***
Объективно говоря, праздник морских фонарей оправдывает свою репутацию. Вся гавань Ли Юэ (буквально) светится от праздничной радости; а еды, игр, музыки и смеха здесь так много... Почти как во время Луди Гарпастум. Но все же… В одной опере есть трогательный номер солиста ди. Он прокручивает в голове свою, или, если быть точнее, песню Сяо. Но всё равно чего-то не хватает. Во всем этом чего-то не достает. С наступлением темноты, толпы людей стекаются к месту запуска фонаря Минсяо… но Сяо по-прежнему нигде не видно. Что-то случилось? Хотя… Ладно, наверное, не слишком реалистично было ждать, что он вообще придет? Венти качает головой. Я пойду проверю как он! — решает он. Может, с Сяо всё в порядке, и он просто не хочет приходить, но не важно! Венти скорее пропустит запуск фонаря, чем увидит его впервые в одиночестве. Он ныряет в переулок и, освободив свою физическую оболочку, перевоплощается в ветер. Для начала Дихуа. Сяо там бывает часто, не так ли? Нет… И не в Гуйли. Тогда, может, Гу Юнь? Дуновение сухого ветра несет с собой привкус золы и железа. Беспокойство застревает в горле Венти. Пожалуйста, будь в порядке… Его ноги касаются песка: и он спотыкается. Эта ненависть… она такая сильная! Его сердце Бога взволнованно гудит, когда осколки гнева старых богов просачиваются из-под земли и тянутся к нему… восседающему на троне, который им не удалось когда-то захватить. Я не хотел этого, — думает он, собирая Анемо частицы, — но я не могу тебе этого позволить! Он рассеивает их со следующим порывом ветра. Где же Сяо? Все, что он видит — трупы демонов, кровоточащим прахом истекающие в воде… С рыком — вот блин! — чьи-то зубы впиваются в его руку. Венти отшвыривает демона и призывает свой лук, образуя бурю на кончике стрелы. Я не приспособлен к ближнему бою… Грудь демона пронзает клинок. Тот булькает и падает замертво, а затем Сяо вырывает свое копье. Кровь брызжет на него, заполняя всё красным до тех пор, пока красный не высыхает до черна… или это гноящаяся тьма окутывает его? — Ты, — начинает Сяо, охрипший от… того, как долго он сражался? Прошло, должно быть, несколько часов… но обрывает сам себя на полуслове. — Зачем… — он спотыкается и падает на колено. — Уф… Венти карабкается на его сторону. — Держись… — Не подходи, — выдыхает Сяо. Он дрожащей рукой тянется к маске, но какая-то невидимая тяжесть стягивает его конечности. — Для твоего же блага. — Это вряд ли, — Как ему поступить? Венти уже забыл, что сказал, но всё же… что ему делать? Что он может сделать? Может, если… Он прикусывает губу. Мне так жаль, Сяо! Прости меня! С этими словами он хватает маску Сяо и разрывает сплетение душ… …Утопание в море красных, чёрных паутин, что сжигают его кожу — эфемерное обстоятельство; в вечной агонии — нет ничего нового. Маска рассыпается на куски. Сяо отшатывается. — Ты, — рычит он, — ты думаешь, что делаешь? Ошеломленный, Венти не находит ответа. Этот кармический долг… Он знал, что Сяо накопил его за тысячелетия борьбы с демонами, но не до такой же степени! Сколько же лет потребуется, чтобы его вернуть… десятки тысяч? Даже сотни! Как один человек может вынести все это? Это не продлится долго, — то, что сказало эхо. И это именно то, что они имели ввиду? — Сяо, — почти всхлипывает он, — ты разрушаешь себя… — Таков мой долг, — Сяо дрожит от усталости, но все же, — он тянется за своим копьем, — цепляется за свой смертный приговор, как за спасательный круг. — Я доведу дело до конца. — Но что, если твой конец наступит раньше? — умоляет Венти. — Твоё мнение? — Моё мнение… что? — хрипит он. — Мнение в том… что это безумство! Моракс знает об этом? Он же должен, да? Как он мог… — Барбатос. Венти вздрагивает. — Выбирай свои следующие слова тщательнее. — Обрывает он все возмущения Венти на корню. Прежний ужас впивается леденящий холодом в его кожу — повсюду растекается багровое озеро; глубокий вздох, словно отголосок песни и жизни… А затем солнце на его небе темнеет. Я не могу потерять и тебя. — Сяо, — говорит он, зная, насколько отчаянно это звучит, но он не может заставить себя не волноваться, — пожалуйста, пошли со мной в Мондштадт. Тогда… — Ты сможешь стать свободным? — перебивает его Сяо. И голос его по опасному тих. — Я был свободен в тот момент, когда заключал этот контракт. И я выбрал это. Он вонзает копье в землю и с трудом встает на ноги, дыша коротко и неровно… но его глаза горят с такой силой, что Венти может думать только о безумии… — Уже столько раз я терял без права выбора. Ты не отнимешь у меня и это. … Но этот взгляд он уже видел раньше, в городе, задушенном штормами. Это горько (также как и цветки Цинсинь, — неуместно думает он, - ты ведь предупреждал меня, да?), но… Сяо прав. Венти знал всё это время. Они решают остановиться. Жертвовать. Умирать. Ну и что такого в том, что это разобьет ему сердце? В конце концов всё, что он может — позволить птицам улететь… наблюдая за тем, как они взмывают вверх к самому солнцу и сгорают до тла. — Мне жаль, — шепчет он, и Сяо отворачивается, снова надевая маску. — Уходи. И хотя язык и поэзия сливаются вместе с ветром, и Венти понимает их силу больше, чем кто-либо, он никогда не думал, что одно слово может ранить настолько сильно.***
— Сяо… — нет, заткнись, не усложняй ситуацию! — Я хочу кое-что сказать, и мне бы хотелось, чтобы ты выслушал, но ты не обязан делать это. Он должен уйти. Ему нужно уйти. И все же… Привлеченный этим мягким, мелодичным голосом (каким он всегда и был)… Сяо остается. — Тот финал, который ты так ждешь, гораздо ближе, чем может показаться. Жизнь человека — хрупкий элемент, но если подловить момент, то и росток в прекрасный может прорасти цветок, способный выдержать нападки ветра. Надеюсь всё же, что ты свой однажды сможешь обрести покой. Почему… Почему ты говоришь такие абсурдные вещи? Почему ты заботишься о моем «покое»? Почему ты такой легкомысленный и такой добрый?.. Что я должен думать? Раздается смех. Пустота внутри, до которой довел себя Сяо, кровоточит от заполняющего ее тепла… Нет, не заходи туда. — Прости, я не хотел рифмовать… Я злоупотребил гостеприимством, — вздыхает Венти. — Прощай, Сяо. Ветер пробегает рябью по воде, но не касается кожи Сяо, и не теряется в его волосах. Он остается один в своей тьме.***
Танец победы над демонами продолжается. Сражения разливаются реками крови, больше не разбавляемые песнями и рифмами… Нет. Он не думает об этом. Он сражается. Он убивает. Снова, и снова, и снова. В этом нет ничего нового. Так почему?.. Почему его мертвое сердце так сильно болит? Он сражается. И он убивает. И ночью, ничем не отличающейся от любой другой, когда он снова уносит себя с поля битвы прочь, ненависть заполняет его всего изнутри, проникая всё глубже и глубже — и что-то разбивается. Боль перехватывает дыхание, и он падает в обморок, а копье выскальзывает из онемевших пальцев. Неужели этот день… наконец настал? По крайней мере, это Дихуа. Ему не хотелось бы умереть в Гуюнь. Ветер свистит и колышет камыши, чистый и прекрасный… Нет, это… флейта? Кто… И почему? Но он так устал. Сяо закрывает глаза и позволяет мелодии нести его… Куда? В любое место. Куда угодно, лишь бы не здесь. Воспоминание — тихое и хрупкое, как глазурная лилия. Инда и Фушэ плетут детские венки. Буше ухаживает за ранами Мину. Палец, тыкающий в щеку… И Венти в море цветов, что касается своей рукой его лица. — Сходим как-нибудь вместе! Почему он тогда ничего не сказал? Почему он сдерживал себя? Венти опускает флейту и улыбается: — Ну, — произносит он мягко и сладко, как весенний ветерок. — Можем ли мы? Да. Да. Да. Сяо берет его за руку. Солнце светит ему в глаза, и он морщится, закрывая их. Болота молчат. Никаких песен, кроме пения птиц и журчания воды, среди шелестящих камней. Ах… Сяо опускает руку. Это просто… прекрасное видение…***
Развеянный в Долине Ветров прах Веннессы — возвращение как к огненной земле её предков, так и к ветру избранного когда-то ей дома. Весь Мондштадт скорбит; как при дуновении ветра, семена одуванчиков наполняют небо. Пусть ветер попутный никогда не утихнет. Пусть не умолкнут наши песни. Пусть на нашу свободу никогда не посягнут, а борьба — не будет забыта. Венти и Двалин, наблюдая издалека, слышат их всех. Анемо Архонт кладет руку на сердце и, запечатлев на нем слова, направляет легкий ветерок, для того, чтобы вытереть слезы своих детей. — Ваши молитвы были услышаны, — бормочет он. — Возвращайтесь с моим благословением. Они сильные. И они справятся. Время превратит Веннессу в легенду, которой будут восхищаться, а не по которой будут скучать. У бессмертных, однако, нет такого утешения. Двалин поворачивается к нему. — Что ты теперь будешь делать? Вопрос, нависший тенью над их головами. Сколько времени прошло с тех пор, как он свободно мог прогуливаться по улочкам своего любимого города? С того самого момента, как с наступлением первых морщин на лице Веннессы, в городе начали ходить слухи о барде, который, казалось, совсем не старел… Забавно, что он измеряет время в потерях, которые оно наносит его смертным друзьям. Теперь оно забрало их… снова. А в Ли Юэ… В Ли Юэ больше нет ничего для него. Он склоняет голову на бок Двалина. — Я так устал, — шепчет он, и есть так много всего, что ему бы хотелось сказать, так много всего, что острыми стрелами вонзилось ему прямо в сердце. Если он обернет все в слова, не истечет ли он кровью? Но Двалин знает его достаточно давно. — Тогда отдохни, — говорит он. — Волк Севера; Лев Юга; Я, Дракон Востока; и теперь… — он поднимает голову к птице в небе, высоко парящей над ним. — Веннесса, Сокол Запада. Мы защитим Мондштадт. Венти помнит вздох, затерявшийся в шуме ветра и шелесте бумаг. Стрелы вонзаются всё глубже. Он прячет свое лицо в изгибе крыла Двалина и надеется, что дракон не видит, как он смаргивает слезы. — Я никогда не хотел, чтобы вы… чтобы кто-либо из вас… связывал себя с Мондштадтом, — его голос дрожит. — У вас есть право и свобода выбора… — Обязательства могут возникнуть из свободно сделанного выбора, — мягко упрекает его Двалин. — Я решил защищать эти земли исходя из любви к ним. Я знаю, что другие Ветра чувствуют то же самое. — Я выбрал это. Невеселая улыбка кривит губы Венти. Я ведь ничему так и не научился? Ах… Когда это его глаза стали такими тяжелыми? Возможно, короткий отдых не навредит. — Спасибо. — вздыхает он. — Думаю… Я немного посплю… Двалин обвивает его. Мягко и медленно, также как и приливы и отливы, дракон начинает свою песнь. Море Сесилий расцветает перед ним, когда Венти закрывает глаза.Время играет на струнах твоей души, Так же как ты свои песни слагаешь из ветра. Пока его свист пронзительно воет в ночной тиши, Скажи, милый друг, какого ты ждешь ответа? Пусть небо потухло и солнце зашло за край, Пусть нету здесь больше тепла и света, И время прощаться пришло нам с тобою, пускай. Спи, милый друг, с тобой я дождусь рассвета.
***
Пусть будут прекрасны твои мечты.***
Ночь после полнолуния Сяо проводит в ожидании на Болоте Дихуа. Но ветер не возвращается.