Изменившиеся обстоятельства

Джейме положил руку на талию Серсеи, чтобы подтянуть ее ближе. Она была так прекрасна. И была еще прекраснее, когда улыбалась ему. Боги, он мог бы вечно так с ней быть, но не мог. Голос Серсеи прервал его мысли. – Этого я не видела. Он удивленно моргнул. – Что? Он почувствовал прикосновение ее пальцев к коже. – Этот шрам. Откуда он? Он опустил глаза, и воспоминания о том утре нахлынули на него, когда Серсея провела пальцем по все еще свежему шраму. Он схватил ее за руку и улыбнулся. Подтянул ее ближе и поцелуями стер хмурую гримасу с ее лица. – С турнира. Ничего особенного. Это не первый, – он не сказал, что скорее всего, он был и не последним, но судя по ее взгляду, она это знала. Она мрачно буркнула: – Я знаю, мне просто не нравится, что ты ранишься из-за таких глупых вещей, как турниры. Он улыбнулся. Серсея обожала турниры со времен турнира в Ланниспорте много лет назад. Его улыбка померкла, когда он подумал, что если бы победил, и смог бы короновать ее своей королевой любви и красоты, она не стала бы звать турниры глупыми. Он покачал головой. Его Серсея заботилась о нем, но он сказал правду. У него и раньше бывали шрамы, и он сомневался, что этот был последним. Да он и сам наверняка оставил Эртуру шрамы в ответ. Может быть, Эртур и победил его, короновав венком принцессу-регент, но боги, он все еще чувствовал тот восторг, что испытывал в бою против Эртура. Он не солгал Старку – охранять детей было его долгом, и ему это было нетрудно, но как же это было скучно. Маленькие дети никогда не интересовали его, и королевские дети в том числе, но, совсем как Тирион в ее возрасте, маленькая принцесса ходила за ним хвостом. И ему нравилось ее внимание, потому что так ему было чем заняться. Не говоря ни слова, он прижал Серсею поближе. Это было так хорошо, то, как она свернулась рядом с ним. Ему следовало быть лучшим человеком и настоящим рыцарем, но он знал, что не может. Нет, вместо этого он нарушил клятвы вместе со своей сестрой, и ему нравилось злорадствовать над Эртуром, Герольдом и Освеллом. Эртур... Он не солгал Эртуру о цене клятв, и именно отчасти поэтому ему так нравилось видеть, как в Эртуре клокочет ярость. Эртуру не нравилась его фамильярность с принцессой-регент и детьми, но он не говорил ни слова. Он видел, как Эртур с неодобрением смотрит на него, но Эртур, которого он знал, не промолчал бы, он бы действовал. Но сражаясь против Эртура, он как будто снова увидел Эртура прежнего. Эртур, который вернулся в Королевскую Гавань, был так не похож на того, который уехал из нее. Удрученный. Пассивный. Меч Зари не должен был быть таким. Он понимал, почему так, но это не значило, что он мог принять, каким стал человек, который теперь снова спит в одной из соседних комнат. Он моргнул, когда Серсея внезапно встала. Удивленный, он спросил: – Куда ты идешь? Натягивая платье, Серсея нахмурилась. – Никуда. Скоро придет тетя Дженна. Она хочет со мной поговорить. Он дернулся, сообразив по ее тону, на что она намекала. Знал, что она не сказала. Будь оно все проклято. Краем глаза он видел этот уродливый плащ. Даже лежа бесформенной кучей, его белый цвет ослеплял. Издевался над ним. С помощью этого куска ткани они должны были быть вместе. Он был таким дураком, что поверил в это. Он был таким дураком, что верил в это. Он знал, что Серсее нравилась идея выйти замуж за Рейгара Таргариена. И он был не против, ведь он для нее был всего лишь идеей, и стал еще дальше, когда женился на другой. Но завтра утром Серсея должна была выйти замуж за совершенно другого человека. Оберина Мартелла, из плоти и крови, чьи достоинства уравновешивались его недостатками, но самым большим из них было то, что он жил там, куда Джейме не мог поехать следом. Когда Серсею чуть ли не утащили из зала, Джейме был растерян. Уже скоро Серсея будет принадлежать Оберину так, как не могла принадлежать Джейме. Он не отдал дорнийцу девственность Серсеи и ее любовь, но Джейме сжал зубы, подумав, что Серсея будет носить имя другого человека, терпеть его прикосновения, рожать его детей. Смех, радость, музыка – его тошнило от этого, когда все, чего он хотел, было бежать за Серсеей, крича всем, кто хотел бы услышать, что он любит ее, а она его. Вместо этого он сидел за столом, заставленном самыми вкусными яствами Дорна и Западных Земель, утопая в всеобщем веселье. Весь вечер он ел и пил сколько мог, но каждый кусок и каждый глоток отдавали пеплом. Он посмотрел на отца и снова уставился в тарелку, приклеив на лицо фальшивую улыбку. Он даже перестал пытаться заговорить с другими, потому что слова путались у него на языке, так нехарактерно для него. Он оторвал взгляд от двери, в которую вывели Серсею, и увидел, что Элия Мартелл подвинулась в своем кресле. Прежде, чем он сумел скрыть настороженность за улыбкой, она заметила, что он смотрит на нее: – Сир Джейме. Радуясь, что ему теперь будет подумать о чем-то, кроме Серсеи с Оберином Мартеллом, он попытался улыбнуться. – Принцесса. Она немного нахмурилась, словно пожалела, что обратилась к нему. Он почти хотел сказать, что испытал облегчение, что ему есть на что отвлечься. Она снова начала: – Вы не едите? Вам не нравится еда? Вы не рады? Нет, он не был рад, но он не мог признаться. Джейме недовольно вспомнил, что это она была в ответе за эту свадьбу. Она была великолепной, достойной Ланнистеров, как сказала Серсея. – Да, – сказал он. – Все было замечательно, но я уже насытился. И хотя я брат невесты, я... – он остановился, потому что едва не поперхнулся словами. – Думаю, празднества все же меня утомили. У нас давно не бывало таких больших праздников, – он сомневался, что это прозвучало убедительно, но ему не было дела до этого. – А, понимаю, – принцесса помолчала. – Что ж, я бы не хотела навязываться... – она остановилась, нервно оглядывая зал. Когда она больше ничего не добавила, он заметил: – Принцесса, возможно, вы скажете мне, и я сам решу, навязываетесь ли вы. Она вздохнула, ее смех был наигранным. – Я хотела бы посмотреть на детей, прежде чем отправлюсь спать, но боюсь, уже слишком поздно, и я слишком устала. Джейме удивленно моргнул. Значит, он не единственный, кто хочет уйти. Любопытно. Он подождал, не скажет ли она что–нибудь еще. Когда она открыла рот, он наклонился поближе. – Я хотела спросить, не проводите ли вы меня, но я не желаю вам мешать, если вы предпочтете остаться, чтобы насладиться праздником. Он едва не рассмеялся, и не только потому, что знал, что она лжет. Возможно, внезапная жажда увидеть детей была правдой, но все остальное – нет. Он видел ее по-настоящему утомленной много раз, и она никогда не призналась бы в своей слабости. И все же, он ничего не сказал, потому что идея у нее была верная. Как он сможет наслаждаться, когда его Серсея теперь больше не только его? Как он мог наслаждаться праздником, когда все, о чем он мог думать, была Серсея, когда он ненавидел саму мысль, что был здесь? Как он мог отказаться от шанса оказаться подальше от тех, кто празднует этот фарс? С другой стороны от нее заговорил Доран Мартелл: – Сир Джейме, я провожу сестру. Вы можете остаться. Он посмотрел на сцену перед ним. Празднования все продолжались, но он видел, что некоторые принялись расходиться. Те, кто оставались, были в основном пьяны, если не от еды и питья, то от веселья. Он был здесь из-за Серсеи, и она ушла. Он исполнил свой долг и сыграл роль счастливого брата. Его отец все еще был там. Он не показывал радости, но Джейме знал, что он не был недоволен. Никто не будет скучать по нему, раз даже Серсея не оглянулась в его сторону. Он не хотел оставаться, и это была хорошая причина этого не делать: – Чепуха, мой принц, вам следует остаться. Мой отец все еще в зале, и кто-то из семьи жениха должен остаться. Я провожу принцессу. Я сам думал идти спать, теперь, когда провожание в постель... – он с трудом сумел не сплюнуть от отвращения к этому слову. Чтобы остановить любые возражения, он встал: – Идемте, принцесса, – он не хотел думать, что видел, с каким облегчением она посмотрела на него, когда он это сделал. Принц Доран кивнул и поцеловал принцессу в щеку, обращаясь к ним обоим: – Хорошо, раз вы уверены, я извинюсь за вас, если кто–нибудь спросит. Увижусь с вами обоими завтра. Когда она взяла его за руку, он не мог решить, кто из них кого потащил прочь из зала. Ему не было до этого дела, пока он мог убраться подальше от звуков веселого пира. Джейме подождал за дверью детской. Элия не собиралась оставаться долго, во всяком случае, так она сказала, и он был только рад, ведь это значило, что он скорее останется один. Но даже он был шокирован, когда она вышла к нему через минуту. Не говоря ни слова она пошла к своим комнатам. Они заговорили только обращаясь к стражникам, что охраняли крыло, отведенное под королевскую семью, и только подойдя к своей двери, она поблагодарила его и тихо вошла в комнату. Когда он повернулся, чтобы уйти, он снова растерялся. Теперь, когда принцесса больше не отвлекала его, мысли о Серсее снова затопили его разум; о Серсее и ее муже. Джейме снова проклял отца за то, что тот согласился на этот брак. Раздраженный, он провел рукой по волосам. Что теперь делать? Он не мог заставить себя заснуть, и время шло медленно. Он крутился и вертелся в своей темной спальне. В его мыслях была Серсея, но если раньше ее образ радовал его, теперь он думал лишь о том, как она выглядит в пылу страсти. И если раньше он воображал с ней себя, теперь он воображал рядом с ней ее мужа. Ее сердце принадлежало ему, но этой ночью тело Серсеи принадлежало другому. Оно не должно было быть ничьим, кроме его. Он закусил губу, стараясь не думать о них вместе, но образы не желали уходить. Он сжимал кулаки, спрашивая себя, думает ли о нем Серсея, или же все ее мысли сосредоточенны только на Оберине Мартелле. Нет! – закричал его разум. Она любила его. Он повторял и повторял эти слова, но он помнил, как она смеялась вместе с теми, кто тащил ее из зала. Джейме раздраженно прорычал и поднялся. Горела одинокая свеча, которая уже почти растаяла. Он ополоснул лицо водой из таза на столе в углу комнаты. За несколько минут он оделся и вышел, зная, что куда бы он не пошел, мысли о Серсее останутся с ним. Вскорости он подошел к закрытой двери к кабинету принцессы. Он видел из под двери свет. Кто имел наглость придти сюда в такое время? Не думая, он рванулся внутрь, но нашел там лишь перепуганную принцессу, которая стояла за столом, подняв кинжал. Он замялся и отступил, глядя в ее такие же шокированные глаза. – Принцесса. Что вы тут делаете? Ее хватка на кинжале, которого он раньше не видел, ослабла. Где она его взяла? Когда она присела, она посмотрела на него с раздражением, но он видел, как тяжело она дышала. – Я не могла уснуть. Как будто это что-то объясняет. – Вам не стоило быть здесь, и без охраны. Где сир Освелл? Он подавил раздражение – он не это хотел спросить. Почему она была здесь в такой час? Он оставил ее у ее комнаты. Ее не должно было быть здесь, тем более, она не должна была грозить ему ножом. Элия посмотрела на него, приподняв бровь. Он не мог объяснить почему, но его дыхание сбилось, когда она приподняла кинжал. Он не знал, что ее учили этому. Он никогда не видел ее с оружием. Эйрис бы точно этого не позволил. Он знал, что отец никогда не позволял Серсее держать оружие. Он прикусил губу. Не сейчас. Он не мог позволить себе думать об этом сейчас. Вместо этого, он заставил себя сосредоточиться на том, что она говорила. – Я не хотела беспокоить его, раз отпустила его раньше. И я способна за себя постоять. Кроме того, в это время редко кто приходит сюда. Все это было правдой, насколько он знал. Она продолжила: – Охрана регулярно делает обходы, и никто не ожидает, что я вооружена, – ее губы дрогнули. Ему следовало признать, что это был хороший кинжал, но он не помог бы против тренированного бойца. Но с другой стороны, неожиданность могла сгодиться. Она положила кинжал в ножны, лежащие на столе. На его вопросительный взгляд она ответила: – Острие кинжала смазано ядом. Он открыл рот и резко закрыл. Ее проклятый брат. Неужели он никуда не мог пойти, чтобы ему не напоминали о величии Оберина Мартелла? "Нет", – ответил ему предательский разум. – Что ж, тогда, может быть, вы скажете мне, что делаете здесь в такой час? Неудовольствие плескалось в ее голосе: – Как я сказала, я не могла уснуть. – И потому вы предпочли быть здесь, а не в своих комнатах. – На самом деле, это не мои комнаты. Он раздраженно нахмурился. Какая разница, что раньше эти комнаты принадлежали ее мужу? Она спала в этих комнатах уже многие недели. Почему не может теперь? – Как вы сказали, когда вы шли туда, вы были утомлены. – Я сказала это, чтобы уйти из зала. Хоть он и был сердит на нее, он не смог сдержать улыбки. – Вы солгали. – Не совсем, – заспорила она, глядя на него с тревогой. – Это имеет значение? Какое это может иметь для него значение? – нахмурился он. – Не совсем. Принцесса вздохнула. – Раз вы теперь здесь, не проводите ли снова меня в мои комнаты? Должно быть, шок на его лице был очевиден. – Обещаю, на этот раз я не уйду, раз вы об этом беспокоитесь. Он не мог понять, смеется она над ним или нет, и потому фыркнул. Ему не было дела, не должно было быть дела, куда она ходит, но только не тогда, когда она ходит в такой час, и если знают, что он оставил ее здесь одну, чтобы бродить в одиночестве... Он решил, что не стоит об этом думать. – Тогда идемте. В отличие от вечера ранее, она пригласила его войти в переднюю комнату. Когда там жил принц Рейгар, Джейме редко входил в эти комнаты. Единственный раз он заходил сюда – в тот вечер, когда он узнал о свадьбе Серсеи, а теперь пришел в вечер самой свадьбы. Он проигнорировал то, как скрутило его живот, когда разглядывая комнату, осознал это совпадение. Он все еще видел в комнате следы принца, его вещи все еще были там, собранные в одном углу. Если ее слова были признаком, он сомневался, что она останется в этих комнатах, когда леди Старк освободит ее собственные, но никто не знает до конца. В любом случае, за комнатой хорошо ухаживали, все в ней было в порядке, как и на столе в углу, за исключением цветов, которые были не в таком состоянии, когда он в последний раз их видел. – Что случилось с... Элия остановилась, наливая вино в кубки. Он не думал, что она предложит ему это, учитывая, сколько вина было выпито ранее в этот день. Он не помнил, пила ли она, но не собирался отказываться сам. Когда она проследила взглядом, куда он смотрит, ее загорелые щеки залила краска. Она выглядела так, словно ей было очень неловко, когда пробормотала: – Балерион подумал, что они будут вкусной закуской. Он понадеялся, что неправильно понял, но когда понял, что нет, его глаза расширились. – Вы позволили коту принцессы съесть венок, который Эртур подарил вам? – он видел, как она улыбалась, когда Эртур протянул ей "корону" из роз, и слышал, как она поблагодарила его. Он не думал, что она будет так жестока, даже учитывая, что одной из новых привычек Эртура стала натянутая формальность по отношению к ней. Но, вспомнив кинжал в ее руках и то, как она говорила о своем свекре, он подумал, что она могла это сделать. Но все же Эртур не был ей угрозой. Джейме нравилось развлекаться, глядя, как Эртур страстно хочет быть прямой противоположностью угрозы для нее. – Нет! – она кашлянула, и попыталась снова, не так резко. – Я хотела его разобрать. При виде его взгляда, она пояснила: – Рейнис хотела вплести цветы в волосы. Он рассеянно кивнул. Хотя он не помнил, чтобы Серсея делала такое в детстве, и он снова загрустил при мысли о сестре, он видел других девочек, и знал, что такое бывало и раньше. Принцесса продолжила: – Кот увидел его и... Джейме попытался не рассмеяться, глядя, как она замолкла. Дальше рассказывать было необязательно. Она покраснела еще гуще. – Бедный Эртур. Он моргнул. – Он был здесь? Элия хмыкнула и покачала головой. – В одну секунду он отвечал ей на вопросы о турнирах, а в следующую кот набросился на цветы. Он не смог остановиться, он засмеялся. – Здесь нет ничего смешного, сир Джейме. Это была катастрофа, – мягко пожурила она его. На секунду ему показалось, что он зашел слишком далеко, но тут ее губы дрогнули. – Хотя, полагаю, Ланнистерам должны нравиться своевольные кошки. Думая об Эртуре, он спросил: – Вам удалось хоть что-то спасти? – Думаю, пришью несколько уцелевших цветков к платью, или же засушу и сделаю из них закладки для книг. Пока еще не решила. Он кивнул и принял протянутый ей кубок, и присел на кресло, которое она указала. Теперь, раз он был здесь, он мог побеседовать, хотя он не хотел говорить о цветах, или турнире, на котором он не смог подарить такой же венок своей сестре. – Так почему я нашел вас в вашем кабинете? – Я подумала, что лучше провести время с пользой, чем даром его тратить, пытаясь заснуть. – Поэтому вы пошли в детскую, – вспомнил он. Принцесса нахмурила брови. Наконец призналась: – Да. – Но вы немного времени там провели. Ее лицо напряглось, и некоторое время он обдумывал, что может быть тому причиной, но тут она снова надела вежливую маску. – Дети спали, и там была леди Старк. Обычно она не приходит так поздно, и я не хотела ее беспокоить. Он едва не фыркнул от того, как вежливо это прозвучало. Было чем-то вроде договоренности, что обе дамы не будут посещать детскую в одно и то же время. Он знал, что девчонка Старк предпочитала время по утрам, когда принцесса была занята с просителями или занималась делами совета, но скорее всего, девушка решила рискнуть, подумав, что принцесса будет праздновать свадьбу собственного брата. Он мог представить себе это зрелище. На лице принцессы наверняка не было ни отвращения, ни радости. Будь это другой человек, он подумал бы, что это похвально с ее стороны, не демонстрировать ни гнева, ни печали, но он помнил, как она смотрела на Тириона много лет назад. Джейме обожал своего брата, но он знал, что Тирион вовсе не был красивым ребенком. Элия Мартелл была настоящей леди уже тогда, но Тирион не был сыном умершего супруга Элии Мартелл. В это время ночи и при этих обстоятельствах, принцесса не взяла бы этого ребенка на руки, но она не взяла бы на руки и своего ребенка. Ночная нянька наверное расплакалась бы, если бы не знала, что ее отчитают за такую сентиментальность, а два Королевских Гвардейца наверняка неловко себя чувствовали, стоя между двумя дамами. Джейме знал, что она не доверяла девчонке Старк, но если молодая женщина могла приходить в детскую, то скоро она будет достаточно здорова, чтобы покинуть Королевскую Гавань. Ему на ум пришли уроки отца о том, что может быть, если оказывать врагам милосердие. Он протрезвел, не только потому, что ему показалась неуютной ситуация, но и потому, что мысль об отце напомнила ему о Серсее, а он попытался уцепиться за что угодно, чтобы не думать о ней. Он выпрямился и посмотрел на принцессу, хотя глядя на нее, он не мог не думать, как он будет выглядеть, когда увидит детей Серсеи от ее мужа. Когда принцесса отвернулась, он не смог скрыть гримасу неудовольствия. Пусть эти дети будут детьми Серсеи, он сомневался, что сможет быть добр к ним. Он попытается, но несмотря на попытки... Он прогнал эти мысли с лица, когда она снова повернулась к нему. – Вы решили провести время прогуливаясь, сир? Он залпом выпил содержимое кубка. И улыбнулся. – Верно. Она коротко рассмеялась, снова наполняя его кубок. – Но теперь вы здесь. – Теперь я здесь. – Я не знала, что вы любите ходить по коридорам в это время ночи, и вы тоже упоминали о своей усталости, – он улыбнулся тому, как она задала вопрос, не задавая его. – Празднества в основном закончились. Но я был рад, что вы озвучили желание уйти. Он видел горячее любопытство под ее маской пустого выражения лица. – О? – Показалось бы неправильным, если бы я оставил свадьбу собственной сестры без хорошей причины, но жених и невеста, – Джейме остановился. – Ушли. Пусть даже было утро, которое они провели вместе, Серсея все равно поцеловала в септе другого мужчину, надев плащ другого мужчины. Ему пришлось молча смотреть, как его любимая улыбается и танцует с Оберином Мартеллом, а потом они оба ушли с радостными лицами. Он высидел столько, сколько смог. – И поэтому вы воспользовались возможностью? Он резко кивнул. Он точно не собирался праздновать свадьбу Серсеи дольше, чем это было нужно. – Так я и сделал. Она посмотрела на него. – Почему, что заставило вас захотеть уйти? – Вы первая, принцесса. Вы не ответили, – он уже и так слишком далеко зашел в своей наглости, и потому сказал себе, что если он и солгал, она солгала первой. – Я вспомнила собственную свадьбу. Он подумал, что даже самые непохожие друг на друга женщины вспоминают себя на месте невесты на чужих свадьбах, хотя в ее голосе он услышал недостаток энтузиазма. – Это было грандиозное событие, – вспомнил он. Свадьба наследного принца Семи Королевств Вестероса было событием столь помпезным и роскошным, как полагалось королевскому дому. К его досаде, эта свадьба была не хуже. – Было, – согласилась она, отпивая глоток из кубка. – Но не только из-за воспоминаний вы заявили об усталости, – даже когда она была усталой или немного больной, она никогда не говорила об этом. Он знал, что ее гордость ей не позволила бы. Элия вздохнула. На секунду ему показалось, что она хочет придумать отговорку, но он практически увидел, в какой момент она решила не тратить на это силы. – Когда я представляла свадьбу брата, я никогда не думала, что буду на ней вдовой. И на этом все. Она прикончила содержимое кубка и налила себе еще. Он знал, что еще угнетало ее, пусть даже никто не станет об этом говорить. – Хорошая причина, – он осушил свой кубок, стараясь не думать, какой благодарной она выглядела за то, что он не стал поднимать тему Лианны Старк и ее собственной скорой свадьбы. – Теперь, полагаю, ваша очередь. Почему вы захотели покинуть зал? Я знаю, как близки вы к вашей сестре, – она указала на кувшин с вином, и он кивнул, мысленно все же приказав себе пить следующий кубок медленно. Он знал, что вопрос этот будет задан, но не мог признаться, что любил Серсею так, как никто не поймет, и что он ненавидел саму мысль, что она выходит замуж за другого, в особенности сестре жениха. – Я очень люблю ее, но мне не нравилось вспоминать, что у меня не будет своей свадьбы. Она мрачно кивнула. Он был благодарен, что она не высказывала жалости, но потом она с любопытством посмотрела на него. – И вы пошли, куда хотели, когда мы разошлись? "Куда он хотел"? Куда он мог захотеть пойти, чтобы забыть, что Серсея принадлежит другому? И женщина перед ним была темной, где Серсея была светлой, во многом Элия Мартелл была похожа на своего брата, и это напоминало Джейме, где он был. – Я пошел в свою комнату, но, как и вы, не смог заснуть, а потому решил пройтись. – Не к вашей леди? Он удивленно и испуганно поднял глаза, и тут вспомнил, что они уже говорили об этом. Джейме решил сказать самую малую толику правды. – Она теперь замужняя женщина. Он попытался скрыть отвращение, но боль... Некоторое время висела тишина. – Понимаю. Значит, ваша с ней связь закончена? Боги, казалось, это было так давно, когда он сжег письмо к Серсее, которое никогда не отправлял. Он был несколько впечатлен, что она помнила достаточно, чтобы спросить, и потому решил оставить без внимания легкую смену ее тона. – Да. Я не могу предложить ей свою руку, и я не хочу другой женщины. Даже дорнийцы не до конца игнорируют нарушения брачных клятв. И пусть даже если бы он не мог признаться в своих чувствах к Серсее, а он точно не мог, он сомневался, что конкретно эта дорнийка примирилась бы с чем–то меньшим, чем полная верность. И само собой, она улыбнулась ему, и в этом было не только сочувствие, но и одобрение. – Достойно восхищения. Он хотел бы этим гордиться. Он всегда хотел только Серсею, но руку Серсеи он никогда бы не получил, потому что они не были Таргариенами. Он хотел посмеяться над этим, но был еще недостаточно для этого пьян. В этом поколении Таргариенов никто не женится друг на друге. Хотя это не имело значения. Единственная свадьба, которой он не хотел, уже случилась. Возможно, это все из-за вина, но чтобы сменить тему, он задал вопрос: – Кстати о браках, полагаю, вы не думаете о своем? Принцесса выглядела почти напуганной на секунду, потом ее лицо окаменело. – Я думала, что этот вопрос был абсолютно ясен. Что ж, хорошо. Это точно было из-за вина, потому что он ответил: – Это было несколько месяцев назад, и, ну, я только что рассказал, как изменились мои обстоятельства. Очевидно надеясь оттянуть ответ, на этот раз она отпила вино. – То, что я покинула свадьбу собственного брата, должно бы показать, что в скором времени мои обстоятельства измениться не могут, – он поколебался, она никогда не плакала перед ним, кроме того единственного раза, и теперь она словно говорила, что в ближайшем будущем собирается "скорбеть". – А если не в скором? Хотя ее поведение не изменилось, он подумал, что наверное оскорбил ее. – Какое вам до этого дело? Он подумал: "Потому что думая о вашем браке, я могу перестать думать о браке моей сестры". В такие времена он был благодарен, что был сыном своего отца. – Потому что это коснется моих обязанностей. К счастью, она казалась любопытствующей: – Как именно? – Сможет или нет совет держать его подальше, тот, за кого вы выйдете замуж, будет отцом короля. Это нельзя не обдумать тщательно. Элия выглядела развеселившейся. – Понимаю. Просто, чтобы вы были в курсе, пока никто не приходит мне на ум в качестве кандидата, – она сказала это так, словно обсуждала этот вопрос уже не в первый раз. Он не удивился, услышав это, но следующие ее слова стали для него сюрпризом: – И кого бы вы сочли достойным стать отцом моим детям? Отцом ее детям, а не ее мужем. Как интересно. – Сир Бейлор Хайтауэр, кажется, с большой радостью навещает Королевскую Гавань. Она приподняла одну бровь. – Даже если забыть о том, что его племянница выйдет замуж за моего сына, одна прогулка в садах и один танец еще не значат, что кто-то собирается предлагать брак. – О? – он думал, они хорошо поладили. Судя по тому, что он видел, наследник Староместа был галантен, и многие дамы смотрели ему вслед. Она улыбнулась. – Даже если бы он был готов согласиться, последнее, что мне нужно было бы – оскорбить Простор подобным предложением. Как мило она лгала. Молодые вдовы определенного положения были завидными невестами. Все же, он втянулся в ее игру. – И кого бы вы оскорбили? Определенно не лорда Гарта. – Леди Ронду из Дома Роуэн, – должно быть его растерянность была заметна, потому что она добавила. – Его нареченную. Этого он не знал, хотя его бы это не обеспокоило, даже если бы знал. – Понимаю, это могло стать проблемой. Она твердо посмотрела на него. – Проблемой это не станет. Леди Роуэн очень повезло. Сир Бейлор сделает ее счастливой, полагаю. Но я уже давно говорила, сомневаюсь, что брак с наследником любого благородного дома пойдет на пользу, – она улыбнулась такой улыбкой, какой обычно улыбаются, разговаривая о погоде, а не о важности брака или отказа от брака. Его губы дрогнули. – Мой дядя очень высоко о вас отзывается. Его единственный неженатый дядя любил все красивое, и он с радостью танцевал с принцессой на каждом пиру, что посещал. Подумав об этом, Джейме вспомнил, что то же было и сегодня. Если не мешали члены совета или лорды Простора, прибывшие с визитом, дядя Герион пользовался каждой возможностью оказаться поближе к ней. – Он галантен, – улыбнулась Элия. Значит, она ценила некоторые качества. Но потом в ее улыбке ему почудилось что-то озорное. – Но боюсь, и он это признал, что его больше интересуют мои познания о Валирии, чем возможность брака со мной. Он рассмеялся. Пусть отец старался его изменить, у его дяди было сердце, полное жажды приключений, и это не годилось для брака. Было странно приятно знать, что она тоже заметила это. Они замолчали, и почему-то он посмотрел на ее волосы. Он сжал челюсти, стараясь не представлять, как Серсея проводит рукой по таким же, только более коротким, волосам. И поэтому из него вырвалось: – Ну, всегда есть Станнис Баратеон. Она расхохоталась, как и он. – Если вы припоминаете, в нашу первую встречу он накричал на меня. – И я помню, что вы были так же злы, как он. Она покачала головой: – Вряд ли его отношение ко мне потеплело. Пусть он отлично справлялся с обязанностями Мастера над Кораблями, отношение Станниса Баратеона не потеплело ни к кому в Королевской Гавани, и он явно не желал этого менять. – Ко мне тоже. – Станнис Баратеон приходил ко мне. Джейме выругался, отлично понимая, о чем она хотела поговорить. Принцесса подошла ближе. Пусть они и были одни, она зашептала: – Он попросил рассказать о ночи, когда умер Эйрис. Он попытался не выдать страха, который ощутил. – Что он сказал? Он подумал, что слова прозвучали не так бесстрастно, как он надеялся, когда она приподняла бровь. – Он спросил, охраняли ли вы меня и детей в ночь, когда умер Эйрис. Хотя Джейме и ощущал нервозность, он заметил, как она сказала "Эйрис". Когда они были одни, она всегда говорила "Эйрис", никогда "мой свекр" или "король". Ему хотелось избить Станниса Баратеона до крови. – Что вы ему сказали? Она посмотрела на него, и если бы он не знал ее лучше, он подумал бы, что она удивилась. – Правду. Я сказала ему, что да, вы были со мной. Он испытал удивление и облегчение. – Вы так сказали. Она нахмурилась. – Конечно. Вы были с нами, когда он умирал. Я не видела причин лгать. Он посмотрел на нее, и его лицо говорило все, что он не мог произнести в слух. Страх снова пополз по его хребту. – Что еще он спрашивал? – Он сказал, что это было странно, что вы были с нами. – Что еще вы сказали? – Я сказала, что это не было так странно, учитывая, что вы были единственным королевским гвардейцем в городе, и он доверял очень немногим, и точно не мне, потому что мое присутствие не помогло ему получить всю силу дорнийцев, какая была ему нужна для войны. Все видели, что Эйрис становился все сердитее и сердитее с каждым подлинным или выдуманным поражением. – Я знаю. И что вы сказали ему? – Что Эйрис не верил никому, даже вам, – когда Элия замолчала, Джейме вспомнил выражение лица Эйриса, когда Джейме убил его. Король мог быть безумен, но в конце концов он оказался прав. Словно стараясь смягчить удар, она добавила. – Немногие станут задавать вопросы о поведении безумца, особенно когда никто не рискует приблизиться к нему, чтобы не оказаться его следующей жертвой. Джейме нахмурился: – Вы имеете в виду, что никто, кроме Станниса Баратеона. не стал бы задаваться вопросом о поведении безумца, который требовал головы его брата, но ведь он это делает? Ее глаза сверкнули. – Не было тайной, что Эйрис много времени проводил в одиночестве. Мне пришлось сказать ему, что Эйрис потребовал от вас в ту ночь. Они переглянулись, и он вздохнул. – Вы имеете в виду, как Эйрис потребовал, чтобы я нашел своего отца и убил его, если окажется, не пришел ему на помощь. – Расскажи Баратеону, у которого бабушка из Таргариенов, о безумце с диким огнем, и он придет к собственным ужасным выводам. То, как легко он кивнул, соглашаясь с ней, его насторожило: – Так почему вы рассказываете мне теперь? – Потому что вы должны знать, – даже стоя рядом с ней, он едва расслышал эти слова. – Потому что если он будет продолжать расспросы, я окажусь в темнице еще до того, как успею вынуть меч. Ее тон был ровным: – Не только вы. Он был ошеломлен. – Что вы имеете в виду? Неприкрытый страх в глазах принцессы был очевиден. Пожимая плечами, она посмотрела в сторону закрытой двери и сказала еще тише: – Мы оба были бы в темнице, ожидая смерти. И возможно, мои дети умерли бы следом за мной. Его глаза распахнулись. – Я знаю, что было бы со мной, но вы? И определенно, никто не станет причинять вреда детям. – Расскажите это Рейнам и Эллин Тарбек, – прошептала она. Джейме рассмеялся, хотя в ее словах не было ничего смешного. – Вы слишком много времени проводите с моим отцом. Она выглядела еще более мрачной. – Возможно, но его пример заставляет задуматься. Если бы они обсуждали другую тему, Джейме бы развеселился или разозлился, что еще один человек благоговеет перед Тайвином Ланнистером. – Вы не восставали, – напомнил он. – Я стояла рядом с вами, когда вы сделали то, на что больше никто не решился. Мои дети невинны, но я не могу не принимать во внимание шансы, что они могут пострадать за то, что я сделала и не сделала. Джейме знал, что ее страхи были реальны, он разделял их, пусть и не видел их так, как она. Он не знал, что думать о том, что она боялась за него, хотя понимал, что у нее есть причины. – Если до этого дойдет, я скажу, что вы подыграли, потому что я вам угрожал. Благодарность наполнила ее глаза, но она покачала головой: – Никто не будет настолько туп, чтобы подумать, что я могла так долго вам повиноваться. Я не могу просить от вас большего, но если не ради меня и моих детей, то ради вас и вашей семьи, пожалуйста, не подстрекайте его или кого–либо другого, только не на вопросы об Эйрисе. Джейме вздохнул, пытаясь отмахнуться от воспоминаний о том разговоре, но не мог. – Он любопытствовал в последнее время? – если лорд Станнис продолжал задавать вопросы, с этим пришло время разобраться. И он с облегчением выдохнул, когда она покачала головой. – К счастью, нет. Это было довольно опасно. – Он презирал меня за то, что я нарушил свой долг. Я только напомнил ему, что не ему судить. – Я последняя, кто может судить за то, что случилось в ту ночь, – он попытался не улыбаться при виде ее взгляда. Она была не той, кто вмешивается не в свое дело или станет невпопад выражать свое мнение, но с ним она иногда нарушала это правило. Было почти забавно, что это его не задевало. Он протрезвел. – Так он больше не задает вопросов? – он хотел быть уверен. Ему нужно было быть уверенным. Принцесса снова покачала головой. – Нет. Другие видели Эйриса мертвым, и его брату угрожали. Немного он может позволить себе в этом отношении, особенно раз его брат решил все забыть. Джейме кивнул, поклявшись себе, что будет осторожен с Мастером над кораблями. Он все же спросил: – Он жаловался на мою непочтительность? Она фыркнула, вес их предыдущей беседы явно покинул ее плечи, потому что в ее глазах мелькал подозрительный огонек. – Этого следовало ожидать от сына Тайвина Ланнистера. На этот счет он был согласен. Джейме рассмеялся. – Так вы разговаривали с ним. – Иногда мы разговариваем. Это неизбежно, учитывая, что он член совета. На самом деле, позже на неделе у нас назначен ужин. Это его удивило. Но он не смог удержаться от шутки: – Вы уверены, что вопрос о браке со Станнисом Баратеоном не стоит? Теперь она нахмурилась, и с чем–то, похожим на настойчивость, объяснила: – Я никогда не соглашусь стать невесткой лорда Роберта, но если бы и согласилась, лорд Станнис в настоящее время не планирует жениться. Насколько я знаю, лорд Роберт занят лишь своим браком. Принцесса попыталась не показать своих эмоций, но не смогла, хотя он заметил немногое. И это он хотел забыть. Все вокруг него жаждали этой свадьбы, хоть и не все собирались ее посетить. Его отец не собирался, но Баратеон, Аррен и Эстермонт собирались покинуть Королевскую Гавань через несколько недель, чтобы отправиться в Штормовой Предел. Вместо отца ехал его новый зять, брат регентши. Серсея уезжала вместе с мужем. Он почувствовал, как его руки сжались в кулаки, когда он снова проклял отца за то, что тот решил воспользоваться этой возможностью продемонстрировать всем заключенный брак. – Вы не собираетесь ехать. На этот раз она рассмеялась и отпила из кубка в ее руках. – Я покинула свадьбу собственного брата до того, как она закончилась. Можете себе представить, что я пойду туда, где и жених, и невеста меня ненавидят? Для всех будет лучше, если я не поеду. Хоть он и знал, что это была сомнительная тема, Джейме хватался за любую возможность отвлечься от мыслей о Серсее и Оберине Мартелле. – Я знаю о чувствах к вам Роберта Баратеона, но с чего бы леди Лианне вас ненавидеть? И она не умеет скрывать свои чувства. – Это было моей идеей - оставить здесь Джона. Даже если так лучше для всех, если бы я была на ее месте, я бы ненавидела. Кроме моего брата и моей новой невестки... – он попытался вернуть ей натянутую улыбку в ответ на ее, и она продолжила. – Я думаю, или сир Герольд, или сир Барристан. Я поговорю с лордом Станнисом и лордом Арреном, спрошу, который лучше. – И вы не напишите ему самому. Он прикусил губу при виде ее взгляда. Она смотрела на него недовольно. – Будет мудрее просто отправить кого-то с другими гостями, выражая свое почтение, и просто послать подарок в честь свадьбы. Сколько еще человек должны были туда ехать? Такая большая свита была для того, чтобы отпраздновать свадьбу грандлорда, или для того, чтобы убедиться, что невеста доедет до точки назначения? Скорее всего, и то, и другое, подумал он. – Другими гостями? Это выражение лица он хорошо знал. Оно говорило, что принцесса не была уверена в том, что происходит, но считает, что так поступить следовало. – Гости, которых не приняли бы в замке Баратеона при определенных условиях. Интересно. – Которые? – Например, лорд и леди Коннингтон. Он поблагодарил богов, что не пил вина в этот момент, иначе он разлил бы его. – Вы же шутите, правда? Элия выглядела почти больной. – Лорд Коннингтон – лорд Штормовых Земель, и мы живем в мире. Пришло время это доказывать. Будет странно, если он не поедет. Она сказала это так, словно пыталась убедить саму себя. Ее резоны были вескими, но мир это одно... – Они ненавидят друг друга. – Именно поэтому я надеюсь поговорить с лордом Джоном и лордом Станнисом, чтобы они поспособствовали. Так поступить было правильно, но он понимал, почему казалось, что она не верила, что из этого что-то выйдет. Но не ему было судить. – Желаю вам удачи в этом. Она задушено рассмеялась. – Полагаю, мне нужно будет что-то большее, чем удача. Он рассмеялся в ответ. – Если вы так говорите, – он посмотрел на нее. Теперь она выглядела усталой. Он задумался, как долго он был здесь. – Полагаю, мне пора идти, я не даю вам спать, – он показал на вино. – Спасибо. Но когда он подошел к двери, мысли о Серсее вернулись назад. Он был дураком, если думал, что их хоть что-то остановит, но когда он повернулся, он увидел, что Элия Мартелл сидит в кресле, глядя на вещи ее покойного мужа. Он не понял, почему, но он кашлянул, привлекая ее внимание. – Принцесса? Она обернулась к нему. – Да, сир Джейме? – Это стало легче? Она растерянно моргнула. – Что? – Выбор, жить в одиночку. В ту же секунду, как он закончил говорить, по взгляду, что она ему послала, он знал, что совершил ошибку. Тишина была тяжелой, и он отругал себя за то, что вообще открыл рот. Ему следовало просто уйти. К его удивлению, она ответила. – И да, и нет. Он не смог сдержаться и рассмеялся. – Не очень помогает. Он с облегчением отметил, что она скорее выглядела задумчивой, чем расстроенной. – Можно скучать по настоящему содружеству, но с другой стороны, ощущаешь свободу от ожиданий, которые приносит тебе иное содружество. Эти слова были произнесены с горечью, и с горечью выслушаны. Он не хотел ей верить. Без Серсеи, что у него есть, кроме плаща, который он не хотел. – Вы не вечно будете регентом. Вы ведь должны на что-то надеяться, – она покраснела, и он подумал, что она его выгонит, хотя он и так собирался уйти в свою комнату. – Прошу прощения, это не мое дело. Вместо того, чтобы испытывать ярость, она казалась почти веселой, хотя он видел, что скорбь ее не покинула. – Не извиняйтесь. Я сама задаю себе эти вопросы. – И какие вы получили ответы? – Ваши обстоятельства не такие, как у меня, – даже если бы в ее голосе не было напряжения, он все равно был бы дураком, что спросил такое. – Если бы я не была регентом, у меня было бы достаточно дел, чтобы занять время и внимание. И, конечно, в Красном Замке трудно остаться одному, хочешь ты чьего–то общества или нет. Он не ожидал многого, но она ответила. Тем не менее, ему хотелось знать больше. – Что вы имеете в виду? – Например, сегодня мне понадобилось время, чтобы убедить моих дам и сира Освелла оставить меня одну, и не прошло и часа, как вы снова меня нашли. Он не знал, как реагировать, но полагал, что ее дружеское выражение лица говорило в его пользу. – Тогда, думаю, я могу набраться наглости научить вас правильно пользоваться этим вашим кинжалом. – Ничего неправильного я не делала, – она подождала немного. – Сир Джейме, у нас есть прекрасные учителя, а у вас достаточно других обязанностей, – все в ней казалось кричало "Не смей меня жалеть!". Он предложил это вовсе не потому что жалел, то есть, не совсем только поэтому. Она была права насчет того, что нужно себя занимать. Без этого он думал только о Серсее. Вот почему он так старался исполнять свой долг. Он мог только посещать собрания совета, рассказывать сказки или тренироваться для турниров. Он дрался с Оберином Мартеллом, потому что она была там, и потому что он хотел сразиться с человеком, который забирал у него Серсею. Скоро уедут и они. Вот почему он оставался тут. Он не сказал ничего из этого. – Я направил на вас однажды меч и заколебался. Теперь вы сделали то же. Просто позор, хотя мы оба об этом не сожалеем. Учитель наверняка не одобрит такое, регент вы или нет. Она засмеялась, во всей ее позе читалось облегчение. – Полагаю, вы правы. Значит, вы настаиваете, что будете учить меня, нужно мне это или нет? – Как вы сказали, я Королевский Гвардеец, – и всегда им буду. Он продолжил мрачно. – Думаю, это моя обязанность - убедиться, что вы можете защититься. Никто больше такого не предложит, и не вижу причин мне отказывать. Она слабо улыбнулась. – Некоторые могут сказать, что это чересчур, – он постарался сдержать гримасу, ее брат наверняка будет из этих некоторых. Почему–то она посмотрела с извиняющимся видом. – Наверное, нам следует обсудить эти уроки в другой раз. Вспомнив ее слова раньше, Джейме поклонился. – Прошу прощения, я слишком вас задержал. Она отмахнулась, выглядя спокойной. – Ничего страшного, хотя не сомневаюсь, люди заметят, если мы опоздаем на завтрак утром. Он кивнул, содрогаясь при мысли, что ему снова придется играть роль счастливого брата. Один в своей комнате, положив голову на подушку, где ничто и никто не мог его отвлечь, он снова думал о Серсее.