КРИВИЦКИЙ - ПАВЛОВА: ВОЗВРАЩЕНИЕ

2       В кабинет ввалились Брагин, Лазарев и санитары. Брагин прощупал пульс на сонной артерии Кривицкого. — Есть слабый, нитевидный. Парни быстро в операционную. У него гемоторакс, кровь горлом идёт. Быстрее, быстрее, — Олег быстро раздавал указания. Подоспели Нина и Фаина. Брагин сказал, чтобы они не отходили ни на минуту от Павловой. И поспешил в операционную.       Ирине Алексеевне было реально плохо, она беззвучно плакала, её халат, блузка, руки, лицо были перепачканы кровью Геннадия Ильича. Женщины, как могли пытались успокоить её, но из этого ничего не получалось.        Всё стало ещё хуже, когда у Павловой началась истерика, и она начала рваться в операционную, где шла операция. На помощь медсестры зарядили Хромова, отправив его в операционную, разведать обстановку.        Всё отделение было на ушах. Кривицкого оперировали экстренно, Брагин собрал вокруг себя всех, кто мог помочь. Геннадий Ильич был тяжелый, состояние было неудовлетворительное. Во время операции он дважды давал остановку, его реанимировали и вновь приступали оперировать. Одну пулю извлекли из правого плеча, вторая пробила легкое, задев межрёберные артерии. Состояние было опасным, в первую очередь, из-за прогрессирующего сдавливания легкого и развития дыхательной недостаточности, а также из-за массивной кровопотери. Кривицкий был нестабилен. Операция подходила к концу, хирурги и реаниматологи пришли к единственному решению, Кривицкого нужно вводить в медикаментозную кому.       Именно с этими новостями пришёл в кабинет заведующей Хромов. Он пообещал, что как операция будет закончена, Брагин придёт к ней и всё расскажет. Но главное, что Геннадий Ильич жив.

***

      Брагин действительно пришел к Павловой, как только освободился. На нее было больно смотреть. Ирина сидела на диване, поджав ноги, укутавшись в покрывало. Она продолжала рассматривать свои трясущиеся руки и ей казалось, что кровь Кривицкого въелась в ее кожу, а ладони продолжают пахнуть его бесподобным парфюмом. Нина уговорила ее умыться и переодеться в чистую одежду. Фаина приготовила чай с ромашкой и заставила Ирину Алексеевну его выпить.       Брагин сел на край стола и скрестив руки на груди, тихо произнёс: «Буду честен. Всё плохо. Одну пулю извлекли из плеча, к счастью, кость не задета. Вторая пуля пробила сосуды легкого. Кровопотеря 2 литра, легкое спалось. Дважды за операцию давал остановку, была сердечно-лёгочная реанимация, кардиостимуляция. Решили ввести в медикаментозную кому. Если дотянет до утра, будут шансы. Можете поехать домой, сейчас вы ничем ему не поможете».       Он помолчал и понизив голос, почти шепотом произнес: «Я не знал, что он так вас любил. Вы — счастливая женщина, Ирина Алексеевна».       Эти слова полоснули Ирину по живому, она вновь не смогла сдержать слёз: «Этого никто не знал, вы вообще его не знали. Он лучшее, что у меня есть. Я хочу пройти к нему…»       Брагин нахмурился: «Ирина Алексеевна, может не надо? Все-таки это реанимация… там вокруг него и так масса народа…» — Олег, помогите, пожалуйста, хотя бы пару минут, что, если…, — и она опять беззвучно заплакала. — Хорошо, я думаю, они, итак, вам не откажут— предположил Брагин. 3       Они спустились на лифте в отделение реанимации. Их встретил заведующий отделения с забавной фамилией Ручка. Мужик он был суровый и на компромиссы шел крайне редко, но, когда увидел заведующую первой хирургии, ему стало ее реально жалко.       Большинство врачей были уверены, что до утра Кривицкий не дотянет. Он без лишних слов провёл ее в палату интенсивной терапии, где за Геннадием Ильичом был закреплён индивидуальный пост. — Пару минут, Ирина Алексеевна, больше дать не могу, сами понимаете, у него сейчас каждая минута на счету, — сказал заведующий и выведя персонал, прикрыл двери палаты.       Ира на ватных ногах подошла к функциональной кровати, на которой лежал Гена, его тело было опутано трубками, датчиками и проводами. Он был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, монотонно работали дозаторы и монитор пациента. Она машинально посмотрела на показатели, давление было низким, сатурация тоже. Ира вновь хотела заплакать, но собрав всю волю в кулак, положила руку на лоб Кривицкого и погладила его волосы. Она даже не могла ничего сказать, все слова сейчас были просто словами, они не могли передать то, что она чувствовала, как переживала за Гену, что творилось с ней все это время после выстрелов. —Кривицкий, пожалуйста, живи. Я тебя очень прошу, ты мне нужен. Прошу не бросай меня, — глаза вновь наполнились предательскими слезами, — мне нужно уйти, но я буду рядом.       Ира наклонилась и поцеловала бледную щеку Кривицкого, пора было уходить. Она подошла к двери, когда один из датчиков издал сигнал тревоги, в палате сразу материализовались реаниматологи.       Ирина тихо вышла из палаты и вытирая слезы, побрела к лифту. Она хотела сказать ему так много, но стоя у его кровати все слова просто улетучились.