Жизнь после

Время — странная штука. То незаметно пролетает питерским сапсаном, то еле тащится московскими пробками. Но что остаётся неизменным, так то, что с какой бы скоростью оно не протекало — всё идёт своим чередом. Что-то рождается, что-то умирает. Что-то появляется, а что-то исчезает. Что-то только начинается, а что-то вмиг заканчивается. Это естественно. Это неизменно. Это жизнь. Антон медленно разлепляет глаза. Он обнаруживает себя сидя за столом с лежащей на согнутых руках головой в Сашином кабинете. Как здесь оказался, призрак не помнит. Видимо, нутро само притянуло его сюда, и он добрался на автопилоте. Отчаяние и вновь настигшее его одиночество привело туда, где точно безопасно и спокойно. Арс лежал на диване, скрестив руки на груди и вытянув ноги. Мужчина не то спал, не то дремал. Ресницы подрагивали, а дыхание на удивление было спокойным. Антон отчего-то тихо поднялся и подошёл к дивану, присел рядом на колени, смотря на мирное лицо. На губах Шастуна распустилась тёплая улыбка, глаза его тоже устало улыбались. Он впервые за долгое время просто радовался тому, что вот он, его Арсений, жив-здоров, здесь, рядом с ним. Шаст вдруг понял, что безумно соскучился, что в мыслях об успокоении души утонул, и что пытаясь забыть Арса, отпустить его… Чуть не потерял. И совершенно не важно, разделяют их тысячи километров или две разные вселенные, он хочет быть рядом. Всегда быть в его сердце. Просто быть. Антон потянулся и медленно опустил голову на грудь Попова, не отводя взгляда от его лица. «Дыши со мной, Арс… Дыши мной…» — призрак прикрыл глаза, выдыхая с воздухом частичку скопившейся в нём боли. Дверь в кабинет открывается, и на пороге вырастает чуть живой Сашка, помятый и еле стоящий на ногах. Мужчина разворачивается и кого-то провожает за дверью. — Спасибо, Соня, — от голоса врача Арсений вздрогнул, просыпаясь. Антон отпрянул и опёрся о шкаф, продолжая сидеть на полу. — дальше я сам. Попов потирает заспанные глаза кулаками и садится на диван. Александр, будто не замечая его, проходит к кулеру и подставляет стакан, наливая воду. Учитель оценивающим взглядом проходится по хирургу, затем спрашивая: — Ты как? — Две успешные операции, один обморок, — юноша жадно глотает воду из стакана, вытирая капли на губах рукавом, — мой. — Ох, чёрт, Саш… — Арсений вскакивает и силком усаживает врача на диван. — Нормально. Бывало и хуже. — призрак рассматривает юношу с детским любопытством: молодой хирург выглядит старше своих лет. Удивительно, что к такому возрасту он уже достаточно востребованный специалист, хоть с виду и не скажешь. Как же порой внешность обманчива, а? Можно быть серьёзным учителем-соседом-маньяком, но при этом абсолютно заботливым и любящим мужчиной. Быть смазливым геем-пареньком, отчаянно спасающим чужие жизни во вред своей собственной. Можно быть нежной девочкой Лерой, хрупкой куколкой со стороны, но бесстрашным воином в душе. А можно быть им, обычным Антоном, по глупости убивающим себя что в жизни, что после смерти. Да, всё же порой обложка соответствует содержанию. Шаст вдруг вспоминает девушку, и боль снова появляется на его лице. Неужели правда исчезла? — Ты отдохнул хоть? — спрашивает Сашка, принимая из рук Арсения заваренный чай. — Спасибо. — Я… Да, отдохнул, можно сказать отдохнул. — учитель присел рядом. — Как там Дима? — Спит пока. К десяти родители его приедут, но я отведу тебя раньше, только дай дух перевести… — Да, разумеется. Спасибо, Саш. — Попов стал усиленно тереть виски, закрыв глаза. — Что тебя мучает, Арс? Поделись, легче станет. — Ты знаешь и так. Уж очень сильно я… привязался к этому мальчишке. — Антон жалостливо взглянул на лицо мужчины, — Я просто не знаю, как жить дальше… «без него…» — Люди приходят и уходят, ни к кому нельзя привязываться. Возьми себя в руки, Арс, переверни эту страницу. Смени обстановку, работу, одежду, начни жить заново. Иначе такими темпами скоро рядом с Антоном и окажешься. В голове мужчины эти слова воспринимались иначе: «Люди уходят, закрой книгу, начни заново рядом с Антоном». Роковая кнопка зажглась снова. Код красный. — Пойдём, если ты готов. — Сашка поднялся и поставил пустую чашку на стол, протягивая руку учителю. Арсений вздохнул и подал руку в ответ, вставая. Шаст тоже поднялся, напоследок осматривая кабинет. — К Диме точно можно? — по пути в палату спросил Попов. — А ты что, уже успел передумать? — Нет, просто надеюсь, что ему сейчас легче. — Он в рубашке родился, не переживай. — с этими словами хирург открыл дверь в комнату, где лежал Позов. — Давай минут на семь, не больше. Арсений кивнул, и они втроём зашли в палату. Димка лежал на койке, склонив голову на бок, и слегка посапывал. Лицо парня оставляло желать лучшего: множество ран были обработаны зелёнкой, кое-где уже успели засохнуть и покрыться корочкой, а где-то наоборот, были открыты и чуть кровоточили. Антон машинально схватился за горло, глядя на друга. Он сильно перепугался тогда за Диму, боясь, что и Поз уже на том свете. Обошлось. С другой стороны, какой ценой? Друг даже умудрился увидеть и услышать Антона, значит был присмерти? Странные вещи творятся однако в мире живых. «Почему моя душа так спокойно рассталась с телом? Я ведь мог, я ведь тоже мог побороться за жизнь и отделаться переломами и сотрясением, но остаться живым! Остаться рядом с Арсом! А вдруг, а если бы остался инвалидом на всю жизнь? Арс бы тогда совсем забил на себя, пытаясь поставить меня на ноги. Или вообще бросил бы. Серьёзно, кому нужен подросток-дебил, да ещё и с расхреначенным телом? С другой стороны, я сломал не только своё тело, но и Арса. Он не просто скорбит, он разбит вдребезги. Из-за меня…» — Шаст медленно делал шаг за шагом к койке Поза, Попов сидел рядом на стульчике, любезно предоставленным Сашкой, пока сам он вчитывался в какие-то бумаги, листая их. От звуков шелеста Димка нахмурил лицо, но из-за ран сделать это оказалось неприятно, и он с еле слышимым стоном открыл глаза. — А… Арсений Сергеич? — учитель встрепенулся, когда его вяло позвал Поз. — А что вы здесь делаете? — Дима, слава богу! Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — беспокойно затараторил Попов, поднявшись. — Пока непонятно, голова кружится. Я вроде ударился? Наверное, теперь шишка будет… А всё же, вы здесь как? — Я… — замялся мужчина, бегая глазами по комнате, — так, по делам приехал. — Я вас с похорон Антона не видел, — Шаст вздрогнул, глядя на Арса. По лицу мужчины пробежался холодок. — думал, вы насовсем от нас уехали. — Неужели скучали? — постарался перевести тему Попов, глупо хихикая. — Ну, а как же, мы с Серёгой часто вас вспоминали, — вдруг Димка прервался, округлив глаза, — Серёга, блин! Он ведь даже не знает, что со мной… — Если хочешь, давай позвоним ему и скажем, — предложил Арс, на что парень тихо замотал головой. — Не надо. — буркнул Дима, отворачиваясь в другую сторону, морщась от боли. — Так, что у вас случилось? — Действительно, Поз, вы ж с Серым не разлей вода голубки, — ехидно усмехнулся Антон, присаживаясь на край соседней койки. — Ничего. — сухо бросил Дима, нахмурившись. — Не хочет говорить, значит не хочет, чего ты к ребёнку пристал. — добавил Саша, откладывая бумаги на тумбочку. — Повернись-ка, пожалуйста, я только зрачки проверю. — Это Александр, очень хороший врач, — решил представить экс-любовника Арсений, заполняя возникшую паузу. — и мой друг. — Я вас помню. Это же на вас я вчера нечаянно вывернул желудок наизнанку? — безо всякого стыда спокойно говорил Дима, не отводя глаз от фонаря. — Да, было дело. И мне приятно познакомиться, Дима. — Сашка по-доброму улыбнулся, и улыбка эта заразила и Арсения, и Антона. — Только вот вчера ты ещё про друга своего что-то говорил. Мы с медсёстрами не особо поняли, если честно. — Ой, я не помню, — стушевался Позов, вновь отводя взгляд в сторону, — и вы забудьте. — Что ж, как скажешь. — Сашка поднялся и взял с тумбочки бумаги. — Тогда отдыхай, позже придут твои родные, а мы тогда удаляемся. Пойдём, — кивнул хирург мужчине. — Арсений Сергеич! — почти у самого выхода вдруг позвал Дима. — Можно вас задержать на пару минут? Учитель вопросительно посмотрел на Сашку, на что тот коротко кивнул и вышел не закрывая дверь, бросив: «Две минуты. Я у себя.» Антон, разумеется, остался с Арсом. — Что случилось? — Попов вернулся на стульчик, выжидающе глядя на подростка. — Я всё-таки скажу вам. Мы с Серёжей, эм, поругались, можно сказать. Не помню сейчас, что там за проблема вообще была, но знаю, что после ссоры я как раз и ушёл прогуляться, проветрить мозги… — Ага, замечательно ты бы их проветрил, размазав по асфальту, дурень. — ругался Антон, стоя за спиной Арса и глядя в приоткрытое окно. — В общем-то, не думаю, что он сломя голову прилетит сюда, если узнает, что со мной. — Дим, послушай своего учителя… — Бывшего учителя… — Хорошо. Послушай своего бывшего учителя. Когда я был твоего возраста примерно, то думал: «Вот она, беспечная молодость, времени много, а значит можно влюбляться, обижаться, откладывать, жизнь-то вон длинная какая!» — Поз не отрывая глаз от мужчины, слушал его, пока тот не встал и не обошёл стул, кладя на спинку руки. — А всё не так. Жизнь — лишь миг, лишь короткое тире между двумя датами. Попробуй уместить в него всю жизнь и поймёшь, что обидам там нет места. Ты можешь дуться на человека хоть целые годы, но это твои годы, и сейчас они тратятся на обиду. Переболели день-два, остыли, обсудили и помирились. — Арс подошёл к окну и встал рядом с Антоном, не зная того, и тоже посмотрел куда-то вдаль. — Страшно, что пока вы обижаетесь, жизнь одного из вас может внезапно прерваться, и тогда другой будет вечно нести на себе груз этой обиды, и уже никогда не сможет его скинуть. Особенно это касается любящих друг друга людей, в этом случае будут страдать оба и вряд ли… уже будут счастливы… В комнате повисла тишина, холодком проходя между присутствующими, щекоча пространство и снимая напряжение. Вдруг Дима сказал: — Арсений Сергеич? — Мм? — отозвался учитель, не отрывая взгляда от окна, положа руки на подоконник. — Вы скучаете по Антону? Шаст заинтересованно обернулся на друга синхронно с учителем. По сердцу Арсения снова прошлись скальпелем, вскрывая кое-как пытающуюся зажить рану. Казалось, теперь она и вовсе не перестанет кровоточить, а такое любимое и родное имя Антон станет персональным реквиемом мужчины. — П… Почему ты спрашиваешь… — Я… знаю, в каких вы были отношениях с Антоном… Он о вас рассказывал только хорошее. Да и… когда его не стало, там на похоронах вы сам не свой стояли. Вы ведь сильно любили его? Шастун открыл было рот глядя на Позова, когда услышал: — Да. Всегда любил. И сейчас люблю. — Пиздун… — улыбнулся Антон, накрывая глаза ладонью. — Арсений Сергеич, — Дима немножко поелозил по кровати, приподнимаясь выше на локтях. — можете считать меня придурком или больным, но… «О-о-о, эт ты зря…» — пронеслось в голове у Шаста, и словно понимая, о чём хочет сообщить Поз, призрак резким движением ударил по жалюзям, да так, что те частично запутались и умудрились оборваться сверху, оставив на карнизе пустые крепления. К счастью, ветерок из окна и распахнутая дверь подыграли как нельзя кстати: сквозняк. Дима от испуга дёрнулся, на что получил в голову очередной болевой удар, зажмурившись, а Арсению досталось парочкой бежевых полосок, хорошо хоть мягких. — Ты в порядке? — забеспокоился мужчина, снимая с себя жалюзи. — Почти, так дёрнулся, что бошка поехала и ногу задел… — Димка держался руками за голову, пытаясь удержать ту в равновесии. — А вас не задело? — Вроде нет, не серьёзно. Хочешь, позову Сашку? Вдруг что-то нужно? — Нет-нет, оно сейчас само, — парень медленно открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на одной точке. — Ух, мне лучше полежать, а то мутит немного… — Да, конечно, отдыхай тогда, Дим. Нужно сказать о том, что здесь погода разгулялась, прямо в палате. — Арсений почти вышел, как парень вновь его окликнул. — Арсений Сергеич? — Что такое? — Вы это… наберите там Серёге… Пожалуйста… — учитель тепло улыбнулся. — Только без подробностей! Я ему сам расскажу. — Хорошо. Давай отдыхай. — Попов кивнул на прощание парню и вышел из палаты. Антон за ним не особо спешил, лишь по привычке облегченно вздохнул. — Поз, вот ты себе совсем все мозги вышиб или как? — повернулся призрак на друга. — Или чего ты хочешь, чтобы у него окончательно крышак сорвало от твоих слов? Ты живой, я нет, значит я тебе приснился вообще, понял? Ох, Димка… — Шаст приседает на край койки, утопая рукой в волосах. — Я не злюсь на тебя, да и как я могу, в принципе. Просто Арсу сейчас максимально тяжело. Вы с Серым хоть есть друг у друга, а у него никого нет, — парень вспоминает Поповых старших, живущих в Питере, Сашку и закатывает глаза. — ну почти никого нет, не суть. Просто давай ты забудешь, что видел меня, пожалуйста. «Никогда бы не попросил о таком…» — заключает Антон, поднимаясь на ноги. — Передавай «привет» Серёге от меня. — парень тормознул сам себя, схватившись за щёки. — Нет, стоп, никаких «передачек». Ты меня не видел — я тебя тоже. Выздоравливай и… прощай. Шаст твёрдо и не оборачиваясь вышел из комнаты, и пройдя пару шагов, остановился, поменялся в лице, будто на миг дал волю эмоциям, но снова мгновенно сосредоточился и, почти не помня себя, дошёл до двери Сашиного кабинета. В комнате не оказалось ни Арса, ни самого Сашки. Антон решил не терять времени и отправился туда, где они вчера последний раз виделись с Лерой. Коридор в дневном свете был менее страшен, а о вчерашнем случае не напоминали даже двери, оставаясь спокойными и невозмутимыми. Призрак прошёл насквозь, бегло осматривая помещение. В памяти мелькнули огни приборов, их противный звук и стоящая в сторонке обнимающая себя Лера, прожигающая глазами любимую родственницу. Лера, которой больше нет. — Ты ведь сказала, что дождёшься меня… — Антон медленно обошёл палату, — Я пришёл, ты слышишь? Я ждал! Шаст говорил нарочно громко, плохо скрывая за твёрдой личиной нотки детской обиды. Он провёл напоследок рукой по кушетке и сжимая кулак, выбежал из комнаты, а затем и из больницы. Погода настолько не сочеталась с внутреннем состоянием Антона, что тому хотелось закричать на всю улицу от несправедливости этой жизни. Солнце задорно светило, грея лучами цветы в клумбе, играя с окнами зданий в солнечные зайчики и даря прохожим светлые улыбки. Хотелось жить. И ему хотелось! Вот только он мёртв, потерян и одинок в этом мире. Куда идти, если тебя нигде не ждут? Шастун вдруг узнал машину Арсения, однако самого хозяина рядом не наблюдалось. Призрак подошёл к иномарке и, словно заботливая мать гладит ребёнка, нежно провёл рукой от капота до лобового стекла, обошёл её кругом, заглянул в салон и сел на водительское сиденье. «Тебе нельзя не БЕЗ него, а С ним» Призрак сжал руками руль, ссутулившись, исподлобья глядя на замеревший на нуле спидометр. «То, что ты крутишься рядом с ним, только делает ему больнее.» Колени тряслись, пальцы нервно перебирали по рулю. «Пока ты рядом, он не отпустит тебя, а значит будете страдать вы оба.» Глаза наполнились чем-то, чего раньше в них не было — решительностью, и закрылись. «Куда больнее, когда держишь…» В этот момент мальчик Антон преобразился во взрослого человека. Бледно-зелёные глаза приобрели мутный серый оттенок, дымкой скопившийся вокруг зрачков. Брови угрожающе застыли. Губы превратились в тонкую прямую линию. Огонёк в душе совсем потерял живую яркость. Остались лишь угли, прожигающие в душе дыры. — Если мы не можем отпустить друг друга, то это сделаю я. — проговорил Шастун, выходя из машины. — Прости меня, Арс. Узнает ли Попов, что это было не самоубийство, Антона теперь мало волновало. Что это даст? Это не воскресит его, не облегчит жизнь учителя. Очередная попытка связаться с Арсением уничтожит их обоих и ничего не даст. Тогда нужно ли это? Антон посчитал, что так будет лучше для них. Антон решил, что Арсений большой мальчик и точно справится. Антон уверен, что так они оба выиграют. Антон не учёл, что уже проиграл. Ведь он только что сдался.