Serendipity

Чимин едва успевает отдышаться, вбегая на студию, когда режиссёр машет ему, что время начинать. Уже идёт реклама, после которой включается камера. Из-за разборок с генеральным директором, Пак даже не успел поприветствовать своего гостя до начала программы. Сердце стучит так сильно, словно решило сбежать из его грудной клетки и бьётся в закрытую дверь со всей силы. Блондин пытается привести в порядок мысли и чувства. Поток оскорблений, вылитых на него Джисоном, грубо разорванная связь единения с альфой, ощущение пустоты, потерянности и боли. Не та смесь, которую стоит разрешать себе перед записью прямого эфира своей собственной передачи. Стремительно двигаясь к своему креслу в центре сцены, ведущий легко взмахивает рукой в знак приветствия зрителям, одновременно делает глубокие вдохи и выдохи, чтобы унять дрожь в теле. К нему подбегает визажист, быстрыми движениями убирая капельки пота с его лица. Омега успевает пожать руку привлекательному мужчине перед ним, спешно извиняясь, когда слышит сигнал режиссёра о старте эфира. Начинается отсчёт. Пошла заставка программы. Пак выпускает тёплую ладонь гостя из рук и поворачивается, ярко улыбаясь, к камере. Чонгук успевает войти в зал на последних секундах заставки. Он напряжённо смотрит на ведущего под софитами ярких ламп, что придают видимость лёгкого парения над залом. Вместо того, чтобы сосредоточить всё своё внимание на технических деталях записи, он пытается почувствовать состояние парня, воодушевлённо представляющего сейчас гостя своей передачи для телезрителей. Сканирует, боясь в то же время отвлечь его. Так и стоит у входа в студию, слегка приоткрыв рот, потому что все чувства обострены до предела. Он чувствует боль, которую так тщательно скрывает блондин, прямо в эту секунду радушно улыбающийся знаменитому актёру. Он чувствует, как ослаблен омега, как хочется ему упасть и не вставать, но он сидит с гордо выпрямленной спиной, активно жестикулирует, делясь впечатлениями об одной из работ гостя. Он чувствует остро пронзающую тоску, беспомощность, слабость, дрожь, отголоски страха, бессилие. Чувствует такой вихрь раздирающих блондина изнутри эмоций, что хочется заорать: «Остановись. Прекрати себя мучить. Отдай мне. Хоть часть. Я бы забрал у тебя всё, но ты не отдашь и половины». На глаза наворачиваются слёзы. Гук ошарашен потоком эмоций, которые испытывает коричный омега. Он никогда ещё не чувствовал такой связи. Ни с кем. В эту минуту он не думает про Тэхёна. Не сравнивает. Просто знает, что НИКОГДА и НИ С КЕМ не испытывал того, что испытал сегодня. Связь. Это одновременно больно и приятно. Это убивает и воскрешает. Это делает его слабым и в то же время подарит силу, он уверен в этом. Абсолютно неосознанно, не понимая, как и что делать, как это работает, ведомый инстинктами, чутьём, природой альфы, он делает глубокий вдох, вбирает в себя аромат булочки с корицей. Он хочет забрать себе часть эмоций, переполняющих Чимина, и подарить ему чувство спокойствия и уверенности. Сильный выдох. Пак вздрагивает, оборачивается, ища глазами причину странного состояния, и быстро находит. Их взгляды, словно магниты, притягиваются и не могут оторваться друг от друга. Чонгук довольно далеко, невозможно рассмотреть детально радужку его глаз, ресниц, родинку на кончике его носа и под его губой, что сейчас слегка оттопырена. Но блондин скорее чувствует, чем видит, что их взгляды прикованы друг к другу. Они оба сейчас существуют только друг для друга. И эти ощущения необычны. Волнующие, но пугающие. — Чимин! — слышит в наушнике голос режиссёра блондин. — Чимин, верни своё внимание на гостя немедленно! Ведущему требуется несколько секунд, чтобы понять, что произойдёт, если он сейчас же не соберётся. Он провалит эфир. Именно этого так сильно ждёт генеральный директор канала. Он кидает оставшиеся силы на то, чтобы разорвать контакт с Чонгуком, и поворачивается к сидящему прямо перед ним актёру. Чимин ярко улыбается рассказывающему какую-то историю из закулисной жизни Чжи, быстро возвращая всё своё внимание передаче. Чон хмурится. Омега буквально отказался от связи с ним. Отказался отдать ему свою боль и насильно разорвал контакт между ними. Доверишься ли ты хоть кому-то, Чимин? Разрешишь хоть кому-то облегчить твою боль? — Устал? — участливо спрашивает Намджун, наклоняясь к своему супругу. Тот сидит на ряд ближе к сцене, внимательно следя за процессом эфира. — Да, немного, — потирает шею, пытаясь размять затёкшие мышцы, Джин. Пальцы Джуна обхватывают, сжимая шею мужа сильно, но не больно. Омега от удовольствия запрокидывает голову назад, закрывает глаза. Чёткими движениями длинные пальцы альфы снимают напряжение, сковавшее затёкшие мышцы. С приоткрытых губ брюнета срывается тихий стон. — Мне бы хотелось сейчас же увезти тебя отсюда в наш дом, чтобы делать тебе массаж всего тела, в ожидании, когда начнётся твоя течка, — тёплое дыхание касается ушной раковины Джина, заставляя его вздрогнуть. То ли от низкого рокота, то ли от предвкушения. — Джуни, — мягким шёпотом откликается омега, плавясь от ощущений и телом, и мозгом. — Знаю, милый, знаю. Терплю, как и ты. Для тебя это много значит — поддержать сегодня на эфире Чимина. Но я хочу, чтоб ты знал, что мне очень… — Намджун сжимает шею мужа чуть сильнее, обхватывая при этом лёгким касанием губ его мочку, чтобы коснуться языком и, почувствовав, как сильно дрожит в его руках любимый, отпустить, — очень сложно сдерживать себя. Веришь? Сокджин не в силах ответить. Он чувствует, как возбуждение накрывает, готовясь вот-вот сорвать последнюю каплю терпения. Влага скапливается, делая бельё мокрым, вынуждая чувствовать дискомфорт. Альфа втягивает запах майорана, который кружит ему голову, ярко усиливаясь. Он наклоняется, чтобы снова провести влажную дорожку языком по мочке уха любимого супруга. Царапает чувствительное место зубами. И останавливается, поглаживая успокаивающими движениями плечо мужа. Джин тяжело дышит, возвращая мутный взгляд на сцену. Ещё немного. Пак Чимин встаёт, чтобы поблагодарить зрителей за то, что они пришли на эфир. Он поворачивается к привлекательному мужчине, с которым они провели очень интересную программу: — Я благодарю Вас, что согласились быть нашим гостем. Время с Вами пролетело незаметно, — улыбается искренне. — Ни минуты не сомневался, когда узнал, что Вы хотите меня, — улыбается Чанук, выдерживает паузу и добавляет заговорщически: — видеть гостем. На своей программе, конечно. — Ох, правда? — слегка нервничает омега. Он всю программу не мог избавиться от ощущения, что актёр заигрывает с ним. Стоит признаться, что этот альфа действительно очень привлекательный и считается завидным женихом, но при всём восхищении его талантами, Пак не чувствует притяжения. — Да, Чимин. Я видел Вашу программу ранее. И слышал о Вас, — звезда улыбается, и вообще выглядит очень дружелюбным, не давит вовсе, легко говорит комплименты, но блондин отчего-то напрягается. — Слышали обо мне? В каком смысле? — вспоминает их первую встречу Пак, тяжело сглатывая ком, образовавшийся в горле. Перед глазами ярко и отчётливо…

Несколько дней назад...

Он встаёт с диванчика в фойе, где его попросили подождать, пока освободится Чан Ук. Сам факт того, что актёр решил принять его лично, а не через ассистента, радует Чимина и отвлекает от мыслей о Чонгуке и его парне. Но улыбка сползает с его лица, потому что из кабинета выходит тот, кого Пак меньше всего рассчитывал здесь и вообще где-либо увидеть. — Юнги? — выходит так слабо и до отвращения беспомощно, что блондин сам себе хочет дать пощёчину. — Ч-чимин? — слегка запинаясь, оборачивается альфа, который только что смеялся. Они смотрят друг на друга пару секунд, прежде чем дверь снова открывается, и оттуда выходит стройный высокий брюнет. Он ярко улыбается. На руках у него — ребёнок. — Дорогой, он просится к тебе, — не замечая застывшего альфу, говорит омега, протягивая малыша бывшему мужу Чимина. — Да, конечно, сейчас, — отмирает глава семейства Мин, чтобы взять своего сына на руки. Он с такой нежностью прижимает к себе малыша, что у Пака перехватывает дыхание. Вот значит, как могло бы быть у них. Юнги с таким же трепетом обнимал бы их ребёнка? Или это было бы иначе? — Ох, — новый муж его бывшего замечает, наконец, странно смотрящего на них блондина. — Чимин. Здравствуйте! Он знает его имя? Глупо. Конечно, он знает. — Здравствуйте, — выдавливает из себя улыбку Пак. — Я Хосок, — протягивает руку, подходя ближе, брюнет. Ведущий переводит взгляд с руки, протянутой ему, на встревоженно наблюдающего за этой картиной Юнги. — Приятно. Очень приятно, — ледяные пальцы касаются тёплой ладони, пожимая в ответ. Он не знает, что сказать. Он никогда не следил за своим бывшим мужем в соц сетях. Не смотрел его фото, не следил за его личной жизнью. Как только он узнал, что Юнги ушёл к другому, он навсегда вычеркнул для себя этого человека. Да, воспоминания иногда накрывали. Больно. Потом слабее. Потом никак. Он ничего не знал. Не знал, что у них уже ребёнок. — Сколько ему? — не успевает сдержать вопрос Чимин, неотрывно глядя на малыша. Наверное, он сейчас похож на маньяка. — Два года и пять месяцев, — счастливо улыбается Хосок, не замечая боли, пронзившей блондина при ответе. — Он выглядит немного младше, но это лишь потому, что он невысокого роста для своего возраста. Врач говорит, что он ещё вытянется и мы… — Пак Чимин? — резко прерывает их разговор, выглянувший из дверей Чанук. — Вы уже здесь? Проходите, я жду Вас. Блондин так искренне рад сейчас этому человеку. Рад, что он прервал рассказ счастливого семейства. Он видит, что Юнги и Хосок буквально светятся любовью. Он рад за них. Но не хочет этого видеть. Не сейчас. Когда-нибудь, он свыкнется с мыслями об этом и сможет смотреть на это спокойно. Возможно. — Простите, — извиняется он перед новым мужем своего бывшего супруга. — Извините, — повторяет он, глядя в глаза Юнги. — Мне надо идти. Вы… — он замирает, уже почти войдя в кабинет, обходя подальше нежно прижимающего к себе ребёнка альфу, словно Пак заразный, — спасибо. Спасибо. Чимин сам не понимает за что извиняется и за что благодарит чету Мин. Он спешно закрывает за собой дверь и, скрывая волнение, улыбается актёру перед ним.

Сейчас…

— С Вами всё в порядке? — лёгкое касание к плечу заставляет ведущего вынырнуть из воспоминаний. Он выглядит таким потерянным и разбитым. И, судя по взгляду альфы на него, это слишком заметно. — Чимин, Вы, наверное, устали, — приятная улыбка озаряет лицо Чанука. Его рука, всё ещё сжимающая плечо, жалит. — Могу я надеяться на нашу неформальную встречу в другое время и, конечно, в другом месте? — Я… — блондин судорожно пытается понять, чего от него хотят, и как от этого отказаться. — Не хочу торопить Вас с ответом, — чувствует замешательство актёр. — Вам известен мой личный номер телефона. Просто напишите мне, если захотите встретиться со мной. Или ответьте на мой звонок, когда я не выдержу и наберу Вас сам. Чан выглядит таким добрым и приятным, что омега кивает в ответ, растягивая губы в улыбке. Прямо сейчас он сбит с толку эмоциями, волнами, раскачивающими его, что не знает готов ли он принять предложение этого красивого альфы. Они тепло прощаются, и Пак лихорадочно скользит взглядом по толпе, выискивая Джина. Срочно. Очень срочно. Два высоких мужчины в костюмах так резонируют друг с другом, что завидно смотреть. Они идеально подходят. И даже их одежда сочетается так, словно сшита парно. Светловолосый альфа тепло и уверенно обнимает прильнувшего к нему омегу, что мило и нежно улыбается. Но стоит ему увидеть несчастный взгляд Чимина на сцене, как он резко отрывается от любимого мужа, и спешит, увлекая за собой своего мужчину, на помощь другу. — Почему ты плачешь, мой дорогой? — Джин гладит по плечу блондина, когда они запираются в монтажной комнате. — Я не могу. Это так тяжело, — Пак всхлипывает, пытаясь сдержать нахлынувший поток. — Ох, Чимин-и, — сжимает его в крепких объятиях старший омега. — Этот урод буквально облил меня помоями, оскорблял и он…он действительно напугал меня, Джин, — мелкой дрожью сотрясается тело блондина, вспоминая инцидент в кабинете. — Джисон та ещё скотина. На него надо найти управу, — хмурится Ким. — Я не могу это больше терпеть, не могу, Джини, — задыхается рыданиями омега. — Нет, нельзя так говорить, мы справимся, — целует макушку друга Сокджин. — Почему так больно видеть Юнги и его счастливую семью? Почему? Я же забыл его, — ведущий сжимается в комочек на коленях старшего. — Ты не можешь забыть его. Как можно забыть восемь лет своей жизни? Это невозможно. Ты отпустил его, но не забыл. К сожалению, ты так и не смог отпустить те мечты, которые разрушились с его уходом, Чи, — причиняет боль словами, но сохраняет честность, Ким. — Джин, почему это так тяжело, — повторяет один и тот же вопрос блондин. — Мы выдержим. Вместе справимся. Ты же помнишь, что можешь звонить мне в любое время, даже если… — гладит волосы блондина друг. — Нет, нет, я не буду вас отвлекать от такого волшебного периода для двоих. Насладитесь им и не переживай обо мне, прошу тебя. Со мной всё будет в порядке, — резко встаёт, утирая слёзы, Пак — Нет, обещай мне звонить, если будет совсем тяжело, — настаивает Джин. — Хорошо, да. Я обещаю. А ты обещай, что не будешь думать обо мне в эти дни. Я справлюсь. Сейчас я выплакался тебе, выговорился, мне легче. Гораздо легче, — пытается улыбнуться другу Чимин. Глаза красные от слёз. Волосы слегка растрёпаны. Он выглядит таким беззащитным в это мгновение. Сокджин больше всего на свете хочет защитить этого милого парня от всего, что на него свалилось. Он хотел бы просто дать ему шанс на самое большое в жизни счастье. И он искренне убеждён, что это счастье ещё впереди. Выходя из студии вместе с супругами Ким, Чимин видит своего стажёра, который, видимо, ждёт его. И он знает, что не готов к разговору. Не сейчас, когда он словно оголённый провод под напряжением. Он тепло прощается с Намджуном и Джином, отпуская развратные шуточки в их адрес, чтобы скрыть собственное волнение. Возвращается, чтобы поблагодарить свою команду, выражая личное восхищение каждому, кто трудился над выпуском и съёмками, и разрешает завершить рабочий день раньше. Все благодарно аплодируют и спешат собрать вещи, чтобы отправиться на законные выходные. Все, кроме молодого альфы, упрямо смотрящего на своего начальника, отчаянно избегающего с ним зрительного контакта. — Мы можем поговорить? — Гук, дождавшись, пока уйдёт основная часть работников, подходит к блондину. — Тебе стоит поспешить домой и хорошенько отдохнуть. Все вопросы подождут до понедельника, — вскользь оборачивается к нему Пак, напряжённо улыбаясь, и снова отворачивается к своей ассистентке, которая передаёт ему какое-то бесчисленное множество бумаг. — Это срочно, — настаивает брюнет. — Чонгук, — хмурится омега, оборачиваясь, — сейчас я иду в отдел кадров. И это действительно срочно. Все вопросы, связанные с твоей практикой, подождут до понедельника, правда ведь? — Конечно, — спустя пару секунд напряжённого молчания, отвечает, хмурясь, альфа. — Хороших Вам выходных, господин Пак. — И тебе, Чонгук, — Чимин чувствует в голосе стажёра то, что заставляет его усомниться в искреннем согласии отложить разговор до понедельника, но игнорирует это. Затаскивая в кабинет кипу бумаг и папок, блондин желает своей помощнице приятных выходных, отказывается от совместного ужина в компании коллег, и спешит к лифтам, чтобы успеть в отдел кадров. Стоит выполнить все приказы Джисона сегодня, чтобы не видеть его как можно дольше. Когда двери лифта открываются, Пак входит внутрь, оборачиваясь, чтобы нажать кнопку нужного этажа, и застывает с открытым ртом. В лифт буквально впрыгивает Чонгук. — Итак, поговорим, — нажимает резким ударом кнопку нужного этажа Чон. — Что ты здесь делаешь? — стукает его кулачком по плечу, не сдержавшись, омега. — Пытаюсь поговорить с тобой, — не обращает внимания на злость начальника Чонгук. — Все вопросы… — начинает Чимин. — Да-да, подождут до понедельника. Я слышал. Но я хочу обсудить то, что произошло сегодня именно сегодня, — настойчиво давит брюнет. — Мне надо в отдел кадров, — повторяет, словно несмышлёному ребёнку. — Мы туда и направляемся. И пока мы едем, ты уже мог бы начать рассказывать мне. — Что рассказывать? — Ты сам прекрасно знаешь, о чём я. Наше влияние друг на друга. Я впервые испытывал подобное. — Поздравляю, ты лишился девственности. — Очень смешно. Что происходит, как это работает? — Изучи биологию нашего вида, зачем мучить этими вопросами меня? — Ты явно не впервые испытываешь подобное. Ты знал, как действовать, чтобы успокоить меня в кабинете. Я же действовал по наитию. Слепо. Я хочу понимать, как это работает. — Гугл в помощь, Чонгук. — Мы истинные? Пак замирает. — Оставь эти глупости для сказок детям, Чон. Истинные — лишь выдумка. Есть пары, которые максимально совместимы. И есть те, кто просто обладают некоторой степенью совместимости. У обоих вариантов есть шанс быть счастливыми вместе или сломать жизни друг другу, — холодно, словно заученный текст, отвечает Чимин. — Юнги. Вы с ним были максимально совместимы? — вопрос срывается, как и сердце Чонгука, летящее в пропасть от осознания, сколько боли он сейчас причинил коричному омеге. Блондин дышит короткими, маленькими, как его пальчики, вдохами. Боится вдохнуть глубоко и задохнуться болью от вопроса, который задал студент. — Мне так казалось. Но нашёлся тот, с кем ему лучше. А теперь мне пора писать отказ от премии и объяснительные. А тебе пора домой. К твоему парню, — рубит Чимин, обходя альфу, чтобы выйти из лифта, так вовремя приехавшего на нужный ему этаж.