Неделимые стали

На стремительный чувственный порыв Поли стараюсь отвечать нежно и сдержанно, смакуя каждый подаренный судьбою момент. Ласкаю мягкие губы, ладонью плавно веду по её розовой щеке к шее и ключицам, что вызывает легкую дрожь и лавину мурашек на крошечном теле.       Поля машинально стягивает с себя мою рубашку, оголяя хрупкие плечи. Моя девочка.       Чувствую, как её учащенное дыхание окончательно сбивается вперемешку с головокружением. Нехотя отстраняюсь, чтобы дать отдышаться и посмотреть в невозможно красивые океаны глаз. Они мирно поблескивают, то ли от ранее подступающих слез, то ли от накопившегося возбуждения. Пелагея долго-долго не моргает, смотрит на меня будто в какой-то немой мольбе. Я знаю, что она еще слишком слаба и крайне уязвима. Истощенная переживаниями, исцарапанная интригами и раненая предательством, как голубка с подбитым крылом. Едва-едва появляется шанс на полное восстановление, как эта гордая птица уже бесстрашно рвется в полет. В этот момент как никогда ощущаю собственную нужность и правильность своего положения. Я слишком люблю эту женщину, чтобы тут же завладеть её хрупким миром, недавно пережившим настоящую войну и потерявшим так много. Хоть и нуждаюсь в ней сейчас, как никто другой.       Не зарубцевались, не стянулись, не заросли и не зажили у меня еще те глубокие жгучие раны. И я мог бы злоупотребить доверием и открытостью Поли, дабы залечить и утешить себя — многолетнего и закостенелого страдальца, ждущего и странствующего без любви и без цели.       Каюсь, не прав. Любовь есть. И живет она во мне очень долго. Много больше, чем пишут в книгах и показывают в кино. Она то, благодаря и во имя чего я живу, пишу и всё ещё звучу.       Я вижу и понимаю, как ей непросто в этом немом мгновении. И чувствую, как в безысходности она вверяет всё свое хрупкое сжавшееся существо в мои усталые руки, переплетенные тонкими венами, которые ведут прямо к сердцу.       Обвожу обеими ладонями нежные девичьи плечи и бережно накрываю их теплой тканью своей же рубашки, возвращая вещицу на излюбленное место. Подтягиваю за края к себе и сгребаю в охапку этого маленького человека, кутая в своих объятиях. Поля носиком зарывается в меня, нежась и прижимаясь изо всех сил. Обвивает руками и что-то тихонечко шепчет.       Путаюсь пальцами в светлых локонах, заправляю за ухо выбившиеся пряди. Так сильно люблю этот жест и всякий раз улыбаюсь собственным откровениям. — Прости меня, — шепчет едва слышно мне под нос. — Все хорошо, Поль. Все правильно. Не думай об этом. — Я не должна была... — виновато протягивает.. — Потому что это должен был сделать я, — подхватываю паузу и вновь соединяю наши губы. Так и сидим в обнимку, чередуя шепот с робкими поцелуями и безобидными касаниями. Это много больше и откровеннее той близости, которой обычно придаются влюбленные мужчина и женщина.       Поля устроилась котенком на моей груди, и под нежное мурчание мне все-таки удается скормить ей пару лакомых кусочков приготовленной нами индейки с овощами. Вкусно...       Тянусь к винтажному проигрывателю винила и пускаю магию звукоизвлечения в наше пространство. Похрипывание старика только придает ему ценности и наполняет комнату атмосферой гармонии и романтики. — Потанцуешь со мной? — игриво щурюсь и галантно подаю руку. — Мы так давно не танцевали, Дим…, — довольно идет ко мне навстречу. В медленном танце сплетаю наши пальцы, придерживаю тонкую талию и в очередной раз с досадой замечаю, как сильно Поля похудела. Совсем тоненькая, хрупкая, беззащитная. И такая красивая… Решаю произнести ей это на ушко, и она хлопает ресницами, расплываясь в блаженной улыбке. Перестаю замечать во взгляде какую-то тревогу, страх, обиду. Только легкость и спокойствие отражают ее невозможные серые…       Хотя.. Что-то еще искрилось в них и даже витало в воздухе вокруг нас. Что-то едва уловимое, но вполне ощутимое, непридуманное. Мысленно всеми силами цепляюсь за этот живой росточек, из которого, может быть, когда-то вырастет наше общее и настоящее чувство. То, от чего сердце бьет по ребрам. То, что приносит весну в наши души. То, что люди называют любовью.