Один

Они все уставились. Когда бывшая Седьмая Команда шла по улицам Конохи, все взгляды были прикованы к ней. Это напомнило ему о дне после резни. Ему это не нравилось. Люди открыто пялились на него — на них. Некоторые заметили отсутствие наручников на запястьях и лодыжках Саске с приглушенным страхом в глазах. Другие хмурились с откровенным отвращением. Некоторые просто проявляли неподдельное любопытство. Он полагал, что это лучше, чем жалость. Он никак не отреагировал на любопытные взгляды, но вместо этого продолжал смотреть на дорогу впереди, стараясь не обращать внимания на взгляды и бормотание. Рядом с ним самодовольная ухмылка Наруто сменилась хмурым взглядом, когда его глаза заметались по сторонам. С другой стороны, он заметил напряженные движения Сакуры и сжатые кулаки. Она, как и он, отказывалась встречаться с кем-либо взглядом. Он наблюдал за ней краем глаза и заметил легкое подергивание ее челюсти. — Расслабься, — сказал он ей. — Можно подумать, они были бы немного более благодарны, — прорычала она. — Преступник S-класса больше не на свободе, — сардонически сказала она. — Трусы. Саске нахмурился, но ничего не ответил. Путь от деревенских ворот до башни Хокаге был долгим. Учитывая, что сплетни распространяются со скоростью лесного пожара, Годайме наверняка уже знает об их прибытии. Саске был уверен, что это всего лишь вопрос нескольких мгновений, прежде чем появится АНБУ, чтобы взять на себя сопровождение. Но он оставил эту мысль при себе — он не хотел, чтобы Сакура и Наруто сходили с ума. Самое странное, что АНБУ так и не появился. Все трое продолжили свое молчаливое мирное шествие. Никто не пытался остановить их, и никто не заговаривал с ними. До того, как появилась Сакура, Саске не особо задумывался о своем возвращении в Коноху, во всяком случае, не в деталях, но даже он знал, что его должны были арестовать при входе в ворота… даже если Сакура и Наруто были теми, кто сопровождал его. Возможно, они были причиной того, что его до сих пор не заковали в кандалы? Было интересно думать, что его бывшие товарищи по команде пользовались таким уважением в деревне. Сакура определенно изменилась, благодаря опеке Хокаге. Но Наруто? Был ли он каким-то другим? Саске не мог этого видеть. Когда они, наконец, добрались до Башни, они направились прямо в кабинет Цунаде. Достаточно сказать, что, когда дверь открылась и медовые глаза Хокаге встретились с видом первоначальной Седьмой Команды, она была одновременно шокирована и не слишком довольна. Всего за несколько секунд на ее лице отразилось множество эмоций. Ее челюсть отвисла, а глаза расширились, прежде чем сузиться и нахмуриться. Ее зубы стискиваются с такой силой, что она, вероятно, могла бы раскусить камень в пыль. Саске бесстрастно уставился на нее. — Учиха! — Тсунаде встала и решительно положила руки на стол, наклонившись вперед. — СТРАЖА! На ее крик прибежали двое АНБУ. Когда они увидели Саске, они немедленно двинулись, чтобы сковать его запястья. Он не сопротивлялся, когда его толкнули и связали. Глаза Сакуры расширились, а Наруто начал кричать. — Эй! Уберите от него свои руки! — Цунаде-шишоу! — закричала Сакура. — Пожалуйста, подождите. Неужели вы даже не хотите услышать, что он хочет сказать? Брови Цунаде сморщились от ярости. — Тихо, Сакура! — рявкнула она. — Не думай глупо, что ты избежишь наказания. Рот Сакуры захлопнулся, а ее глаза расширились от шока. — Насколько я помню, ты отделился от своей команды и применил силу против союзника. Взгляд Саске метнулся к куноичи рядом с ним. Он неуверенно наблюдал за ней, когда ее кулаки сжались так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Бабушка- — Заткнись! — Острые глаза Цунаде метнулись к Наруто, чье лицо покраснело. — Кто дал тебе разрешение покинуть деревню, Наруто? — Мне нужно было- — Я не хочу это слышать. — Цунаде впилась взглядом в блондина, прежде чем медленно вернуть свой пылающий взгляд к нукенину. — Что ты можешь сказать в свое оправдание, Учиха? — прорычала она сквозь зубы. Саске прищурил глаза. Он знал, что ничто из того, что он скажет, не изменит ситуацию — он никогда по-настоящему не нравился Цунаде. Он ожидал, что Сакура повлияет на руку Хокаге. Он не думал, что она тоже будет наказана. Оплошность с его стороны. Он посмотрел прямо на блондинку и увидел нетерпение, гноящееся в ее глазах. — Я ушел, чтобы убить предателя, и мне удалось убить троих. Я убил Орочимару, — он заметил, как слегка вздрогнула Цунаде, — и Дейдару из Акацуки. Я достиг своей цели и убил… его. — Он не мог заставить себя произнести имя своего брата — это было слишком сложно. Он наблюдал за ней задумчивым взглядом. — Делайте, что хотите. Глаза Цунаде сузились. Долгое мгновение она смотрела на них и ничего не говорила. Морщины на ее лице говорили о стрессе, который она испытывала, и о битве, бушующей в ее сердце. Наконец, она закрыла глаза и вздохнула. — Арестуйте его, — устало сказала она. — Суд будет назначен на более поздний срок, чтобы определить твое наказание. Ты будешь проинформирован в день. До дальнейшего уведомления к тебе не должны приходить посетители. Внезапный напряженный узел образовался в груди Саске. — Цунаде-шишоу, пожалуйста, — взмолилась Сакура. — Я не заставляла его возвращаться. Он пришел сам по себе; он сказал, что хочет вернуться домой. — Ее лоб был нахмурен, а глаза полны решимости. — Это не оправдание, Харуно! — закричала Цунаде, и Сакура заметно вздрогнула. — Он предпочел тренироваться с врагом. Его не было почти четыре года. Он не отделается без наказания, и это окончательно! Сакура повернулась, чтобы посмотреть на него. Ее нефритовые глаза блестели, и решимость исчезла. Она выглядела виноватой, и покрасневшая кожа на ее щеках сказала ему, что она так старалась не закричать от ярости. Она не сделает ему хуже. Когда никто не сделал никакого движения, чтобы схватить Саске, кулак Цунаде обрушился на ее стол. — Я сказала, арестуйте его! Двое АНБУ крепко схватили Саске за руки и с силой потащили его к двери. Когда его вывели из комнаты и повели по коридору, он услышал крики Наруто и столь же яростный рев Цунаде в ответ. Вскоре голоса стихли, когда они отошли подальше от кабинета Хокаге. Саске задавался вопросом, какое наказание получат Сакура и Наруто за свое непокорное поведение. Он был уверен, что их наказания не будут слишком суровыми… Он надеется, что они просто будут ограничены миссиями ранга C и D. Ему пришлось подавить хмурый взгляд. Если он собирался выпутаться из этого, ему придется сотрудничать и быть как можно более вежливым. Может быть, хорошего поведения и рекомендации Сакуры будет достаточно, чтобы приговор был более мягким. А может, и нет. Цунаде, казалось, была полна решимости наказать его, даже несмотря на то, что Сакура защищала его. Ему придется подготовиться к судебному разбирательству и возможному суровому приговору. АНБУ не слишком мягко отвел его в отдел допросов. Шиноби на страже посмотрели на них в крайнем удивлении. Саске тупо уставился на него, пока охранник возился со своими ключами. Наконец найдя нужную, он отпер дверь и позволил им войти. Когда они вошли, резкий запах аммиака заполнил ноздри Саске и обжег его легкие. Бетонный коридор был разделен металлическими дверями и освещен только мерцающими флуоресцентными лампами, заполненными трупами множества насекомых. В конце коридора была еще одна охраняемая дверь. Этот охранник, наблюдавший за приближением Учихи к нему, был готов и без колебаний открыл им дверь. Освещение значительно потускнело, и с лестничной клетки поднялся странный запах, отличный от едкого аммиака. Это был гнилостный запах человеческой грязи, крови, пота, мочи и рвоты. Когда они спускались по ступенькам, Саске пришлось бороться с сильным желанием сопротивляться своим охранникам. Он не хотел подчиняться этим людям. Они убили его клан. Он не хотел углубляться в эту яму — она так сильно напоминала ему логово Орочимару. Он не хотел оставаться один. Примерно через двадцать шагов они вышли на лестничную площадку, и еще двадцать ступенек спустились в противоположном направлении. Спустившись вниз, они подошли к еще одной охраняемой двери. Через эту дверь вонь ударила в него с полной силой, и его чуть не стошнило. Он подавил кашель и гордо поплелся вперед. Они оказались в другом длинном коридоре, сложенном из грубого камня, на этот раз освещенном факелами, свисающими с кронштейнов на стенах. Зарешеченные камеры были темными и простого дизайна. Там была одна койка с грубым одеялом и плоской подушкой в одном углу, а в другом — грязный унитаз и раковина. К стене между кроватью и туалетом были прикованы кандалы. Саске нахмурил брови. Он вдруг почувствовал себя очень недостойно. Он был отчасти благодарен, что к нему не будут пускать посетителей. Быть замеченным в таком жалком состоянии было бы бесчестно. Пока они шли по коридору тюрьмы, люди бормотали и стонали из своих камер, а Саске смотрел вперед, игнорируя их жалобные крики. Суд не мог состояться достаточно скоро. Почти на полпути АНБУ остановились, и один из охранников отпер камеру. Саске толкнули вперед, и один из АНБУ заменил его наручники цепными кандалами. Саске скрыл все формы негодования со своего лица, когда АНБУ издевались над ним и ушли со злобным смехом на устах. Убедившись, что они ушли, Саске сел на жесткую койку и задумался, увидит ли он когда-нибудь снова дневной свет. Прошло время — он не был уверен, сколько именно. Единственное, что он знал, так это то, что это проходило недостаточно быстро, потому что он испытывал непреодолимое чувство раздражения. Казалось, его разум кипел от гнева. Возможно, он всегда казался спокойным и собранным человеком, терпеливым и рациональным, но сегодня это было не так. Он пытался медитировать, но все несчастья, случившиеся в его жизни, были вытеснены на передний план его сознания. Он не мог избежать своей разочаровывающей реальности — реальности холодного камня и пустоты в ожидании наказания. Как будто текущая ситуация не была достаточным наказанием, Саске был обременен бездействием. Он никогда не был из тех, кто сидит сложа руки. Все, что он делал, имело определенную цель. Но теперь он был прикован к стене. Он громко выругался. Это было катарсисом. Это было освобождение. Это было что-то, что нужно было сделать. Вскоре из его рта вырвался отвратительный поток непристойностей. После того, как он исчерпал себя своими криками, он глубоко вздохнул и упал навзничь на кровать. Он бездумно уставился на граффити, покрывающие потолок. На камне было написано все, что угодно — символы, пословицы, клятвы верности той или иной стране или шиноби, грубые картинки. Здесь был Чокичи Нагиса. Саске читал. Есть чем похвастаться, саркастически подумал он. Упади семь раз, встань восемь. Саске закатил глаза. Если и была какая-нибудь пословица, которую Наруто мог вспомнить, то это должна была быть именно эта. Когда его глаза остановились, они остановились на другой фразе, выгравированной на камне. Токико любит Миянну. Саске нахмурился. Если он любил ее, почему его поймали? Смог ли Токико когда-нибудь вернуться к женщине, которую он любил? Она все еще… любила его, даже несмотря на то, что он бросил ее? Саске закрыл глаза и вздохнул. Было слишком много времени для размышлений, и ни одна из мыслей, засорявших его разум, не была продуктивной. Через некоторое время в коридор вошел охранник, толкающий тележку. Он останавливался у каждой камеры заключенных и ронял на пол поднос с неприглядной едой. Саске мог слышать некоторых мужчин, когда они жадно ели еду, звук их влажного причмокивания и бормотания был отвратителен для его ушей. Когда охранник вошел в его камеру, он осторожно поставил поднос и посмотрел на Саске со странным сочувствием. Саске прищурился, наблюдая за охранником, думая, что он выглядит знакомо. Он помнил его со времен учебы в Академии, но не мог вспомнить его имени в лицо. Он предположил, что на самом деле это не имело значения. Охранник продолжил идти по коридору, и Саске решил не есть. Заснуть было трудно. Из-за того, что его разум был истощен, его тело было беспокойным. Он ворочался и ворочался на жесткой койке поверх колючего одеяла, комки которого неприятно давили в странных местах. Когда он наконец заснул, его мучили кошмары. Ему снилась ночь, когда была убита его семья, и ночь, когда он убил Итачи. Кровь капала с потолка, пропитывая его тело своим тошнотворным зловонием. Обвиняющие лица безжизненно смотрели на него из тюремных стен. Слова Токико любит Миянну насмехались над ним. Он видел, как мужчина из камеры шептал о своей любви к женщине, которую он убил. Вранье. Вранье. Вранье. А потом это был он… шепчущий спасибо розововолосой девушке. Сакура с кровью, капающей с ее лица. Сакура плачет. Он снова зажмурился и застонал. Ему потребовалось некоторое время, чтобы обрести достаточно душевного спокойствия, чтобы снова попытаться заснуть. Когда Саске проснулся, на полу стоял поднос с едой. Он отвернулся, но в животе у него сердито заурчало. Он закатил глаза и медленно встал. Его мышцы затекли, поэтому он потянулся несколько минут, но когда он это сделал, то заметил болезненность в запястьях и лодыжках и увидел красную кожу под кандалами. Железные кандалы со временем содрали бы с него кожу. Сакура могла бы исцелить его… если бы она была там. В данный момент он не был уверен, хочет ли он, чтобы она была рядом или нет. После этого сна чувство вины укоренилось в его сознании. И у него была своя гордость — он не хотел, чтобы она видела его в таком месте. Он медленно подошел к подносу с едой и осмотрел его. Там была миска каю и одно зеленое яблоко. Он усмехнулся над бугристым каю и вместо этого выбрал яблоко. Когда он покончил с раздавленным фруктом, он обнаружил, что его желудок все еще не удовлетворен, поэтому он взял кишечник и ложку и съел полный рот. Каю был густым и мягким. Неги был невыносим, а соли не хватало. Скривившись, проглотив кашу, он взял еще одну ложку и продолжал есть, пока ничего не осталось. Закончив, он вернулся к своей койке и попытался еще немного поспать. Он действительно не мог знать, какой сейчас день или время, и это раздражало. Саске протянул руку, чтобы почесать зудящую щеку, и почувствовал, как на лице растут клочки волос. Судя по количеству волос на лице, он прикинул, что прошло по меньшей мере три дня. Саске смутно задавался вопросом, разрешат ли ему бритву… или душ, если уж на то пошло. Он нахмурился от перспективы выглядеть таким неопрятным. Он перестал думать об этой надоедливой теме и вернулся к отжиманиям. Он не знал, как долго он застрянет в этой камере, но, по крайней мере, он мог поддерживать форму. Он как раз заканчивал свое десятое повторение, когда у решетки его камеры появился охранник. Было слишком рано, чтобы он приносил еду, поэтому Саске проигнорировал его. — Учиха, — сказал охранник. Саске медленно заставил себя встать. — Что? — прорычал он. — Мне сказали передать это тебе. — Охранник протянул руку, чтобы показать конверт. Брови Саске сузились, когда он приблизился. Он просунул руку между прутьями и выхватил конверт из рук охранника. Охранник нахмурился, но ничего не сказал и пошел своей дорогой. Саске повернулся, чтобы вернуться к своей койке, и грациозно сел. На конверте не было никаких надписей, и, видя, что охранник не задержался, он был уверен, что письмо не имело никакого отношения к дате его судебного разбирательства. Он разорвал клапан и вытащил письмо. Как он и думал, письмо было от некой красноволосой куноичи. Саске, Я пыталась написать тебе раньше, но охранники не доставляли мои письма. Они сказали, что это противоречит прямым приказам Хокаге. К счастью, мне удалось убедить ее в обратном. Я не знаю, надоело ли тебе получать это от меня. В любом случае, я подумала, что ты, вероятно, захочешь узнать, что я выяснила, верно? На данный момент Цунаде-шишоу еще не объявила дату твоего суда, но у меня такое чувство, что это произойдет в течение следующих двух недель. Надеюсь, раньше. Я видела эти тюрьмы, и мне неприятно думать, что ты находишься в таком месте. Что я пытаюсь сделать, так это убедить Шишоу разрешить тебе принимать посетителей. Прямо сейчас она довольно упряма. Я думаю, этого и следовало ожидать от нее. Что мне нужно сделать, так это принести ей немного саке — она согласится со всем, что я скажу, если она пьяна. Саске ухмыльнулся. Он задавался вопросом, понимала ли Сакура, что ее идея была манипулятивной и зловещей. Я подслушала разговор между ней и Шизуне. Она очень противоречиво относится к твоему судебному разбирательству. Она не хочет выносить тебе суровый приговор, но боится решения Совета. Она думает, что они могут настаивать на твоей казни. Она была очень непреклонна в том, чтобы убедиться, что до этого не дойдет, и я полностью верю в нее. Кроме того, Совету придется пройти через меня — и Наруто — чтобы добраться до тебя. Я ни за что не позволю им причинить тебе вред. В груди у него слегка заныло. Совет уже причинил ему боль, и он отплатит им тем же. Он не мог вынести мысли о Сакуре, стоящей между ними. Если бы они были достаточно безжалостны, чтобы приказать убить его клан, конечно, они могли бы найти причину причинить вред Сакуре. Он бы этого не допустил. Я ни за что не позволю им причинить тебе вред. Ты только что вернулся в мою жизнь. Я не откажусь от тебя. Просто помни, Саске: что бы ни случилось на суде, я все равно твой друг. Что касается других твоих друзей… что ж, твое возвращение не было секретом, так что я уверена, неудивительно, что весь город говорит о тебе. Все наши старые друзья по Академии спрашивают о тебе. Честно говоря, они немного шокированы тем, что ты вернулся добровольно. Они приставали ко мне, требуя ответов. К счастью, Наруто любит говорить так… Саске закатил глаза, но на его лице появился призрак улыбки. Сакура тоже любила поговорить, поэтому он был немного удивлен, что она не выложила все. Он полагал, что она будет первой, кто распространит сплетни о нем… ну, о ней или Ино. Он был благодарен ей за то, что она держала язык за зубами. Губы… Он покачал головой и снова посмотрел на письмо. Ино была хуже всех. Это действительно печально. Ей уделяется так много внимания, но она этого не признает. Ты знаешь, что Чоджи влюблен в нее? Вместо этого она тянется к таким парням, как Сай, которые симпатичны, но эмоционально глупы. Или ты… Саске приподнял бровь. Неужели она только что призналась, что испытывает влечение к Саю? Она сравнивала его с Саем? Он был совсем не похож на того идиота. Он не совсем понимал, что она говорит о нем, но был уверен, что ему это не нравится. В любом случае. Я собираюсь продолжать пытаться убедить Шишоу позволить мне навестить тебя. Будь очень хорошим, Саске. Мы вытащим тебя из этого, я обещаю. С любовью, Сакура Саске взял письмо, положил его обратно в конверт и засунул в наволочку. Он удивился, почему она ничего не упомянула о своем собственном наказании. Если бы только у него были ручка и бумага…

~.~.~

— Вы видели этого парня? — спросил Суйгецу, показывая плохой рисунок лица Саске. Фермер посмотрел на рисунок, нахмурив брови. — Э-э… Кто это должен быть? Карин фыркнула и скрестила руки на груди. — Хм? Кто- — пролепетал Суйгецу. Он сверкнул глазами. — Это Учиха Саске! — Учиха, говоришь? — спросил фермер. — Разве это не престижный клан из Конохи? — Это тот самый, — нетерпеливо сказал Суйгецу. — Может быть, вам стоит проверить там. Воин хлопнул себя ладонью по лбу. Карин расхохоталась. Ее смех был хихикающим и очень раздражающим. — П-Проверьте в К-Конохе! — она схватилась за живот и подняла руку, чтобы прикрыть рот, когда она хихикнула. — Эй! В чем твоя проблема? — недоверчиво спросил Суйгецу. Фермер заметил нарастающее напряжение в воздухе и благоразумно направился обратно к своему дому. — Коноха, — Карин вытерла слезу с глаза, когда ее смех затих. — Это должно было быть нашей первой остановкой. Суйгецу посмотрел на нее с убийственным намерением в глазах. — Ты все это время знала, что он направлялся именно туда, не так ли? — Что я могу сказать? Я следопыт. — Она хитро улыбнулась. — КАРИН! — Он хотел наброситься на девушку, но Джууго встал между ними. — Успокойся, Суйгецу, — мягко сказал рыжеволосый мальчик. Суйгецу повернулся к ним спиной и возмущенно скрестил руки на груди. — Зачем ему идти уничтожать Коноху без нас? — Может быть, он не вернулся, чтобы уничтожить его, — предположил Джууго. — Тогда зачем вообще возвращаться? — спросила Карин. — Саске казался довольно уверенным в себе, когда сказал, что уничтожит Коноху. — Да, перед Мадарой… — пробормотал Суйгецу. Карин повернулась к нему и схватила за плечи. — Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь? — Ничего, — быстро ответил он. — Скажи мне, идиот! Суйгецу посмотрел в любопытные глаза Карин и вздохнул. — Ну… ты должна понять, что босс-человек получал эти письма- — Письма? — Глаза Карин сузились. — От кого? Суйгецу сбросил ее руки со своих плеч. — От старого друга. — Он сказал, что у него нет друзей- — Ты что, дура? Конечно, у него есть друзья. Саске — популярный чувак. Карин отвела взгляд от его глаз. — В любом случае, я однажды спросил его, действительно ли он намеревался уничтожить Коноху, и у него не было ответа. На самом деле, он сменил тему. — Это не имеет значения, — сказал Джууго. — Что важно, так это найти его. Суйгецу не упустил настойчивости в голосе Джууго. Он знал, что проклятый мальчик боится. — Верно. Я думаю, мы отправляемся в Коноху.

~.~.~

Сакура сидела в своей комнате. Она была так зла на Цунаде прямо сейчас. — Сакура. — Да, Шишоу? — Нам еще предстоит привести в исполнение твое наказание. Сакура почувствовала, как жар приливает к ее лицу, но постаралась сохранить внешнее спокойствие. — Обычно я бы проявила к тебе немного снисхождения, но это ненормальные обстоятельства. Как твой хокаге, я не должна проявлять фаворитизм. — Но, Шишоу, все знают, что я твой любимчик. Может быть, на этот раз ты сможешь простить меня и забыть о наказании. — Только в этот раз, да? — Ее глаза резко открылись, и она строго посмотрела на свою ученицу. — Только этот раз превратится в каждый раз. — Ее голос был очень жестким. — Прости, Сакура, но я не могу делать никаких исключений… даже для тебя. Сакура проглотила комок в горле и медленно кивнула. — Я понимаю. — Хорошо. — Цунаде перевела взгляд на досье своей ученицы на столе. Сакура ждала, пока ее шишоу листала страницы ее профиля. Она знала, что практически превратила себя в пропавшую без вести, когда отделилась от поисковой группы, но она сделала то, что было необходимо. И, технически, она отсутствовала не так уж долго — она и Саске вернулись всего через несколько дней после Какаши и Наруто. Но опять же, она действительно напала на другого ниндзя… Цунаде прочистила горло. — Харуно Сакура, в течение двух месяцев ты находишься на испытательном сроке. Вы не получите ни одной миссии выше ранга D. Кроме того, вам не будет разрешено присутствовать на суде Учихи Саске. — Что? — закричала Сакура. — Шишоу, пожалуйста! Это нечестно. — Кто сказал, что жизнь справедлива? — Цунаде зарычала. — Пожалуйста, не делайте этого, — взмолилась Сакура. — Не спорь со мной! — Голос Годайме надломился, когда она закричала. — Это то, чего хотят старейшины, — закончила она резким шепотом. — Забудьте о том, чего хотят старейшины! Вы Хокаге, делайте, что хотите. — Сакура, это так не работает. Ты будешь держаться подальше от суда, ты меня понимаешь? Сакура скрестила руки на груди, и ее ноздри раздулись. Она закрыла глаза и разжала ноющую челюсть. — Хай, Шишоу. Цунаде вздохнула и потерла виски. — Мне жаль, Сакура. Она вытерла злые слезы с глаз. Это было неправильно. Как они могли запретить ей участвовать в публичном судебном процессе? Она действительно начинала ненавидеть старейшин. Но ради Цунаде она будет хорошей девочкой и будет следовать правилам.