That's me in the corner That's me in the spotlight Losin' my religion Tryin' to keep up with you R.E.M. - Losing My Religion
Блайр много раз находилась на краю гибели и только дважды — на краю веры. С того дня, когда в руках впервые оказался учебный бластер, она поняла: служить Империи — её призвание и предназначение. Блайр гордилась кадетской формой и высокими оценками инструкторов. Её убеждения и лояльность никогда не были под вопросом. Император. Ситхи. Империя. Получив приглашение в специальную программу разведки, Блайр не думала ни секунды. Она, конечно, не сможет забыть, через что прошла там. По ощущениям — лишилась души. Всё, что делало её человеком и мешало быть оружием, безупречным и смертоносным, — вырезали. Всё, что могло вызвать сомнения. Всё, что могло повлечь неподчинение. Когда шрамы затянулись, осталась гордость и холодная уверенность в своих силах. Ещё любовь, которую рождённому вне Империи не суждено было понять. Потом Блайр узнала всего одно слово. «Ономатофобия». Не видя записи собственными глазами, Блайр не смогла бы до конца поверить, что Империя не колеблясь толкнула её в руки врага и превратила в безропотного раба. Отобрала контроль над телом и мыслями. Жизнью. Право выбирать. Зачем? Ведь всё, что она делала, она бы сделала и по доброй воле. Ядовитая и часто оскорбительная поддержка Джаннис ведёт дальше, разжигает ненависть и заставляет желать мести Ардуну Коту. Свершить любой ценой. Зеро-Девять продолжает нести службу, но кое-что селится внутри навсегда. Пустота, что образовалась на месте любви. И острые осколки веры, которые не дают спать по ночам. Любая рана затягивается. Эта — не до конца, как и ожидалось. Утихла в назначениях, забылась в глобальных проблемах. Развал имперской разведки — предсказуемо. Восстание Дарта Малгуса — ожидаемо. Десятки тысяч изменников. Блайр не среди них. Всё вокруг горит, а она лишь чувствует, что нужна, как никогда до этого. И собирает остатки своей веры, чтобы делать то, что у неё получается лучше всего. Жить ради Империи. Пусть и понимая, что ничего не будет как раньше. Ситхские игры, некомпетентные офицеры, продажные моффы — вот как выглядит изнанка Империи, когда смотришь с высокой позиции. Предательство не рассматривается. Нет искренности, но есть долг, и она его знает. Большего от Зеро-Девять и не нужно. Только умереть ради Империи. Всё началось со звонка. Головызов настигает Блайр на краю галактики, где даже звёзд почти нет. Бесконечная тёмная гладь находит болезненное равновесие с её внутренним миром. Приоритет — высший. Вид Тёмного советника Дарта Марра не будит внутри ужаса или тщеславия. Блайр выпрямляет спину и выслушивает сухое предложение, как если бы его передали через связного. Соглашается на миссию в хаттском пространстве, не спрашивая деталей. От неё не ждут вопросов, тем более Тёмные лорды ситхов. Может, он был одним из тех, кто одобрил Директиву 101-3А в отношении неё. Макеб заставляет приложить много усилий. Операция на земле, ограниченная команда. Выглядит проверкой способностей. Блайр не интересуется, куда пойдёт изотоп, но прогнозы Тёмного лорда насчёт короткого будущего Империи по-настоящему тревожат. Следом Дарт Марр предлагает стать куратором программы создания ситхской разведки в обход министра. Звучит не вопросом. Блайр берёт время подумать, игнорируя утвердительную интонацию повелителя. После Макеба целую неделю снятся зелёные глаза Каты Ниар. Спокойные и почти без страха. Даром что мёртвые. От её уверенности становится немного стыдно. Совсем немного. И, размышляя на полу кухни каасских апартаментов на пару с кореллианским бренди, Блайр приходит к выводу, что никакие сыворотки ей не нужны, чтобы любить Империю. Как и Кате не требовались. Выдержке Дарта Марра она начала завидовать уже следующим утром, когда появилась в его рабочих помещениях с мигренью и жутким похмельем. А Тёмный лорд, несмотря на угрожающий внешний вид, лишь сухо выразил надежду, что дальнейшее принятие решений ей будут даваться легче. Согласие влечёт за собой месяцы тяжёлых будней. Как и любой повелитель ситхов, Марр не признаёт времени суток, положенного ей по званию отпуска или невозможности телепортироваться с одного края галактики на другой. Блайр быстро отучается работать вполсилы и в свободные часы чаще сидит с аналитикой в каюте, чем в баре с Джаннис. «Ну что за идеальная трудолюбивая банточка, — иногда язвит раттатаки. — Думаешь, так на тебя обратят внимание?» Блайр думает, что давно не видела осязаемых плодов своего труда. Институт ситхской разведки растёт, функционируя куда эффективнее, чем предыдущая организация. Незаметно Блайр вливается в прежний образ жизни, снова посвящая себя будущему Империи. И единственная причина беспокойства — у неё не получается смотреть на Тёмного лорда так, как раньше. Его идеи еретичны. Его методы спорны. Его цели ясны и в то же время таинственны. Сила и власть, которой он облечен, в руках другого стали бы разрушительными. Повелитель направляет их на созидание. Бесстрастной и суровой дланью выстраивает то, что уничтожили войны и Император. И Блайр, один из множества инструментов в его распоряжении, разделяет бескровный мятеж против Владыки умом и душой. С каждым докладом становится всё труднее. Блайр никогда по-настоящему не влюблялась, но теперь не может бороться с прочно поселившимся внутри незнакомым чувством. В её жизни, где нет ни следа постоянства, повелитель Марр кажется незыблемой скалой. В полной обмана и предательств работе она верит ему больше, чем себе. В нем всё, что хочется видеть в мужчине: твёрдость духа, упорство, надёжность. Отчасти понимая, что никакими выученными в разведке методами не добьется взаимности, Блайр не предпринимает ничего. Но иногда не отказывает себе в желании замечать тон чуть ниже. Взгляд чуть дольше. На продолжительных встречах дроид приносит каф, и Блайр сомневается, что кто-то ещё удостаивается чести пить его в кабинете Тёмного лорда. Невинная фантазия, которая дополняет реальность приятными сердцу красками. Настолько, что кажется, будто оно у неё есть. Блайр правда ценит, что повелитель воспринимает её исключительно как профессионала, доверяя всё более спорные миссии. То, что они делают, ужаснуло бы пару лет назад, но сейчас она видит смысл и необходимость. Зеро-Девять служит Империи, как должно. Не невидимому тирану и не прихотям ситхов. Вера в их дело поддерживает её. Пока не случается то, после чего ничто не способно сохранить эту веру целой. Самое сокрушительное поражение, которое демонстрирует бессмысленность войны. Нельзя остановить существо, разрушившее планету велением мысли. Вернувшись с Зиоста на орбитальную станцию, Блайр молча бросает рапорт на стол новоизбранной Бенико и закрывается в своём отсеке. Садится на край рабочей поверхности и долго, долго смотрит в одну точку. Зеро-Девять умеет работать в стрессовых условиях, у неё уже нет эмоций, которые могут выгореть. Просто защитный биологический механизм ограждает от того, чтобы думать о происходящем. Что бы она ни делала, Зеро-Девять всего лишь человек. Даже не ситх. Он снимает дверь с блокировки сам, потому что для кодов доступа советника нет преград. Но тактично выжидает десять секунд, прежде чем войти. Блайр вытягивается по струнке, холодно смотря за его спину. Прокручивает в голове рапорт, пытаясь понять, что с ним не так. Лорд Марр разбивает спокойствие единственным предложением. Таким, какое она бы никогда не услышала от Джейдуса. — Я хотел убедиться, что с вами всё в порядке, агент. Блайр умеет закрывать разум от адептов Силы, но… Ей хочется задавать глупые, бесполезные вопросы, переходя на крик. Почему Император отвернулся. Почему Тёмный Совет это игнорирует. Почему люди пошли за Реваном, и почему Дарт Аркус… Ей не положено кричать на Тёмного лорда ситхов. Тем более, он всё равно не знает ответов. — Так и есть, повелитель, — сухо произносит вслух, будто действительно получится его обмануть. Шаг вперёд. Блайр вздрагивает от непредсказуемого движения. Не пытается отступить. Может физически получилось бы, но моральных сил нет. — Рано или поздно любой враг познает гнев Империи, — он говорит будничным тоном, веря в каждое произнесённое слово. Ладонь едва касается плеча, и прикосновение мгновенно заражает решимостью, которой не было секунду назад. — Но, чтобы вести войну, нужна сила. Верните её себе, — Блайр легко улавливает паузу, которую ситх пытается сгладить, — агент. Я предоставлю, что потребуется. — Почему? Она остаётся одна с этим вопросом, так и не получив ответа. Но иногда молчание — тоже ответ.***
— Корабль не спасти! Блайр перегораживает повелителю дорогу, словно бессмертная. В нём больше двух метров роста, любая атака не оцарапает доспеха. Световой меч до сих пор лежит в ладони. На Блайр — лёгкая тактическая броня с пластинами на плечах и груди, да и комплекция призвана не отпугнуть потенциального информатора в баре или на вечеринке. — Реактор должен быть перезапущен. Уйди с дороги. — Вам придётся меня убить, чтобы пройти. Реактивация не поможет. Надо эвакуироваться. Блайр знает, что он способен убить. Без жалости и размышлений. — Пожалуйста, повелитель, — продолжает она, пользуясь, вероятно, последними секундами жизни. — Корабль ничто по сравнению с вашей ценностью для Империи. Сердце останавливается, когда агент видит едва различимый кивок. Отправив на визор план «Предела», Блайр двигается к ближайшей спасательной капсуле. Дарт Марр идёт следом быстрым шагом, не обращая внимания на рушащийся корабль. Блайр опрометчиво оборачивается всего на секунду, и не успевает отреагировать, когда согнутая балка перекрытия летит прямо на неё. В заваленном переходе не остаётся ничего, кроме как зажмуриться. Балка застывает в десяти сантиметрах над ней. Повелитель проходит мимо с поднятой на уровень груди ладонью. — Живее, агент. Блайр первой запрыгивает в капсулу, в спешке натягивает на себя ремни. Металл скрипит, и панель управления осыпает белыми искрами. Повреждена. Хоть бы не сильно. Лорд Марр даёт команду на пуск, и тело подбрасывает на сиденье. Шум недобрый. Будь она одна, Блайр бы паниковала. Но спокойный вид повелителя не даёт даже дыханию сбиться. Несколько часов проходят в расслабленном забытьи, как под транквилизаторами. Ей стоило бы вести себя профессиональнее, но надо поберечь силы, которые понадобятся на поверхности. Программа ведёт капсулу к ближайшей планете, и при входе в атмосферу их начинает ощутимо трясти. Корпус нагревается так, что еще немного — и они сварятся заживо. В голову Блайр лезут разумные опасения. Что, если мир непригоднен для людей. Или климат такой, что они не выживут дольше часа. Она. Она не выживет. Ситхи способны выжить где угодно. Почему-то эта мысль не кажется такой уж кошмарной. Последняя из эскорта советника, она и не обязана выживать. Лишь сохранить жизнь Тёмному лорду. Блайр крепче держится за ремни, когда всё с грохотом погружается во тьму. Невыносимый высокочастотный писк вынуждает вернуться в реальность. Блайр не глядя бьет кулаком по модулю тревоги, ободрав перчатку и костяшки о погнутый металл. Звук в ушах остаётся, но уже не такой громкий. На языке — железный привкус. Глаза режет едкий дым, по правому течёт теплая кровь — визор разбился. Блайр с усилием выбирается на свет, падает в липкую от удара и дождя грязь. Капсула за спиной горит вместе с набором выживания. Блайр оглядывается, пытается сориентироваться в темноте, озаряемой огнём капсулы и незнакомыми звездами. Находит красно-стальной доспех в нескольких метрах от себя. Облегчение смешивается с тревожным чувством. Она добирается так быстро, как может. — Повелитель? — Блайр разворачивает к себе маску. Легко, словно в шее нет ни одного целого позвонка. — Лорд Марр? Звучит до жалкого надломленно. Шлем внутри залит кровью, таким её количеством, что остатки перчаток Блайр мгновенно становятся мокрыми. Она не смотрит в лицо, только на кусок бледной шеи, где почти не пульсирует артерия. Не будь у неё подготовки, Блайр бы просто легла рядом, чтобы умереть. Сознание путается, но руки хладнокровно исследуют подсумки на предмет капсул кольто-концентрата. Единственную целую она использует на советнике, чтобы временно остановить кровотечение. У самой вроде бы сломана ключица и несколько рёбер, но, как говорил инструктор, «боль значит, что вы ещё живы и миссия не провалена». Блайр проще оставить его. Но это как бросить кусок себя. Без которого можно, но уже не нужно существовать. — Я найду помощь, милорд, — упрямо заверяет она. Оглядывается в последний раз на сооруженное укрытие. Исключен визуальный контакт, тепловой след — замаскирован. Инструктор был бы доволен. Настоящая Блайр сидит где-то в уголке черепной коробки, обняв колени руками. Зеро-Девять обворожительно улыбается, уговаривая старую женщину в поселении изгоев одолжить спидер. И ещё раз, пока их единственный меддроид присматривает за повелителем, так и не пришедшим в себя. Планета вроде бы называется Закуул. Развитая. Богатая. Где надо. Зеро-Девять в течение дня находит и квартиру, и кредиты, и контакты лучших частных специалистов. Паре местных, конечно, приходится навсегда остаться в подворотнях. Мужчина, первым нанятый Блайр, не говорит того, что она надеется услышать. Долго и монотонно сыплет медицинскими терминами, из которых Блайр выцепляет отдельные слова. «Необратимые повреждения», «неблагоприятный прогноз», «поддерживающая терапия». Чтобы остановить речевой поток, она бьёт его в челюсть. Потом ещё раз. И ещё. Пинает обмякшее тело закуульца под ногами, пока хватает злости. Он ничего не знает о ситхах. Она — да. И никогда не сможет выбросить из головы последний разговор. «Корабль ничто по сравнению с вашей ценностью для Империи». Блайр тоже. Зеро-Девять неделями делает всё, чему учила её разведка. Убивает, кого закажут, лжёт, кому нужно, спит, с кем потребуется. Любой кредит важен. Медоборудование обходится в космические суммы, но Блайр не жалуется и даже успевает собирать информацию о Закууле, Императоре и его войсках. Ищет выживших из команды, пока безуспешно. Разведданные пригодятся, когда они с Дартом Марром вернутся на Дромунд-Каас, чтобы продолжить войну. И у Империи, по слухам терпящей поражение, появится шанс. Возвращаясь в снятую квартиру, она всегда первым делом идёт в душ. Старается не заглядывать в комнату повелителя, потому что такой — намертво сплетенный с машинами, беспомощный и истощённый, — он разбивает ей сердце. Но Блайр не имеет права сдаваться. Вместо волнового очистителя тут обычная вода, и это хорошо. Можно не разбираться, что за горячие капли заливают лицо. До отвращения жизнерадостный домашний дроид успевает опекать и её. Заваривает растительный бульон, готовит чистую одежду и предоставляет краткую новостную сводку. Император Арканн желает, чтобы все знали — Старые Миры совсем скоро склонятся перед Драконом. — Временно, — отмахивается от машины Блайр. — Рано или поздно мальчишка познает Империю в гневе. Для восстания нужна лишь капля надежды. И повелитель Марр. В последние два месяца Блайр часто появляется в Старом Городе. Работы стало больше. Покончив с очередной целью, она идёт по узкой, плохо освещённой улочке, где пермакрит дрожит от грохочущего за стеной монорельса. Люди здесь — отбросы для богатых жителей Шпиля. Рождаются и умирают, не привлекая к себе внимания мира. Одна тень отделяется от серой массы мусора и ржавого забора. Пальцы Блайр ложатся на бластер ещё до того, как незнакомец выходит на свет. — Эй, красотка! — нагло окликает он. Голос высокий, совсем мальчишеский. Парень приподнимает капюшон, улыбаясь почти дружелюбно. На лице — змеиная татуировка. — Скучаешь? — Хочешь развеселить? — Могу. В его пальцах крутится маленький пакет с розовыми кристаллами. Нудные лекции о различных стимуляторах в памяти почти не остались. Но Блайр невольно улыбается, вспомнив, как однажды они с Калийо записали в бюджет миссии «токсикологические исследования» и спустили несколько тысяч кредитов на дилера в хаттском дворце. Раттатаки научила её всему, что знала о нелегальных препаратах: от чего будет весело, от чего — грустно, какую дрянь лучше не пробовать вообще, а какой стоит держать небольшой запас на корабле. Чтобы расслабиться. Расслабиться. Заманчиво. И мерцающие крупинки выглядят многообещающе. — В другой раз, малыш. Блайр на задании. Просто очень долгом. В какой-то момент она к лорду Марру уже привыкает. Всё чаще остаётся в его комнате, передвигает туда кресло из гостиной. Делится новостями и прогрессом. Говорят, общение стимулирует нейроны. Или повелитель в конце концов не вынесет сплетен и болтовни. — Он закуулец, — Блайр с бутылкой вина устраивается рядом и рассказывает о новом любовнике, которого разводит на деньги. — Богатый, как хатт, но хотя бы не такой мерзкий. Как-то пришлось танцевать для хатта… Она пьёт прямо из горла большими глотками. — Вместо него я представляла вас, — говорит почему-то вслух и тут же смеётся. — Закуульца, не хатта. Зря я это сказала. Вы же, наверное, всё слышите. Кроме них в квартире обычно никого. Иногда заглядывает администратор башни и женщина-врач, работающая на местную группировку. Не такая бессердечная, как первые доктора, но стабильно раз в месяц предлагает перестать мучить обоих. Блайр не осуждает, но платит она не за советы. Закууланка со змеиной татуировкой подолгу сидит в её кресле, изучая загруженные с медстанции показатели. Бормоча что-то под нос, громко стучит ногтями по экрану. И её молчаливые уходы отнимают у Блайр весь суточный запас энергии. «Ещё день», — лжёт она Зеро-Девять в зеркале. «Или до конца месяца», — предлагает с честной улыбкой. «Закуульского», — уточняет решительно. Следующего. Один раз Блайр почти готова закончить. Полная бутылка дешевого вина летит в стену, и осколки заманчиво рассыпаются под ногами. Зачарованная их блеском, Блайр поднимает один и разглядывает в ладони. Острый. Поддаваясь задушенному желанию, поверх синей нитки на предплечье медленно чертит вторую. Алую. Давно не чувствует боли — ни физической, ни душевной. Очень хочет, но и то, и то ограничивается вязким онемением. Перед глазами идиотская картина, как всё будет выглядеть в итоге. Толстомордый закуулец-администратор, который пришёл размахивать неоплаченным счётом и теперь выкладывает плотный завтрак на пол. Она, испортившая дорогой ковёр своим наполовину разложившимся телом. Лорд Марр, высасывающий из медстанции последние крохи питательных растворов. Небольшое формальное разбирательство. Она, очередная безымянная коробка в колумбарии чужой планеты. Лорд Марр, запертый в какой-нибудь благотворительной лечебнице для оставшихся без попечения. Представляя это, Блайр смеётся. Хохочет на всю квартиру до звона посуды и светильников и разве что не катается по злосчастному ковру, вытирая щиплющую тушь. — Я не допущу, чтобы вы попали в интернат для бездомных! — весело кричит Блайр в полуоткрытую дверь. На Дромунд-Каасе, по её подсчетам, уже начался сезон дождей. Ливни там и так круглый год, но в два последних месяца джунгли утопают в воде. Джаргораны прячутся в логовах, набив их щенками манок, яйцами слинов и отошедшими от городских стен патрульными. Кроваво-красные цветы астайи распускаются на лианах, но вдыхать запах нельзя. В лесах всё пытается тебя убить, даже растения. Ядовитые пары вызвают сильные галлюцинации. Блайр нравилось использовать их в допросах. Интереснее, чем обычные сыворотки. Блайр скучает по дому. Флора за стенами Старого Закуула немного напоминает его, но не идёт ни в какое сравнение с Дромунд-Каасом. И она чувствует, что скоро вернётся. Вытерев рукавом дождевые капли с лица, она возвращается в квартиру. Дроид не бежит встречать со всех ног, и кроме него... что-то не так. Когда приходит осознание, что попросту отсутствует привычный гул медстанции, Блайр перестаёт дышать совсем. Непослушные ноги кое-как тащат её в комнату повелителя. Против воли, потому что Блайр понимает, что никогда по-настоящему не была готова. И, оказавшись внутри, безвольно сползает на пол, не способная удержать все те слёзы, что копила долгие месяцы. В тишине, такой звонкой и непривычной, минуты растягиваются в вечность. Проходит время, прежде чем Блайр находит в себе силы поднять голову. Комната перед глазами расплывается. Настолько, что не видно ничего, кроме острого дрожащего пальца, листающего датапад. Вслух звучит всего одна фраза, но она стоила всей вложенной без остатка веры. — Кажется, мы далеко от дома, агент.