Démoniaque

Надежда Ивановна еле сдерживалась, чтобы не зарыдать. Сидя в холодной карете вместе с маленьким сыном Юрием, она изредка прижимала к дрожащим губам батистовый платок. Горькие слезы были готовы вырваться наружу, однако графиня сдерживалась из последних сил, прижимая к своей груди спящего сына. Благо его гувернантка, что была рядом, сразу уснула крепким сном. Поэтому никто не видел, как было тяжко на душе женщины. А ведь грустить было из-за чего: недавно, как князь Белозерский пригласил их на званный ужин. После знакомства на том балу в Царицыно, старый князь очень часто стал давать балы, или ужины в своем особняке, желая увидеть столичных друзей. И первое время Надежда Ивановна была только рада побывать в московских домах, познакомится с новыми людьми, или покрасоваться в новом платье, по последней парижской моде. Но все чаще молодая графиня Тарновская начала замечать перемены в своем муже: если в утренней почте, что им приносили за завтраком, было приглашение от Белозерского, то Михаил Гаврилович был в приподнятом настроении до самого вечера. Но если это были приглашения от других дворянских семей Москвы, письма из Петербурга, или просто утренняя газета, то ее супруг вмиг становился хмурым и замкнутым. Вначале графиня списывала это на долгую разлуку своего мужа со старым князем: ведь их семьи были некогда в тесных отношениях. Но чем чаще Надежда Ивановна была в доме у Олега Константиновича, тем яснее видела ситуацию. Она видела, как загораются глаза Михаила Гавриловича, когда их выходил встречать старый князь вместе с Варварой Николаевной. Как её муж, не любивший подолгу танцевать, теперь охотно приглашает именно графиню Потоцкую на танец. Надежда Ивановна видела что ее супруг что-то шепчет молодой родственнице князя. И её женское чутье упрямо твердило ей, что эти тайны были отнюдь не светского характера. Как он подолгу задерживает на ней свой взор, мимолетно касаясь ткани ее платья. Как то раз, графиня даже услышала тихий разговор служанок Белозерского, что невольно застукали в нелюдимом коридоре Михаила Гавриловича с Варварой Николаевной. Они о чем-то говорили шепотом, но завидев прислугу, сделали вид что ничего не было. Женщина лишь сжимала кулаки от злости. Получается, что эти свидания могли происходить и в их городском доме, когда они приглашали старого князя с родственницами? После этого она сама начала следить за парой, но в гостях у Тарновских, Варвара Николаевна всегда была либо в компании князя, либо в сопровождении своей младшей родственницы. Да и сама Варвара Николаевна не могла дать повода для пересудов - равнодушная, молчаливая, не обращающая внимания на знаки Тарновского, она казалась мраморной статуей, когда находилась в его компании. Но женское сердце редко когда можно было провести показной маской - в глубине души, Надежда Ивановна чувствовала, что сие увлечение было не простым, мимолетным романом. Здесь могло быть нечто иное. Сегодняшним вечером чаша терпения была переполнена. Во время их совместного завтрака, Михаил Гаврилович сообщил ей о том, что сегодня вечером Белозерский зовет их к себе на ужин. Графиня решила прямо спросить своего супруга о том, что они могли бы в этот вечер остаться вдвоем и отклонить приглашение?       - Но это невозможно, сударыня, - решительно возразил ей Михаил Гаврилович, - Князь сообщил нам об этом заранее. К тому же многие наши друзья будут там.       - Но я хотела бы остаться сегодня дома, друг мой, - продолжила гнуть свою линию Надежда Ивановна. Супруг недовольно поджал губы на это замечание.       - К чему это затворничество? Или Москва слишком Вам провинциальна, что Вы скучаете по блеску Петербурга?       - Вовсе нет. Мне всего лишь хотелось провести этот вечер вместе с Вами и нашим сыном. Я надеялась, что мы сможем провести хоть один вечер в нашем семейном кругу, а не ездить каждый день на званые вечера.       - Но ведь таков этикет, мадам. Вы сами об этом прекрасно осведомлены. К тому же, осталось совсем немного времени, и вскоре мы вновь вернемся в столицу. Там Вы окунетесь в Вашу привычную жизнь при государыне, и у Вас уже не будет времени на светские рауты, - заключил Тарновский, продолжая читать газету, не обращая внимания на супругу, которой было обидно от показного равнодушия.       - Именно, - нервно вскричала женщина, бросая на стол накрахмаленную салфетку, - У меня не будет времени на то, чтобы побыть вместе с Вами Мишель! С Вами и нашим сыном! У меня будут обязанности при императрице, Вы же будете постоянно пропадать в кабинете у императора. Мы вновь с Вами будем видеться только на балах, да званых вечерах. А я желала бы быть с Вами.       - Успокойтесь, мадам, - ледяным тоном ответил ей Михаил Гаврилович, прямо смотря на свою жену, - Не стоит устраивать истерики за завтраком. Если только Вы не хотите, чтобы прислуга услышала наш с Вами разговор. Так же, смею напомнить Вам, что эта поездка несет больше деловой и светский, нежели чем личный характер. Если Вы думали, что приехав в Москву мы с Вами будем гулять по садам, сидеть в кофейнях, или ходить в модные магазины, то Вы ошибаетесь.       - Я не прошу у Вас многого, Мишель. И знаю, что наша поездка - это не развлекательная прогулка в Царское Село. Однако я была бы счастлива, если бы Вы уделили мне хоть один вечер. Ведь я Вас почти не вижу: в Петербурге Вы уходите рано утром на службу, а возвращаетесь поздно ночью. Вы редко обнимаете, или целуете меня. Мы почти никуда не выезжаем за границу, делим разные спальни и не общаемся друг с другом. Это сильно ранит меня, Мишель. Боясь, что она может окончательно разрыдаться, Надежда Ивановна быстро покинула столовую, направившись в свою спальню. На душе была страшная тяжесть и мука оттого, что ее любимому супругу она совершенно неинтересна. И пусть он пока это не произнес ей этого в лицо, что-то подсказывало женщине, что недолог тот час, когда он сообщит ей об этом прямо. На ужин к Белозерским они поехали. Опоздав на час, как того требовали приличия, они с мужем оказались в холле роскошного дома, здороваясь с хозяевами. Старый князь как обычно рассыпался в лестных комплиментах своим знакомым, а его родственница была сдержанна и учтива. Она тепло поприветствовала Надежду Ивановну и едва ответила поклоном Михаилу Гавриловичу, когда тот прикасался к ее белоснежной перчатке, для поцелуя. Весь вечер графиня Тарновская сидела, как на иголках, наблюдая за взаимодействием своего мужа с графиней Потоцкой. Даже несмотря на то они сидели по разным местам за столом, женщина видела, как муж не отводит зеленых глаз с красавицы Варвары. Жгучая ревность и обида душили ей сердце, отравляя разум. Женщина старалась вести себя непринужденно, видя, как супруг за весь вечер не обратил на нее никакого внимания. Все его существо было приковано к хозяйке дома. И когда объявили танцы, она надеялась, что Михаил Гаврилович проявит чувство такта и пригласит свою супругу на первый раут. Но он пошел к Варваре Николаевне, прося ее разрешения на танец. Надежда Ивановна видела, как женщина растеряно взглянула на графиню Тарновскую и что-то произнесла Михаилу Гавриловичу. Наверняка она хотела объяснить мужчине, что по правилам следовало вначале пригласить на первый танец супругу. Или же Олег Константинович должен был пригласить графиню на танец. Но похоже, что Тарновскому было на это все равно: он решительно схватил ладонь красавицы и вывел ее на середину зала. Надежде Ивановне показалось, что все взгляды в зале были обращены на них, отчего женщина почувствовала себя дурно. Никогда она не испытывала такого прилюдного унижения от своего любимого мужа.       - Надежда Ивановна, могу я Вас ангажировать на танец? - перед ней появился Белозерский, что явно заметил всю эту ситуацию и хотел помочь молодой графине, - Ваш супруг так быстро позвал Варвару Николаевну, что я не успел оглянуться. Все-таки молодежь куда быстрее нас, стариков. К тому же, не стоит скучать в одиночестве такой прелестной даме.       - Благодарю Вас, но вынуждена отказать. Я дурно себя чувствую, - вымученно улыбнулась она ему в ответ, наблюдая за своим мужем. Теперь ей все стало ясно. Маски были сброшены, и Михаил Гаврилович не хотел лишний раз вновь объясняться со своей супругой. Если до этого он подчеркнуто-равнодушно относился к ней, то теперь в открытую пренебрегает ею. Но стоит ли его равнодушие к ней ценой такого позора? Ведь о них теперь каждый будет судачить не только в Петербурге, но и в Москве. Хорошая выдалась поездка! Не дожидаясь завершения звуков скрипки и флейты, молодая графиня Тарновская вскочила с места и вежливо простившись с Олегом Константиновичем, приказала подать экипаж. Пришлось конечно сообщить, что всему виной внезапное недомогание, но кто теперь в это поверит? Прибыв домой, Надежда Ивановна тут же приказала слугам собирать ее вещи и вещи Юрия Михайловича. Утром они собираются вернуться в Петербург. Прислуга тот же час принялась исполнять приказ хозяйки, но осторожно поинтересовалась: собирать ли вещи Михаила Гавриловича?       - Его Светлость остается здесь, - последовал твердый ответ, - Мы с моим сыном возвращаемся в столицу. Уже ранним утром, когда графиня и ее сын завтракали в столовой, собираясь в дорогу, на пороге возник граф Тарновский. Он был удивлен новостью о скорейшем отбытии своих домочадцев и потребовал от Надежды Ивановны объяснений.       - Вы так неожиданно вчера уехали из дома Белозерского. К чему эта спешка, сударыня?       - Я не собираюсь терпеть подобные унижения, Михаил Гаврилович, - спокойно ответила ему супруга, - Даже если супруг не любит свою жену, то он хотя бы должен проявить к ней уважение, как к матери своего ребенка. Ваши же действия выставляют нашу семью на всеобщее посмешище.       - О чем Вы говорите, чёрт возьми! - вскричал Тарновский, - Я решительно не понимаю Ваших слов мадам!       - Вы не понимаете? А я понимаю, когда вижу какими глазами Вы смотрите в сторону Варвары Николаевны. Какое внимание Вы ей уделяете, когда приглашаете на танец. Какие комплименты ей говорите, и как долго держите ее руку в своей руке. И не вздумайте возражать, я все видела своими глазами. Не надо быть слепой, или глухой - достаточно заметить, с каким восхищением в глазах Вы смотрите на эту женщину. Тарновский молчал. Не поднимая головы, он раздумывал над словами своей жены, чем приносил ей еще большую боль. Ведь где-то, в глубине души, она надеялась, что ее горячо любимый муж, все же опровергнет ее догадки. Пусть скажет, что она ошиблась, что это все обман и он ценит ее, как свою супругу!       - Не будем ломать комедию, мадам, раз Вы решились на откровенность, - после некоторого молчания произнес Михаил Гаврилович, отчего её сердце вновь заныло, - Вы правы, я действительно неравнодушен к Варваре Николаевне. И надеюсь на понимание с Вашей стороны.       - "Понимание"? Что это значит? Что теперь я все время буду в Вашей тени, и наблюдать за тем, как Вы развлекаетесь со своей любовницей?       - Варвара Николаевна не моя любовница.       - А кто же она?       - Она нечто большее, чем просто любовница, - слова давались для него с трудом. Тарновскому не хотелось открываться перед женой в своих чувствах, как и рассказывать о происхождении графини Потоцкой.       - Кто же она? Как долго начался Ваш роман?       - Я не хочу делится с Вами этой историей. Но это правда - мои чувства к Варваре Николаевне самые искренние. Единственное, что я прошу у Вас - это понимания. Я знаю, что никогда не был для Вас примерным и образцовым супругом, но и Вы для меня никогда не были идеальной женой. Наш с Вами брак - это чистый расчет.       - Неправда! - вскричала Надежда Ивановна, прижимая руки к лицу, - Это неправда! Я всегда любила только Вас!       - Но я не испытывал к Вам ничего подобного! А Ваша любовь - она душила меня, причиняла вред. Я чувствовал себя рядом с Вами обремененным, зависимым. Словно узник этого положения, что ненавистно мне. Я сразу дал Вам объяснение, что никогда не любил и не полюблю Вас.       - А она? Чем она привлекла Вас?       - Простотой своей чистой души. Для меня она как далекий свет - чистый, светлый, искренний, но при этом недосягаемый, недостижимый. Её непохожесть на других женщин, её жажда жизни, смелость и искренность - это все покорило меня в тот момент, когда мы с ней увиделись. Увы, но теперь я отчетливо понимаю, что без неё я задыхаюсь.       - Боже. Боже мой, - шептала женщина, не веря своим ушам, - Вы так говорите, словно были знакомы ранее. Или же?       - Нет, - твердо ответил Тарновский, прямо смотря на свою жену, что была близка к разгадке, - Я никогда ранее не был знаком с Варварой Николаевной. Мне достаточно было встретиться с ней на том вечере, чтобы понять, что она именно та женщина, о ком я все время думал.       - Достаточно! - резко оборвала его Надежда Ивановна, - Я все услышала. Не желаю более ничего знать. После этого она встала из-за стола, зовя свою служанку. Прислуга наверняка уже в курсах о разногласиях между супругами, но сейчас графине Тарновской было все равно. Ей хотелось как можно подальше уехать из этого дома, от этого человека, что причинял ей страшную, душевную боль.       - Мы уезжаем с Юрием Михайловичем в Петербург, - безжизненно произнесла женщина, - Вы можете здесь оставаться сколько Вам заблагорассудится. По возвращению в Петербург, не приезжайте в наш особняк на Мойке. Я попрошу, чтобы городской дом на Английской набережной подготовили к Вашему приезду. Прощайте. После этого графиня вышла из столовой, оставив своего мужа одного. Он даже не попросил прощения напоследок, и не вышел проститься с женой или маленьким сыном. Она увидела лишь его равнодушное лицо в одном из окон особняка, когда собиралась сесть в карету. И это еще сильнее убедило ее в правильности принятого решения. ***

Варваре Николаевне Потоцкой от графини Тарновской.

Милейшая Варвара Николаевна! Пишу Вам, чтобы принести свои извинения по поводу последнего вечера, что был проведен в Вашем доме. В тот вечер я резко почувствовала ужасное недомогание, которое не могла более выносить. Конечно я предупредила Вашего благодетеля Олега Константиновича, но все еще чувствую свою вину перед Вами. Поэтому, я хотела бы свидеться с Вами в ближайшие дни в моем особняке, чтобы еще раз принести свои извинения. К тому же, я хотела бы обсудить с Вами один вопрос, который очень меня беспокоит. Но это строжайшая тайна. Жду Вас завтра утром, и надеюсь на Ваше понимание.

С уважением Тарновская Н.И.

      - Не нравится мне всё это, Варварушка, - изрекла Ульяна, когда Варвара показала ей это письмо. Было еще раннее утро, когда к ним в дом принесли известие от Надежды Ивановны. И хоть к этому времени Варя и Ульяна уже позавтракали и занимались вышивкой, они были очень удивлены столь ранним посланием. Вместе, они заперлись в комнате у Варвары, обсуждая полученное письмо.       - Ты думаешь, что она что-то догадывается насчет своего мужа? - с опаской спросила Варвара.       - Кто знает, - пожала плечами Ульяша, - Но в тот вечер, когда Тарновский пригласил тебя на танец, на ней лица не было. И это заметила не только я одна, но и почти все присутствующие.       - Своими действиями он только вызовет больше пустых разговоров и недомолвок, - сокрушалась Варвара, - Ведь я пыталась ему объяснить, что неприлично танцевать первый танец не со своей женой. Ему же было все равно. Теперь я боюсь, как бы Олег Константинович неверно все истолкут.       - Князь хотя бы пытался исправить столь щекотливую ситуацию, пригласив в ответ графиню. Но видно она была настолько ошеломлена поступком своего супруга, что не приняла предложение нашего благодетеля. Но тебе следует быть осторожнее: я слышала от многих гостей, как они выражали свои мысли о том, нет ли между Вами связи? Варвара глубоко вздохнула, пытаясь привести мысли в порядок. То чего она боялась, могло свершиться. За себя она переживала в последнюю очередь, куда страшнее было представить теперь реакцию старого князя на происходящее. Белозерский наверняка не потерпит этих разговоров и потребует объяснений от Тарновского. А Ульяша? Какое будущее ее ждет, если про Варвару начнут ходить всякие разговоры? Возможно, что Надежда Ивановна уже явно что-то знает, но Михаил Гаврилович все еще держал своё слово не выдавать тайну ее происхождения. Иначе бы новость о том, что бывших крепостных представляют местной аристократии как дворянок, вмиг облетела бы весь город.       - Я постараюсь с ней поговорить и объясниться, - решила Варвара, - Возможно, что у нее сейчас есть какие-то подозрения насчет меня. Главное твердо убедить её в том, что у меня нет к ее супругу никаких чувств.       - Мне поехать с тобой? - спросила Ульяна.       - Не стоит. Разговор будет меж нами, поэтому мы обсудим его спокойно и наедине. Завтра, сразу после завтрака, я отправлюсь к ним в особняк. *** В десятом часу утра, карета князя Белозерского, в которой ехала Варвара к Надежде Ивановне остановилась у особняка графов Тарновских. Слуга сразу помог женщине выйти из экипажа, молча приглашая ее войти в дом. Холл особняка поражал своим великолепием в виде громадной лестницы, золотых люстр, обилием ковровых покрытий, старинных картин и дубовой мебели. Этот особняк сильно отличался по роскошеству в отличии от других домов Москвы. К тому же, к приезду семейной четы Тарновских было все обустроено по последней моде, на что было потрачено много денег и средств.       - Надежда Ивановна дома? - дружелюбно поинтересовалась Варвара у прислуги, снимая зимнюю шубу. Однако мужчина едва удостоил гостью своим взглядом.       - Вас ожидают в кабинете, - был дан ей скупой ответ, - Следуйте за мной. Они прошли несколько комнат, иногда поднимаясь по лестнице, на верхние этажи. Вся их дорога прошла молча, отчего Варваре было слегка не по себе. В дополнение к этому, она иногда замечала любопытные лица остальных слуг дома, что смотрели на нее с неодобрением и осуждением. Наконец они подошли к дверям кабинета, куда слуга пропустил ее внутрь. Несмотря на позднее утро, в комнате царил полумрак. Все окна были плотно зашторены тяжелыми портьерами, отчего солнце не проникало в помещение. Кое-где были зажжены канделябры со свечами, что давали тусклый свет. Но даже при таком освещении можно было разглядеть интерьер кабинета. Повсюду была добротная мебель из красного дерева, в виде шкафа, нескольких комодов и стульев, небольшого бюро, уютной кушетки в углу комнаты, и письменного стола. Сам рабочий стол владельца был завален какими-то бумагами, письмами. Украшали его лишь несколько портретов, с которых смотрели незнакомые Варваре лица, кроме Надежды Ивановны и их общего сына. Отдельной роскошью были огромные картины художников, что висели на стене. Их сюжет сводился к Наполеоновским войнам, либо войне на Кавказе. Варвара невольно залюбовалась этими картинами в полумраке комнаты и совершенно не услышала, как дверь кабинета закрылась и раздался мягкий щелчок замка. Очнулась женщина лишь тогда, когда ей на плечи легли крепкие, мужские ладони, что прижали ее к себе, вдыхая аромат цветочных духов.       - Варя-Варечка… Знакомый шепот заставил Варвару вывернуться и оттолкнуть человека. Обернувшись, она увидела изрядно помятого и пьяного Михаила Гавриловича, что смотрел на неё из-под бровей. Одет он небрежно, и видно что за ночь одежду не сменил: на нём была та же сорочка, прямые брюки и небрежно накинутый на плечи фрак, что красовался на нем прошлым вечером.       - Доброе утро, Михаил Гаврилович, - осторожно поздоровалась с ним Варвара, уходя в сторону стола, чтобы создать между ними преграду.       - Уже утро? - спросил он, подходя к окну и отдернул портьеру в сторону. Резкий свет тут же ударил мужчине в лицо, отчего он нахмурился и вновь зашторил окно, - Действительно. Уже утро.       - Надежда Ивановна недавно прислала мне письмо. Она приглашала меня в гости, - продолжила Варвара, надеясь встретиться с хозяйкой дома, - Я полагала, что Ваш слуга отведет меня к ней.       - Он все верно сделал, Варя-Варечка, - открыл ей свою тайну Тарновский, подходя к небольшому столику, на котором была бутылка шампанского и фрукты, - Ведь это я написал тебе.       - Как? - выдохнула женщина, - Что это значит?       - Видишь ли, какая история у нас получается, - Михаил Гаврилович небрежно сел в одно из кресел, открывая бутылку и разливая напиток по фужерам, - Все это время я пытался вызвать тебя на тет-а-тет, чтобы поговорить с тобой по душам. Но ты, как это всегда любила, вечно ускользала от меня. А я же находил тебя в компании твоего благодетеля, или же твоей младшей родственницы. И признаться честно, эти прятки мне порядком наскучили. Поэтому я решился на маленькую хитрость. Шампанское? - предложил он ей, протягивая бокал.       - Нет, спасибо. Я не пью по утрам такие напитки.       - Как знаешь, - пожал плечами Тарновский. И выпив залпом, хищно взглянул на свою гостью, - А вот я всю ночь пил, думая лишь о тебе.       - И что же Вы хотите узнать от меня, Михаил Гаврилович? - быстро спросила его Варвара, понимая что просто так он её теперь не отпустит.       - Вначале присядь, - кивнул он на стул, что находился рядом со столом, - Невежливо знаешь ли, заставлять даму стоять, когда мужчина сидит. Даже если она, мнимая дворяночка, - последнюю фразу мужчина произнес с особой издевкой. Но Варвара сделала вид, что она этого не услышала, и молча села на стул, не сводя с него взгляда, - Не стоит так смотреть на меня, Варя-Варечка. Я ведь не волк и не чудовище. Я всего лишь хочу поговорить с тобой с глазу на глаз.       - "Всего лишь"? Я уже давно не верю Вашим словам, Михаил Гаврилович. В них нет никакой правды.       - Давай пока повременим с нравоучениями о моих поступках. Я разыграл этот спектакль, только для того, чтобы побеседовать с тобой. Узнать о твоей судьбе, о твоей жизни. Расскажи мне все.       - Что именно Вас интересует? Тарновский тяжело вздохнул. Это была уже не его пугливая, нежная, робкая крестьяночка. Теперь это была почти что светская дама. Красивая и статная женщина, обученная высшим светом и знающая его уловки. Но он всегда был более сильным и жестким игроком. Любая женщина намного слабее мужчины, и он сможет сломать эту зарвавшуюся крепостную.       - Не играй со мной, Варя-Варечка, - с угрозой в голосе произнес Михаил Гаврилович, - Я достаточно терпелив к тебе, и все же мое терпение не безгранично. Тебе следует сбавить тон, и не задирать так высоко свой очаровательный носик. Что именно произошло с тобой, когда ты ударила меня ножом в том лесу? Варвара прямо взглянула на него. Женщина по прежнему опасалась этого жестокого человека, но каждый раз вспоминая свои слезы на могиле своего ребенка, она испытывала к нему еще и отвращение. Поэтому Варя не вняла его словам, которые раньше могли бы напугать ее.       - Я надеялась уехать подальше от Вас, Михаил Гаврилович. Вернуться в Арапово. Рассказать Анне Николаевне и Татьяне Сергеевне о всех своих заключениях. Но я потерялась в лесу, и вернуться в родные края мне уже никогда не представится возможность, благодаря Вам.       - Что было дальше? - спросил Тарновский, не обращая внимания на ее обвинения.       - Я провела зиму у крестьян. Об этом узнал их помещик и он надеялся подать в сыск, чтобы вернуть меня обратно, - рассказывала Варвара, утаивая некоторые детали, - Но его матушке я не понравилась и она надеялась избавится от меня. Мне вновь пришлось бежать.       - Что это была за губерния? Какая фамилия у этого помещика?       - Не знаю. Зачем это Вам?       - На будущее, - таинственно произнес Тарновский, оглядывая стройную, женскую фигуру. Его блуждающий взгляд остановился на ее животе, отчего блеск в уставших глазах мужчины внезапно потух, - Где наш ребенок? Варвара знала, что рано или поздно он спросит об этом. Она уже думала, как именно ответить ему на этот вопрос, но каждый раз, когда женщина прокручивала этот миг в своей голове ее сердце болезненно ныло. Как же тяжело было вновь возвращаться к старой ране.       - Мой ребенок мертв, Михаил Гаврилович, - безжизненно произнесла Варя, - Умер во время родов. Граф закрыл лицо руками. Некоторое время он неподвижно сидел, тяжело дыша. Когда мужчина отнял ладони от лица и тяжело вздохнул, Варвара увидела небольшие, мокрые дорожки на его щеках.       - Когда он родился? - голос Тарновского дрожал, - Это был мальчик или девочка?       - К чему этот вопрос?       - Это мой ребенок, Варвара, - произнес Михаил Гаврилович, ошеломленно смотря на женщину, - Как ты можешь об этом спрашивать? Он мог бы быть моим сыном, или дочерью.       - Это не Ваше дитя, - со злостью произнесла Варвара, чувствуя, как волна гнева поднимается в ней, - Вы потомственный граф из знатной дворянской семьи, а я бывшая крепостная. Между нами не может быть ничего общего. Это было лишь мое дитя! Дитя, которое Господь забрал за грехи своей матери, что послушалась Ваших лживых слов!       - Варя-Варечка, - горестно произнес Тарновский, поднимаясь со своего места. Он хотел прижать к себе любимую женщину, что корила себя в случившимся. Прижать, успокоить, вновь вдохнуть ее аромат, что придаст ему новых сил.       - Не трогайте меня! - отшатнулась от него Варвара, вскочив со стула, - Вы представить не можете, как я ненавидела себя в те дни, осознавая, что мое дитя лежит в холодной могиле. Сколько ночей я провела в кошмарах, где видела, как дьявол забирает его невинную душу в наказание за все то, что я свершила. Как проклинала я Вас, всякий раз когда вспоминала об этом. Этот ребенок мог бы быть моим спасением и счастьем за все то зло, что Вы мне причинили. За то, что я верила Вам и шла за Вами, как заколдованная. Поэтому Вы не смеете говорить о том, что это дитя Ваше, Михаил Гаврилович. Все это время у Вас была семья, жена, сын. Вы не испытали всего того горя, что испытала я.       - "Не испытал"? - переспросил Тарновский, подходя к ней ближе, - Да что ты знаешь о мне, крепостная? Знаешь ли ты, что после того, как я очнулся в том лесу, я потратил целый год, чтобы найти тебя и нашего ребенка. Я душу был готов вывернуть, холодную землю рыл голыми руками, лишь бы спасти тебя и его. Но ты сквозь землю провалилась. Я послал запрос во все губернии, был в разных сыскных отделениях, задействовал все свои связи и знакомства. И что же? Ты смеешь упрекать меня в том, что после твоего исчезновения у меня жизнь начала с чистого листа? Меня насильно женили на этой гусыни, после военной кампании на Кавказе. Я был против этого, и надеялся со временем вновь найти тебя. Но мои родители были против этого. Против того, чтобы я нашел ту, что люблю своим сердцем. Против того, чтобы я позаботился о нашем ребенке. Ведь я готов был принять его, заботиться о нем, растить его, дать ему свое имя и фамилию.       - Байстрюкам дворян лучше живется, чем их матерям, - заметила Варвара, не приняв жарких слов Тарновского, - Но Бог решил по-иному. Ваше счастье, что Вы не увидели его мертвое тело и не знаете где его могила.       - Но она есть! - глаза Тарновского вмиг загорелись и он схватил Варвару за плечи, - Где она? В каком городе, деревне? Я желаю знать, где он лежит.       - Этого я Вам не скажу, Михаил Гаврилович, - злобно ответила женщина, не обращая внимания на бешеный взгляд собеседника, - Я унесу эту тайну в могилу и Вы никогда об этом не узнаете. Мой ребенок не будет осквернен Вашим присутствием. Своими словами она надеялась вывести его из себя, чтобы посмотреть на его бессилие и злобу. Однако Тарновский быстро взял себя в руки, глубоко вздохнув. Он все еще продолжал держать ее в своих объятьях, желая услышать дальнейший рассказ. Он сможет вытрясти из нее информацию.       - Вам должно быть интересно знать что было со мной дальше? - истерично рассмеялась женщина, - Что же Вам рассказать? Может про то, что я некоторое время бедствовала, потому что никто не желал брать крепостную на работу? А может быть про то, что мне пришлось отправиться в бордель? Можете себе представить, Михаил Гаврилович - объект Ваших воздыханий в стенах дома терпимости? И теперь, чтобы прожить и выжить в этом мире, ей приходится продавать свое тело? Хотя, чему тут удивляться, ведь когда-то мы с Вами так же торговали мою невинность в обмен на жизнь моей матери! Варвара о чем-то еще говорила с внутренней злобой и местью, но Тарновский уже об этом не слышал. Получается, что пока все это время он пытался как-то узнать о ней, найти, спасти ее, она отдавалась каждому встречному? Извивалась каждую ночь в объятиях каких-то стариков, повес и сластолюбцев? Ее нежное, крепкое тело каждую ночь исследовали чьи-то чужие руки, ее губы целовали совершенно другие люди. Вся ее красота и чистота теперь были втоптаны в грязь и мерзость тех заведений, пока он каждый день думал о ней? И отныне она как те девки, продавала себя этому старику Белозерскому, позволяя прикасаться к себе?       - Putain! - взревел Тарновский, ударив женщину по лицу. Голова Варвары дернулась в сторону, но она перенесла этот удар. В следующий момент Варя гордо вскинула голову, смотря прямо в его бешеные глаза.       - Вы правы, - согласилась с ним Варвара, - Я действительно стала такой в том заведении. Но у меня не оставалось выбора.       - Этот старый князь твой любовник? Таким образом Вы называете Ваши с ним "родственные отношения"?       - Нет. Князь Белозерский действительно нашел меня там, но он ни разу не прикоснулся ко мне, как мужчина. Для него я как дочь, а не как любовница.       - Ты лжешь! - прошипел Тарновский, сдерживаясь от нового удара, - Я знаю сколько старых и дряхлых развратников приходят в такие места. Он наверняка был одним из твоих любовников.       - Я все сказала. Хотите - верьте, хотите - нет. Я отношусь к нему так, как отнеслась бы к своему отцу. Тарновский не верил. Жгучая ревность и отвращение к Варваре охватили его. Некогда любимая женщина вмиг стала для него падшей. Ему была больно и мерзко прикасаться к ней. Его мечта, его чистый и невинный ангел теперь был испачкан полностью. От той скромной, пугливой крестьяночки теперь не осталось никакого следа, после этого рассказа. Если бы тогда, в том лесу, у нее не было злополучного ножа, он мог бы увезти ее в одно из своих поместий. Варвара не была бы осквернена всеми этими грязными историями и ужасами. Злоба и ненависть охватили его к любимой крестьянке.       - Последний вопрос, - хрипло выдохнул он, стараясь теперь не смотреть на неё, - Кто эта девчонка, что всегда с тобой?       - Моя сестра, - скупо ответила Варя, но Тарновский сразу усмехнулся.       - Что-то не помню, чтобы в Арапово у тебя были какие-либо сестры. Кто эта девка?       - Моя сестра, - упрямо повторила женщина, отчего мужчина не выдержал. Резко подойдя к ней, он схватил Варвару за руку, крепко сжав ее.       - Я не том сейчас настроении, чтобы играться с тобой, крепостная. Либо ты сейчас же отвечаешь мне, кто она. Либо завтра все узнают о том, что Белозерский приютил в своем доме потаскуху. И ты знаешь, что я сделаю это. Итак? Варвара глубоко вздохнула, пытаясь справиться с болью к руке. Ей не вырваться из его крепкой хватки, но и плясать под его дудку она была больше не намерена! Как бы сильно он ее не запугивал и не грозился, она не послушает его!       - Так сделайте же это, - прошипела она, смотря в его глаза, - Давайте. Сообщите всем, что я из дома терпимости. Кричите об этом, если захотите. Но и я молчать не буду. Я расскажу о Ваших злодеяниях, о Ваших поступках. Даже если после этого меня отправят в тюрьму, или на каторгу, мне все равно. Но в это раз покрывать Ваши грехи я не стану, и потащу за собой.       - У пташки прорезалось горлышко и теперь она чирикает по другому? Это превосходно. Вот как ты заговорила, стоило побыть в таких местах. Что же, посмотрим, многому ли ты научилась там. В этот момент Михаил Гаврилович заломил ей руки, прижимая к себе. Не обращая внимания на сопротивление Варвары, он потащил женщину к софе, решив воспользоваться ею. Кинув ее, он тут же навалился сверху, впиваясь грубым поцелуем в ее губы. Варвара пыталась закричать или позвать на помощь, когда ее вскрик потонул в жестоком насилие. Он чувствовала, как рука мужчины бесцеремонно прикасалась к её телу и причиняла ей боль. Ладонь потянулась к ее ногам, сдавливая бедра и пытаясь добраться до нежной кожи. Своими руками, он оторвал воротник на скромном платье и она вмиг почувствовала его жестокие укусы на шее и ключицах.       - Отпусти меня, мерзость! Чудовище! - вскричала она, пытаясь оттолкнуть его. Но мужская рука вмиг закрыла ей рот, отчего ей оставалось только мычать.       - Продажной девке привычно раздвигать ноги перед кем попало. Вот раздвинешь свои ножки и для такого чудовища как я, - прошептал он ей в ухо. Женщина еще сильнее забилась, чем больше распалила Тарновского. Пальцами он уже добрался до ее белья, нащупывая женское естество. От вторжения чужих рук, Варвара еще сильнее начала отталкивать его, ища под рукой что-нибудь тяжелое. На счастье, ее ладонь наткнулась на фужер с шампанским, что ранее Михаил Гаврилович предлагал ей. Со все силы Варя ударила его по голове, надеясь разбить ему голову. Но стекло лишь ранило обидчика, позволил женщине вырваться из его объятий и подбежать к двери.       - Стой, тварь! Ключ торчал из замка. Варвара быстро повернула его, отпирая кабинет и выбегая из него. Женщина не обращала внимания на изумленных слуг, что с интересом смотрели на ее растрепанный вид. Позади она слышала лишь крики Тарновского и желала убежать из этого дома как можно скорее. Оказавшись в холле, она скользнула в гардеробную, забрав свою шубу. О рукавичках, шапке и шарфе Варвара не стала тревожится, оставив их в особняке у Тарновских. Выскочив на улицу, она кинулась в конюшни, чтобы поскорее разбудить конюха.       - Барыня, что с Вами? Кто за Вами гонится? - спросонья спросил ее мужик, видя как взволнована и растрепана его хозяйка.       - Голубчик, быстрее поедем, - взмолилась Варя, оборачиваясь в сторону дома, - Некогда объяснять. Несмотря на медлительность кучера, никто из слуг не выбежал им навстречу, чтобы задержать Варвару. Из дома только слышались крики их хозяина, и видно он решил не посылать за ней вслед погоню. Карета медленно выехала со двора и направилась в сторону родного дома. Дрожащая в ней Варвара, что пыталась успокоится не подозревала, что пара зеленых глаз следила за ее побегом. И в голове у этого человека зрела месть.