“Я руками отпустил, а сердцем нет…”
Смутно помню тот период своей жизни. Потерял все ориентиры, запутался, иссяк. И компас мой, казалось, размагнитился. Ничего не видел, не воспринимал. Организм оперативно среагировал на мое эмоциональное состояние — системы стали выходить из строя. Поначалу пристрастился к крепкому спиртному. Отчаянно, грубо, без закуси и “в одного”. Дичайше жгло изнутри, путало сознание, уносило меня за пределы обыденного и человеческого. Сменялось всё это тошнотой и обезвоживанием — мозг совершенно перестал отдавать команды и напоминать о таких базовых вещах, как потребность в воде и адекватной пище. Исхудал жутко, осунулся. Бледный, холодный… Взгляд опустошенный, стремящийся куда-то далеко и никуда. Перестал узнавать себя в отражении, избегал контакта с камерами, да и с людьми — что уж там. А эти невыносимые заголовки в желтушных СМИ: “Билан смертельно болен”, “Дима Билан угасает на глазах” . В чем-то они даже были правы. На жизнь это мало смахивало. Существовал, рефлексировал, всё как-то по инерции, остатками ресурсов. Здоровье правда дало сбой — обострились проблемы с желудком, изнывала спина, травмировал ногу. Накатившимся снежным комом раздавило меня всего, распластало. Что вытащило меня из этой бездны? Что буквально выцарапало меня из толстого слоя земли, когда я уже сам себя закапывал? — Музыка.“Она моя музыка, а я её музыкант”.
Я жив благодаря ей. Для того, чтобы слышать, вдохновляться, созидать. Я писал долгими ночами, мучаясь и одновременно кайфуя от хронической бессонницы. Могу уверенно констатировать — этот альбом я выстрадал. Выжил. И оставил там всю боль-тоску по той, кого так преданно и по-настоящему… любил. Не знаю, была ли услышана “Память”. Если это так, то Поля наверняка всё поняла и почувствовала. Она не могла не заметить, пропустить, прослушать. С её природной чуткостью и трепетом это было бы невозможно. Никогда, наверное, не решусь спросить её об этом. Очнулся от воспоминаний, когда из распахнувшейся калитки птицей выпорхнула Поля. Подорвался мигом, вышел из машины и зашагал навстречу. В каком-то подростковом волнении чуть не забыл про цветы. Благо, вовремя опомнился и вручил ей такой же нежный, как она сама, букет белых роз. Смотрит на меня из-под пышных ресниц, расплывается в счастливой девичьей улыбке, и я наконец беру в охапку и сильно-сильно прижимаю её к себе. Не успеваю надышаться этим воздухом рядом с нами, в котором витает что-то родное, дорогое. Поля по-детски немного смущается, когда я собственнически не выпускаю её из объятий. Стоим так долго, потеряв счет времени. И никто из нас не решается первым разорвать этот тактильный момент. Настолько он хрупкий. — Про белые розы, — напевает мою песню… Как же красиво. — Желтые тюльпаны… — подхватываю я, и Поля чуть слышно смеется нашему внезапному дуэту. — Спасибо, Дим. Они чудесные. — Как же сильно я соскучился по твоему голосу… — не выдерживаю и признаюсь хотя бы в этом. — Только по голосу? — чуть щурится и хитро ухмыляется, выпутываясь из моих рук. — Не только.. - шепчу на ухо и позволяю себе губами запечатать этот ответ на мочке. — Прости. — Как же хорошо, что ты приехал. Может быть, зайдешь? — как будто немного растерялась. — Я приехал не к тебе, а за тобой. Ты и так слишком много времени провела в этих стенах. Я здесь, чтобы освободить тебя от них. Поехали. Научу тебя кое-чему сегодня. — Даже так! — Обещаю тебе самый вкусный ужин! — Тогда я обещаю помочь тебе его приготовить! Наобнимавшись с Полей, открываю дверь в салон автомобиля, аккуратно помогаю ей разместиться. Усаживаюсь сам и увожу её как можно дальше от дома. От тяжких воспоминаний. От всего, что может стереть улыбку с этого прекрасного лица. Тону по очереди в каждой ямочке на её щеках. Только бы не забыть хоть иногда поглядывать на дорогу. Так тепло становится от ощущения её рядом, так близко, так тесно. На расстоянии вытянутой руки. А я ведь и не надеялся…