КРИВИЦКИЙ - ПАВЛОВА: ВОЗВРАЩЕНИЕ

5       После возвращения в палату Гена заснул почти мгновенно. Организм требовал отдыха, после измываний над ним. Кривицкий проспал до позднего вечера, периодами к нему заглядывал персонал по указке Брагина, но он не реагировал на присутствующих, погруженный в свой богатырский сон.       Павлова почти весь день злилась на Геннадия и Олега, и даже поклялась себе, что ее ноги не будет сегодня в палате Кривицкого, но рабочий день был закончен, осталась дежурная смена и Ира поняла, что она не сможет покинуть стены Склифа, не проведав Гену.       Вспомнила она и об ужине, который ему приготовила. Что же теперь его едой наказывать? Разве чахохбили виновато в обиде Иры? Да и сколько бы она не обижалась на Гену, всё это было несущественно, и она прекрасно понимала, что его не переделаешь, он всегда будет таким.       До этого был в отделении только один такой ненормальный - доктор Брагин, который в любое время дня и ночи мог прийти на помощь, теперь появился еще один - Кривицкий, вообще безбашенный, который абсолютно не думает о себе и это в его состоянии. Если эти двое объединятся, то таких чудес натворят, держись Склиф!       Но лечащего Кривицкому не заменишь, т.к. Брагин вел его с самого начала, практически с первых минут после выстрела. Они оба хорошие специалисты, но неуправляемые, как малые дети. И еще фанаты своего дела. Интересно, если Брагин споется с Кривицким, то что будет?       С этими мыслями Ира вошла в палату к Гене. Он не спал, лежал разглядывая стену. На скрип двери он отреагировал мгновенно, тут же повернув голову. Задумчиво, глядя на Ирину, он спросил: "Продолжаешь сердиться?" - Уже не знаю, - честно призналась Павлова. Она подошла села на кровать, провела рукой по его седым прядям, дотронулась пальцами до лба и продолжив перебирать его серебристые локоны, заговорила со слезами в голосе: "Господи, Генка, что ты творишь? У меня на тебя уже сил нет никаких. Когда ты сказал, что зашивали тебя без наркоза, у меня чуть самой сердце не остановилось. Ты все-таки хочешь, чтобы я осталась одна? Ты вообще обо мне не думаешь? Ладно, пусть так. О себе подумать не пробовал?" Из ее глаз на его грудь начали капать слёзы, они казались ему такими горячими, что буквально прожигали кожу. Эти слёзы и слова Иры были для него просто невыносимы. - Ириш, ну, перестань, пожалуйста… Ну, почему? Я постоянно о тебе думаю. И о себе я тоже думаю. Ты считаешь, что я совсем идиот, и не подумав, пошел на операцию? Ну, ты что, Егорова… забыла про йогу… я же отключился в операционной, не рассчитал просто, рано вышел из Шавасаны, - он попытался вытереть слёзы с ее глаз. - Забыла, - всхлипнула она, сама вытерла слёзы и тихо спросила, - очень больно? - Ну, я же говорил терпимо, завтра лучше будет. Не переживай так, - он погладил ее плечо. - Как я могу не переживать, если ты мне дорог. Неужели ты не понимаешь? - она смотрела на него глазами, наполненными слезами. - Я всё понимаю, я же не бесчувственный болван. Может быть я дурак, потому что очень тебя люблю. Может быть, ты этого не чувствуешь? - Ген, как я могу этого не чувствовать? Ты мне жизнь спас. - 1:1. Ничья, теперь мы квиты, - усмехнулся он. - Дурак, ты действительно дурак, Кривицкий! Зачем ты так! Я даже представить боюсь, чтобы со мной было, если бы тебя сейчас не было. Но почему у нас всё так? - Ирина отстранилась от него, - давай, ужинать. - Ириш, подожди, ты, что обиделась? Прости, шутка не прошла, - попытался извиниться он. - Она не уместна, Кривицкий. Разве можно с этим шутить? - она встала с кровати, - иногда я не понимаю твой юмор, что ты хочешь за ним спрятать? - Я боюсь, - признался он. - Чего? Кого? - не поняла она. - Боюсь, что у нас опять ничего не получится, что опять что-то помешает. Я не хочу тебя вновь терять, Егорова, - он протянул к ней руку, - Ириш, иди ко мне. - Совесть имей, - она с укоризной посмотрела на него, но присела рядом, - мы же не дома. - Никто не зайдет, поздно уже, - успокоил ее Гена, - сейчас домой поедешь. - Я останусь, - произнесла она. - Даже не думай. Ты поедешь домой, тебе нужно отдыхать. Ты плохо выглядишь... уставшая, вымотанная, - он с нежностью дотронулся пальцами до ее лица, коснулся щеки, губ.       Она прилегла рядом с ним, положив голову на подушку. Ей не хотелось никуда уходить, она хотела лежать рядом с ним, прижаться к нему, перебирать его волосы, губами касаться его лица и смотреть, смотреть на него, не отрываясь: "От кого слышу, сам на кого похож? Круги под глазами, похудел, не бритый, вид изможденный". - Ничего, как-нибудь выкарабкаюсь с твоей помощью, - он улыбнулся и дотронулся губами до её лба, - а теперь ты должна уехать. - Нет, теперь мы поужинаем и только тогда я поеду, - она поцеловала его в губы, он вернул ей поцелуй и прошептал: "Я так по тебе соскучился".