Oh I, I just died in your arms tonight It must have been something you said
Cutting Crew - (I Just) Died in Your Arms
Асато прекрасно понимала, что в среде ситхов разумно жениться на том, кто с наименьшей вероятностью придушит тебя во сне, поэтому не особенно переживала, что диск с её династическим древом в архивах Цитадели давно покрылся сантиметрами пыли. Матушка Асато целыми днями листала личные дела, подбирая идеальное сочетание генов для будущих внуков, и украдкой вздыхала, глядя, как её дочурка с каждым годом всё больше обгоняет по росту старших братьев. И чрезвычайно радовалась, узнав об исключительной одарённости отпрыска в Силе. «По крайней мере, сделаешь хорошую карьеру в военном министерстве», — деликатно звучали тяжёлые намёки маленькой хрупкой женщины. К последним курсам Академии природа над Асато, конечно, сжалилась. Пусть чистокровная послушница и смотрела на половину ситхов сверху вниз, годы исправили её долговязую и нескладную фигуру на крепкий, хорошо сложенный стан воительницы. В Академии, на самом деле, были куда более устрашающие экземпляры. Правда то, что Дарт Марр, два метра дюрастали и мощи Тёмной стороны, уступает ей дорогу в коридорах Цитадели самым благоразумным образом, Асато всё-таки чуточку задевало. Как многие и догадывались, Гнев Императора никогда не была избалована лишним вниманием. Уважение, лояльность и благоговение — всё, о чём мечтает любой ситх, у неё было. Но так, чтобы кто-то с совершенно серьёзным лицом предложил прогуляться по вечернему Каасу или пригласил на ужин в какой-нибудь дурацкий ресторан на вершине небоскрёба — нет, таких событий в жизни Асато стабильно не происходило. Поэтому, когда в кореллианском космопорте Дарт Ваурон в ответ на поддёвку, что осталось только «расцеловать за спасение», действительно невозмутимо поцеловал прямо в губы, замаскировав свои коварные намерения под благодарственные объятия, Асато слегка растерялась. Нет, конечно, всё было несерьёзно. Просто шутливая признательность весьма раскрепощённого лорда, которую стоило бы забыть через две секунды, сказав напоследок ядовитую колкость. Асато думала об этом всю ночь. Ну не конкретно об этом. Скорее о том, что от лорда Ваурона приятно пахло чем-то древесным и горьким, и мантия была так пошита, что сидела безгранично идеально, обрисовывая подтянутый торс и крепкий рельеф плеч. Он ведь наверняка ещё тренируется. Мысли о том, как Дарт Ваурон изящно кружится вокруг боевого дроида в одних только свободных брюках, периодически вытирает пот с пурпурного лба и убирает назад мешающие мокрые волосы, ссыпались за грудину углями. Макаши. Он точно предпочитает Макаши. Ловкие и точные движения, гибкие переходы. Никаких грубых и поспешных манёвров: всё рассчитано до последней секунды. Не бой — почти что танец. Плавный, завораживающий, местами интенсивный, с резкими атакующими связками, которые сменяются грациозной, мерной обороной. Неторопливый темп изматывает соперника, и когда сил у него больше не остаётся, воин Макаши наращивает скорость, раскрываясь во всей своей мощи. Быстрые шаги, хлёсткие удары и яркие, бурные страсти, сплавленные в лезвие меча, приближают победу с каждым мгновением. Опытный дуэлянт, владеющий этой формой, редко проигрывает поединок. Все несколько дней до отправления на Коррибан Асато спала на удивление дерьмово.***
Первое, что она видит на Коррибане — приветственную делегацию из Дарта Ваурона и нескольких гвардейцев. Где-то за спиной Асато наверняка уже расползаются в поклонах Куинн и Пирс, но она этого не замечает. Даже не помнит, что они где-то там, улавливая носом знакомый запах древесных и горьких, пряных нот. Вежливое покашливание Малавая ненадолго возвращает в реальность. — Тёмный лорд, — Асато механически улыбается, забывая, что этикет предусматривает большее почтение к советнику. Малавай за спиной безнадёжно вздыхает. — Моя дорогая, несказанно рад вас видеть! — если представлять этикет как нечто физическое, Дарт Ваурон только что без сожалений выбросил его на землю и как следует потоптался. Лорд приближается мягким шагом, и тёмная ладонь беззастенчиво подхватывает руку. — В Академии для вас небезопасно. Будет лучше, если воспользуетесь моим гостеприимством. — Разумно согласиться, мой лорд, — спасает положение Куинн, видя, как повелительница хмурится, натужно пытаясь сформулировать предложение. Капитан явно полагает, что за этим грозным взглядом кроется недовольство нежеланным покровительством, но на самом деле в голову Асато совершенно не вовремя врываются наставления младшей сестрёнки. «Покажи свою незаинтересованность, Сати, — мудрый и поучительный голос этой вертихвостки звучит будто бы наяву. — Сморщи носик, отведи взгляд. Мужчины обожают неприступные крепости. Только не переигрывай». По мнению Асато, проще было зажать избранника в тёмном углу и сказать, что у него только одна возможность остаться в живых. С лордом Вауроном, наверное, бы не сработало. С лордом Вауроном неизвестно что бы сработало вообще. Асато догадывалась, что недостатка в поклонницах у харизматичного и занимающего высшее положение в Ордене повелителя нет. Что наверняка дамы, которые входят в его круг интересов, такие же утончённые и аристократичные, умеющие развлечь беседой и в постели. Она могла заставить его умолять разве что на тренировочной площадке. Асато до конца дня сидит в гостевых покоях, от скуки заглядывает в зеркальную панель. Кривит лицо, рассматривая сломанный челюстной нарост и тёмные пятна в подглазьях. Повинуясь какому-то внутреннему желанию, отпускает едва доходящие до плеч волосы из тугого хвоста, придирчиво вертит в пальцах карминовые пряди. Взгляд идёт ниже. Чёрная туника огибает атлетичные контуры, штаны из гладкой кожи не скрывают длинных и стройных ног. Асато смотрит на отражение с хмурой улыбкой. Нет, не так уж всё и плохо. Пока эта мысль не выветрилась, Асато выскакивает в коридор. Поместье небольшое, и она легко обнаруживает повелителя в одной из гостиных. — Чем-то могу помочь, моя дорогая? — Ваурон уважительно отрывается от пада с книгой. Настрой Асато тает от жгучего взора почти что мгновенно. Даже в позе повелителя читается вся эта дрянная величественность, степенность и благовоспитанность. «Скажи, что ошиблась дверью и вали», — подсказывает внутренний голос. Оставшееся без связи с центром управления тело Асато стоит посреди гостиной с привычно каменным выражением. Видит только, как на лице Тёмного лорда мелькает тень волнения. Ваурон неторопливо поднимается, и кажется, что даже складки его мантии расправляются идеально, будто он репетировал этот подъём миллион раз. — Вы тревожитесь, лорд Гнев, я понимаю, — маленькие алые глаза ещё больше сужаются, отображая что-то среднее между заботой и беззлобной насмешкой над её переживаниями. — Но я видел вас в бою. Барасу нечего противопоставить такой мощи. Победа будет нашей. Её мозг спотыкается о каждую каасскую «р». Не давая размышлениям больше вмешиваться, Асато внезапно подаётся вперёд, прижимается к губам повелителя и пользуется каждым мигом замешательства. Даже не целует — просто пытается впитать кожей его тепло, запах и ощущение близости: запомнить как-нибудь на потом, чтобы не испытывать сожалений от несделанного, чувствуя у сердца жар джедайского клинка. Асато отстраняется где-то в промежутке от момента до вечности, решая, что вот теперь точно пора валить, но лорд крепко сжимает её плечо, не давая даже повернуться. Его жест не спонтанный: просчитанный, уверенный и властный, поэтому от Гнева Императора в Асато вмиг ничего не остаётся. Под откровенным, пронзительным взглядом, которым одаривает Тёмный лорд, Асато хочется или исчезнуть, или хотя бы перестать уходить в насыщенный багровый оттенок. Другая ладонь неспешно склоняет её лицо. Ваурон целует ответно, но не так порывисто, как Асато. Поочерёдно касается каждой губы, стараясь не пропустить ни миллиметра, задерживается на них, словно в это время прислушивается к неровному ритму сердца. Фаланги ситха находят на затылке какие-то до невозможного чувствительные точки, и Асато почти уверена, что эта его рука — единственная опора, помогающая оставаться в вертикальном положении. Когда Ваурон убирает её, Асато прикладывает невероятные усилия, чтобы удержаться на ногах. Тени собственных мыслей окончательно расплываются: Асато кажется, будто она — grot, околдованный талантливым жрецом. С трудом управляет собой, но послушно раздевается под воздействием одной лишь чужой, даже не высказанной вслух воли. Во мраке ещё хранящей дневное тепло спальни не разглядывает очертания: неотрывно следит за алыми угольками, бесстыдно рассматривающими её, пытается поймать пальцы, невесомо блуждающие по телу. — Ta shaak, — шёпот на шее пробирает до дрожи. В нём ясно слышится такое дикое для Асато восхищение. Ваурон едва дотрагивается до неё, и томная ситхская речь растекается по коже, смешивается с горячим дыханием и холодом украшений. — Sot’ari mass, shâsot tsa nuyak. Ta zarhat’tok nû, nwitkun. Асато понимает не сразу. По правде говоря, она буквально заставляет себя понимать, потому что единственное существующее сейчас желание — чтобы он не затыкался ни на секунду. И даже не думал останавливаться. — Ny hyalatul. По сравнению с его безупречным произношением выходит до позорного ломано, но по довольному смешку и дальнейшим действиям Асато догадывается, что смысл хотя бы дошёл без искажений. Этой ночью она чувствует Коррибан как никогда раньше. Обжигающий воздух, до предела наполненный Силой, раскалённые камни и шорох песка в дюнах. Асато кажется, что она видит его таким, каким он был до прихода раката и Изгнанников: и как их предки так же предавались любви в огнях ночных костров, не обеременённые Кодексом, моралью и приличиями. Асато проводит почти два десятка минут на открытой террасе, глядя на то, как Долина Тёмных лордов тонет в пламени первых лучей Хорусета. Дарт Ваурон определённо выбрал себе лучшее место на этой планете. Сам он появляется чуть позже, в небрежно перевязанном на поясе шёлковом халате. Теперь хорошо видно, что половина грудных наростов стёсана будто бы тонким лезвием, по левой ключице расползаются рубцы от старого ожога. В этот необычно интимный момент Асато кажется, что она знает Тёмного лорда вечность, а не несколько дней. Будто есть в них что-то похожее. Ваурон разглядывает Асато с недоверчивым прищуром, словно тоже пытается сложить в голове какие-то факты, которые упорно не желают складываться. Асато испытующе вскидывает надбровные дуги, но в ответ ситх только беспечно пожимает плечами. — Просто, на Кореллии Шиен тебе так не подходила, что… Нет, — хохочет, перекидывая кисти через ограждение, — точно Джуйо.