Цветы на чужбине

Канзеон Босацу, по обыкновению, скучала. И занимала себя тем, что снова моделировала новое, комфортное перерождение для своего племянника и его бескрышных друзей. За последнее время она даже научилась видеть перед собой одновременно прошлое, настоящее и возможные варианты будущего. Вот сейчас, например, перед ее глазами четверка продолжала путь после того, как побывала словно бы внутри истории, сочиняемой Санзо. …Конечно, удивительное приключение не могло так сразу забыться. Годжо во всеуслышание ворчал: – Ну что это такое, чертов монах, почему мы видели только тех, на кого тебе смотреть приятно? И не только смотреть. Где твои красавицы, которых ты в жены своим мальчикам придумал, почему мы не познакомились? – Хаккай, – казалось, невероятным, что это имя вообще может прозвучать сплошным шипением, но раздраженный Санзо и не на такое был способен, – ты вот мне скажи, как ты вообще терпишь такое? Еще красавиц ему подавай! Будь я на твоем месте – убил бы и дело с концом! – Санзо, я за рулем, – и в голосе, как всегда, легкая улыбка-насмешка, – мне ревновать некогда. Да и вообще это не то, на что стоит тратить хоть какой-то ресурс. Вот кто еще так, кроме него, может… Хаккай вообще может многое. Кроме одного – быть с ним, с Санзо, и смириться с этим казалось просто невозможно. Только недавно вздохнулось немного легче – совсем немного! – после встречи с Мари. Это даже странно, он же сам писал ее бесячей и отвратительной, но «нейтрализовать» ее оказалось неожиданно… не противно. И это еще самое слабое слово. А этот… у которого есть все… продолжал: – Вот, Хаккай умный, мы с ним перед сном еще попредставляем, как твои красавицы остались одни… – Эй, легче! – одернул Годжо сердечный друг. – Ребенку твои фантазии слушать ни к чему. Но вообще логично. Остались бы они в какой-нибудь другой вселенной, стали бы счастливы сами, и никто не в обиде! – И правда, – согласился Санзо. Полукровка еще пытался что-то плести про малиновые обои с золотыми розами и простыни чтоб черные, но его общими усилиями заткнули. Разглагольствования об упадочной роскоши сменились воплями мартышки, выстрелом в воздух, привычным шумом мотора – и неслышным смертному уху, но все же громким смехом богини, развеселившейся в своих небесных высях: – Нет, бродяга красноволосый! Свой шанс ты уже упустил! Теперь твой вариант мне нравится гораздо больше! Да и для девочки так точно будет лучше, чем дать ей погибнуть совсем ребенком и эгоистично забрать ее к себе…