Ад
– Ох блять, – Бегемот помотал головой. – Значит младшенький со мной… Я забыл, старшенький, тебе куда-нибудь надо? Цири взглянула на Вергилия, надеясь что он скажет «нет», и по остаточному принципу она отправится с ним в Тедас. Данте улыбнулся, с издевкой смотря на брата, который стоял с недовольным видом, отрицательно качая головой. – О, – Бегемот открыл пасть, сияя от того, что всё так удачно совпало. – Значит, мой дорогой мальчик-недовольное-лицо пойдет с Цири. Слушайте внимательно: Врата в ночь дьявола открываются куда угодно. Но, я уже говорил, проходит не телесная сущность, а духовная. Так что по окончании срока, вас возвращает обратно. Хотите вы этого, сука, или нет. И, как показывает практика, лучше всего вернуть свою жопу самому, чем это сделает Лимбо. – Это так принципиально? – спросил Данте, складывая руки на груди. – Нет, – иронично ответил Бегемот. – Если тебе все равно, будет у тебя вместо жопы лицо, например. Пространство хитро, оно живет своей жизнью и законы не разрешает нарушать даже высшим и древним существам. А потому, если ты не вернешься сам, тебя вернут силой. А так как таких невъебенных умников количество – охуеть не встать, то пространство не разбирается, какие у тебя и где конечности. Понятно это? Бегемот повернулся к Зепару, который во все глаза разглядывал Цири. Она поймала этот взгляд и недовольно смотрела на него в ответ. Но это не помогло. – Эту красотку поебывает другой, боюсь она не полигамна. И ты не в её вкусе, – прокомментировал Бегемот. – Где, говоришь, карта пространства? Зепар неохотно оторвал взгляд от Цири, переводя его на Бегемота. – Здрасте, архив и твой любимый король Белет, – насмехаясь проговорил демон. – Придется тебе посетить его мюзикл, прежде чем отправишься со своими… гавриками, ты кажется так их назвал, по делам. – Ебаный по голове, – прошипел Бегемот себе под усы. – Как я не хотел идти к нему. У меня, знаешь ли, непереносимость говенной музыки. Зепар пожал плечами. – Кто же его знает, может, за две сотни он научился чего-нибудь… – Да нихуя! Он за тысячу ничему не научился… – Бегемот разочаровано махнул лапой. – Вставлю беруши в уши. Одолжишь свою бричку? – Рикшу, – любезно поправил Зепар. – Мне поебать. Дашь транспорт – буду благодарен. Зепар присвистнул, прислушиваясь. Потом кивнув, словно сам себе, повернулся к Бегемоту. – Ждет снаружи. Только поаккуратней, Тон-Тон очень своенравный. Бегемот истерично усмехнулся. – Да, я постараюсь не орать на него, если он наедет на кочку. Он кивнул напоследок Зепару, направляясь к массивным дверям из красного дерева с масками краснолицых и клыкастых демонов Они. Цири решила встать перед Данте и Вергилием, чтобы Зепар не смог более глазеть на неё. – Ему нравятся шрамы, – тут же вставил Бегемот. – Он считает это знаком воителя. И неважно, что я мог этот шрам заработать, наебнувшись на ровном месте. В его мыслях такие моменты присутствовали… – котяра присвистнул. – Аж дрожь берет! Цири даже подавилась потоком слов, которые так хотела ему высказать. – Мы, если ты не забыл, в одном теле! Ты мог бы и сказать, твою ж мать! Бегемот покачал указательным пальцем, когтем точнее. – Меня создал отец минуя наличие женщины. – Это в корне меняет дело, – огрызнулась Цири. Данте прыснул где-то позади. Нельзя сказать наверняка, что над их перепалкой, может вспомнил прикол какой-нибудь. – Тебе бы лучше не читать мысли демонов, – уже серьезно заговорил Бегемот. – Они способны свести с ума человеческий разум. Цири дрогнула, сжимаясь от услышанного, вмиг почувствовав себя беззащитной и одинокой. Бегемот вытрусил на улицу, потом резко дал заднюю, вздыбив шерсть и прыгая к ней на руки. Сама девушка охнула, когда увидела кабана размером с медведя. Один глаз горел красным, второй янтарным. Он громко пыхтел и хрюкал, его клыки, каждый размером с саму Цири, а то и с Данте, торчали в разные стороны. – Катакираува, – пояснил Бегемот. – Тон-Тон… А чего не малыш? Миляш? Малышок? Или еще как-нибудь… – Бегемот… – позвала Цири. – Не ну имя ты слышала? Тон-Тон! Кабан, услышав, что его зовут, прохрюкал и повернул свою морду в сторону Цири и Бегемота. – Что ж, пойдем в бричку… – котяра посмотрел на Тон-Тона. – А ты нас не сожрешь по дороге?! – Я скажу ему большое спасибо, – отозвался Вергилий. – Вот тебе и внуки. Цири переглянулась с Вергилием, поймав его легкую улыбку.***
Тон-Тон рванул с места, не успела Цири даже как следует занять место. Она сидела между Данте и Вергилием прямо-таки впритык. Бегемот уселся на козлах и взял в свои пухлые, но в то же время умелые лапы вожжи. – Через что нам в этот раз предстоит пройти? – спросил Данте, пытаясь перекричать скрип колес по брусчатке, которой была устлана дорога. – Через жопу, – ответил Бегемот. – Это само собой, хотелось конкретики, насколько большая жопа или глубокая… – Данте, – скривилась Цири, пихая его локтем. Тот кокетливо подмигнул девушке, откидываясь на спинку сиденья. – А неплохой вид, кроваво-черное небо и смерть кругом, – он положил ладонь Цири на ногу, чуть выше колена. Указательный и средний палец скользнули по внутренней части бедра. Цири смутилась, стараясь не замечать столь нахальной выходки. Бегемот прыснул в глубине сознания. – Еще бы добавить холодное тело полудемона, – она смахнула его руку, – и пейзаж можно считать завершенным. Данте подмигнул еще разок. Вергилий не замечал их, углубляясь куда-то в свои думы. Рикшу тряхнуло. Цири чуть не вылетела вперед, если бы руки братьев не подхватили её и не усадили обратно. – Держитесь за свои болты и гайки! – выкрикнул Бегемот. – Впереди нас ждет неебовый путь с мертвыми петлями и нарушением гравитации. Короче, круги ада классические, – он немного откашлялся, говоря дальше тоненьким голоском. – Неуважаемые пассажиры! Пристегните ремни! Не высовывайте руки за пределы, а то грешники утянут вас! Или оттяпают чего-нибудь! Неприятной поездки! – Он издевается? – ужаснулась Цири, когда увидела подступающую первую горящую платформу, уходящую винтом вдаль. Уши начали резать громкие стоны похотливых грешников и грешниц. Они взывали от истомы, страсти или боли, что причиняла ей она. Существа, отдаленно напоминающее людей, разрываемые руками демонов, выходящих отовсюду и вновь собирающих их. Страдания приносили им наслаждение, от которого хотелось быстрее умереть. И этот круг не кончался для них. Тон-Тон промчался сквозь них, попадая в следующее пространство. Упоение едой. И не только… Цири зажмурилась, не желая видеть всех подробностей страданий чревоугодников. Но в нос предательски ударял противный запах испражнений, а в ушах стояли их чавканья. Когда же к горлу подступила рвота, Тон-Тон успел пробежать и перескочить на новый круг. – Бля, архитектор пидорас! – крикнул Бегемот. Рикшу наклонило резко вправо. Данте успел ухватиться за крышу и повиснуть. Вергилий же на противоположном краю упирался в стенку рикши. Цири упала ему на спину, прижимая его еще ниже. Он только и успевал замечать пролетающие искры мимо глаз. Цири увидела, что они едут на тонкой рельсе над обрывом с кипящей водой, в котором кричали в агонии существа различных рас. Она сильнее прижалась к Вергилию, обхватывая его за шею. – Еще немного и окажемся у скупердяев! Держитесь! – прокричал Бегемот, восседая на спине Тон-Тона. – Обязательно нас вести в таком положении? – Данте поудобнее перехватил руки, упирая ноги в возможные углы рикши – Поднимись к нему, – скомандовал спокойно Вергилий. Стенка скрипнула, словно говоря, что эта просьба прозвучала не просто так. Цири кивнула, дрожащими руками пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь. Данте протянул ей руку, его ладонь в одно мгновенье сжала её и потянула на себя. Рикша резко вернулась в обычное положение. Данте только и успел вытолкнуть Цири на сиденье, а сам повис на крыше с другой стороны. Вергилия выбросило на пол, с которого он не торопился подниматься. – Это только два круга, – пропыхтел Данте, забираясь в рикшу. Жадность, скупость и расточительство. Существа, продающие за деньги душу. Продающие себя, ради горстки монет. Кромсающие себя до изнеможения, перерождающиеся обратно, чтобы вновь начать тратить «себя». Следующий круг делился на тех, кто поддавался гневу, сгорая заживо. И тех, кто от собственной лени обращался в статуи. В этом кругу было все серо или ярко красно. Скачок от цвета к цвету вызывал у Цири приступы панической атаки, в одну из которых она схватила за руку Вергилия и сжала её. Только когда круг кончился, девушка смогла открыть глаза и убрать ладонь. – Держишься? – спросил Вергилий. – А вы всё-таки вместе? – вмешался Данте. Ответа на вопрос он не получил. Раздались вопли. Вопли на разных языках, чуть ли не обжигающее слух. Ложь, ересь… люди читали книги, держа которые, постепенно теряли зрение и истачивали язык о зубы. Кровавые рты и пустые глазницы… – Сколько еще? Я не могу… – прохрипела Цири, понимая, что её сейчас стошнит. Бегемот хлестнул вожжами Тон-Тона. Тот недовольно храпнул, немного ускоряя ход. Лес самоубийц, тиранов и насильников. Они сливаются с деревьями, терзаемыми гарпиями в вечном крике боли. Темнота и холод поразили Цири. Она сжалась и задрожала. – Что если бы связи с Бегемотом не было? – спросил заметивший все её муки Данте. – Она бы умерла еще в первом круге. Обычному смертному это вынести не под силу, – ответил Бегемот, почесывая ухо. – Осталось немного. Последний круг – круг предателей. Они въехали во тьму и, казалось, никакого способа выбраться. Ни взгляд, ни слух, ни обоняние. Ничего не работало тут. Цири в конвульсиях пыталась нащупать кого-нибудь рядом. Но не могла. Её одолела паника. А что, если её предал Бегемот, оставив здесь в полной тьме умирать? Или на участь куда хуже. Ничего так и не сделала. Никому не смогла помочь. Осталась в ловушке. Навсегда. Без чувств, только с чувством вины, которое пожирало изнутри. Потом всё вернулось. Так же быстро, как и пропало. Она повернулась к Вергилию и не стесняясь его поцеловала. – Вернемся с назревшему вопросу, – заговорил Данте, когда Цири только-только принялась «разгоняться». Вергилий аккуратно отстранился. Ей, возможно, показалось, что он не против был продолжить, но младший брат и Бегемот так просто их не оставят наедине. – Мне захотелось, вот и все. Может же девушка, пройдя через круги ада, поцеловать мужчину? – А чего он, а не я, например? – возмутился, усмехаясь Данте. – Я не мужчина? – Ты бестактное хамло, – тут же ответил Бегемот. Данте беспомощно открыл и закрыл рот. Он довольно улыбнулся, сверкая глазами. Потом наклонился к Цири и прошептал: – Только будь с ним понежнее, – хохотнул Данте. Цири театрально закатила глаза. – Так бля! Вот и театр Белета, – крикнул Бегемот. – А кто из вас умеет на чем-нибудь играть? Данте пожал плечами. – Я на гитаре неплохо… – Пиздёж, – перебил его Бегемот. – Приставку "не" убери и я тебе поверю.***
Концертный павильон выглядел пестро и красочно. От обилия переливающихся огней в глазах начинало рябить. Любят эти демоны роскошь, и мало чем отличаются от обычных людей. Зато фойе на втором этаже выглядело куда проще: приглушенные красные тона и меньше источников света делало обстановку более уютной. Хотя Цири позабыла это слово, учитывая тот факт, что она сейчас в аду. В буфете подавали шампанское и какие-то бутерброды. Краем глаза девушка заметила маленькие шоколадки и ей захотелось одну такую попробовать, да еще и с теплым чаем… – Отлично, сейчас будет первый звонок, тогда можно заходить. Всего их три, после последнего в зал не пускают, – пояснил Бегемот. – Я сомневаюсь, что кто-то из вас посещал театры… – Я посещал, – отозвался Вергилий, Бегемот одобрительно улыбнулся. – Когда был рабом Мундуса. Как раз этот. Обстановка нисколько не поменялась. Цири сразу забыла все свои мысли про уют, а Бегемот неловко откашлялся. – Зато он не лишал тебя прекрасного… Сука, мы же в театре Белета, – котяра недовольно прижал уши к макушке. – Тогда хуйню сказал, каюсь. – Нам нельзя просто прийти к нему и поговорить? – спросила Цири. Бегемот переступил с лапы на лапу. – Этот засранец не появится просто так. Даже если я тут. Он знает это. Потому что… это здание и есть – Белет. А его артисты, музыканты и прочие жертвы искусства, как раз-таки те, кто продал душу за так называемые: «совершенство», «гений», «великолепие» и прочая поебистика. После своей яркой жизни они вечность призваны служить Белету в его говно-театре, теряя весь свой талант. Данте театрально поднял руку, маша ею перед Бегемотом, желая задать вопрос. – Да? – подыграл роль учителя котяра. – То есть мы сейчас внутри демона? Бегемот покачал головой, задумываясь. – Почти. Он способен отделяться от здания, как я от Цири. Так что не переживай, в его прямую кишку ты не попадешь. Если не считать его спектакли. У буфета началась потасовка. Трое каких-то джентльменов в костюмах начали что-то выяснять у бармена. Он спокойно и тактично им отвечал, но, по всей видимости, его ответы не устраивали дебоширов. – Я разберусь, – заверил Бегемот, вселяясь в тело Цири. Он вальяжно направился к троице. – Достопочтенные господа! Мы в культурном, на первый взгляд, месте. Извольте вести себя согласно правилам. Данте и Вергилий удивленно переглянулись. – Ты так мог разговаривать? – выпалила Цири в сознании Бегемота. – Что ты сказала, шлюха? – проскрипел один из них, доставая складной нож и вертя его в руках. Бегемот закатил глаза. – Хотел же по-хорошему, – проговорил тихо он, потом добавил уже громче. – Значит так, мудозвоны конченные обыкновенные разумом не обделенные, берете свои части тела и даете по съебам с глаз моих. А иначе я загоню тебе это нож в… – он призадумался. – Ну в жопу будет слишком ожидаемо. Может в глаз? Тот, что был с ножом, кинулся на Бегемота. Тот с ноги выбил оружие из его рук, и дальше, сделав молниеносный шаг вперед, отвесил пощечину обидчику. – Так разговаривать с девушкой? Да еще и вести себя! Совсем уже охуели! В моё время такого не было! Он помотал указательным пальцем. Один из дебоширов что-то прошептал другому. Тот сразу переменился в лице. – Ты Бегемот? – спросил он. В этот момент бармен наклонился через стойку, держа в руках телефонную трубку. – Темный владыка Бегемот, вас к телефону, – проговорил он. Троица, раскрыв рты подобно детям, от радости чуть не описалась, поняв кто перед ними. – Это же тот самый! – Охуеть! – Вот это да! Бегемот с равнодушным видом взял трубку. – Да... А я нет… Слышь, я не особо… – он вернул трубку бармену, потом повернулся к братьям. – Нам все-таки придется смотреть его хуйню. – Мистер Бегемот, – заговорил нападавший. – А можно стать частью вашей свиты? – У меня нет свиты. – А ваши шпионы? Бегемот задумчиво склонил голову. Потом в руках появилась визитка. – Вот имя моей секретарши, свяжетесь с ней, она все вам скажет. Троица завороженно принялись читать что там темный владыка им дал. Котяра, все тем же вальяжным шагом, направился к братьям. – А простите, тут контакты Ронве, он же обычный картежник? – Джентельмэ-эны, – проворковал Бегемот, не поворачиваясь к ним лицом. – Многих вы знаете, кто ходит с табличкой «я – шпион»? Идиоты… Вам точно в команду к Ронве. Раздался первый звонок. – У нас места в партере. В самом первом ряду. Будете видеть оркестровую яму. Наказываю всем по разу плюнуть в кого-нибудь.***
Бегемот взял колы в буфете, и все представление громко всасывал воздух, когда напиток подошел к концу. На сцене выступала беловолосая девушка, напевая арию. Вот только голоса у неё не было, и её пение походило на гоготание раненной птицы. Данте еле сдерживался, чтобы не начать смеяться во всю. Вергилий в какой-то момент опустил голову, прикрывая уши ладонями. Цири на пару с Данте не могла не смеяться. Все последующие сценки были наполнены абсурдным сюжетом и ужасной актерской игрой. Невпопад играла громкая музыка, заглушая речи актеров, или наоборот актер слишком громко кричал в микрофон, что уши закладывало. Они в сумбуре бегали по сцене, общаясь то друг с другом, то не замечая. Рядом с Данте сидела пожилого вида дама, с заостренными ушками – эльфийка. Когда сценка закончилась и наступила небольшая пауза, то она заговорила с ним. – Этот экспрессионизм вкупе с альтернативным взглядом на произведения Шекспира — что-то необыкновенное! Цири сделала глубокий вдох, стараясь сдерживаться. – Ах, это Шекспир? – вопросила почти шепотом она. – Очень… глубоко, да, – хмуря брови и стараясь сделать задумчивый взгляд, ответил Данте. Вергилий выпрямился в кресле, поворачиваясь к нему. Данте вполоборота сел к пожилой эльфийке, прикрывая ладонью возможно видимую часть лица и губами произнёс: «В этом есть смысл?!». Старший брат покачал головой, говоря так же одними губами: «Без понятия». – Да гАвно ебаное ваш спектакль! – завопил Бегемот, швыряя в дирижера стаканчик. – Ну замечательно, – выдохнул Данте, разваливаясь в кресле. – А я уж подумал, что у меня крыша едет. Эльфийка возмущенно посмотрела на кота. – Сейчас я покажу вам мастер класс, пидорасы! – Бегемот вселился в тело Цири, и в один прыжок через оркестровую яму оказался на сцене. – Так, ты, в очках, да, – он начал тыкать пальцем в саксофонистку. – Еще раз киксанешь, я тебя ебну! Дальше, – Бегемот перевел взгляд на скрипачей. – Почему идем по соседям?! Не оркестр, а очко! Данте наклонился к Вергилию. – Киксануть… Соседи… – Не смотри на меня, я тоже не понимаю, – сразу ответил Вергилий. Бегемот выхватил у актера, стоявшего позади, чайник, и кинул его в тролля, играющего на синтезаторе. – Ты, потрох дранный, убери свои лапы с инструмента! Какого хера ты тут, тебе с таким темпом на жмура ходить! Что это? – Бегемот развернулся к актерам. – Слева мебель, справа стена – постановка хуита! Из-за кулис вышел карликового роста мужчина с небольшой растительностью на лице, прихрамывающий на одну ногу. Он хлопал в ладоши. – Бегемот! Какая честь, может тогда ты нам что-нибудь исполнишь? – заговорил он. – Король Белет, – заулыбался в ответ Бегемот в теле Цири. – Не уверен, что тело юной нимфы способно на что-то, кроме убийства. Белет захлопал в ладоши. – Ну же! Мы все просим! Постепенно весь зал зааплодировал. – Ты что не сможешь спеть? – спросила Цири. – А сможешь ли ты? Бегемот поправил полы черного платья монахини. Поправил пряди, выбившиеся из собранного пучка. Откашлялся. – Ты смотри, после моего пения, на твои сраные мюзиклы и спектакли больше никто не пойдет, пристрастившись к настоящему искусству. Белет прищурился, улыбаясь. Он занял место в середине партера, сплетя пальцы и кладя их на грудь. Ждал. Бегемот что-то написал дирижеру, и отдал ему. Тот изучил его каракули, взглянул из-под очков. Затем, увидев скривившееся лицо Цири-Бегемота, понятливо закивал. Цири смотрела на толпу, которую в большей степени скрывала тьма, ослепляя её светом сцены. Бегемот улыбнулся во весь рот. Заиграла музыка.В заросшем парке, стоит странный дом.
Забиты окна, но кто то ходит-бродит в нём.
Сказать я пыталась.
Нет домовых на земле.
Но что то подкралось,
Шипнуло на ухо мне:
Это не пра-а-а-вдаа
Бегемот не пел первый куплет. Первая роль у Цири. У него куплет. И всё же он давал её сознанию текст и не давал сорваться голосу, потому что порою ноты в песне были высокими. Она иногда закрывала глаза, от того, что боялась, что сейчас не сможет пропеть в нужном темпе. Но Бегемот помогал. Слегка. Подталкивал. Но не вел за руку. Затем продолжил он:Хочу включаю в доме свет, хочу - гуляю в темноте.
Я очень много много лет живу прекрасно без людей.
И мне не тесно взаперти, но я мечтаю об одном.
Чтоб стороною обойти сумели вы мой старый дом.
Прекрасный старый дом.
Актеры всё громче и увереннее стали добавлять свои голоса в куплет. Они покачивались в такт музыке, хлопали в ладоши, присвистывали, добавляя объема в выступление.Он вздорный малый - зеленый домовой.
Делится домой не намерен не с одной семьей.
Незримый проказник приводит в ужас жильцов.
А что же за праздник смотреть в окно на беглецов.
Х-а-а так им и надо.
Цири теперь понимала значение слов "опьяненный публикой". Она теперь не боялась, а выступала, прямо как Лютик. Только пела она не балладу, да и не сама, а с Бегемотом.Хочу включаю в доме свет, хочу - гуляю в темноте.
Я очень много много лет живу прекрасно без людей.
И мне не тесно взаперти, но я мечтаю об одном.
Чтоб стороною обойти сумели вы мой старый дом.
Прекрасный старый дом.
Все взгляды зала в этот момент были прикованы к девушке с пепельными волосами, в черном длинном платье монахини, которая чудесно пела, отдавая попеременно роль Бегемоту. Впервые, за долгие столетия на этой сцене. Цири чувствовала музыку. Она вжилась в роль «певуньи», где нужно прижимая руки к себе, а где-то направляя их в зал. Белет первым поднялся со своего места, громко аплодируя. За ним весь зал. Даже Данте и Вергилий оказались заворожены её голосом. Она смотрела на них, видя их между вставших зрителей. Улыбнулась. Махнула рукой. – Ну после этого низкорослик нас точно примет, – заключил Бегемот. – Даю сотку что у него все штаны мокрые. Давно тут не было настоящих талантов. – Но это ты пел. – Мои были куплеты.