Жизнь после

 — В этом году я подавал заявку на вакансию учителя старших классов по русскому и литературе в один питерский лицей, я и сам учился в нём когда-то. Сегодня мне позвонили. Меня готовы принять. Я знаю, что ты хочешь уехать отсюда, и я хочу того же, здесь невыносимо… Будем так же жить вместе. Как тебе такая альтернатива, устроит? — В Питер?.. Я боюсь, Арс. Я не смогу… — Всё будет хорошо, малыш, я буду рядом, я помогу. Я всегда буду рядом, слышишь? Мы справимся вместе… Вместе. В Питер. Рядом. А ведь так и получилось. Они в Питере. Они вместе. Он рядом. Притянутый за уши «happy end». Только вот совсем не «happy». Один сплошной «end». Антон, проснувшись от какого-то шороха, открывает туманные глаза, обнаруживая себя лежащим на холодной кровати. Однако её холод ничто по сравнению с тем, что веет от сырой земли. О да, он это определённо уяснил. Арсения рядом не оказалось, от чего Шаст поначалу съёжился, а затем приподнялся на локтях, с беспокойством осматривая комнату и прислушиваясь к звукам. — Арс? Ай, чёрт… — осёкся Антон, понимая, что учитель его всё равно не услышит. Парень поднимается с кровати и сонно плывёт направляется в сторону ванной комнаты. Слышны звуки разбивающихся об обнажённое тело капель. Арсений лежит в ванне, запрокинув голову, пока по его лицу стекают струйки холодной воды, льющейся из душа. В неподвижных глазах отражалось серое Питерское небо: от иссиня-ясного цвета ничего не осталось. Веки были прикрыты. На длинных ресницах задерживались редкие капельки. Губы казались истощенными и высохшими, несмотря на воду, обрисовывающую каждый их изгиб. Антон готов поклясться, что в этом персональном дожде Арсений прячет слёзы. Шаст осторожно подходит и садится на пол, положив согнутые в локтях руки на бортик ванны, а сверху пристроив на них свою голову. — Как же я хочу коснуться тебя вновь, — парень тянет руку к лицу учителя, дотрагиваясь до мокрой щеки, не ощущая влаги, — как же хочу, чтобы ты почувствовал меня… Я ведь прямо здесь, с тобой рядом, как мы и хотели, помнишь? Я хочу, чтобы ты услышал, как я говорю, что люблю тебя. Хочу, чтобы ты видел любовь в моих глазах… — губы Антона дрожат и изгибаются в кривые рваные линии. Пальцы сжимаются в кулак и возвращаются к хозяину. — Арс, я так скучаю по тебе… Антон вряд ли бы когда-нибудь сказал это вживую, но сейчас, чего ему бояться? Антон чувствует, как в горле колом стоит ком. Антон зажимает рот рукой, чтобы сдержать крик. Антон рыдает, обжигаясь собственными слезами. Но призраки не плачут. Это удел только живых. Мёртвые такую способность утратили и вынуждены нести всю боль в себе, не имея возможности хоть немного выпустить вместе со слезами. Антону очень больно. Антона прожигает изнутри эта боль. Антон хотел бы умереть, только вот он уже это сделал. Парень прячет лицо в локтях, приглушая всхлипы, не в силах больше смотреть на такое далёкое близкое счастье. Арсений закрывает глаза и опускает голову, прерывисто выдыхая. От холодной воды тело его покрылось мурашками, кажется, его даже била мелкая дрожь. — Антон… — сказал он на выдохе, не поднимая головы. Шаст словно оттаивает, вздрагивает и приоткрывает рот, усталыми глазами прожигая мужчину. — Тош… Тошин мир замирает вместе с ним. Ни звука. Ни слова. Ни единого вздоха. Время останавливается. Вселенная останавливается. — Если ты слышишь… — чуть дыша произносит Арсений, а следующие слова и вовсе проговаривая шёпотом, переходящим в писк, — прости меня… «Да за что? За что мне тебя прощать? В чём ты виноват? В том, что укрыл от пьяницы Славика? В том, что залечивал все мои раны? В том, что заботился и любил? Что подарил недолгую счастливую жизнь? В чём? В чём, блять, ты виноват?» Антон вспыхивает словно факел, резко встаёт и падает на пол, снова встаёт, хватается руками за голову, рвёт волосы, шатаясь озирается по сторонам, пока, наконец, со всей злостью не ударяет зеркало, висевшее над раковиной. Раздаётся вполне слышимый треск, а от места удара в разные стороны разбегаются кривые линии, образуя в целом на разбитом зеркале паутину. И Арсений, и Антон замирают в испуге. Попов хватает с крючка полотенце и, параллельно обматывая им поясницу, спешно выбирается из ванны. Мужчина медленно подходит к зеркалу, не отводя от него взгляда. Шаст не шевелится, лишь тяжёло дышит. Он вообще не понял, что сейчас произошло. Учитель как заворожённый тянет руку к трещинам, проводя по каждой кончиками пальцев, не боясь порезаться снова и вызывая в Антоне дрожь. На секунду отражение растерянного лица парня в разбитом зеркале замечает Арс, отшатывается, как ужаленный и резко разворачивается. Антон смотрит на него непонимающими глазами, наблюдая за тем, как с мокрого тела сыпятся на пол капли воды. Ему становится страшно. Мужчина смотрит на него в упор, не шевелясь. Опять. — Ну давай, — Шаст взмахнул рукой, ударяя самого себя по бедру, чуть покачиваясь из стороны в сторону, с горьким выражением лица, — покажи снова, что не видишь и не слышишь меня, придурок. Я же так люблю разговаривать с пустотой! — Почему ты здесь… — Чт-то ты… — голос Антона дрогнул, и тон в мгновение стал совершенно иным. — Тебя не может здесь быть… Ты умер… — Арс? — парень слегка пригнулся, делая маленький шаг вперёд, — Я задам всего один вопрос… Сердце на мгновение замерло, а затем забилось с новой силой, словно вот-вот взорвётся в груди. По крайней мере, по ощущениям именно так. — Сколько пальцев я показываю?.. — тихо проговорил парень, не меняя позы. Арсений молчал и тишина эта убивала Антона, разрывая душу в клочья. Мужчина развернулся к ванне, подставляя руки под до сих пор работающий душ, набирая в ладони воду и брызгая себе на лицо. — Почему так сложно ответить? Тебе правда сложно? Я должен понять, слышишь ты меня или НЕТ! Видишь ты меня или НЕТ! Я устал разговаривать с пустотой! Почему даже после смерти я всё ещё привязан к тебе? Где мой ад? На рай я даже не надеюсь, куда блять мне до него! Где моя конечная станция? Я так хочу сойти уже с этого бешеного поезда! Шаст падает на колени, закрывая лицо руками и тихо всхлипывая. — У меня даже слёз нет, чтобы выплакаться… Судя по всему это привилегия кожаного мешка под названием «тело»… Попов выключает воду, решая не вытирать лицо полотенцем, а позволяя каплям свободно падать с носа и подбородка. Мужчина осторожно поворачивается, боясь наткнуться глазами на Антона, и как можно аккуратнее обходит то место, где видел призрака, направляясь к двери. — У меня точно крыша поехала… — заключает Арсений, плечом прислоняясь к дверному косяку, спиной к Антону. — Я совсем теряю рассудок и… Мужчина проглатывает ком, мельком облизнув уже пересохшие губы, пытаясь выдавить из себя слова. Он немного поворачивает голову в сторону, как бы обращаясь к невидимому собеседнику, оставшемуся позади в комнате. — Нисколько… — Антон приподнял голову, повернув её в сторону звука. — твои пальцы на обеих руках были сжаты в кулаки, поэтому нисколько… Парень лишь успевает ошарашенным взглядом проводить скрывшегося за дверью ванной учителя. Казалось бы, он получил ответ на свой вопрос. На один из них. Но вместо удовлетворения этот ответ породил огромное множество новых вопросов, с которыми ему ещё предстоит разобраться.