Lemegeton: личные заметки о демонах

      — Неплохой фильм… Правда, ваш брат, человек — опять всё намешал в одну кучу!       У него были до странности — светлые глаза. Чуть хриплый голос. И очень чувственная — линия рта. И он был красив. Так — как мне нравится. Без — слащавости. Естественно. Та категория мужчин — которые одинаково хороши в линялых джинсах и парадном смокинге.       Он бесцеремонно взял из моих рук — диск с записью. Когда-то мне нравился этот фильм — своей обстановкой. Мрачного торжества справедливости. Неотвратимостью — возмездия. И какой-то светлой обречённостью. И ещё — мне нравилась птица. Несмотря на связанные с ней — не очень хорошие приметы. В далёком детстве у нашего соседа по лестничной площадке была такая. Огромная. Летать она не могла из-за травмированных крыльев. Зато — она отлично разговаривала. И была — очень умной. Иногда я подозревала — намного умнее нашего соседа.       — Когда-нибудь мне повезёт — и я встречу демона-режиссёра…       Он засмеялся.       — Вы хотели купить этот фильм?       — Нет. Просто у меня привычка — брать в руки знакомые вещи в незнакомой обстановке.       Он чуть кивнул.       — Я — граф Раум!       Неожиданно! Демон оказался графом! Тщеславие? Оно не было чуждо — ни одному из моих героев. Но никто из них — не представлялся графом. Никто из них — никогда не говорил о своём титуле. Что за существо — пересеклось со мной в магазине, торгующем дисками?       — Простите…       В голове мелькнули сундуки с золотом — из какого-то фильма о пиратах. Он обезоружил меня своей улыбкой.       — У меня приёмная — в двух шагах отсюда. И отличный кофе!       Кофе оказался — выше всяких похвал. Как и сама приёмная — на последнем этаже офисной высотки. Мои демоны предпочитали устраиваться поближе к небу.       Демон Раум… Вот почему — он представился графом! Наконец-то я вспомнила — «Lemegeton». Великий Граф, появляющийся в образе ворона. Разрушитель городов и достоинства людей. Он способен открывать завесу — над будущим. И возбуждать любовь — между врагами.       И ещё.       Он обладал способностью — определять совершившего кражу.       Удивляла его приёмная — мрачноватое помещение, напоминающее салон татуировок. Секретарь в холле сразила наповал — количеством пирсинга на симпатичном лице и чёрным лаком на ногтях. Мне мгновенно вспомнились готы, склепы и скелеты, затянутые паутиной. Честно — я была в восторге! Наконец-то на моём пути встретился демон — хотя бы отдалённо оправдывающий истории, написанные о нём человеком.       Его кабинет был откровенно завален — нет, не барахлом! — удивительными вещами. Огромные фолианты в старинных переплётах. Золотые подсвечники. Шкатулки разных видов и размеров. Кресла — с резными спинками. Чучело огромного ворона — с расправленными крыльями. Древние монеты — покорёженные временем. Арбалет — поверх роскошного гобелена, небрежно брошенного на край стола. Вполне современный ноутбук — с гравировкой на крышке. Льняные салфетки — с вышивкой…       Он заметил мой изумлённый взгляд — и с готовностью улыбнулся в ответ.       — Ничего не могу с собой поделать, принцесса! Патологическая любовь — к сокровищам… И страдаю клептоманией — последние четыреста лет.       — Клептоманией? Вы?!       — Привычка, знаете ли… Приходилось одно время пиратствовать на Карибах… А от дурных привычек — избавиться крайне тяжело…       Он покаянно вздохнул. А я не знала — плакать мне или смеяться. Готическая секретарша принесла кофе на подносе. На удивление — ароматный и вкусный. А ведь я не заметила — даже намёка на кофемашину.       Граф Раум подвинул кресло — ближе к дивану, на котором устроилась я.       — Мне нравятся ваши репортажи, принцесса!       — Спасибо, граф…       Я приняла его манеру общения — лёгкую и чуть гротескно-светскую.       — Не сочтите меня тщеславным, но мне тоже захотелось — попасть под ваше перо! Даже если сам Ютукки не посчитал ниже своего достоинства — стать героем вашего репортажа…       При звуках этого имени — у меня неприятно ёкнуло внутри. Меньше всего — мне сейчас хотелось вспоминать это существо.       На пороге кабинета вновь бесшумно выросла секретарша-гот.       — К вам посетитель, граф…       — Ему было назначено?       — Нет, господин граф… Но он уже был у нас…       Чуть нахмурившись — мой демон легко поднялся из кресла.       — Простите, принцесса… Несколько минут.       Он быстро вышел, плотно закрыв за собой дверь. Оставив меня — с ароматным кофе и разбуженной некстати памятью…              …Прошла всего неделя — с той злополучной поездки в санаторий. С Адамом. Так понравившемся мне — мужчиной. Мы ехали субботним утром на его автомобиле и смеялись почти весь путь. Подпевали вслух песням по радио. Разговаривали — обо всём на свете. И снова — смеялись, смеялись, смеялись…       Незаметно пролетевшие — сто километров дороги. Маленькие домики в заметённом лесу. Даже запах шашлыка при въезде — не показался мне банальным. А количество лыж под навесом — не ввергло в шок. Наш домик оказался самым дальним. И в нём пахло кедром. Я не очень люблю — «таёжно-комариную» романтику. Но вполне современный санузел с итальянской душевой кабиной наполнил меня оптимизмом. Две комнаты и гостиная. Бревенчатые стены и деревянная мебель. Ни пластика, ни металла — кантри.       Отечественный вариант.       И не самый плохой — чтобы провести выходные.       Правда, от лыжной прогулки — я категорически отказалась. Мне нравилось просто гулять по лесу. По расчищенным дорожкам — в одиночестве и тишине. Или — не в одиночестве. Конечно, он чуть расстроился — услышав мой отказ. Но я заверила его, что прекрасно проведу время без лыж.       Я забрела уже далеко в лес — когда меня опять охватило неприятное ощущение. Что за мной — наблюдают. А через пару минут за моей спиной послышался хруст снега. Уверенный и быстрый. Мне не нужно было даже оборачиваться — чтобы узнать эти шаги.       — Только не говори, что ты проезжал мимо…       Шаги за моей спиной стихли. Я нехотя — обернулась. Он стоял, чуть привалившись к стволу огромной сосны. И мне очень не понравилась — его кривая улыбка.       — Ты решила побегать от меня?       Я пожала плечами. Кажется, я переняла эту манеру — у него. Говорить мне не хотелось.       — И тебе — ничуть не жалко этого… смертного?       Мне резануло слух — это его «смертный».       — О чём ты?       Теперь он откровенно смеялся. Одними губами. И, кажется, у меня сжалось всё внутри. От его холодного смеха.       — Неужели ты думала — я позволю тебе быть с этим… человеком?       — Я думаю — тебя это совершенно не касается!       — Ошибаешься — касается.       — И каким боком, скажи на милость?!       Он чуть помедлил, и я встретилась с его взглядом. Его глаза — уже были затянуты знакомой чернотой. Верный признак — потери контроля.       — Пока я хочу тебя, пока я тебя — желаю, ты не будешь ни с одним смертным, поверь…       Его голос звучал — обманчиво тихо. Обманчиво — спокойно.       — Ты угрожаешь — мне? Ты сошёл с ума!       Сказать, что я была в шоке — не сказать ничего. Неужели я так мало разобралась в нём? Неужели моё мнение о нём — было ошибочным? Мне казалось, его интерес ко мне ограничивался только постелью. Страстью. И его не должно было волновать всё остальное. Вся остальная моя жизнь — помимо ночей с ним.       — И что ты сделаешь со мной?       — Не с тобой…       Сейчас мне стало — действительно страшно. Он не отпускал меня — крепко держа своим взглядом. И при всей абсурдности ситуации я обозлилась. По-настоящему. Как не злилась — очень давно. До застучавшего в ушах пульса. До кипения в груди. До вмиг похолодевших рук.       — Какое тебе дело — до моей жизни?! Ты получаешь то, что ты хочешь, а остальное — тебя не касается! Может, я влюблена — в этого… смертного?! Может — он нужен мне?! Кроме секса — есть ещё многое другое! И мне нужно — это другое тоже, понятно тебе?!       Он побледнел. Сильно. Я знала, что говорить так с ним — не стоило. Никогда. Но гнев — плохой советчик. И злость — плохой попутчик.       Он обманчиво плавно скользнул ко мне от дерева. И в его тихом голосе — я отчётливо уловила вкрадчивые нотки. От которых — по моему позвоночнику пробежала тропинка дрожи.       — Ты можешь думать всё, что тебе угодно. На мой счёт. Наверное, ты считаешь — что тебе ничто не грозит… И что я — не опасен для тебя…       — Не считаю…       Он отмахнулся от моих слов.       — Но это не значит, что ничего не угрожает твоему… смертному…       — Послушай…       — И прежде, чем сделать… необдуманный поступок… помни об этом, ладно?       — Очень похоже — на шантаж…       — Это и есть — шантаж. Самый настоящий, девочка моя.       Конечно, он — не шутил. И, на миг представив его возможности, — мне стало плохо. Конечно, он — заметил. И мои задрожавшие губы. И мой затуманенный взгляд. И его лицо — вдруг исказила странная гримаса.       — Он настолько дорог тебе?       Я повернулась к нему спиной. И пошла назад. Чувствуя — знакомую боль в груди. Боль человека — попавшего в западню. Боль человека — лишённого выбора. И винить мне, кроме себя, на этот раз было некого.       А потом был натянутый вечер в компании Адама. Конечно, не заслужившего — моего плохого настроения. Мне не хотелось лгать ему. Но — пришлось. Он сделал вид — что поверил. Он сделал вид — что ничего не случилось. Представляю, как он чувствовал себя при этом. Пригласить женщину провести вдвоём выходные и так крупно обломаться! Мне до сих пор неприятно вспоминать свою ложь. И свою бессонную ночь на узкой кровати. В смежной комнате — с его спальней.       Наутро я вызвала такси. Категорично отметя его предложение вернуться в город. Он органично вписывался в этот зимний лес, в этот маленький дом. В этот густой воздух. Он был здесь — на своем месте. А моё место — в удушливом смоге. Вытирая шинами — грязный асфальт. Моё место — в рафинированном парке. Где единственный кусок, не тронутый цивилизацией — крошечный заросший пруд. Там — мне было легко. Там — не надо было смотреть в эти светло-карие глаза. Наедине. В деревянном доме. Там всегда — можно было уйти от ответа. И просто — уйти.       Легко и безболезненно.       Почти — безболезненно.       Почти — легко.       Конечно, мы ещё будем общаться. По инерции — какое-то время. Но между нами навсегда — это неслучившееся. И моя ложь. Ложь человеку, с которым, возможно, я была бы счастлива. Кто знает…       — Задумались?       Голос графа вывел меня из состояния прострации.       — Да… Ваш кабинет способствует — воспоминаниям.       Он довольно улыбнулся.       — Простите, что оставил вас, принцесса! Страждущий клиент — с очередной пропажей! Обворован собственным сыном — представьте себе!       — Вы помогаете — определять вора? И насколько — бескорыстно?       Его улыбка — стала ещё шире.       — За вознаграждение, конечно…       Он протянул мне свою красивую ладонь. Идеальную мужскую ладонь. С длинными сильными пальцами. И ногтями — дружившими с маникюром. Золотая монета. Старинный дублон. Я мало понимала в нумизматике. Но монета — бесспорно, представляла ценность.       — Вы на самом деле собираете сокровища! Не думала, что некоторые вещи — нужно воспринимать буквально…       — Нужно, принцесса… Кстати, мои хранилища — по всему свету. И я помню — каждое. И каждую ценность — в нём.       У него вдруг — стал мечтательным взгляд. А моё внимание привлекла колода карт на столе. Крупного размера и чёрно-белой рубашкой. В виде рисунков татуировок.       — Интересуетесь будущим, принцесса?       — Упаси Господи, граф! Я отказалась даже от собственного гороскопа…       — Актон составил вам гороскоп? И вы — отказались?!       Теперь в его голосе — сквозило неподдельно изумление.       — Да…       — Поразительно! За этот гороскоп — можно пойти даже на преступление, принцесса! Отказаться — от гороскопа демона астрологии!       Теперь была удивлена — я. Его энергичной реакцией на моё заявление.       — Моё будущее, граф, не представляет для меня особого интереса. И тем более — события, которые в нём могут произойти.       Он почти выпрыгнул из своего высокого кресла.       — Какое безразличие! Нечасто мне попадались на пути представители человечества — столь нелюбопытные! Столь безразличные — к собственной судьбе! Что может быть естественнее для человека — хотеть проникнуть в грядущее?! Сквозь временные рамки?! Что может быть интереснее — заглянуть в своё завтра?! Или — вы не верите в предсказания, принцесса?       — Верю. Поэтому — и не хочу знать.       — Вы боитесь?       Я пожала плечами. Вряд ли — я боялась. Просто мне не хотелось знать. Своего будущего. В общих чертах — оно мне было известно. Безо всяких предсказаний. По крайней мере — до последнего времени у меня не было причины. Сомневаться в этом.       — Вы хотите рассказать мне — о моём будущем, граф? Я прекрасно его вижу. Без особого энтузиазма, поверьте!       Он быстро взял в руки татуированную колоду. Неуловимыми движениями красивых пальцев — перетасовал эти странные карты. Бросил на меня острый взгляд. Пираты не бывают безобидными. И он тоже прятал своё истинное лицо. За мишурой — готической приёмной. За роскошным фасадом — человеческой оболочки. За светлыми глазами — и весёлой манерой говорить.       — Вам обязательно — нужны карты для предсказаний?       — Конечно, нет! Просто я не люблю — когда теряется интрига…       Его руки быстро собрали странный узор на столе. Из странных карт. Со странными знаками.       — Ваше прошлое — было бурным, принцесса…       Я кивнула.       Конечно — почему нет!       Едва выйдя из-под опеки родителей — я помчалась по жизни с угрожающей скоростью. Я не проживала каждый день — я прожигала его. Нет, я работала — на износ, я это умела. Я читала. И, кажется, даже занималась спортом. Но я ни разу не оглянулась. Ни разу не остановилась. Ни разу не сказала себе «стоп». Мои увлечения — менялись с угрожающей быстротой. Я мгновенно загоралась. И так же мгновенно гасла. Мои эмоции — были часто поверхностными. Моё настроение — совершало немыслимые кульбиты. И я всерьёз считала — что это нормально.       — А потом — всё пошло наперекосяк, принцесса…       А потом начался шторм. Будь я менее легкомысленной — я бы заметила первые признаки надвигающейся стихии. Я — не заметила. Не хотела замечать. И меня — ударило. Сначала — диагнозом. Безнадёжным. Не дающим ни малейшего шанса. Только — жалкие полгода существования. В обнимку с болью. С постоянными обмороками. И избегающим взгляда — мужем.       Пока я переживала первый шок — я лишилась своего дела. Мой партнёр — банально кинул меня. Воспользовавшись моментом. И моим ступором. Кто знает — как бы поступила на его месте я…       А муж…       Он просто не смог выдержать. Моего настроения. Моей депрессии. Моих истерик. Я не хотела жалости — я хотела надежды. Хотела — не взгляда побитой собаки. А — уверенности, что всё будет хорошо.       Я сама попросила его уйти.       И долго не могла простить — облегчения в его взгляде.       При расставании.       Как ни страшно это говорить — но из ступора меня вывела смерть моей семьи. Моих родителей и брата. Та авиакатастрофа — потрясшая всю страну. К тому моменту, мне казалось — я уже была полумёртвой. Но что-то соскочило в моём мозгу. В момент, когда в землю опустились три цинковых гроба. С самыми дорогими мне людьми. Любившими меня просто за то, что я есть. Прощавшими мне — всё. Я лишилась — своего тыла. Своей — цитадели. Того — что было по-настоящему ценно. Тогда у меня не было сил — даже на слёзы.       А потом — лёжа на полу своей спальни, я неожиданно поняла — что очень хочу жить. Несмотря — ни на что. Хочу — и всё. Нет, это не было эмоциональным подъёмом. Это не было озарением. Это был — факт. Нет, моё сердце — стучало в обычном ритме. Моя душа — была так же выжжена. И мои глаза — не стали ярче. Но именно тогда я сделала первый шаг для своего «завтра».       Я встретилась взглядом с демоном Раумом.       — Обычная история — не правда ли, граф?       — По большому счёту — да, принцесса… Такие вещи регулярно повторяются с человеком — увы! Как ни печально… Меняются только действующие лица. Меняется только время. Сами истории — неизменны.       Он чуть склонил голову, не отрывая от меня взгляда.       — Но вы — сильная, принцесса…       — Сильная, граф? Вряд ли… Когда у человека отнимается — всё самое лучшее, выбор, на самом деле, невелик… И, будь я сильной, цепочка обстоятельств была бы иной… И, может быть, что-то в моей жизни — мне удалось бы сохранить…       — Иногда — чтобы просто жить, человеку требуются неимоверные усилия. И то, что вы называете — волей. И то, что вы называете — верой. Именно это помешало вам тогда принять смертельную дозу снотворного. Именно это — помешало вам выброситься с десятого этажа. Именно это — заставляло вас просыпаться каждое утро. И когда больше ничего не остаётся, когда больше ничего не держит в жизни — тогда смыслом становится сама жизнь. Видеть каждое утро собственное отражение в зеркале и осознавать себя — это немало, поверьте, принцесса! Для человека — немало!       Он снова отвернулся к своим картам. А его слова — впечатались в мой мозг. Мне ещё предстоит осознать сказанное. Этим демоном. Оказавшимся вновь — неоднозначным. И — удивительным. Графом Раумом.       — Ваше настоящее, принцесса, тревожит вас. С недавних пор. Ваша размеренная жизнь подходит к концу, принцесса. И вы очень негативно настроены — против некоего…       — Достаточно, граф! Я не просила вас — рассказывать мне о моём настоящем!       Он примиряюще улыбнулся мне.       — Простите, принцесса! Но соблазн — так велик… Наверное, не стоит вам говорить — и о вашем грядущем?       — Не стоит, вы — правы!       Он кивнул. Чуть сдвинул тёмные брови. Снова бросил взгляд на свои странные карты. Мне показалось — или нечто, похожее на изумление мелькнуло в этих светлых глазах?       Он чуть помедлил. Словно — колеблясь.       — Только одно, принцесса! Не нужно сегодня возвращаться домой… Вас давно звала в гости ваша приятельница — проведите ночь у неё…       Я кивнула. С единственной целью — закончить неприятную для меня тему.       — Расскажите мне про ваше пиратство на Карибах, граф!       И его глаза — вспыхнули почти детским удовольствием. И я погрузилась в мир Джека Воробья. В мир — морских сражений и погоней за сокровищами. В мир — авантюризма и безрассудного риска. Разрушенных портов и потопленных кораблей. И — тяжёлого труда. И — жестокости. В мир — человеческих страстей. Смешанных с миром океанской стихии.       Он был — авантюристом. Этот демон. И как его авантюризм совмещался — с прорицательством? Как высокие волны — связаны с бездонной глубиной? Может быть, их объединяет — само море? Я не сомневалась — что он действительно видит будущее.       И на самом деле — я почему-то испугалась.       Услышать — о своём.       Именно — от него.       От графа Раума.       Из его офиса я вышла уже поздно вечером. В хорошем настроении — впервые за последнюю неделю. Открывая дверь своей машины, я оказалась вдруг накрытой тенью. От широких крыльев. Большая птица мелькнула над капотом автомобиля — едва не задев его крылом. И, набирая высоту, — быстро слилась с чернотой вечернего неба.       Во двор своего дома я попала уже за полночь. Пробираясь — поздними пробками. Мой город, кажется — не засыпал никогда. И я не заметила под козырьком подъезда две мужские фигуры. Классическое нападение — из темноты. Когда ваше горло зажимают предплечьем — чтобы вы не закричали. Когда вырывают из рук сумку. Когда обшаривают карманы, сдирая куртку, мерзкими руками. Когда вы слышите свистящее дыхание — и различаете полубезумные глаза. Кажется — наркомана. Или — психа. И вас начинает тошнить. От собственного бессилия.       Моей ошибкой — было сопротивление. Может, мне не пришлось бы тогда отлететь к стене. После удара в висок. Не пришлось бы — сползти по этой стене. Спиной. На холодную подстилку из заледеневшего снега. Я уже проваливалась в темноту, когда край моего сознания выхватил тёмный мужской силуэт. Появившийся — словно из ниоткуда. Из густой темноты. Бесшумно и быстро.       Из тумана меня вырвал запах нашатыря. Я почти задыхалась — от этого отвратительного запаха. Но мои глаза уже различили потолок моей спальни. Тусклый свет от лампы. И знакомый силуэт — с красивой волной волос. И пронзительный взгляд — напряжённый и… встревоженный.       — Ты…       — Ты ожидала увидеть кого-то ещё?       — Я вообще никого — не ожидала… Что с моей головой?       — Уже хорошо. Я всё убрал, даже синяк.       Я действительно не чувствовала боли. Ни в затылке, ни в виске.       — Я думала, что ты можешь лечить только мигрень…       Его немигающий взгляд начинал меня нервировать.       — За твою голову — надо взяться серьёзно… Почему ты возвращаешься домой так поздно?! Почему не слушаешь — предупреждений?! Ты думаешь, у тебя тысяча жизней?       — Раум тебе доложил?       Он чуть поднял левую бровь.       — Какая тебе разница — кто?!       Наверное, никакой… Как сказал граф? «Всемогущий Ютукки…» Видимо, среди моих героев — иерархия всё же была. Или — какое-то подобие. И как они делятся информацией? Не звонят же друг другу по мобильным телефонам? Хотя…       Я отвела взгляд.       — Я должна сказать тебе — спасибо…       Мне показалось — или он вздохнул? Не раздражённо. Почти грустно.       — Ты ничего мне не «должна».       — Я на самом деле — благодарна тебе. Неизвестно, чем бы для меня все это закончилось…       На какое-то мгновение меня сжало от страха. За то — чего мне удалось избежать. И от ощущения мерзких пальцев на своём теле. И от безумных — глаз. Я всегда начинала бояться потом. Осознавать, что произошло — после случившегося. Мой организм — реагировал на всё с опозданием.       — Эти… уроды… убежали?       — Забудь о них. И никогда не вспоминай больше.       Я отогнала — вдруг возникшую перед глазами картину… Лишь на мгновение мне вновь стало нехорошо. Уже — от понимания. Возможных последствий его гнева.       — Ты всё ещё скучаешь — по своему смертному?       Неожиданно. Без всякого перехода. В его стиле.       — Посмотри на меня!       Конечно, с интересом изучать свой потолок — у меня не вышло. С ним — не вышло. Пришлось опять встречаться с этими глазами. И соврать им — шансов было мало.       — Ты скучаешь, ответь?       От его настойчивости можно было сойти с ума.       — Не знаю…       Я не знала — правда. Всю неделю я больше злилась на него. За его шантаж. За то — что он не оставил мне выбора. За то — что он надавил на меня. И за свой страх. Что буду причиной — возможно, чьей-то смерти. Таких, как он, — вряд ли остановит жизнь букашки-человека.       Он чуть наклонился ко мне, не отпуская своим тяжёлым взглядом.       — А меня — ты продолжаешь ненавидеть?       Возможно — я сказала бы «да». При других обстоятельствах. Конечно, он идеально выбрал момент. Этот «всемогущий» демон. Мой организм уже била дрожь от пережитого страха. Мои зубы почти выбивали барабанную дробь. У меня почти начиналась истерика. От полученной дозы стресса.       — Не знаю…       — Чудесные ответы, девочка моя. Я, кажется, начинаю сочувствовать — всем твоим бывшим… смертным мужчинам…       — А ты разве умеешь сочувствовать?       Он скривил губы в усмешке. А потом — я почувствовала эти губы. Уже в опасной близости от моих.       — Ты ведь — не откажешь мне сейчас, правда?       Конечно, он идеально — выбрал момент. Потому что сейчас — только он смог бы согреть моё тело. Дрожащее в ознобе. Только он — смог бы избавить меня от ощущения тех мерзких рук на моей шее. И выбросить из памяти безумное лицо наркомана. Конечно, мои глаза уже ответили ему «да». И мои руки — сами обхватили эти огромные плечи. Но он не двигался — замерев. Он хотел слышать ответ. Ему нужны были мои слова, произнесённые вслух. Всего лишь — слова. Зачем?       — Правда…       Что-то мелькнуло в этих тёмных глазах. Что-то — похожее на облегчение. Или — мне опять показалось? С некоторых пор — с ним всё стало «странно» и «показалось».       Неожиданно — он подхватил меня на руки. Усаживая — себе на колени. Заставляя обхватить ногами его тело. И прижимая к себе так, что мне перестало вдруг хватать воздуха.       — Когда-нибудь ты убьёшь меня…       И его голос — вдруг осевший до хриплого шёпота.       — С этим я уже опоздал, девочка моя…       И через мгновение — я уже отчаянно отвечала на его поцелуи. Опять не заметив момент, когда оказалась совершенно обнажённой. В этих больших руках. Опять не заметив момента — когда мой стон поймали его властные губы.       Он был — как неизбежность. От которой вряд ли можно было укрыться. Наверное, я в очередной раз — пожалею. Наверное, я в очередной раз — попадусь в ловушку этих рук. Этих глаз. Этой — страсти. И буду мучить себя. Расстраиваясь — отсутствием выбора. Только — потом. Только — не сейчас. Завтра.       А на следующий день я нашла золотистый конверт в почтовом ящике.       От Бегемота.       С приглашением на открытие его нового ресторана.       И короткой припиской.       С обещанием познакомить с очередным героем для моих репортажей.       И, держа в руках роскошный конверт, — я ощутила вдруг странный наплыв эмоций. И — недоумение. И — удивление. И — раздражение. Я была заинтригована. Мне было — интересно. И только где-то в уголке сознания — тёмном и дальнем — шевельнулось что-то. Очень похожее на тревогу…       Но разве мы часто прислушиваемся к тёмным задворкам своего сознания?