~.~.~
Шикамару стоял, ссутулив плечи. Он потянулся уставшими конечностями и вздохнул. Он вытащил сигарету из пачки и зажал кончик между зубами. Он потянулся за зажигалкой в кармане, но остановился. Он ненавидел сигареты. Он ненавидел этот вкус. Он ненавидел этот запах. Он ненавидел жжение в легких. Почему он продолжал загораться… что ж, он точно знал почему. Это напомнило ему об Асуме-сенсее. После минутной внутренней борьбы Шикамару снова вздохнул и сжал холодную зажигалку. Он поднес ее к кончику сигареты и зажег. Его вдох был неглубоким, и он сразу же выпустил дым через нос, ненавидя то, как он горел на выходе. — Шикамару. — В чем дело, Ино? — Твоего отца заметили на обратном пути, — тихо ответила она. Он слегка улыбнулся. — Это заняло у него достаточно много времени. — Да… Шикамару повернулся к Ино, сузив глаза. — Есть что-то еще, не так ли? Она посмотрела вниз. — Отец Чоуджи… находится среди жертв. Шикамару слишком сильно прикусил сигарету, и горький привкус никотина заполнил его рот. Он вытащил изо рта испорченную сигарету и, уронив ее, раздавил ногой. Он поднял голову к небу и заметил, что грязевая дымка начала рассеиваться. — Человек… Он знает? Ино сжала руки и отвернулась от него. — Нет. Пока нет. — Я скажу ему. Брови Ино нахмурились. — Нет, я должна быть единственной. Я нашла Чозу. Шикамару уставился на нее. Она была такой упрямой. Такой хлопотной. — Ино, он мой лучший друг. В ее глазах блестели слезы. — Он… для меня больше, чем это. Шикамару моргнул. Он никогда не думал, что она признается в этом, но теперь, когда она призналась, он почувствовал странное облегчение. Чоуджи долгое время страдал от того, что, как он считал, было безответной любовью. Для него было бы хорошо иметь ее рядом в эти трудные времена. — Мы должны сказать ему вместе. Мы оба ему понадобимся. Ино судорожно втянула воздух. — Хорошо. Они шли молча, пробираясь через развалины своей некогда красивой деревни. Шикамару не мог контролировать блуждание своих глаз, как бы сильно он этого ни хотел. Выжившие стояли неподвижно, пытаясь осознать случившееся — или справиться с шоком, который они испытывали. Было несколько человек, которые рыдали. Другие работали. Они работали, чтобы отвлечься. Они работали, чтобы помочь. Там были тела. Не так много, но все же слишком много. Было много тех, кого уже вытащили из-под обломков, и растущая груда усугубляла чувство потери. Кое-где на улицах, под рухнувшими зданиями все еще валялось несколько тел. Запах крови был сильным, несмотря на густое облако грязи, висевшее в воздухе. Шикамару решил, что предпочитает вонь своих сигарет этому — удушающему запаху смерти и трагедии. Неудивительно, что Саске оказался таким, каким он был, испытав такое в столь юном возрасте… и при этом свою собственную семью. Он не мог винить Учиху. Шикамару стиснул зубы, представляя, что бы он чувствовал, если бы умер его отец, а не Чоуджи. Нет, он вообще не мог винить Саске. Пока он и Ино продолжали искать своего товарища по команде, они прошли мимо группы джоунинов. Ярко-красный цвет привлек внимание Шикамару, и он оглянулся. Джоунины сопровождали трех незнакомых шиноби, двух мужчин и женщину. Они выглядели знакомыми. Он отбросил эту мысль, это было не так уж важно. Ему нужно было найти друга.~.~.~
Карин проигнорировала взгляды жителей Конохи. Ну… она пыталась. Честно говоря, было трудно сохранять хладнокровие, когда все эти взгляды заставляли ее чувствовать себя цирковым уродом в клетке. Ей показалось довольно странным привлекать к себе столько внимания, учитывая окружающую их катастрофу… но она предположила, что с этим ничего нельзя поделать. Она всегда была привлекательной девушкой. Она нахмурилась. Взгляды, которые они получали, не имели ничего общего с ее внешностью — она больше не могла лгать себе. Они были изгоями-шиноби, и, казалось, вся деревня знала об этом. — Ты слушаешь? Внимание Карин вернулось к джоунину перед ней. — Да, — ответила она. Он нахмурился. — Хмм. — Он почесал в затылке. — В любом случае, это благородно с вашей стороны — хотеть помочь, но нам все равно придется отвезти вас на допрос. Суйгецу фыркнул, но ничего не сказал. Карин задавалась вопросом, правильно ли они сделали, войдя в деревню. Она внимательно изучила чакру джоунина и была несколько утешена, увидев, что он не питал к ним враждебности — его чакра была яркой и солнечной. Карин была уверена, что он был так же огорчен, как и все остальные, кто пережил нападение Пейна, но он был довольно добр к ним. Вздохнув после некоторого раздумья, она сказала: «Хорошо». Джоунин попытался улыбнуться, но это вышло больше похоже на гримасу. Он сдался и вместо этого кивнул. Он подозвал двух шиноби, и они присоединились к нему в сопровождении команды Така во временное место содержания.~.~.~
— Вы ненавидите меня? — спросил Нагато. — Теперь, когда вы видите меня своими собственными глазами… жажда мести горит в ваших венах? Глаза Саске привыкли к темноте, и он смог увидеть истинное лицо Пейна. Он был скелетом того, чего он ожидал. Нагато был подключен к странной машине с множеством стержней, пронзающих его тело. Он был худым, как кость, с рыжими локонами и глазами Риннегана. Саске посмотрел на него с отвращением. Как мог такой хрупкий человек стать причиной стольких разрушений? Конан посмотрела на них покрасневшими глазами. Ее лицо было каменным, но пустые глаза красноречиво говорили о трудной жизни. Когда она заговорила, ее голос был таким же пустым, как и глаза, лишенным страсти и интонации. — Если вы убьете Нагато из мести, вы ничего не добьетесь. Ничего не изменится. Только вы будете другими. Нагато, казалось, был согласен, кивнув только один раз. — У тебя есть ответ для меня, Наруто? Ты хочешь убить меня, несмотря на правду в словах Конан? — Он нахмурился. — Нет ничего, что можно было бы сделать, чтобы изменить то, что необходимо, то, что было предопределено. Твоя роль — быть жертвой, которая принесет мир во всем мире. Из машины вылетел стержень, но он был недостаточно быстр, чтобы застать Саске врасплох. Одним изящным движением он взмахнул катаной и отразил атаку. — Мы здесь не для мести, — холодно заявил Саске. Бровь Нагато изогнулась. — О? — Мы здесь, чтобы поговорить, — ответил Наруто. — Но была одна вещь, которую мне нужно было выяснить. — И что это было? Наруто склонил голову и стиснул зубы. — Я хотел посмотреть, что я почувствую, когда увижу тебя лично. — И…? Костяшки пальцев Саске побелели от силы, с которой он сжимал катану. Его мышцы были напряжены. Ему хотелось наброситься на этого самодовольного монстра и снести ему голову с плеч. Было так трудно сдерживать порывы, но он должен был это сделать. Краем глаза он заметил, что Наруто боролся так же, как и он. Ярость Кьюби делала черты его лица еще более дикими. — Я не могу ПРОСТИТЬ ТЕБЯ! — закричал Наруто. — Я так сильно хочу убить тебя… Я весь дрожу. Без предупреждения Наруто прыгнул вперед, отведя руку назад, чтобы атаковать Нагато. Саске и Сакура оба бросились вперед, чтобы поймать своего товарища по команде, каждый схватил его за руку. — Помни, зачем мы здесь, Наруто, — прорычал Саске. Его поднятый кулак затрясся, а глаза опустились. Он расслабился в хватке своих товарищей по команде, и они осторожно отпустили его. Саске повернулся к Нагато и свирепо посмотрел на него. — Я не знаю, что заставило Наруто захотеть поговорить с тобой, но мне не интересно, что ты говоришь. Взгляд Нагато переместился на него. — Учиха Саске, я удивлен, что ты, из всех людей, еще не ухватился за возможность перерезать мне горло. Рот Саске сжался, а желудок наполнился льдом. — Из всех людей я знаю, что могут сделать ненависть и месть. — Его руки напряглись, а ногти впились в ладони. — Я был свидетелем уничтожения моего клана. Меня оставили в живых с одной целью — отомстить за них — убить моего брата. И когда он был мертв… что ж, я уверен, мне не нужно говорить тебе, что я не обрел покоя. Нагато ухмыльнулся. — Значит, ты не убьешь меня, потому что это не принесет тебе покоя? Как эгоистично. Саске нахмурился. — Мне не нужно убивать тебя, чтобы обрести покой, — сказал он. — Когда-то я верил, что я одинок… но это не так, и это мой покой. — Да, но чего стоит твой мир для мира шиноби? — злобно спросил Нагато. — Ты — ничто. Саске нахмурился, и проклятия сорвались с его языка, но прежде, чем хоть одно слово сорвалось с его губ, движение Наруто, шагнувшего вперед, остановило его. — Извращенный Мудрец сказал, что настанет день, когда люди по-настоящему поймут друг друга. У него была вера, — сказал он дрожащим голосом. — Я не понял, потому что на самом деле не слушал. Он сказал мне, что однажды я найду ответ, но я был просто рад получить его одобрение. Сейчас… Мне кажется, я знаю, что он имел в виду. Что мы должны прекратить ссориться и попытаться все уладить словами. — Разговоры не помогут вам простить меня. Я делал вещи, которые вы не можете понять, — ответил Нагато. — Любовь и прощение нельзя купить красивыми словами. — Да… ты прав, — ответил Наруто. — Теперь уже слишком поздно для идеализма Джирайи. Это просто нереально. — Нагато закрыл глаза в раздумье. — Ты сказал, что победишь меня и принесешь мир во всем мире, не так ли? Наруто ничего не сказал. — Мне кажется, это просто предлог для тебя, чтобы эгоистично отомстить, — продолжил Нагато. — Если это твое правосудие, прекрасно. Но ты не Бог, ты не можешь принести мир через мою смерть. Наруто проигнорировал слова хрупкого человека и продолжил свой план. — Когда я узнал, что ты был его учеником, я хотел тебя кое о чем спросить. Нагато с любопытством посмотрел на него. — Что? — Как ты оказался таким? Почему тебе было так легко… — Наруто поперхнулся и зажмурился. Через мгновение он взял себя в руки. — Почему тебе было так легко убить своего сенсея? Я хочу услышать твою историю, прежде чем приму решение. — Хорошо, — хрипло ответил Нагато. — Я покажу тебе нашу боль. Конан повернулась к Нагато и нахмурилась. — Разговоры — пустая трата времени, ты сам так сказал. Просто поторопись и- — Подожди, Конан. Конан склонила голову, но не смогла скрыть печали в своих глазах. Нагато закрыл глаза и сделал глубокий вдох, как будто готовился к физическому удару. — У меня есть два больших источника боли, — тихо сказал он. Когда он открыл глаза, они были отстраненными и злыми. — Амегакуре был полем битвы, и мои родители были жертвами войны. Они были гражданскими лицами. Они должны были быть в безопасности. Их не следовало убивать. Но их убили. Саске напрягся. Семью Нагато забрали так же, как и его собственную. — Мы не ели несколько дней, мы были слишком заняты, прячась и пытаясь остаться в живых. Вражеские шиноби расположились лагерем в нашем доме и ели нашу еду. Мои родители знали, что если мы не будем есть, то умрем от голода. Итак, в тот день мы пробрались через наш собственный дом, чтобы найти что-нибудь поесть. Было темно, и все, что я слышал перед нападением, был грохот чего-то разбивающегося вдребезги. Мои родители закричали, и следующее, что я помню, они были мертвы и истекали кровью. Один из шиноби издевался надо мной своими извинениями. На его повязке был выгравирован символ Листа. В тот день мой Риннеган проснулся, и я увидел, что натворил. Я отомстил за своих родителей. — Нагато нахмурился. — Мои мать и отец погибли во время войны, которую начала Коноха. Я никогда не забуду эту боль… это причиняет боль даже сейчас. Саске уставился на Нагато и возненавидел легкое сочувствие, поселившееся в его груди. То, что сделал Нагато, было неправильно. Он убил много людей, много невинных людей. Чувство вины наполнило Саске. Разве он не хотел сделать то же самое? Но я этого не сделал, рассуждал он. Он замышлял заговор, но он знал, что если бы ему дали шанс, он бы предпочел не уничтожать Коноху. Месть не стоила пустоты. Были люди, которые не заслуживали смерти. Были люди, с которыми у него все еще были связи. Неужели Нагато не понимает? — Я ушел. Но мне некуда было идти. Я продолжал голодать и умер бы, если бы не Конан и Яхико. Мы все были сиротами войны, но они отчаянно пытались остаться в живых. Они стали моими друзьями. Глаза Конан скосились, чтобы посмотреть на него, но Саске заметил, что в них не было нежности. Что бы ни заставляло ее оставаться рядом с Нагато, это не имело ничего общего с дружбой. — Мы много крали. В такой маленькой, раздираемой войной стране, как наша, не было детских домов. Такие дети, как мы, могли выжить, только воруя. И даже несмотря на тяжелые времена, Яхико никогда не терял надежды. Он мечтал править миром и все исправить. Он хотел быть похожим на Бога, чтобы положить конец всем войнам. Но даже когда он говорил такие вещи, вокруг нас продолжалась война. Мы попали на поле битвы, где Джирайя и его команда сражались с Ханзо, главой Аме. Борьба достигла своего пика, и именно тогда мечта Яхико стала и моей мечтой. Но… чтобы достичь этой мечты, мы должны были стать могущественными. Мы должны были стать шиноби. Итак, мы начали искать мастера и нашли того, кто сражался с Ханзо. Мы нашли Джирайю. Я не мог принять шиноби Конохи… вы можете это понять. Саске посмотрел на Наруто. Его голова была опущена, а глаза встревожены. Его взгляд переместился на Сакуру. Она плакала. Ее слезы тихо лились, но взгляд оставался жестким. Нагато продолжил. — Я узнал, что Джирайя был другим. Он решил остаться с нами и помочь нам. Вскоре после того, как мы начали жить вместе, кое-что случилось. — Что? — спросил Наруто. — Одинокий шиноби напал на нас. Он чуть не убил Яхико, но я отбился, и мой Риннеган снова проснулся. Джирайя не собирался учить нас становиться шиноби, но после того, как он увидел, что я сделал, он начал учить нас разным дзюцу. Он сказал, что они были для самообороны, но я думаю, он хотел, чтобы я мог контролировать Риннеган. Я боялся своих собственных сил, и меня переполняла ненависть. Чувство вины мучило меня, убеждая, что я сделал что-то не так. Но Джирайя спас меня. Он сказал, что убийство шиноби спасло жизнь Яхико, и это было правильно. — Взгляд Нагато переместился на Наруто. — Сам того не осознавая, я пришел, чтобы принять Джирайю. Он сказал, что когда людям причиняют боль, они учатся ненавидеть. Когда люди причиняют боль другим, их ненавидят и мучают чувством вины. Он сказал, что знание боли позволяет нам быть добрыми и позволяет нам расти. Как вы будете расти, зависит только от вас. Вы знаете боль, вы думаете о ней, и ответ на эту боль зависит от вас. Джирайя был похож на тебя, Наруто. Как будто он еще не нашел свой собственный ответ. — И ты знал свой ответ? — спросил Наруто. — Конечно, — ответил Нагато с улыбкой. — Я хотел защитить своих друзей, чего бы это ни стоило. Глаза Конан закрылись, и слезы брызнули из-под ее ресниц. Нагато посмотрел на нее, и на мгновение на его лице отразилась боль. Между Нагато и Конан велась какая-то тихая битва, это было ясно. Очевидно, что-то произошло, что вызвало раскол между ними. Когда его внимание вернулось к Нагато, его лицо было непроницаемым. — После трех лет тренировок мы стали сильнее духом и телом, — продолжал он, как будто и не останавливался. — Но слова Джирайи остались со мной, застряли в моем сердце. Он сказал, что, по его мнению, мой Риннеган может стать ответом на вопрос, как обрести покой. Он рассказал о былых временах и священнике, который познакомил мир с дзюцу. В те дни быть шиноби означало не развязывать войну, а приносить мир. Этот священник был известен как Мудрец Шести Путей, и у него был тот же Риннеган, что и у меня. Джирайя сказал, что он увидел надежды Мудреца в моих глазах. Он доверил мне мир, а затем покинул нас. — Яхико стал нашим лидером, и наша банда прославилась за одну ночь. Все согласились с нашим желанием установить мир, не полагаясь на грубую силу, но мир все еще находился в эпицентре войны. Ханзо услышал о слухах о нас и обратился к нам. Он сказал, что хочет использовать нас, чтобы начать мирные переговоры между тремя великими странами. Он верил в нас, поэтому мы решили помочь ему. Но это была большая ошибка… катастрофа. Мы были всего лишь детьми — глупцами. — Что случилось? — спросил Наруто. Саске внимательно наблюдал за Конан и Нагато и угадал ответ еще до того, как слова слетели с губ Нагато. — Из-за него Яхико умер. Глаза Наруто расширились. — Все это было ловушкой. Ханзо боялся, что мы отнимем у него контроль над Аме. Когда мы прибыли на место встречи, спецназовцы Конохи ждали нас вместе с Ханзо и его приспешниками. Он объединил силы с группой Данзо, чтобы уничтожить нас. Похоже, Данзо хотел, чтобы Ханзо помог ему стать Хокаге, а Ханзо хотел, чтобы Данзо помог ему защитить свое положение. — Нагато посмотрел на Конан, которая со стыдом отвернулась. — Они захватили Конан и использовали ее, чтобы угрожать Яхико. Они сказали мне убить Яхико, и они оставят Конан в живых. Даже Яхико велел мне это сделать. Теперь Саске понял. И Яхико, и Нагато любили Конан, и она стала их общей слабостью. Его взгляд переместился на Конан. Какой виноватой она выглядела. Как она, должно быть, ненавидела себя. Его мысли обратились к Сакуре. Он любил ее, как и Наруто. Если бы такой же сценарий произошел с Седьмой командой, что бы произошло? Убьет ли он Наруто, чтобы спасти Сакуру? Пожертвует ли он собой, чтобы спасти Сакуру? Саске посмотрел на розововолосую куноичи. Она выглядела разрывающейся между гневом и болью. Слова Нагато вывели его из задумчивости. — В конце концов, Яхико умер от своей собственной руки. Это был второй источник моей боли. Я думал, что вырос, но ничего не изменилось. Это было то же самое, что и тогда, когда умерли мои родители. Я понял, что мой ответ — защищать своих друзей любой ценой — ничего не стоит. Я подвел их. В ярости я использовал свою силу и спас Конан. Я стал лидером нашей банды вместо Яхико. После этого я потерял в бою еще много друзей. Так много друзей… Сакура шмыгнула носом. Саске посмотрел на нее сверху вниз, прежде чем нежно взять ее за руку в свою, пытаясь успокоить ее. Она взглянула на него и ничего не сказала. — Все в Стране Огня кричат о мире, — сказал Нагато. — Но каждая миссия, которую Коноха предпринимает, финансирует войну. Люди Огня знают, что они замешаны в этой войне, и все же они лицемерно говорят о мире. Мир в больших странах строится на жертвах маленьких стран. Ваш покой — это насилие по отношению к нам. — Просто живя, люди причиняют боль другим, не осознавая этого. Пока в этом мире есть люди, будет существовать и ненависть. На этой проклятой земле никогда не будет мира. То, о чем говорил Джирайя, было не чем иным, как фантазией. — Нагато на мгновение замолчал, нахмурившись. Его странные глаза выжидающе смотрели на каждое лицо. — Теперь вы слышали мою историю… так что позвольте мне услышать ваш ответ. Было тихо. Рука в руке Саске сжалась крепко, почти со страхом. И его, и Сакуры глаза были сосредоточены на Наруто, который шагнул вперед. Саске знал, что нужно было сделать. Он знал, что они должны преодолеть ненависть и решить все по-другому, но Наруто… Наруто боролся изо всех сил. Саске видел, что его лучший друг не мог решить. Боль от потери Джирайи была слишком свежа в его сердце. Это все еще преследовало его. Саске понял. Прошло так много лет, а он все еще пытался преодолеть боль потери. Плечи Наруто начали дрожать, и он издал сдавленный звук. Саске шагнул вперед, потянув Сакуру за собой. Он увидел потоки слез, текущие по лицу Наруто. Саске переместился так, чтобы встать между ним и Нагато. Он открыл рот, чтобы заговорить, но был удивлен, когда прозвучал голос Сакуры, сильный и осуждающий. — Ты ранил и убил бесчисленное множество людей! Чем ты лучше шиноби, который убил твоих родителей, или Ханзо, который убил Яхико? Что делает тебя правым? Нагато презрительно посмотрел на нее. — Случаются ужасные вещи. Близкие потеряны. Так устроен наш мир. Такова жизнь. Сакура решительно продолжила. — Цепь ненависти никогда не прекратится, если мы будем продолжать мстить тем, кто причинил нам боль. — Ее кулак поднялся, чтобы вытереть случайную слезу со щеки, и Саске задался вопросом, плакала ли она из-за Какаши. Мрачный голос Саске ворвался вслед за ней. — Ты заслуживаешь смерти за то, что ты сделал, и я бы с радостью назначил тебе наказание, но я не могу судить тебя. — Затем он повернулся к Наруто, и голубые глаза мальчика поднялись. — Я не могу извиняться за то, что ушел. Я сделал то, что должен был. Челюсти Наруто сжались. — Вот почему ты должен решить судьбу Нагато. — Ты прав, — ответил Наруто. Он шагнул вперед и посмотрел на Нагато. — Я не могу простить тебя. Я ненавижу тебя, — страстно сказал он. Нагато нахмурился. — Тогда давай закончим с этим. — Нет, — ответил Наруто. — Моя команда верит в меня. Какаши-сенсей верил в меня. Мой отец верил в меня. И этот мудрец поверил в меня… поэтому я буду верить в то, во что они — во что он — верили. Вот мой ответ. Глаза Нагато расширились. — Я не убью тебя. — Значит, ты ожидаешь, что мы будем сидеть здесь и ждать, пока ты принесешь мир во всем мире? — недоверчиво спросил Нагато. — Не будь дураком! Нет такой вещи, как настоящий мир. Это невозможно, пока мы живем в этом проклятом мире. — Я сниму проклятие… я и мои друзья. Саске вяло кивнул, когда Наруто посмотрел на него. — Если есть мир, я найду его. Я не сдамся! Кровь отхлынула от лица Нагато, а его глаза выпучились, как будто собирались вылезти из орбит. Он отреагировал так, как будто увидел привидение. Он произнес что-то неразборчивое, на что Конан подняла на него глаза. Ее лицо было искажено беспокойством и смущением. Облизнув губы, Нагато смог только хрипло прошептать. — …эти слова… Саске нахмурился, а затем его внимание было привлечено к Наруто, когда он услышал звук шуршащей ткани. Рука Наруто появилась из его сумки с маленькой книгой. Саске не мог видеть название, но в этом и не было необходимости, чтобы узнать, кто автор. — Это верно, — пробормотал Наруто. — Эти слова были строками из этой книги… первой, которую он когда-либо написал. Наруто некоторое время молча смотрел на обложку, и его глаза наполнились воспоминаниями. Саске мог видеть там что-то, чего он не понимал, и он был… ревнивый. Наруто провел так много своих дней с человеком, которого он мог назвать не только сенсеем, но и другом… и семьей. У Саске так давно не было никого подобного. Он отказался от этой возможности, когда ушел много лет назад. И теперь единственный человек, который пытался быть таким человеком в его жизни, был мертв. Его кулаки сжались. Наруто слегка улыбнулся. — Он написал эту книгу, чтобы попытаться изменить мир. — Он открыл последнюю страницу. — В конце он говорит, что написал это, потому что его вдохновил один из его учеников — ты, Нагато. Рот Нагато открылся, и его челюсть задвигалась, имитируя слова, но не издала ни звука. Сжав челюсти, он заметно сглотнул, прежде чем снова попытаться заговорить. — Я видел эту книгу, — тихо сказал он. — Это, должно быть, совпадение. Глаза Наруто были остры, как кинжалы. — Тогда ты должен помнить, что имя героя было Наруто! — Он сделал смелый шаг вперед. — Мое имя — драгоценная память о нем. Я не могу просто сдаться и плюнуть на этот сувенир. Я стану Хокаге! — уверенно закричал он. — И когда я это сделаю, я позабочусь о том, чтобы воцарился мир, даже для Амегакуре. Верь в меня! Тишина заполнила пространство между ними, просачиваясь в воздух и делая его плотным. Слова Наруто эхом отдавались в их ушах, и все взгляды были обращены на Нагато, который был тихим, как смерть. Даже его глаза, казалось, остекленели, то ли от глубоких раздумий, то ли от воспоминаний прошлого, было очевидно, что он больше не с ними. Он сделал хриплый вдох, напоминая всем, что он действительно все еще жив. Когда он заговорил, его слова были тихими, но весомыми, и упали, как камни, в желудок Саске. — Мы учились у одного и того же мастера… Я уже говорил вам, что поэтому мы должны уметь понимать друг друга. Я просто пошутил, однако… — Он сделал паузу и посмотрел на Наруто с любопытным блеском в своих фиолетовых глазах. — Ты странный ребенок… ты напоминаешь мне меня самого, когда я был моложе. — Нагато, — устало сказала Конан, но он не обратил на нее внимания. — Я не мог поверить в то, во что верил Джирайя. Или… в самого человека. — Он склонил голову, и стали видны веревки на его руках, когда он напрягся против удерживающего его механизма. — Ты выбрал другой путь, — продолжил он. — В тебе я вижу другое будущее. Дерево оригами, казалось, содрогнулось, когда Нагато застонал, сгибая и вытаскивая руки из машины, усики слизи прилипли к стержням в его предплечьях. Ноги Саске напряглись, и он стал похож на спираль, готовую к прыжку, его потная ладонь крепко сжимала катану. Его глаза налились кровью, и он с опаской наблюдал, как Нагато поднес свои хрупкие руки к груди, образуя печать, так что его пальцы оказались на уровне подбородка. Глаза Нагато резко открылись, и его пристальный взгляд пристально остановился на Наруто. — Я буду верить в тебя… Узумаки Наруто. Глаза Саске расширились, и он напрягся еще больше. Это была какая-то уловка… но он не видел злого умысла в глазах Нагато. Там было что-то новое. Нагато открыл рот, и из него полились слова. — Гедо: Ринне Тенсей но Дзюцу. — Нагато, ты- — Конан, — вздохнул он. — Передо мной стоит новый выбор. Я собираюсь все изменить. — Что это за дзюцу? — спросил Наруто, на его лице отразилась паника. Глаза Конан опустились, и печаль превратилась в маску на ее лице. Она сделала долгий глубокий вдох, прежде чем нерешительно встретиться взглядом с Наруто. — Тот, кто управляет Риннеганом, является мастером всех шести путей. Они говорят, что он вне жизни и вне смерти. Нагато — седьмой путь, способный контролировать жизнь и смерть… Она посмотрела на Нагато, пока он сосредоточенно бормотал. На его лбу выступил пот, и он застонал, как от боли. Ногти Саске впились в рукоять катаны, пока он с тревогой наблюдал. Что-то происходило. Когда Нагато издал особенно болезненный стон, он шагнул вперед, и Наруто вздрогнул. — Что происходит? — спросил Саске. Кацую вылезла из куртки Наруто, дрожа, когда она сказала. — Что-то происходит в деревне. Это хаос! Саске стиснул зубы и приготовился к прыжку, но следующие слова Нагато заставили его замолчать. — Еще есть время спасти тех, кого я убил, когда пришел в Коноху… это меньшее, что я могу сделать. Кацую пискнула. — Это правда! — радостно воскликнула она. — Они возвращаются к жизни! Они возвращаются к жизни! Глаза Саске метнулись обратно к Нагато, на его лице ясно читалось недоверие. За годы, проведенные с Орочимару и Акацуки, он повидал много странных вещей, но никогда не видел, чтобы кто-то восстал из мертвых. Это не могло быть правдой. — Война приносит смерть… и раны, и боль обеим сторонам… — Нагато тяжело дышал и хрипел. — Нет ничего труднее принять, чем смерть тех, кого ты любишь… итак, ты веришь… они никогда не могли умереть. — Он согнулся в приступе кашля. Когда он закончил и поднял глаза, кровь стекала по его подбородку и окрашивала зубы в розовый цвет. — Многие пытаются найти смысл в смерти… но есть только боль… и ненависть. Умирание как мусор… бесконечная ненависть… боль, которая никогда не заживет — вот что такое война. — Он медленно поднял голову, его лицо казалось еще более постаревшим. — Наруто… это то, что… ты должен встретиться лицом к лицу. Брови Наруто нахмурились, а кулаки сжались. Саске мог видеть решимость и готовность, исходящие от его товарища по команде. Он схватил Сакуру за руку, когда дерево, окружавшее их, начало раскачиваться и наклоняться, бумага зашуршала, как разбивающиеся океанские волны. Ее розовые волосы развевались, когда вокруг них поднимались порывы ветра, и она нервно оглядывалась по сторонам. Нагато усмехнулся. — Книга и… ты — как будто кто-то подстроил… все это. Или, может быть… это рука настоящего Бога. Дерево вокруг них разлетелось на части, листы оригами разлетелись во все стороны, их бумажные края резали и царапали кожу. Саске притянул Сакуру к себе, закрывая ее от порезов, и уткнулся лицом в ее плечо. В считанные секунды ветер стих, и шквал бумаги прекратился. Саске осторожно поднял глаза и, когда посчитал, что это безопасно, выпустил Сакуру из своих объятий. Стоя рядом с Наруто, он наблюдал, как Конан закончила прятать Тендо Пейна в бумажный гроб. — Ты и его забираешь? — угрюмо спросил Наруто. — Тендо был создан из трупа Яхико, — тихо сказала она. — Он был кем-то очень особенным для нас. — Это Яхико…? Конан просто взглянула на него. Подняв руку, два бумажных гроба поднялись в воздух и зависли, ожидая ее команды. — А как насчет тебя? — спросил Наруто. — Я не хочу думать, что ты вернешься к Акацуки. Она встала, повернув лицо к солнцу, свет, отражавшийся от ее глаз, делал их похожими на полупрозрачные золотые диски. Саске мог видеть по ее лицу, какой очень старой она себя чувствовала, и он знал, что она уже израсходовала все свои слезы. — Я покончила с Акацуки, — четко сказала она. — Яхико и Нагато были для меня всем. — Повернувшись к Наруто, она увидела предупреждение в его взгляде. — Мечта Яхико… и мечта Нагато… если они доверили это тебе, то теперь ты — их мечта. Нагато верил в тебя, поэтому я тоже верю в тебя. Амегакуре поможет тебе воплотить эту мечту в реальность. Наруто склонил голову, его взгляд был отстраненным. — Имя Наруто, и мужество никогда не сдаваться… и боль… — тяжело сказал он. — …это то, что дал мне мой сэнсэй и сокурсник.~.~.~
Карин напряглась, когда кто-то схватил ее за лодыжку. По ее спине пробежали мурашки. Человек, мимо которого она только что прошла, был мертв, она была в этом уверена. Но теперь… там, где мгновение назад не было чакры, чакра излучалась. Она оглянулась назад широко раскрытыми глазами и чуть не подпрыгнула. Человек, который схватил ее за лодыжку, отпустил ее и начал подниматься с земли. Карин мгновенно упала на колени и взяла мужчину за плечо. — Вы ранены? — спросила она, в ее надтреснутом голосе слышалось беспокойство. — Нет… — сказал он. — Нет. Я жив. — И он казался почти таким же удивленным, как и она. — Я жив, — повторил он и рассмеялся. Карин уставилась на него, разинув рот. Затем вокруг них возникла нестройная какофония, и Карин резко подняла голову, чтобы оглядеться. Куда бы она ни посмотрела, мертвецы поднимались на ноги. Их глаза открывались, грудь вздымалась от жизни. Она не понимала, как это возможно. Нет… У нее была идея. Обратив свой взгляд к горизонту, она почувствовала, как сильная сигнатура чакры рассеивается и наполняет воздух вокруг них. Она была так поражена, что упала на землю и сидела в безмолвном благоговении.~.~.~
Седьмая команда шла по лесу в тишине. Они тяжело опирались друг на друга в поисках поддержки, поскольку каждый из них был измотан испытанием, через которое им пришлось пройти. Саске не нравилось быть зажатым между двумя своими товарищами по команде, но он мало что мог сделать, чтобы изменить это. Тело Наруто так сильно пострадало за последние два часа, что он едва мог стоять, полагаясь на то, что Саске возьмет на себя это бремя. Сакура, с другой стороны, казалась просто обезумевшей. Она подошла вплотную к Саске, слегка наклонив голову. Он позволил ей взять его за руку, зная, что это дает ей утешение, которое иначе невозможно было бы дать, потому что у него не было слов, чтобы успокоить ее. Чувство вины начало снедать его. Саске наконец-то освободился из заточения. Наконец-то он был свободен выбирать для себя путь. Он мог продолжать месть или найти новый путь. В борьбе с Пейном — в сближении с Сакурой — он принял свое решение. Но мысль о возвращении в Коноху, где убийцы его клана имели власть… он все еще не мог заставить себя довольствоваться этим. Он не простит их. Он предполагал, что в некотором смысле Наруто был сильнее его. Он мог предстать перед объектом своей ненависти и принять решение не мстить. Но Саске? Его кровь закипала при одной мысли о том, чтобы попытаться сделать то же самое. Поэтому он решился на компромисс. Он уйдет. Его чувство вины усилилось. Уйти означало бы повернуться спиной к Сакуре. То, что произошло между Нагато, Яхико и Конаном, было на переднем плане его сознания. Яхико умер из-за их связи. Саске не мог позволить, чтобы его драгоценные люди пострадали таким же образом… лучший способ защитить их — это уйти. — Вы… вы думаете, это правда? — спросил Наруто, прерывая ход мыслей Саске. — Вы думаете, он вернул их обратно? Саске нахмурился. — Не надейся, — наконец сказал он. Сакура шмыгнула носом, и он сжал ее руку. — Но почему он сказал это… и Кацую тоже? — Наруто упорствовал. — Какаши-сенсей может быть- — Наруто, — вздохнула Сакура. — Просто… не надо… Саске услышал впереди шорох, и его Шаринган инстинктивно активировался. Он мгновенно напрягся. — Хорошая работа. Все трое встали прямо на голос. Глаза Сакуры расширились, а губы приоткрылись в судорожном вздохе. Какаши стоял перед ними, улыбка была скрыта за его знакомой маской. Сакура оторвалась от Саске и подбежала к Какаши, заключив его в ликующие объятия. — Какаши-сенсей! — всхлипнула она. — Вы живы! Саске не знал, что делать. Недоверие, радость, облегчение — все это захлестнуло его, и он не знал, как реагировать. Наруто ухмыльнулся и протиснулся мимо него с видом Я же тебе говорил. Он наблюдал, как Наруто приблизился к двум другим и засмеялся, в то время как Сакура плакала, а Какаши боролся со слезами, от которых у него затуманились глаза. И когда Какаши посмотрел на него, он почувствовал, как в груди поселился странный страх, а к лицу прилило тепло. Он и раньше терял людей, но чтобы они вернулись… это было странно. Он медленно сделал шаг вперед… а затем еще один… и еще, пока не оказался всего в нескольких футах от своей команды. Какаши выглядел… гордым. Через мгновение он улыбнулся, и Саске хмыкнул, когда чья-то рука потянула его в группу. Жара была удушающей, когда его окружили, обхватив руками. Несмотря на то, что ему было неудобно, он не мог не ухмыльнуться, когда счастье наполнило его. Какаши был первым, кто вырвался из групповых объятий. — Давайте, шпана, пойдемте. Седьмая команда снова была полноценной. Когда они прорвались через лесную полосу, их встретила толпа, и в небо взметнулись радостные крики. Ликование наполнило площадь, когда раздались возгласы добро пожаловать домой и вы герои, и мы верили в вас. Саске сделал шаг назад, его глаза расширились. Единственное, что удерживало его от бегства, была рука Сакуры в его руке. Прошло много времени с тех пор, как его в последний раз хвалили, и, хотя он знал, что это было адресовано не только ему, это заставляло его нервничать. — Они все ждали вашего возвращения, — сказал Какаши. Кацую выскочила из мантии Наруто. — Я рассказала им все, — сказала она. Толпа хлынула вперед, поглощая их, когда из многочисленных ртов посыпались вопросы, каждый из которых становился неразборчивым. Саске вздрогнул, когда люди напирали на него, а Сакура рассмеялась. Хината проталкивалась сквозь толпу, пока не подошла к Наруто. Ее глаза сияли, когда она смотрела на него, и он притянул ее в объятия, отчего на ее щеках вспыхнул румянец. Сакура улыбнулась, отпуская руку Саске, и прижала свою к сердцу. При виде Наруто и Хинаты в толпе воцарилась тишина, и Саске воспользовался возможностью спрятаться в тени. Он вернулся в укрытие леса и заставил себя не обращать внимания на неопределенность, разрывающую его легкие. У него мог бы быть дом. Седьмая команда может быть целой. Сакура могла бы быть счастлива… если он останется. Но он лгал самому себе. Если он останется, то уничтожит все это. Он убьет членов Совета, и его посадят в тюрьму. Седьмая команда будет разбита. Сакура возненавидела бы его. Для всех было бы лучше, если бы он просто ушел. Но — и он остановился как вкопанный — ему пришлось попрощаться. Вернувшись по своим следам, он вернулся к лесной опушке и увидел, что Сакура уже направляется к нему. Ее брови нахмурились, и она остановилась. — Саске-кун? — Сакура, — медленно произнес он, смакуя ее имя. — Что не так? — спросила она, плотно сжав губы. Ее глаза сверкнули, а уголок рта внезапно дернулся. Он вздохнул. — Я… я должен идти. — Что значит, ты должен идти? — Именно то, что я сказал, — ответил он. — Я не могу здесь оставаться. Ее челюсть напряглась. — Я-я не понимаю. — Ее кулаки сжались, и она посмотрела на него жестким взглядом. — Ты помог нам победить Пейна. Ты сражался от имени деревни. Ты герой! — Она шагнула к нему, протягивая руки. — Я уверена, что Цунаде-шишоу простит тебя и отменит твой приговор. — Дело не в моем приговоре, — выпалил он. Она покачала головой. — Тогда в чем же дело? Саске разжал челюсти и сделал успокаивающий вдох. — Прочти письмо, которое я тебе дал. Ее глаза сузились. — Сейчас? Почему бы тебе просто не сказать мне? Он отвел от нее взгляд. — Это было достаточно трудно написать, — пробормотал он. Раздувая ноздри, Сакура полезла в свою сумку и вытащила конверт, который Саске вручил ей, когда она лечила его. Она разорвала его и вытащила содержимое. Он наблюдал, как глаза Сакуры пробежались по написанным им словам, иного вкус желудок перевернулся. Что, если она подумает о нем по-другому после прочтения письма? Что бы она подумала об Итачи? О Конохе? Он боролся со своим страхом и пытался оставаться терпеливым, но обнаружил, что не может этого сделать, когда глаза Сакуры расширились. Он ясно видел, что она перечитала строчку. У нее отвисла челюсть, а по щекам потекли слезы. Ее веки опустились, скрывая ее блестящие зеленые глаза, и рука потянулась, чтобы прикрыть рот, пока она пыталась восстановить самообладание. Саске почувствовал, что тонет, когда ее глаза открылись и она посмотрела на него. Печаль отразилась в ее светлых глазах, и этого было достаточно. Этого было достаточно, чтобы дать ему понять, что теперь она все поняла. Ее руки упали по бокам, и она выглядела побежденной. Она не знала, что сказать, а он не знал, как ее утешить. Не сейчас, когда он решил уйти. — К-как это… возможно? — спросила она. — Как им это могло сойти с рук? Его глаза опустились к земле, и он выдохнул воздух, который задерживал. — Я задавался тем же вопросом. Она сделала прерывистый вдох. — Как давно ты знаешь? — Мадара сказал мне… после того, как я убил своего брата. Она посмотрела в сторону и прикусила дрожащую губу. Слезы свободно катились по ее щекам, а взгляд стал отстраненным… и злым. Сердце Саске тяжело стучало в ушах, и этот стук причинял ужасную боль. Ему казалось, что он разрушил мир Сакуры, разочаровал ее так, что она больше не была невежественной… больше не была уверена в своей деревне. Он наблюдал, как она тяжело дышала, пытаясь оставаться сильной перед ним, но он знал, как ей больно. Ей было больно за него, как и всегда. Наконец, не в силах больше смотреть, как она скорбит по нему, он решил заговорить. — Я хотел попрощаться, — сказал он тихо, как будто не совсем доверял себе, чтобы говорить. — Почему? — прохрипела она. Его бровь изогнулась. — Почему? — повторил он. — Я думал, это было бы очевидно для тебя, Сакура. Она отвернулась. — Зачем возвращаться, если ты просто собирался снова уйти? — спросила она, и ее голос дрогнул. Он прикусил язык. Конечно, она спросила бы об этом. Он никогда не был из тех, кто лжет… поэтому он сказал ей правду. — Я вернулся, намереваясь убить старейшин. — После того, что ты мне рассказал, они, безусловно, заслуживают этого, не так ли? Но что-то явно изменилось, — возразила она. Она снова приблизилась к нему, умоляюще глядя своими большими глазами. — Скажи Цунаде. Она поможет тебе! Это то, что они скрывали… почему они хотят твоей смерти. Мы можем привлечь их к ответственности за это. Просто… не уходи, Саске-кун. Он отрицательно покачал головой. — Нет, Сакура. Я не могу остаться. Не до тех пор, пока они живы. Она разочарованно хмыкнула и ударила его кулаком в грудь. Это было недостаточно тяжело, чтобы причинить ему физическую боль, но этого было достаточно, чтобы пронзить его сердце. Он схватил ее за запястья и остановил ее метания, и она захныкала. — Разве… разве ты еще не понял этого? — спросила она сквозь слезы. — Я-я люблю тебя, — прошептала она. — Вот почему я должен уйти, — ответил он. Ее глаза встретились с его глазами в замешательстве. — Если я останусь, я все уничтожу. Я убью их и предам тебя. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Саске пристально посмотрел на Сакуру. Она собиралась силой вырвать эти слова из его уст. — Сакура, — он увидел, как она вздрогнула. — Я больше не хочу причинять тебе боль. Я пытаюсь поступать правильно. — Это не то, Саске-кун, — ответила она. — Ты знаешь, что правильно делать, ты просто боишься. Позволь Цунаде разобраться со старейшинами. Он наклонил голову, чтобы заглянуть ей прямо в глаза. — Я забочусь о тебе больше, чем ненавижу старейшин. — Он увидел, как расширились ее глаза, но продолжил: «Вот как я преодолею месть». Она придвинулась к нему ближе и нахмурилась. — Нет. Не лги мне, Саске. — Ее голос приобрел опасный оттенок, стал глубже и тише. Его лоб нахмурился, а в животе закипело разочарование. Что он мог сделать, чтобы доказать, что не лжет? — Если бы это было правдой, ты бы не бросил меня, — сказала она. — То, что ты сказал, не преодолевает твою потребность в мести… это значит дать ему закипеть. Преодолеть месть — значит остаться и бороться с ней каждый день. Останься, чтобы ни один из нас не остался один. Он молчал, пока ее слова стучали у него в голове. Мысль о том, чтобы остаться одному, была для него не нова. Он знал одиночество с детства, оно было его постоянным спутником, и все же оно все еще пугало его. Он научился игнорировать боль, но не всегда мог держать ее в узде. Были дни, когда он задыхался в своей изоляции. Сакура… Команда Семь — они могли бы избавиться от одиночества раз и навсегда. Она уже приступила к трудной задаче и добилась прогресса. Он знал, что она всегда будет рядом с ним и попытается помочь ему подавить его желание крови старейшин. Может быть… Должно быть, ему потребовалось слишком много времени, чтобы ответить, потому что выражение гнева и страсти на лице Сакуры сменилось страхом и отчаянием. — Если ты уйдешь, я никогда тебя не прощу. Саске ухмыльнулся. Это было ужасное дежавю. — Ты бы прибегла к угрозам. Ее глаза расширились, а щеки залились румянцем. Она выглядела прелестно. Он не хотел оставлять ее… он не хотел, чтобы она оставалась одна. — Хорошо, — сказал он. — Я останусь. Ее лицо просветлело, и она почти улыбнулась. — Ты сделаешь это? Он кивнул. — Потому что… я не лгал. — Он протянул руку и провел большим пальцем по ее щеке, вытирая слезы. Его рука задержалась на ее лице, и он начал медленно приближаться к ней. — Сакура… Я люблю тебя. Она улыбнулась. — Я знаю. Видя ее сверкающие глаза и ослепительную улыбку, счастье переполняло Саске, и он не мог сдержать своего желания к ней. Ее губы притягивали его взгляд, и инстинкт подсказал ему, как реагировать. Переместив руку, чтобы положить ее на подбородок, он притянул ее к себе. Когда ее веки начали трепетать, его сердцебиение участилось, согревая кровь, когда она побежала по венам. Когда ее розовые губы чуть приоткрылись, и ее теплое дыхание овеяло его лицо, его желудок перевернулся. Она приподнялась на цыпочки, и их носы соприкоснулись, отчего по его коже побежали мурашки. Не дожидаясь больше ни секунды, он нежно прикоснулся губами к ее губам. Ее тело, казалось, вздохнуло, а его вспыхнуло жаром, как будто заряженное Чидори. После стольких лет практики в прицеливании было странно найти то, что он почти пропустил. Он почти позволил ей ускользнуть из его пальцев, и его губы не совсем идеально прикоснулись к ее губам. Он полагал, что всегда можно что-то улучшить… и это его не беспокоило. Он с нетерпением ждал тренировки, которая, как он знал, обязательно состоится. Целуя ее, он запомнил ощущение ее мягких губ — он хотел знать о них все. Она улыбалась, и он никогда не хотел, чтобы она останавливалась.