Неделимые стали

      Снова чувствую себя маленькой девочкой со сбитыми коленками. Помните, как в детстве: несешься куда-то, падаешь с разбегу, и тут же свежая ранка — щиплет, покалывает. Плачешь от досады и ищешь среди густой травы тот самый лист подорожника. Прикладываешь туда, где болит, держишь осторожно своей ручонкой. И вот уже, вроде как, легче. Успокаиваешься.       Дима сумел найти для меня этот подорожник, и держит его теперь так нежно и бережно, забирая всю мою боль и тревогу. Только не отпускай, прошу…       Вспоминаю, как тяжело мне давались первые сезоны “Голоса”. Особенно детского. Как рыдала в гримерке после съемок. Считала себя плохой наставницей, хотела все бросить, только бы не видеть этих заплаканных детских глаз, таких преданных и глубоких… Только бы не лишать их надежды. Долго-долго мне потом снились, не отпускали.       Дима в такие моменты всегда был рядом. Помню, возьмет под свое крыло, прижмет к себе аккуратно и шепчет что-то в макушку. “Моя хорошая. Ты такая сильная”. Поглаживает, разгоняя тепло и мурашки по всему телу. “Вот он я. Я рядом. Все будет хорошо, обещаю..”       И ни разу не солгал.       А я лишь тихонько всхлипываю, слезами пропитывая его рубашку. Кутаюсь, как ребенок в одеяло, и зарываюсь носом в его пиджак. Ежусь. Прячусь. Перебираю пальцами красную ниточку на Димином запястье и потихоньку успокаиваюсь.       Сидим в тишине, изредка ссылаясь на шепот. Мурлычу котенком на его груди — такая она теплая, будто солнцем согрета… изнутри. Потом Дима нехотя отстраняется, чтобы сходить за кофе. Приносит карамельный, как я люблю. От теплых воспоминаний все во мне сжимается, скручивается спазмами, и я досадно закусываю губу. Как же мне сейчас тебя не хватает…       Дима рассказывает мне о своей любимице-кошечке, которая все чаще стала заглядывать к нему в гости. Кажется, скоро она приведет целое семейство — настолько красноречиво теперь выглядит ее растущий живот.       Радуется, как мальчишка. Сколько же в нем нерастраченной любви и добра немерено. Согреваешь своим теплом миллионы людей, только сам не мерзни, пожалуйста…       В спальню пробирается первый рассветный луч, и я вдруг осознаю, что всю ночь мы провели “вместе”, слушая по очереди друг друга, напевая любимые песни и вспоминая нас. — Дим… Доброе утро — Доброе, — случайно зеваешь, и я понимаю, что неплохо было бы нам обоим хоть немного поспать. — Ну вот, из-за меня не спал всю ночь… — Знаешь.. Зато это была лучшая ночь за последнее время. — И у меня… Спасибо тебе, правда, — с трудом подбираю подходящие слова. Будь ты рядом, просто молча бы тебя обняла. — Это тебе спасибо. — Мне? За что? — Ты написала. Открылась. Доверила так много личного. — Кроме тебя, наверное, никому не смогла бы, — теперь ты смущаешься в неловкой паузе, совершенно счастливый и до безобразия сонный. — Давай, я заберу тебя завтра, то есть сегодня, вечером. Приготовлю что-то вкусное на ужин, откроем вино, — звучишь так заманчиво, что я не могу сопротивляться. Не помню, когда последний раз выходила куда-то. — Давай, — почти шепчу от удовольствия. — Я позвоню! — Буду ждать, — одобрительно протягиваю — А сейчас засыпай. Тебе нужно отдохнуть, Поль. — Тебе тоже! — Теплых снов… — Тебе тоже.. Оба не спешим отключаться, и одновременно хихикаем этой забавности. Ловлю себя на глупой девичьей улыбке, облизываю пересохшие губы и наконец прижимаюсь щекой к потеплевшей подушке. В груди приятно ноет от избытка эмоций и предвкушения нашей встречи. Волной по мне прокатывается легкое возбуждение, немного смущаюсь от собственных мыслей и сильнее жмусь к одеялу. Кажется, сейчас я совершенно забыла, отчего так изнемогала последний месяц, что чуть не растратила себя настоящую. Растворяюсь в плену Морфея… “Тёплых снов, Дима”.