Hassliebe

      Алина устало откидывается на подушку, бросая на дверь заглушающее заклинание, не желая быть невольным слушателем бурного свидания, который устроил староста мальчиков. Кажется, третьего или четвёртого за неделю, судя по всему, с очередной новой пассией. Предыдущая девица была значительно тише нынешней, если честно, она всегда удивлялась, почему не накладывает заклинание сам, видимо, Мэтт ничего не знал о привате, личной жизни и комфорте окружающих. Он неоднократно намекал, что ей самой не помешало бы расслабиться, когда начинала злиться из-за пустякового дела или правок в дежурствах; что можно пользоваться полномочиями главных префектов в виде личной спальни, доступа в ванную и возможности находиться за пределами башни старост после отбоя. Говорил с лукавой улыбкой, совершенно не стесняясь подобных откровений, что добрая часть парней хотели бы запустить руки ей под юбку и были рады её расставанию с Малом, случившемуся под конец предыдущего учебного года, неустанно повторял о томных взглядах, которыми провожал бывший парень. Старкова просто закатывала глаза, отмахиваясь. Услышав подобное раньше, непременно бы порадовалась, но теперь комментарии не вызывали ровным счётом ничего.       Мэттью даже предполагал, что она сменила свои ориентиры в пользу женской половины школы — большей глупости быть не могло. Её проблема была гораздо глубже, говоря языком друга и соседа — влажные мысли были заняты другим человеком, а точнее преподавателем по ЗОТИ. Молодым, чертовски привлекательным мракоборцем, который не смог отказать профессору Дамблдору в услуге, тем более, после серьезного ранения на одном из заданий был вынужден уйти в долгосрочный отпуск. Директор школы счёл это удачным стечением обстоятельств, выгоду могли извлечь обе стороны. Морозов был известен в правительственных кругах, считался одним из лучших мракоборцев столетия, выдающимся волшебником своего поколения, поговаривали, что пророчат большое будущее в высших чинах министерства. Преподавание на столь сложной должности хорошо вписывалось в послужной список. Харизматичный учитель легко вписался в новый учебный год, открывая свой предмет с абсолютно другой стороны, за всё время учебы дети ни разу не были так проникнуты изучением и стремлением преуспеть. Александр был практиком, в открытую на личном примере рассказывал о заклятиях, о лучшей защите, о том, как важно рационально мыслить совмещая полученные знания и умение использовать магию. Делился проблемами политического масштаба, намекая, что Министерство не одобряло его методов работы, а уж тем более преподавания, но Морозов был убеждён, что только на практике можно обучиться такому искусству, как защите.       Девушка закрывает лицо руками, пытаясь не думать об их знакомстве на лазурном побережье не задолго до начала учебного года. Тогда он был для неё Саша и о дальнейших встречах не могло идти речи. Курортные романы имеют свойство заканчиваться после отпуска, так было с ними. Должно было быть. Она не задавала лишних вопросов, просто встречалась с ним из вечера в вечер, проводя страстные ночи в его номере. Кажется, что только с ним познала истинную прелесть сексуальной жизни, оказалось, что секс с Малом был пресным, неловким, неумелым. В отличии от манипуляций, которые проделывал с её телом Александр так умело доводя до пика наслаждения, каждый раз заставляя кричать от удовольствия.       Подобные воспоминания должны быть спрятаны в самые укромные уголки сознания под семью замками, но, как выяснилось, у её организма были свои потребности. Уроки ЗОТИ проходили в чертовом напряжении, в переглядках, в плотно сомкнутых губах и нелепых перепалках со спорами, за которые нещадно снимал баллы с факультета за её длинный язык, за неумения игнорировать чистую провокацию. А его это будто забавляло, слушать нелестные высказывания нерадивой ученицы, замечать гневно брошенные взгляды, в открытую посмеиваясь. Временами был холоден, безупречная маска равнодушия, вечно прямая осанка, колкий взгляд карих глазах, будто она провинилась, будто постоянно наказывал. Александр умело игнорировал, обходя стороной. Создавалось впечатление, что их бурный роман имел значение только для неё. Глупая, глупая Алина, влюбившаяся не в того человека.       Она помнила волшебника другим, с широкой улыбкой, с темнеющей радужкой, стоило начать вести себя расковано и провокационно, шепча о своих желаниях ему на ухо. Однажды, ощутив вкус страсти, хочется испытывать его вновь. Хочется касаться бархатной кожи, выводить незамысловатые узоры, ощущать вес тела, быть прижатой к кровати или восседать сверху. Шумно выдыхает, чувствуя, как внизу живота зародилось чувство томления, распространившееся по телу, узел желания стягивался всё сильнее. Собственные мысли не остановить, в них Александр перед ней на коленях, ведёт дорожку поцелуев от колена к внутренней части бедра, ей чудится ощущения губ и языка на своей коже, а рука непроизвольно скользит к заветному месту меж ног. Сдавленно охает, когда пальцами проходится по краю влажных трусиков. Ей нужна пара умелых движений, чтобы ощутить что-то похожее на разрядку. Фантазиями возвращается к мужчине, который ласками языка и пальцев подводил к краю, так умело, уверенно, с наслаждением. Представляет его губы на своей коже, его пальцы в возбужденном лоне, а никак не свои, его язык, ударяющий по клитору. С губ срывается тихий стон, не перестаёт строить иллюзии в голове, лаская собственное тело. Нетерпеливые движения пальчиков, лёгкие надавливая на клитор по круговой. Ей нужно немного, чтобы сбросить скопившееся напряжение. Заметно вздрагивает, томно простонав, чувствуя слабые отголоски оргазма.       Теперь она хорошо понимает словосочетание «влажные мысли», которое так часто употребляет Мэтт. Они способны свести с ума, приходится признать, что желаниям слишком сложно противиться, от неудовлетворенности превращается в редкостную стерву, в комок нервов с приступами истерики. Что же, может, она сходит на пару свиданий с одним из слизеринцев, может, воспользуется своими полномочиями… Приходится признать, что с преподавателем ей мало что светит, что фантазиям не стать реальными, а прошлое — как бы не было прекрасно — остаётся в прошлом. Последняя мысль, зародившаяся в голове прежде, чем провалиться в сон: «К черту Александра».

***

      Зайдя в кабинет ЗОТИ, уселась на своё место, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Каждая встреча с учителем отдавалась болью где-то в районе солнечного сплетения. За те несколько дней после принятого решения, согласилась на свидание с Лукасом, который учился на Когтевране, а их встреча оказалась полным провалом, все мысли были посвящены только одному мужчине, при виде которого кожа покрывалась долбаными мурашками. Морозов умудрился испортить всё одним появлением в коридоре, даже не удостоив их взглядом. Алина злилась, практически была в бешенстве.       Раздражение растеклось по венам, стоило заметить, как Александр пропускает в кабинет ученицу Слизерина, явно пытавшуюся с ним флиртовать. Волшебница закусывает губу, отводя глаза в сторону, мечтая перестать чувствовать жгучую ревность. Нужно просто не думать, не обращать внимания, выключить лишние чувства. Поправляет свой красно-золотой галстук, ослабляя узел, на секунду прикрывая глаза и готовясь к уроку. Женя, сидевшая впереди, поворачивается к ней, склоняясь в ехидной улыбке. — Зоя из кожи вон лезет, чтобы привлечь внимание нашего Короля Теней, — кивает в её сторону, рыжие кудри закрывают часть красивого лица. — А он не замечает.       «Король Теней» прозвище, которым его наградили в одной из газетных статей, посвящённой поимке опасного преступника, удачно разлетелось в стенах школы, став вторым именем. Оно подходило, как никогда. Волосы цвета вороного крыла, небрежно зачёсанные назад, глаза цвета топленого шоколада, временами казалось, что на дне радужки плещутся тени вместе с чертями, способные проникнуть в самое сердце, взять под контроль. Был красивейшим представителем мужской половины волшебников, носил статус завидного жениха с чистокровной родословной. — Приступим. — Александр в привычной манере скинул мантию, закатал рукава белоснежной рубашки, присев на край стола. — Вы должны были самостоятельно изучить инвазивную магию. Кто скажет, чем она так опасна? — Мозг — самая беззащитная часть нашего тела, — вырывается из уст Алины. Она никогда не поднимала руку на его уроке. — Два непростительных из трёх действуют именно на наше сознание. — Верно. — Морозов кивает, крутя в пальцах свою палочку. — Империус, Круциатус действуют именно на мозг, в отличие от Авады. Вы должны научиться охранять свой разум. Делитесь на пары, будете отрабатывать магические воздействия на мозг. — Ученики зашевелились, выполняя команду учителя. — Надеюсь, никто из вас не додумается использовать запрещённое, — добавил с легкой усмешкой.       Алина проклинала всё на свете, когда оказалась без пары. Мэттью был освобождён от пары занятий, выполняя распоряжение директора. Её постоянный партнёр на всех уроках ЗОТИ. Она видела, что Мал направился к ней. — Старкова. — Командный тон преподавателя заставил напрячься не только её, но и бывшего парня. — Идите сюда. Сегодня я буду вашим партнёром.       Гриффиндорка на секунду приросла к полу, осмысливая услышанное, сердце сделало кульбит. За последние несколько месяцев это было его первое проявление к ней. Сжимая в руке свою палочку, подошла к мужчине, чувствуя дрожь в коленках. Встав напротив, ощутила, как пара десятков глаз наблюдают за ними. Она так мечтала оказаться рядом, стоило бояться своих желаний. Между ними расстояние вытянутой руки, Александр изучающе скользит взглядом по её школьной юбке, по телу и, наконец, смотрит в глаза. — Помните, один нападает, другой защищается. — Бархатный голос окутывает, посылая вибрации буквально под кожу. В стальных глазах плещется озорной огонёк, пальцами он проводит по своей отросшей щетине. — Потом меняетесь. — Профессор. — Алина пытается скрыть дрожь в своём голосе. — Спасибо за помощь. — Старкова. — Он тянет гласные звуки произнося её фамилию, убирая руки в карман брюк. — Готова?       Она не успевает кивнуть, как череда картинок вспыхивает перед глазами, будто кто-то начал нагло рыться в её голове, вытаскивая на поверхность воспоминания, мысли, её сокровенное. Видит момент неудачного свидания, попытки Лукаса прикоснуться, и как шарахается от него. — Нет… это… легилименция? — сдавлено шепчет, делая полшага назад. — Легилименция большая часть инвазивной магии. — Говорит то, что она и так знает. — Защищай свой разум! — Рявкает на неё, смотря в упор. — Я не была… — Слова обрываются, перед глазами очередная череда картинок прошедших суток. — Нет…       Пытается вытолкнуть из своего разума, сжимая зубы, чувствуя отчаяние, он неумолимо подбирается к запретному. К её желаниям, мыслям, ярким фантазиям и, наконец, моменту, в котором отчаянно ласкала себя, нуждаясь в разрядке, мечтая о нем. Зажмуривает глаза, ощущая предательский румянец на щеках. Его шумный выдох оглушает, а перед глазами встаёт картинка той ночи с рукой между ног, с тихими стонами, с именем на губах. «Нет…нет. Это слишком личное», — кричат мысли где-то на краю сознания. — Хватит! — говорит громче дозволенного, шумно дыша, раскрывая глаза, смотря в лицо, Александр. Чувство стыда напару со злостью заставляют стискивать волшебную палочку. — Вы… Ты… Какого черта?! — Злобно шипит, сверля его взглядом, замечая, как потемнели глаза напротив, как плотно сомкнуты губы. — Катитесь к черту!       Она готова кинуть в него заклинание, готова его проклясть, разворачиваясь на каблуках, быстро выходит из класса, мечтая провалиться сквозь землю. Боже… этот волшебник копался в её мыслях, как в собственных, выуживая самые грязные.       Александр молча наблюдал за удаляющейся девичьей спиной, сдерживая собственные порывы. Невыносимая девчонка, до чёртиков желанная и такая запретная. Каждый раз испытывает его нервы на прочность, выдержку, заставляя рвать и метать. Неустанно твердил сам себе, что Алина его ученица, что они на территории школы. Успел пожалеть, что воспользовался легилименцией. Но будь проклят весь мир! Ему безумно хотелось узнать, что творится в её умной головке. Она всё ещё оставалась его девочкой. Несмотря на несколько месяцев разлуки, его должность и разницу в возрасте, Алина принадлежала ему. Кажется, пришло время напомнить, вытравить все посторонние мысли о бесполезных свиданиях с юнцами, которые оказывали знаки внимания. «Нет, девочка, если к черту, то только с тобой». — Мысленно отвечает на обрывки её же воспоминаний и дум. — Сафина… — переводит взгляд на гриффиндорку, — передай своей подруге, чтобы после ужина пришла на отработку. И забери её вещи.       Женя удивлённо кивает, переглядываясь с однокурсниками. Кажется, это была первая назначенная им отработка. Ученики, не желая попасть под гнев профессора, продолжили практическое занятие.

***

      Алина пришла позже назначенного времени, обязанности главного префекта школы порой лежали грузом на её хрупких плечах, тем более выпускной курс, постоянная подготовка к выпускным экзаменам. Профессора нагружали как никогда, будто сговорились все разом, взваливая на студентов целый поток информации, практики, домашней работы. С этими проблемами можно было справиться, не отвлекайся она постоянно на посторонние мысли. Сердечные дела выматывали куда сильнее школьных, таких обыденных. Глубоко вздыхает, расправляя плечи, прежде чем постучать. Было плевать на наказание, которое мог с легкостью назначить профессор, но щеки заливало румянцем, стоило представить его едкие комментарии. Почему Алина решила, что подходит ему? Волшебник, который к неполным тридцати годам создал карьеру, привлекательный, баснословно богатый, чистокровный аристократ, потомок одного из величайших волшебников древности, завидный холостяк в конце концов. А кем была она? Незаконно рождённая, полукровка, пусть ей пророчили величайшее будущее, пусть была лучшей ведьмой своего поколения. Это было недостаточного. Юна, наивна. Что могла ему дать кроме своего сердца, кроме своей любви?       Не услышав ответа, тянет за дверную ручку, проходя в пустой класс. В другом конце кабинета из приоткрытой двери горит свет. Набираясь смелости, преодолевает расстояние. Какое бы прошлое их ни связывало, Александр был преподавателем, и ей было просто необходимо показаться, дабы не разозлить ещё больше. Она нахамила, пусть не без причины, даже послала, покинув урок. Такое поведение было недопустимым, но мужчина был не прав. Они оба были не правы. — Профессор. — Она зовёт, прежде постучав в дверь его комнаты. Морозов жил отдельно от преподавательского состава, должность учителя ЗОТИ давала некие привилегии. — Вы тут?       Старкова чувствует любопытство, так хотелось проникнуть в частные владения, в его жизнь, узнать что-то больше. Собирала информацию по крупицам, Морозов в силу специфики своей работы держал добрую часть своей жизни за завесой тайны, рассказывал только то, что считал нужным, умело следя за своей речью. Общие факты, известные всем. Из ночных разговоров на берегу моря ловила каждое слово, с замиранием сердца слушая про его персональную библиотеку — он отдавал предпочтение маггловской классической литературе, восхищаясь талантом обычных людей; играл на рояле весьма недурно — матушка принуждала; терпеть не мог балет — ему приходилось часто бывать в театре, хоть и питал любовь к симфонической музыке.       Спальня была пуста, она бегло осмотрела пространство, делая несколько шагов вперёд, ступая по махровому ковру, замечая королевских размеров кровать, пару кресел рядом с книжным шкафом из красного дерева — все полки были заставлены книгами — Алина хотела изучить каждую. Стол по левую руку от неё в тон шкафу, пальчиками проводит по листам пергамента, по корешкам сложённых книг с символами рун, надписями на латыни. Взгляд останавливается на колдографии, на снимке женщина заливисто смеётся, обнимая мальчишку лет семи, видимо, маленького Александра.       Она вздрагивает, когда слышит покашливание за своей спиной, резко оборачиваясь: — Ты меня напугал… — Чертыхается, делая шаг к столу. — Вы меня напугали, профессор. Я искала вас… Простите, что зашла.       Александр стоит в дверном проеме, упираясь плечом на дверной косяк, губы растянулись в усмешке: — Удовлетворила свой интерес? — Привычно держит руки в карманах брюк. Рукава рубашки собраны до локтей, а верхние пуговицы расстегнуты. Он похож на студента, когда так небрежно одет. — Думал, что уже не придёшь. — Собрание старост, — оправдывается Алина, обнимая себя руками. — Я не должна была покидать урок без разрешения, простите. — Ты извиняешься только за это? — Он проходит в комнату, прикрывая дверь. — Кажется, Старкова, у тебя проблемы со школьными правилами.       Алина вспыхивает, обращая на него разозлённый взгляд. Кто бы говорил про школьные правила… Он вёл себя как минимум неэтично. — Вы заслужили. — Твёрдо проговаривает, сталкиваясь с ним взглядом, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. — Проникли в мои мысли… — Ты права. — Морозов усмехается, смотря на неё, делая ещё один шаг ближе. Уверенно сокращая расстояние. — Я перешёл черту. Попробуй проникнуть в мои мысли. Тебе так и не довелось попробовать инвазивную магию.       Девушка удивлённо изгибает бровь, пытаясь сохранить маску равнодушия, унять бешено бьющееся сердце. Делает глубокий вдох, пытаясь освободить свои мысли. Поправляет пряди каштановых волос, выбившиеся из косы, всматриваясь в черты его лица. Ну почему Мерлин одарил такой привлекательностью? Это безобразие. — В ваши мысли? — переспрашивает она, удивлённо хлопая ресницами. — Не думаю, что это возможно. — Верно. — Александр кивает, еле заметно улыбаясь. — Мракоборцев учат защищать свой разум достаточно жестко. Но я позволю, это будет честно. — Он наблюдает, как гриффиндорка достаёт палочку из кармана, мягко сжимает древко в руке. — Плавный взмах, четкие линии. — Я знаю. — Раздраженно перебивает, ей не нравятся сомнения на свой счёт. Пусть ещё не обучена защите своего разума, но знает азы. — Легилименс!       Сосредоточив всю силу, применяет заклинание, чувствует полное отсутствие сопротивления. Магическая сила проникла в сознание, было так странно, так необычно видеть всплывающие образы чужими глазами. Картинки столь яркие, насыщенные, словно окунулась в омут памяти, ища что-то особенное. Видит пару школьных воспоминаний, эмблему Слизерина на пиджаке, зелёный галстук. Ну конечно, выпускник Слизерина… Она догадывалась. Его характер полностью соответствовал факультету: амбиции, талант, чистокровность, тяга к тёмным искусствам.       Перед глазами возникло поле для квиддича, заполненный, гудящий стадион, игроки в воздухе, а он на земле прижимает к грудной клетке повреждённую руку, сжимая в ладони маленький снич. Товарищи по команде спускаются с мётел, зажимая парня в крепких объятиях, хлопая по ушибленному плечу в порыве радости. Она чувствует торжество, радость, ощущение победы. Момент счастья. Алина невольно улыбается, заворожено перемещаясь от одного момента к другому, пытаясь понять, как действовать в чужом разуме, как выбирать, зная теорию, она понимала, что это возможно.       Ощутив прилив магии, перед глазами появилась рябящая картинка, казалось, что её только создали в своей голове. Разительно отличалась от предыдущих, будто фильм плохого качества, слепленный на скорую руку. Гриффиндорка видит себя сидящей на учительском столе, с задранной юбкой, а его руки поглаживают бёдра, слегка шершавыми пальцами впивается в разгоряченную кожу. Школьная блуза расстегнута, грудь тяжело вздымается, их губы сталкиваются в жарком поцелуе. Она понимает — это его фантазия, шумно вздыхает, зажмуривая глаза, чувствует, как краснеет от собственной реакции на столь откровенные мысли, чувствует, как внутренности скручивает от желания. Сдавленно выдыхает, покидая разум профессора, упирается поясницей в стол, бегает взглядом по комнате. — Ты…— Облизывает губы, сталкиваясь с его потемневшим взглядом, на дне радужки плещутся такие знакомые эмоции. Страсть, желание, похоть. — Зачем? — сдавленно шепчет она. — Потому что это то, чего я желаю больше всего, — сокращает он расстояние между ними в два шага. Упирается руками в стол по обе стороны от девичьих бёдер. — С момента приезда, стоило увидеть тебя в Большом зале в первый день. — Он улыбается, смотря в ореховые глаза, в них отражаются те же эмоции, замечает, как тяжело дышит, цепляется пальцами за древко волшебной палочки. — Я думал о тебе, пытался найти. Но это оказалось проблематично. — Ты даже не смотрел в мою сторону, будто ничего и не было, — обижено произносит девушка, прикусывая нижнюю губу. — Не стоит так делать, — произносит он бархатным шёпотом, проводя пальцами по её подбородку, к губам, вынуждая освободить закушенную. — Пытался. Я ведь профессор…— ведёт пальцем по слегка влажной губе, ловя томный выдох. — Ничего в жизни не хотел так сильно, Алина.       Она не знает, кто из них сдаётся первым. Каждое прикосновение обжигает, посылая тысячи импульсов, заставляя тянуться к нему. Их губы встречаются, сминая друг друга, жадно лаская, со всей страстью, с тоской звенящей в ушах. Палочка выпадает из рук, когда обвивает руками за шею, притягивая ближе к себе, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Это не поцелуй, безумие, их языки сплетаются в упоительных ласках. Александр подсаживает гриффиндорку на стол, удобно вставая меж её разведённых ног, отрывается от губ лишь на мгновение, мазано скользя языком по подбородку, к шее, оставляя дорожку поцелуев. Вдыхает родной аромат, чувствуя возбуждение, чувствуя тоску. Она шумно дышит, подстраиваясь под его ласки, как и всегда — безумно отзывчивая, созданная для него, нетерпеливая — её пальчики движутся вдоль рубашки, расстёгивая каждую пуговицу, желая прикоснуться к мужскому телу. Дразнящая улыбка появляется на губах, стоит провести руками по девичьим бёдрам, собирая юбку к животу, поглаживая кожу. Старкова была его самым греховным желанием, он покусился на нечто особенное, на нечто святое, желая всем сердцем.       Их губы снова обрушиваются друг на друга, страстно, напористо, крышесносно. Каждое прикосновение рождает пожар, рождает похоть, отравляющую кровь. Он быстрым движением расстегивает пуговицы её блузы, стягивая вещь вниз, следом освобождает от бюстгальтера — нужно больше кожи, больше прикосновений. Целует оголённые участки девичьего тела: ключицы, плечи, полушария груди — вырисовывает влажные узоры языком, ласково проводит по соску, втягивая тот в рот, посасывая и прикусывая. Слышит, как девушка стонет, прогибаясь в спине ему на встречу.       Старковой кажется, что она вот-вот сойдёт с ума от столь откровенных прикосновений, от ощущений. Кожа — оголённый нерв. Так возбуждающе, так приятно, одновременно с этим желанно. Стонет, когда чувствует, как Александр пальцами проходится по влажным трусикам, отодвигая ткань в сторону, медленно ласкает разгорячённые складочки, задевает клитор, отчего призывно разводит ноги в стороны. Закусывает губу, чувствуя проникновение пальцев, прикрывает глаза от наслаждения. Как же скучала по этим ощущениям…       Мужчина готов рычать, чувствуя её влажность, узость, призыв желанного тела. Ему всегда нравилось наблюдать, как розовеют девичьи щёки, как закатываются глаза, как плавится от прикосновений, как просит о большем. Пальцами задаёт ритм, вынуждая ёрзать бёдрами по столу, запоминая момент. Алина на столе разгоряченная, с разведёнными ногами, постанывающая, сходящаяся с ума от его пальцев внутри. Он чувствует — она близко. — Саша. — Старкова призывно зовёт, желая ощутить больше, желая почувствовать. — Пожалуйста, Саша. — Чего ты хочешь? — Греховно шепчет ей на ухо, необходимо услышать. Ведь он так это любит. — Скажи мне.       Свободной рукой сжимает девичью шею, вынуждая посмотреть в глаза. Во взгляде страсть жгучая, неукротимая, развратная поволока. Губы подрагивают, срываются стоны, когда пальцы задевают чувствительную точку. — Тебя… Пожалуйста… — Шепчет в мольбе, чувствуя, как близка к оргазму. — Трахни меня… — Моя гриффиндорка. — Морозов довольно выдыхает, расстёгивая ремень, ширинку, освобождая возбуждённый член. — Моя девочка.       Одним напористым толчком проникает в неё, сдавленно простонав, ощущая жар девичьего лона, узость и влагу. Чувствует запах возбуждения, мускусный, сладостный аромат. Порывисто целует губы, приоткрывшиеся от наслаждения. Они — единое целое, то настоящее, за которое стоит бороться. Ритмично толкается бёдрами, входя до упора, слыша громкие стоны, прикрывая глаза от наслаждения. — Саша… я…— Она цепляется за его плечи, впиваясь ногтями в кожу, конвульсивно дёргается, содрогаясь в организме. — Мерлин…       Морозов шумно выдыхает, ощущая, как стенки лона сокращаются вокруг его члена. Мазано целует в уголок губ, подбородок и шею, медленно покачивает бёдрами, вынуждая её стонать, продлевая пик наслаждения. Когда девушка под ним затихает, возобновляет свои толчки, переходя в бешеный ритм. Ему бы быть осторожнее, но знает, им обоим это необходимо — утолить голод, тоску истерзанных сердец. Бьется бёдрами о её, подчиняясь первобытным инстинктам, сжимая пальцами кожу до красных отметин. Пошлость звуков практически оглушает, атмосфера вокруг них пропитана сексом. Они стонут в унисон друг другу, периодически сталкиваясь губами в страстном поцелуе. Пальцами находит чувствительную точку, потирая в такт собственным движением, подводя девушку к пику ощущений, толкая за пропасть. Слышит, как с её губ срывается собственное имя, и это последнее, что связывает с реальностью. Старкова бурно кончает, сокращаясь вокруг него, прижимаясь вплотную к нему, врезаясь зубами в плечо, сдерживая громкие стоны. Заканчивает следом за ней, шепча девичье имя, что прожгло дыру в душе, отпечаталось на клеточном уровне. Заполняет лоно семенем, их совместный всплеск магии в момент единения поражает, комнату озаряет золотистая вспышка. Истинная кульминация их соития, как высшее свидетельство любви.

***

      Им не нужно громких признаний, достаточно того, что они есть друг у друга. Они долго лежат в постели, прижимаясь друг другу, наслаждаясь гармонией, единением не только тел, но и душ. — Тебе нужно научиться защищать свой разум, — расслабленно проговаривает Александр, перебирая пряди её волос. — Дашь мне пару дополнительных уроков? — Игриво ведёт носом по подбородку, прижимаясь к нему. — Мне необходим весь твой опыт. — Всенепременно. — Широко улыбается, обнимая девушку. — Моя гриффиндорка.       Сокровенные слова будут сказаны позже, когда смогут свободно быть вместе, не скрываясь, не прячась. Когда смогут быть равными. Пройдут путь рука об руку. Альбус был прав, когда говорил, что все случайные совпадения не случайны.