, женщина сидела на Железном Троне, а Джейме стоял рядом с ней, держа на руках ее дочь. Картина была еще та. История, которую они напели, о том, как Эйрис сжег себя, была ложью, сносной и удобной, но все же ложью. Осторожный выбор слов его сына подтвердил это. Тайвин задумался о страстном желании его сына помочь этой женщине. Пусть Джейме клялся, что защищать эту женщину и ее детей было только его долгом, и это следовало сделать для восстановления чести его имени, имени их семьи, которое было опозорено тем, что он не сумел спасти короля Эйриса, Тайвин видел, что это не было полной правдой. И все же, он ценил то, что сказал его сын. Он снова посмотрел на Джейме. Не считая его отказа подчиниться отцу и отказаться от плаща, у Джейме случались проблески гениальности. Сын был абсолютно прав, когда сказал, что выбор Роберта Баратеона был бы ошибкой. Мужчины, что бьются из-за женщин, не отвергают их потом ради других. Серсея не получила бы его, даже если бы Тайвин усыпал Роберта золотом. Объединение с повстанцами могло бы в итоге дать ему расположение Роберта Баратеона, но это было необязательно, только не рядом с людьми, что окружали Штормового Лорда, только не теперь, когда Тайвин Ланнистер так долго выжидал. Хранитель Запада знал, чего хотела женщина, Роберт Баратеон же был ему неизвестен, а неизвестное всегда непредсказуемо. Отказать Эйрису было одно, но посадить на трон воина, жаждущего крови, не имея особых надежд на выгоду из этого, это было совсем другое. Джейме был в этом прав. И в любом случае, его сын дал принцессе слово, а слово Ланнистеров всегда значит многое. Лорд Ланнистер не был слеп к изъянам его сына, но все же он был его сыном, пусть даже мотивы Джейме были не полностью ему ясны. Он еще раз посмотрел на них обоих. С той самой ночи Тайвин не мог не думать, какими же на самом деле были отношения между этой женщиной Мартелл и его сыном. Взгляды, которыми они обменивались... Определенно, между ними было что-то большее, чем клятвы Джейме. Пусть он смотрел на них бесстрастно, он не мог не думать... Но на это было время потом. Теперь она хотела ответа. Просьба, с которой она обратилась, и которая не была на самом деле просьбой, стала для него неожиданностью. Вести армию под ее именем, под именем ее сына, пока не прибудут войска ее брата, это было необычно. Конечно, он мог вести армию, но хотел ли он этого? Будь обстоятельства другими, одна только мысль, что Тайвин Ланнистер ведет армию от лица Элии Мартелл из Дома Таргариен, была бы смехотворна. То, что она просила его об этом теперь, значило, что она не дура. Но опять же, ее мать не была дурой. Как бы его не раздражало то, что правящая принцесса Дорна сумела устроить брак своей дочери с тем самым принцем, которого Тайвин желал в мужья своей, он не мог отрицать, что та женщина очень умно сумела ответить на его отказ; если не считать, конечно, случившейся в итоге глупости Рейгара. Конечно, основная масса ярости Ланнистера была направлена против Эйриса, а не на бывшую правящую принцессу Дорна, но в итоге ему было приятно, если такое вообще можно было назвать приятным, что дочь той правящей принцессы теперь нуждается в помощи Тайвина Ланнистера, из-за безумия Эйриса и Рейгара. Эйрис. Не было тайной, почему он выбрал в жены своему сыну Элию Дорнийскую, а не его дочь: за ее кровь, и чтобы преподать бывшему другу "урок". Это приводило его в ярость, но разве не был Тайвин двадцать лет Десницей Эйриса, и за эти годы хорошо узнал гордость этого человека, его себялюбие, его тактику? Теперь, глядя на эту принцессу, Тайвин вспомнил, как не мог понять, о чем думал Рейгар Таргариен, когда решил устроить войну ради принадлежащей другому женщины. Шептались о любви, и пусть он понимал, что значит любить, безрассудство было слабостью, которая в итоге сработала против Рейгара, и послужила на пользу его вдове. Тогда в Харренхолле то, что Эйрис забрал его сына, затуманило для него все, и помнились только Эйрис и сын, но теперь Тайвин вспомнил, как эта женщина смогла не унижая себя выйти из той ситуации, после того, как с ней обошлись. Он мог это уважать. И то, что его сын высоко ценил принцессу, помогло лорду Запада сделать выбор. То, что она ставила свою семью выше всего остального, было еще одним очком в ее пользу. То, что она не дрогнула, когда он упомянул смерть ее мужа или назвал имя другой женщины ее мужа, было третьим очком. Обугленные останки Эйриса лежали у ее ног, а она не проронила и слезинки – четвертое. В конце концов, Эйрис был мертв. И как он сказал этой женщине, эта истина может удовлетворить многих. Того, что Эйрис мертв, и вдова его сына нуждается в помощи, было более чем достаточно. Ни в коем случае он не хотел давать Мейсу Тиреллу больше козырей, чем у него уже есть, когда лорд Простора сделает свой шаг. По крайней мере, с этой женщиной у Тайвина будет шанс принимать участие в правлении от лица ее сына. Приняв решение, лорд Ланнистер посмотрел на нее, и она взглянула в ответ. Он лишь частично удивился, увидев по ее лицу, что она уже знает ответ. И все же он произнес ответ вслух. *** По тому, как вели себя его отец и принцесса, Джейме уверился, что его мнение им не нужно, но опять же, он не хотел вмешиваться. И он удовлетворился тем, что разглядывал их, оглядывался на спящего короля, потом опять смотрел на них, только глядя и прислушиваясь, в поисках возможных беспокойств или опасности. Он по своей воле надел белый плащ, и не его дело было вмешиваться в управление королевством, его долгом было защищать короля. Джейме захотелось рассмеяться – защита Эйриса тоже была его делом, но, как сказала принцесса-регент, одна ошибка не должна уничтожать все. И все же, рыцарь совершил одно прегрешение, не следовало повторять его, если возможно. Но тем не менее, в плаще или нет, он прислушивался к словесной пляске между его отцом и принцессой-регентом. Он был обязан делать это. Это было результатом его поступков, и теперь Джейме должен был следить за тем, что из этого вышло. Но его молчание не означало, что Джейме не чувствовал напряжения за столом этим утром, несмотря на вежливый тон, которым говорили оба, и на учтивость, с которой они себя вели. Конечно же, когда кто-то говорит за столом о возможности войны, следует ожидать напряжения. Право, Джейме никогда не думал, что однажды будет завтракать за столом со своим отцом, который будет обсуждать с принцессой Элией Мартелл возможность предстоящей войны, а принцесса Рейнис будет сидеть рядом с ним. Но опять же, он никогда не представлял себе, что однажды наступит день, когда Элия Мартелл подскажет ему, как скрыть убийство ее свекра, или что он предательски убьет короля, или что его отец по собственной воле присоединится к члену семьи Мартелл. Но опять же, Джейме знал, что единственная причина, по которой его отец и его принцесса сидят рядом – это он, их вера в него. Кажется, у богов было прекрасное чувство юмора. Но несмотря на свое веселье при виде такого поворота событий, для него было облегчением видеть, как сошла прошлая эйфория принцессы от осознания, что она осталась жива, и теперь ее самоуверенность пошатнулась. Это показывало ее серьезность. Она находила возражение на каждый довод его отца. Конечно, Джейме не мог не заметить, что каждый довод в пользу возможности мира между ними и лордом Баратеоном, что привел его отец, был из тех доводов, что приводила она в ту ночь, когда он убил Эйриса. И все же, Джейме был рад, рад видеть, что она относится к этому серьезно. Судя по лицу отца, он не был совсем уж рад, но скорее удовлетворен тем, что самопровозглашенная принцесса-регент осознает опасность ситуации. Он снова посмотрел на нее. Как так вышло, что они столько лет провели рядом, и он не заметил этой темной стороны ее характера? Но опять же, не встреть она его случайно в минуту, когда он убил Эйриса, она тоже могла бы не узнать о его темной стороне. Было только честно: так они узнали о темных сторонах друг друга, и вот теперь они были здесь. И все же, он хотел ее защищать. Потому ли, что принцесса была безвинна в этой войне, или потому, что она знала его секрет, он сам не понимал. Возможно, это потому что ему было ее жаль. Это было легко. Он подумал в эту секунду о Серсее. Не как о любовнице, но о сестре. Джейме вспомнил, как Серсея желала Рейгара, желала принца, но принц выбрал себе свою принцессу. А потом принц выбрал другую женщину, и умер за это, оставив на его попечении свою вдову и детей. Такая странная история, и странности все продолжались. Он подумал, как странно вообще видеть женщину, в особенности такую как она, готовящейся к бою, ведь она надеялась на мир. Конечно, пусть она не говорила ему этого, Джейме был уверен, что она больше всех устала от этой войны. А как же иначе, если война началась с того, что ее оскорбил ее муж, и из-за этого погибли мужчины ее родины, включая ее собственного дядю. Нет, она не хотела продолжать войну, ведь это значило бы опасность для жизни ее детей и ее собственной. Только дурак мог поверить, что принцесса предпочла бы войну миру. Очень многие предпочли бы мир. Но последствия могли быть очень опасными для нее. Он знал, что если принцесса пойдет на войну и победит, в итоге она не получит ничего, что и так не принадлежало бы ей по праву – чтобы ее сын звался королем, а она была его регентом, как было бы, умри его дед и отец при естественных обстоятельствах. Но если она проиграет, то в итоге она потеряет жизни своих детей, как и собственную. Даже в самых своих диких фантазиях не мог бы он представить что-то такое странное, ка его отец и Элия Мартелл, строящие планы на войну и мир. И все же, было хорошо, что она добровольно приняла участие в планировании возможных ходов на случай, если мир не будет достигнут. От женщин не ждали жажды битв, даже от женщин Дорна, вроде нее, но опять же, она была женщиной с небогатым выбором и не принадлежащими ей войсками, пока не придет армия ее брата. И это показывало, что она была готова. Но опять же, принцесса сидела за одним столом с его отцом, она должна была быть готова. Для любого было бы нелегко быть в центре внимания Тайвина Ланнистера, а его отец очень внимательно разглядывал ее. Он обоих их внимательно разглядывал. Джейме не рассказал отцу правды о смерти Эйриса, но он был уверен, что отец знает, что они что-то скрывают. И пусть отец не был бы недоволен смертью Эйриса, именно действия Джейме по отношению к Элие и ее детям стали причиной того, что отец сменил планы. То, что отец принял это, было обузой, которую Джейме готов был принять. Учитывая, каким был покойный король, убийство Эйриса было не особенно тяжело для совести Джейме, но сложись обстоятельства по-другому, ему пришлось бы выбирать между верностью семье и жизнями невинных. Но к его облегчению и радости, эту обузу ему нести не пришлось. Да, его отец возможно прислушался к его совету, но прежде всего, Тайвин Ланнистер был лордом Утеса Кастерли и бывшим Десницей короля, и лорд Тайвин был одним из самых решительных людей. Его отцовские чувства недолго бы играли роль. Это восхищало Джейме, и в то же время раздражало. И у Элии Мартелл не было поводов ждать от его отца чего-то родительского в ее адрес. И все же, несмотря на то, что он и его отец провели столько лет вдали друг от друга, Джейме видел, что отец остается верным принцессе только потому, что видел выгоду в этом, или вернее, он видел в этом больше выгод, чем в своем предыдущем плане. Если бы нет, если бы не видел, он даже на время не позволил бы ей считать его солдат своими, не позволил бы дяде Кивану вести переговоры с Робертом Баратеоном от его имени. Его действия давали понять Джейме, что отцу могла не нравиться принцесса Элия, или могли не нравиться сложившиеся обстоятельства, но он и не испытывал к ней неприязни. И хорошо было то, что она испытывала благодарность к его отцу. И на ее пользу пошли ее действия, когда она держала себя в руках, даже когда отец бил ее по ее слабым местам. Его стратегическое упоминание Эйриса, ее мужа и Лианны Старк были лишь для того, чтобы проверить. То, как именно отец касался этих тем, показывало, что отец ее проверял, это Джейме было знакомо. И все же, он полагал, что темы, затрагивающие ее мужа и Лианну Старк, слишком долго занимали ее, со времени Харренхолла, чтобы она смогла привыкнуть к ним и не реагировать на людях на них. А что касается Эйриса, она не стала бы по нему плакать, и это не она его убила. Ей не на что было реагировать. И пусть она не была львицей, у Элии были когти. И все же, его веселость смыло шоком, и он застыл. Немногие могли посметь сомневаться в том, что сделает Тайвин Ланнистер из Утеса Кастерли, когда он уже решил оказать им услугу. Очень немногие вообще могли посметь в нем сомневаться, и остаться при этом в живых, а тут она "попросила" его вести ее войска в случае, если в этом возникнет нужда. Джейме посмотрел на отца. Пусть отец не выглядел сердитым, он не мог представить, что он легко бы воспринял такое сомнение в его верности. Но в то же время, Джейме понимал, что с ее стороны это не было оскорблением. Она просила его принять участие в ее планах по восстановлению мира, и это было неудивительно, она оправданно тревожилась. Армия принца Оберина была еще далеко от Королевской Гавани, а лорды Баратеон, Старк и Аррен могли прибыть скоро. На самом деле, это была оправданная просьба. Ей был нужен кто-то, кто вел бы войска от ее имени, и она теперь не могла полагаться на своего свекра, на мужа, а ее брат был далеко. Пусть Джейме знал, что она на многое могла бы решиться, но встать во главе войска и покинуть своих детей она была не смога сделать это по своей воле. И никто не ждал от нее этого, и это не приняли бы с радостью, поле битвы – не место для высокородной леди и матери. И зачем ей вообще это делать, когда рядом с ней был такой закаленный полководец, как Тайвин Ланнистер. – Я сделаю это. Джейме не смог удержать глубокий вздох облегчения при ответе его отца. Он снова посмотрел на нее и своего отца. На короткую секунду он задался вопросом, почему она не попросила его. Но он понял, что она хотела, чтобы он был рядом с ней и ее детьми. Принцесса верила ему, ему, человеку, что убил деда ее детей у нее на глазах. Он едва не рассмеялся. Из-за того, что он убил Эйриса, они оказались в по-настоящему странных обстоятельствах. T/N Хе-хе. В следующей серии: Джейме решает, что его дело сторона, а Элия объясняет, в чем задача хозяйки дома. Киван Ланнистер троллит лордов-повстанцев. Оберин Мартелл сообщает, что думает о сложившейся ситуации :)))