Волчья яма

      Геральт сидит на привязи и впрямь похожий на пойманного волка. Молча, мысленно складывая минуты в часы, продумывая десяток планов побега и отметая каждый из них. Маг куда-то ушёл, и, если б не оковы, ведьмак от души пожелал бы ему, чтобы это «куда-то» оборвалось в ближайшем овраге. В одиночестве проходит несколько часов, уже вечереет, и беловласому всё труднее игнорировать собственный организм. Боль в затёкших запястьях он способен выдержать без проблем, но жажду…       Чародей возвращается вечером, как всегда собранный и деловитый, но Волк буквально кожей чувствует, насколько тому не терпится услышать от пленника малейшую просьбу, заметить хотя бы мимолётный страх. Но ведьмачья выдержка безупречна, и Геральт даже бровью не ведёт.       — Не скучно, Мясник? — потоптавшись у стола, переложив и пролистав все книги, первым всё-таки сдаётся Стрегобор. — Хотя, может, тебе не впервой сидеть на цепи, я ведь не знаю, как вашу братию обучают…       Беловласый едва успевает остановить рвущуюся с языка угрозу, потому что этого наверняка и ждёт ополоумевший маг. И ведьмак лишь устало усмехается, прикрывая глаза:       — Не хочу прерывать поток твоих мыслей, продолжай, не обижайся, если я усну, — с чувством произнёс он, облокачиваясь на стену.       По лицу Стрегобора скользнула тень, он подошёл к связанному и несильно ударил того сапогом в рёбра. Геральт зло рыкнул, дёрнулся, пытаясь дотянуться до чародея. Маг отошёл на безопасное расстояние и спокойно, на распев сказал:       — Говорят, ведьмаки выносливы. И я очень хотел бы узнать, насколько.       В глазах Белого Волка металось пламя ненависти, но в целом он оставался так же непоколебим.       — Лишишь меня сна, а что дальше? Меня не так легко убить, особенно если привык действовать чужими руками.       — У меня большие планы, — ответил Стрегобор, не заметив колкости ведьмака. — Лишенный сна, воды и пищи ты будешь сговорчивее, а там перейдем к менее скучным опытам… Ты умрёшь. А мои эксперименты позволят сделать охоту на ведьмаков куда проще, — маг развёл руками, будто извиняясь. — Моя репутация в последнее время сильно пошатнулась, но мы это исправим.       Геральт исподлобья посмотрел на него. «Интересно, что ты станешь исправлять, когда без нас расплодятся кикиморы и ликантропы? Не ты ведь возьмешься за меч», — подумал беловласый, но смолчал.

***

      Ведьмак считает минуты и складывает их в часы, потом сбивается, и начинает снова. Уже глубокая ночь, за это время он испробовал все доступные средства от грубой силы до Аарда, но освободиться от цепи не вышло. Впрочем, свои оковы Геральт считал самой меньшей бедой. Куда больше его раздражает Стрегобор, почти не отводящий взгляд, и жажда, которой беловласый мучился вторые сутки. Чувствуя жар в сухой глотке, он часто дышал и тянул время, надеясь, что чародею надоест эта затянувшаяся игра. Но чем дальше, тем больше сил уходило на контроль, и Геральт понял, что не дождется утра. Конечно, чем быстрее он умрёт, тем хуже для Стрегобора, да и самому ведьмаку меньшее придётся пережить… Но инстинкты, казалось, уничтоженные ещё в детстве, бунтовали. Вопреки ведьмачьей натуре он хотел жить. И сдался.       — Если я подохну от жажды, едва ли ты много выиграешь, — хрипло и небрежно бросил Волк, облизнул потрескавшиеся губы. — Дай мне воды.       Сказал и тут же проклял собственную слабость, увидев довольную ухмылку чародея. Тот явно ждал просьбы, весь день ждал, а Геральт глупо сдался.       — Если ты хотел подыграть мне, то вынужден разочаровать, — деланно расстроился Стрегобор. — Я слышал, ты не обделён благородством? Придётся избавиться от этой привычки… Или дай мне рецепт одного из твоих эликсиров, или проси, — просто предложил маг и вцепился в беловласого хищным взглядом.       «Слабая шавка», — ведьмаку почудился голос Весемира, резкий и негромкий, полный разочарования. Дыхание перехватило, и он едва не взвыл от злости на себя. Ведьмак, боящийся мучительной смерти, не должен существовать.       — Пожалуйста, — каждый звук давался ему с трудом, а в глазах горела звериная ярость.       Геральт замолчал, еле сдерживая дрожь ненависти. Ему не избавиться от этого позора до конца жизни. Радует только, что эта жизнь уже, видно, на исходе.       Стрегобор помедлил в ожидании продолжения, но понял, что не дождётся и хмыкнул.       — Нет уж, этого мало… Проси ещё, — в ледяных глазах чародея блеснула искра.       Беловласый залился краской и тут же смертельно побледнел. Муки жажды были гораздо легче того, что ведьмак переживал в душе. И всё-таки он безумно хочет жить…       Белый Волк процедил:       — Пожалуйста, Стрегобор, — снова пауза, борьба с собой. — Прошу.       Маг довольно улыбнулся, поставил перед пленником плошку с водой.       — Не идеально, но ты успеешь научиться. У тебя хорошо получается, — сказал он.       Геральту пришлось встать на колени и повиснуть на цепи так, что она впилась в запястья, чтобы дотянуться до питья. Торопливо припал к миске и тут же она отодвинулась к чародею.       — Я разве разрешил? — с недоумением осведомился он. — Нет, Геральт, я хочу, чтобы ты вполне прочувствовал своё положение.       Не выпуская плошку из рук, Стрегобор вернулся к столу и взял небольшой стилет.       — Игрушка, да? — он повертел несерьёзное оружие в руках. — Лезвие смазано ядом. Постарайся быть впредь более понятливым, — чародей снова подвинул плошку ведьмаку, выжидая.       Беловласый тут же опустился к воде, игнорируя угрозу. Он успел выпить достаточно, прежде чем почувствовал адскую боль в плече. Геральт взвыл, чувствуя как отрава жжёт небольшой порез, завалился на бок и зарычал матерно. Маг аккуратно, боясь испачкать пальцы в мутантской крови, ещё раз резанул ножиком руку ведьмака.       — Молчи, тварь, — холодно приказал Стрегобор и отошёл прочь.