Неделимые стали

      Было в его взгляде что-то такое… непременно жаждущее, дикое, напористое. Вместе с тем робкое, дрожащее и всё ещё не решительное. Но главное – этот блеск в карих глазах, не затуманенный, казалось, ничем: ни годами отчуждения, ни холодной тоской, ни периодами разочарования и опустошения. Всё потому что надежда и вера в собственную мечту живёт и крепчает в нём с каждым новым днём его жизни.        Мы остались одни в комнате и почему-то именно сейчас меня захлестнули мысли о том, что было.. и чего между нами тогда так и не случилось…       Не знаю, что тогда было хуже: видеть его таким – душевно раненым и больным, с разбитым сердцем и недобитой надеждой… видеть и не сметь прикоснуться… или не видеть вовсе.        Сейчас, утопая в его глубоком жадном поцелуе, я понимаю, как близок тот самый момент, о котором мы оба мечтали. И как отчаянно далеко от него мы были ещё совсем недавно…       Мы так много времени были порознь, что успели отвыкнуть от рук друг друга, от рельефа наших тел, от тех блаженных минорных интонаций, которые, как нити, все эти годы туго сплетали нас сквозь время и расстояние. Мы, как два одичавших воина, прошли сотни сражений, схлестнулись с главным врагом – собственным страхом, собрали себя по кускам прямо с поля боя и рванули к родной земле. Губы сохнут от жажды.. только бы коснуться его влажных губ и напоить им каждую свою трещинку. Ведь, как поётся, без любви душа, как без воды, – высыхает…        Вот бы вернуть к жизни то хрупкое между нами, что мы сами когда-то впопыхах ранили и оставили в изнеможении и беспомощности. Слишком гордые. И глупые.. Как ребятня на заднем школьном дворе. Бегали чего-то без цели, топтались у ворот, а ничего дельного так и не смогли воплотить – махнули рукой и умчали от взрослых чувств и серьёзных решений. Страшно в какой-то момент стало – не склеится, не соберётся… А потом, возьми да и случись! Собралось, да не с тем. А тот самый так и не пришёл. Не смог. Не решился. Написал лишь, скрипя сердцем: «Поздравляю, будь исключительно в счастье. Билан»       А раньше всегда приписывал «твой». В общем, ранило меня тогда это «поздравление». Но эти его слова легли лишь лёгкой царапиной на моей коже по сравнению с тем глубоким порезом, который я оставила на сердце Димы, едва его не убив.        И всё равно – сколько не ласкай волчонка, его печальные глаза будут устремлены вдаль, где за рекою лес и дышится так легко и свободно. Отчасти это про Диму – слишком свободолюбивый. Вольный, всегда в движении, всё мчится куда-то, отталкиваясь ногами от земли и рассекая личиком воздух. Его неприземлённость отчасти меня и оттолкнула.        Но, кажется, сейчас, пройдя сотни километров истоптанных тропинок,  мы наконец готовы вместе обуютить этот метафорический лес: дом сколотить, беседку, очаг – главные атрибуты быта и семейственности. В общем, всё как в его песнях.        В творчестве Димы, если разобраться, много ответов на все мои и чужие вопросы. В них вся фантомная боль, несбывшиеся мечты и, что важнее, подспорье для новых витков как в творчестве, так и в жизни. Там всегда есть надежда и какой-то особенно добрый посыл.  — Поля…         Голос Димы снова вернул меня в реальность.        Его руки так несмело касаются меня теперь. Как будто до сих пор сомневаясь – «правильно ли.. можно ли?» Тело изнывает в немой мольбе, и мне всё тяжелее сохранять самообладание с каждым прикосновением Димы.   — Руки помнят.. — шепчет так странно и неуместно, но я всё понимаю..       Медленно подходит сзади. Крадётся холодными пальцами по моей тёплой спине, разгоняя шустрые мурашки… Рисует линии на коже, бережно пробираясь сквозь слой оставшейся одежды. Неумолимо медленно и нежно. В возбуждении и предвкушении я, как натянутая струна на любимой забытой гитаре, просто доверяю всё своё существо рукам моего музыканта. Впервые за долгое время только он сможет настроить, приручить и в совершенстве овладеть этим инструментом.        Аккуратно толкает меня вперёд, всё дальше уводит нас от постели. Мы медленно шагаем из спальни в сторону большого зеркала во всю стену. Ноги подкашиваются, а сердце своими ударами вот-вот пробьёт трещину в грудной клетке от волнения и осознания того, что сейчас будет происходить…       Стоим прямо напротив зеркала. Нерешительность Димы напрочь исчезла и, кажется, передалась мне…  — Посмотри… — слегка поднимает пальцем мой подбородок и устремляет наши взгляды прямо в отражающую поверхность зеркала…       Вижу, как в тумане, свой немного напуганный взгляд и часто моргаю, стараясь смахнуть ресницами накатившее напряжение. На пару лишних мгновений задерживаю дыхание. Сглатываю. Принимаю. — Ты очень красивая… — томно шепчет, мягко кусая мочку уха. Немного запрокидываю голову, открывая шею как простор для новой порции поцелуев. — Ты отчего-то скованная. Расслабься.. ты доверяешь мне? — Да. — наконец-то чётко и уверенно произношу я, тем самым сбрасывая невидимые оковы, которые так долго не давали мне расслабиться и почувствовать себя женщиной… желанной и любимой.       Он всё так же запредельно нежен и обходителен, но напор его нарастает с каждым новым движением. С момента нашей последней близости кое-что изменилось во мне – и Дима с жадным интересом изучает соскучившееся по нему тело. Чувствует меня так тонко и точно, что безошибочно угадывает и нажимает на те самые чувствительные кнопки-ключи к моему личному удовольствию и нашему общему наслаждению.       Невольно всякий раз отвожу взгляд от зеркала – мне всё же требуется немного времени, чтобы окончательно привыкнуть к такой запредельной откровенности и новой для меня реальности. Дима уверенно двумя руками сжимает мою грудь, пропуская соски между пальцев, одновременно ловит мой взгляд и направляет нас к нашему же отражению. Чёрт возьми, так прекрасно. И так запретно. Как исходник вырезанной цензурой сцены из того самого фильма для взрослых. От общего возбуждения оба закусываем нижнюю губу (я его – он мою) и с каждым новым толчком, с каждым вскриком и всхлипом мы становимся ближе, глубже, раскрепощённее, смелее. В этом рваном бешеном темпе чувствую его пульс каждой клеточкой своего тела. Срываюсь то на крик, то на шёпот... Эта дикая смесь давней страсти и новизны ощущений перевернула мои представления о нас, о том, какими должны быть мужчина и женщина, и как им вместе может быть хорошо-о-о…       Сколько же времени нам понадобилось, чтобы сначала истрепать все нервы и разрушить нас как нечто целостное, неделимое... а потом, сбив колени, всё-таки прийти к общему знаменателю. Кто бы мог подумать, что это произойдёт именно так..       С Димой я учусь иначе смотреть на многие вещи. Только вот как теперь с прежней невозмутимостью смотреть в зеркало?...