Serendipity

Чимин допоздна торчит на работе, завершая всю подготовку к эфиру. Его съемочная группа потрудилась на славу, он обязательно отметит это премированием. Но вернувшись домой, не смотря на усталость, Пак никак не может уснуть. Ворочается в постели, закрывает глаза и резко открывает, стоит сознанию скользнуть в горячий сон с Чонгуком, преследовавшим его весь день. Засыпает омега только ближе к утру. Просыпается он тяжело. Даже не рискует садиться за руль в таком состоянии. Выпивает двойную дозу витаминов, надеясь на бодрость, но не помогает. Долго вызывает такси, которое упорно не хочет ехать. Покупает недалеко от здания телекомпании кофе, который в последствии на него проливает парень из службы доставки, спешащий куда-то. К своему кабинету блондин приближается опоздавший, злой и уставший, будто вообще не спал пару суток как минимум. — Доброе утро, господин Пак! — радостный голос ассистентки раздражает. — Кофе. Как можно скорее. И найди мне чистую рубашку, — цедит сквозь зубы, вместо приветствия, ведущий. — Будет сделано, — не теряется девушка. — Но я должна Вас предупредить… — Что ещё? — рычит начальник. — Господин генеральный директор приходил. Не застал Вас на месте, — осторожно оповещает об очередной проблеме помощница. — Чёрт, — зло выдыхает Чимин. День не задался прям максимально. Что ещё может его испортить? — Я тебя понял. Разберусь с этим позже. А пока что…рубашку, будь добра, — повторяет просьбу и уходит, неприлично громко хлопнув дверью своего кабинета. Рассматривая в отражении зеркала на дверце шкафа пятно, расползающееся всё сильнее по ткани, которую Пак тщетно пытался отстирать в раковине уборной, он чувствует, как злость нарастает всё сильнее. К тому моменту, когда Мэй Ли приносит ему чистые вещи, он уже готов просто побить кого-нибудь. Эмоциональные волны легко объяснимы, но бесконтрольность этого заводит ещё сильнее. Хотя, куда уж сильнее? У них с Джином давно уже синхронизировался цикл. Если у старшего течка начиналась буквально по часам, с отставанием максимум в один день, то у Чимина график скакал, как ненормальный, но на удивление где-то вблизи от течки друга. И раз у Кима течка сегодня-завтра наступит, то у Пака это должно произойти примерно через 3-10 дней. А значит, контроль над эмоциями уже сейчас сильно снижен. Ведущий приподнимает края рубашки, стягивает её через голову, на полпути понимая, что запутался в собственной одежде, и готов уже просто разрыдаться, проклиная чёртову тряпку, когда слышит, что в кабинет кто-то вошёл без стука. Он дёргает рубашку вверх, пытаясь выпутаться, но декоративные украшения на ткани цепляются за его серьги, а голова упорно не пролезает в горловину. — Красивая татуировка, — хриплый голос пробирает до мурашек. Чимин застывает. Мышцы пресса автоматически поджимаются от страха, демонстрируя вошедшему плавный рельеф тела. — И не только татуировка, — голос становится ближе. Горячие руки альфы касаются его, заставляя задохнуться от ощущений. Тело словно прошибает маленькими разрядами. — Не дёргайся, я помогу тебе, — спокойно просит Чонгук, а Пак закрывает глаза, чувствуя тепло его тела позади себя, и касание его пальцев — на своей коже. Чон осторожно просовывает ладонь между поднятых кверху рук блондина, чтобы на ощупь освободить его ухо от плена, после чего помогает опустить рубашку на место. — Давай сначала расстегнём её, — улыбается уголками губ студент. — Чонгук, — единственное, что может выдавить из себя омега. — Доброе утро, Чимин, — брюнет легко и быстро расстёгивает одну пуговицу за другой. — Не надо, — хрипло выдыхает Пак, чувствуя, как усиливается его запах от ощущений лёгких касаний пальцев альфы к его телу. — Всё, — завершает процесс Гук, сам соединяя половинки ткани на ведущем так, чтобы она закрывала вид на его тело. — Теперь ты можешь спокойно переодеться, не путаясь в своей одежде. Я подожду за дверью или могу просто отвернуться, вдруг тебе снова понадобится помощь? — он едва сдерживает усмешку, но расширившиеся зрачки говорят о том, что ему не до смеха, вообще-то. — Выйди, — крепко сжимает одежду на своём теле Чимин. — Кофе на столе. Если понадоблюсь, я на своём рабочем месте, господин Пак, — улыбается ему стажёр. Его взгляд успевает скользнуть по открывшимся ключицам. Он быстро облизывает губы, тянет носом воздух, наслаждаясь растекающимся ароматом корицы, и поспешно выходит. У Чимина дрожат руки. Но злосчастная рубашка всё-таки переодета. Впереди ещё несколько часов до эфира. Есть время, чтобы успокоиться после утреннего инцидента, спокойно выпить кофе, и подготовиться к шоу.

***

— Выглядишь потрясающе! — в кабинет без стука входит Джин. — Спасибо, ты тоже, — улыбается ему Пак. — Стоп, что ты тут делаешь? У тебя же отпуск и вообще, сегодня должна начаться …? — Ох, за это стоит поблагодарить нашего генерального директора, — зло улыбается Сокджин. — В смысле? — непонимающе уточняет блондин. — Этот придурок вызвал меня сегодня. Сказал, что ждёт меня в своём кабинете до эфира. На мой ответ, что я в законном отпуске, он просто положил трубку. Я бы проигнорировал, но знаю, что он может оторваться на тебе, — тяжело вздыхает брюнет. — Вот идиот, — ошарашенно смотрит на друга Пак. — Но как тебя отпустил Намджун? — У моего мужа со дня на день начнётся течка. Ты правда думаешь, что я позволю ему одному находиться на работе, где полно альф? — Ким входит без стука, как и его супруг. — Здравствуй, — тепло улыбается ему Чимин. — Я смотрю, тебя достойно подготовили к этому эфиру, — приподнимает брови Джун, рассматривая костюм ведущего, в который он уже успел переодеться. — То есть, ты хочешь сказать, что обычно я выгляжу недостойно? — закатывает глаза блондин. — Я хочу сказать, что ты выглядишь бомбезно, и раз уж ты дал отставку мелкому сопляку, то думаю, сегодня ты закадришь самого Чанука, — хмыкает Ким. — Спасибо за комплимент, Джуни, — улыбается, слегка склонив голову к плечу, Чимин. — Но кадрить я никого не собираюсь. — Ладно, мы идём к Джисону. Поболтаем позже, — целует друга в обе щёки Сокджин, и тянет своего супруга к выходу. Пак отворачивается к зеркалу на дверце шкафа, чтобы поправить макияж. До эфира осталось не так много времени. Он одевает пиджак, расправляя его на себе. Дверь в кабинет ведущего снова открывается. Чимин зло оборачивается, чтобы высказаться вошедшему о манерах, потому что это просто какой-то день «без стука» и его это задолбало. А если он ковыряется в носу? Имеет право. В личном кабинете. Постучать, прежде чем войти — это манеры приличия. Но гневные слова и лекция о воспитании застревают в горле, потому что перед ним стоит Джисон. — Ты, наконец-то, на рабочем месте, Пак, — противно тянет Юн, а на омегу накатывает волна тошноты. — Что тебе надо? — выходит агрессивнее, чем следовало бы. И какого чёрта он здесь, если в его кабинете сейчас должны быть супруги Ким? — Отлично ты приветствуешь своё начальство, — мгновенно свирепеет альфа. — Здравствуйте, господин Юн Джи Сон, — манерно кланяется ведущий, понимая, что этим ещё больше злит. — Почему тебя не было на рабочем месте? — тяжелеет аура вокруг генерального директора. — Когда именно? — включает дурочка блондин. — Не играй со мной, Пак. Тебя не было несколько дней. И сегодня ты опоздал. Где объяснительная? — подходит ближе Юн, а Чимин вынужден отступить, обходя осторожно шкаф. — Не понимаю о чём вы, — сопротивляется давлению, останавливаясь. Джисон замирает, зло сверля глазами блондина. Взгляд альфы скользит снизу вверх. От носок начищенных до блеска туфель, по чёрным брюкам с драными полосками на коленях, замирает в вырезе белоснежной рубашки, что прячется под ярким бордовым бархатным пиджаком. — Вырядился, как шлюха. В свойственной тебе манере. Если тебе так нужен спонсор, то почему ты просто не придёшь ко мне? — Джисон в два шага загоняет в угол омегу. — Я лучше сдохну, чем окажусь под тобой, — шипит дикой кошкой Пак, больно стукаясь спиной об стену. — Следи за своим поганым языком. Я бы нашёл ему лучшее применение, — Юн больно обхватывает подбородок блондина, приближая его лицо к своему. — Пусти. Я закричу, — толкает его Чимин, но это всё равно, что дуть на камень. — Кричи. Кто посмеет прервать диалог генерального директора со своим подчинённым? — усмехается альфа, втягивая сильно носом воздух. — Намджун здесь. Он скоро придёт сюда, — блондин сдерживает рвотный позыв отвращения, испытываемого при виде по-наркомански закатывающихся глаз Джисона. «Больной ублюдок» — хочется закричать прямо в лицо этому уроду. Но Пак сжимает губы крепче, просто молясь, чтобы кто-нибудь вошёл в кабинет. — Ты боишься, — довольно заявляет генеральный директор. — Ты боишься меня, мелкая сучка. И у тебя скоро…течка? Запах… Глаза Чимина широко распахиваются. Он не ожидал, что Джисон прочувствует всё так тонко. Да, альфы могут по запаху узнать истинный аромат омеги, могут предчувствовать течку, улавливать состояние, включая возбуждение, радость, стресс, страх, горе, но тонкие нюансы этого доступны только максимально совместимым парам или тем, кто долгое время живёт вместе, все остальные лишь отдалённо могут расшифровать подобное в запахе друг друга. Этот альфа точно псих. Его сумасшедший взгляд блуждает по лицу ведущего, рассматривая, словно дорогую игрушку. — Почему ты сопротивляешься, сладкий? Ты же знаешь, что я искупаю тебя в деньгах, обеспечу всем, — шепчет, словно в бреду, Джисон. — Я же знаю, ты любишь боль. От тебя буквально фонит болью и трагедией. Мы бы отлично с тобой поиграли… Рука альфы едва касается волос блондина. Тот сжимается, искренне мечтая стать песчинкой, или хотя бы иметь возможность сворачиваться в клубочек. Он жмурится, подавляя внутри чувство тошноты, нарастающий панический страх, и слышит грохот гулко бьющегося в истерике сердце. — Отойди от него, — дверь открывается так сильно, что лишь чудом остаётся цела. — Какого хрена? — отрывается от исследования игрушки генеральный директор. — Отойди. От. Него. Немедленно, — рычит Чонгук. Чимин чувствует его запах так сильно, что готов тонуть в нём. У него ощущение, словно его из отравленной реки выбросило в чистейшее озеро. До него смутно доходит, что запах Джисона он не чувствует. Совсем. Будто тот отсутствует. Но он чувствует давление энергетики директора. Юн медленно, словно нехотя, убирает руки от ведущего, всем телом поворачивается к вошедшему. — Ты хоть знаешь с кем говоришь? — высокомерно спрашивает старший альфа, надвигаясь на брюнета. — Вы хоть понимаете, что Вы себе позволяете, господин генеральный директор? — если бы Чон мог убивать взглядом, перед ним уже лежал бы труп. — Ты мне угрожать вздумал, щенок? — рычит Джисон. — Ни в коем случае, господин директор, — саркастически отвечает Гук, твёрдо огибая тело альфы, чтобы закрыть собой Чимина. — Что здесь происходит? — запах кардамона заполняет кабинет быстрее, чем грубый голос его обладателя. — Тебе здесь что надо? — свирепеет ещё больше Джисон. — Это какого хрена тебе надо от моего мужа, что ты выдёргиваешь его из законного отпуска по медицинским показаниям? — давит энергетикой Намджун. — Если Ким Сок Джина не устраивает его работа, он может уволиться, — усмехается Юн. — Через полчаса эфир, — влетает в кабинет ассистентка Чимина и замирает, давясь словами и воздухом, в котором смешались запахи, словно здесь идёт война. — Простите, — лепечет девушка. — Выйди, — приказывает генеральный директор, вальяжно разваливаясь на диване Пака. — Ну что ж, задерживать эфир не хорошо. Раз вы все здесь собрались, приступим. Во-первых, Сокджин, напиши мне объяснительную, почему ты врал об отсутствии своего прямого подчинённого — Пак Чимина. У Намджуна дёргается губа в оскале. Он за такое обращение в сторону мужа готов разорвать голыми руками. Но тёплая ладонь Джина, ложащаяся ему на плечо, удерживает его от поспешных действий. — Я напишу объяснительную после отпуска, — кривит губы в улыбке старший омега. — Нет, сегодня, — обрывает его Джисон, тут же переводя взгляд на Чимина, не давая возможности возразить. — Пак, объяснительная за каждый день пропуска. Потом зайдёшь в отдел кадров, распишешься в согласии на лишение премирования. — Но… — возмущённо начинает Сокджин. Генеральный директор лишь поднимает ладонь вверх, заставляя закрыть рот. Джин молча давит возражения. Намджун молча представляет, как сворачивает шею самодовольному ублюдку. — Следующий эфир через неделю. Гостем твоей программы будет Ван Ибо, — генералный не скрывает улыбку, наблюдая за реакцией омег. — Что? — ошарашенно спрашивает Чимин, едва пришедший в себя. И если бы не мощная аура Чонгука, то возможно, он бы сейчас упал от шока. Ноги задрожали. — Ван Ибо. Ознакомишься с его личностью после сегодняшнего эфира. Или вы уже знакомы, не так ли? — улыбка Джисона ещё шире. Пак всё бледнее. — Нет. Я сам выбираю гостей. Это невозможно, — слабо сопротивляется омега, сжимая руки в кулаки. — Это мой личный приказ, Пак. Попробуй его ослушаться. Я быстро прикрою твою передачу и вышвырну тебя с канала, — встаёт генеральный директор. — На следующей неделе я ухожу в отпуск, — ставит перед фактом ведущий, выходя вперёд, но не отходя далеко от стажёра — Ты серьёзно просишь меня об отпуске? — останавливается директор, с диким смехом поворачиваясь к наглому омеге. — Не прошу, а предупреждаю, — скрещивает руки на груди блондин. — Нет, Пак, предупреждаю здесь я. А ты просишь. И даже не на коленях, что вообще опрометчиво в твоей ситуации. Отпуска не будет, — рубит Джисон. — Но это мой законный отпуск! — сжимает руки, чтобы не полоснуть лицо генерального ногтями Чимин. — Мне плевать на ваши омежьи приступы шлюхонутости, — зло сплёвывает Джисон. — Выбирай выражения, — низким рыком предупреждает Намджун. — Я не с тобой разговариваю, не лезь, — обрывает его молниеносно Юн. — Так вот. Мне плевать. Поэтому в следующую пятницу ты проведёшь эфир с Ван Ибо. Дальше выбирай своих марионеток сам. Но чтоб Ибо разрекламировал на высший бал. И только попробуй не выложиться на все сто, я быстро урежу тебе жалованье. А если не нравятся условия работы — дверь открыта, увольняйся. Но не забудь, ты обязан отработать две недели. И переоденься, Пак. Шлюхой за версту воняет. Тихий утробный рык пускает волну дрожи по позвоночнику. Чимин автоматически делает шаг назад, практически вплотную становясь к Чону, будто в попытке закрыть его собой. — Какого хрена ты ведёшь себя, как мудак? — низким баритоном спрашивает Чон после предупреждающего рыка. — Ты ещё кто такой? — смотрит на молодого альфу, как на грязь под ногтями, Джисон. — Чон Чонгук, стажёр господина Пака, — руки в кулаки сжимаются до хруста. — Стажёр? — смеётся Юн. — Вот это тебя потаскало, Чимин. Перешёл на стажёров. Что, приличные альфы уже не ведутся на твою фальшивую манерность? — Заткнись! — рокот утробного рычания прокатывается по кабинету. Даже Намджун застывает от силы угрозы в голосе студента. — Закрой рот, молокосос, — спокойно отвечает генеральный. Чимин чувствует, что Чонгук сейчас сорвётся и набросится на Джисона. Он не может допустить этого. Молниеносно собирает все оставшиеся силы, вдыхает носом воздух, чётко отделяя запах Гука, концентрируется на нём, чувствует нотки агрессии, дикой злобы, неконтролируемого звериного порыва, и включает свою омежью сущность на полную. Только для Чона. Запах теста с корицей усиливается, забивая всё вокруг молодого альфы. Вскипающее молоко внезапно утихает, будто кто-то резко выключил огонь, подогревающий его. Боковым зрением блондин видит, что Чонгук зависает, приоткрыв рот. Со стороны может показаться, что он ошарашен высказываниями Джисона в свой адрес. Но Пак знает, что так альфа отреагировал на его запах, который убаюкивал его сейчас, забирая агрессию, снимая её, как цепи с пленника. — Это всё очень трогательно. Но напомню, что за роман на рабочем месте, можно и срок схлопотать, Пак. Хочешь под суд? Он хоть совершеннолетний? Выглядит на все шестнадцать, — не унимается Юн, не понимая, что стажёр не отвечает ему не из-за того, что испугался, а потому что находится под чарами омеги. — Ты переходишь все границы, Джисон. Пора бы тебе угомониться, — хрустит кулаками Джун. — Это не твоя территория, Намджун. Веди себя потише, — поворачивается к нему генеральный. — Я на любой территории могу разбить твоё смазливое личико, — без тени улыбки парирует Ким. — Тоже хочешь в тюрьму? В соседнюю комнатушку с Паком? — приподнимает вопросительно бровь Джисон. — Кроме тюрьмы аргументов больше нет? Ты вызвал моего мужа только для того, чтобы он написал объяснительную? — еле сдерживает себя альфа. — Именно так. Это его должностная обязанность. Надеюсь, он сдал всю отчётность до своего милого отпуска, иначе я вызову его снова, — улыбается мерзко директор. — Только попробуй, — давит сильнее своим запахом и энергией Намджун. Две ауры альф сцепляются, напряжённо давя друг на друга и на всех присутствующих. Запах кардамона заполняет, кажется, весь воздух кабинета. — Эфир, — зло шипит сквозь зубы Джисон и выходит, толкнув дверь ногой. — Ублюдок, — рычит Джун. Тут же поворачиваясь к своему омеге. — Ты в порядке? — Да, со мной всё хорошо, — слабо улыбается Джин, моментально утыкаясь носом в шею своего мужа. — Врёшь. Зачем? — он прижимает к себе резко, но осторожно любимое тело. Он чувствует, что его омега ослаблен. Испытывать такой стресс перед течкой, да ещё и давление со стороны чужого альфы — это сказывается на состоянии и без того измученного предтечным периодом. — Ему надо научиться контролировать себя. Кулаками всё не решишь, — грубым тоном кидает Намджун, обращаясь к Чонгуку. Джун знает, что тот его сейчас слышит, но будто сквозь туман, все реакции заторможены. В отличие от Джисона, он понял, что сделал Пак, чтобы сдержать Чонгука. Больше ничего не говоря, он выходит вместе с Джином, прижимая его к себе. Чимин осторожно поворачивается к брюнету. Тот расширившимися зрачками смотрит на омегу. В его глазах растерянность граничит с удовольствием животного, которого чешут за ушком. — Ты сейчас немного похож на зайчонка, — улыбается тепло Пак. Он ведёт рукой по чёрным волосам Чонгука, даря нежность. — Что это такое? — тихо спрашивает молодой альфа. — Это…вайбы омеги, — Чимин прикрывает глаза, втягивая воздух. Сейчас их запахи едва смешались и пахнет так вкусно, что он теряет над собой контроль. — Я могу тебя обнять? У меня ощущение, что мне это сейчас жизненно необходимо, — осторожно спрашивает Чон. Он чувствует себя таким разнеженным. — Да, — мягко улыбается Пак, и сам утыкается носом в тело альфы. — Со мной такое впервые в жизни, — Чонгук говорит тихо, словно боясь нарушить этот уют между ними. — Как тебе ощущения? — Чимин разрешает себе обвить талию брюнета, нежась в его объятиях. — Потрясающе, — Гук кладёт щёку на голову ведущего. Они стоят так какое-то время, наслаждаясь теплом и нежностью друг друга. В дверь стучат и связь резко обрывается. Ведущий отталкивается от Чонгука, едва не падая. Сердце колотится как сумасшедшее, словно от страха. Резкое прерывание такой связи — одно из самых неприятных, что может произойти. — Господин Пак, вас уже ждут на съёмочной площадке! — опасливо оглядывает кабинет Мэй. — Иду, я иду, — торопливо кивает блондин. Он бросает последний взгляд на стажёра, так же ошарашенно стоящего перед ним, и срывается на бег, спеша в студию.