Принцесса и медведь

Когда спина коснулась тюфяка, а голова — подушки, с губ Виолы сорвался блаженный стон. Бьорн заботливо накрыл ее одеялом и улегся рядом. В палатку с кряхтением заполз Рагнар, и когда он, наконец, разместился, Бьорну пришлось подвинуться так, что Виола сквозь плед ощущала его тело. Как ни странно, отстраняться совсем не хотелось: его тепло и размеренное дыхание успокаивали, заставляя сердце биться ровнее. Она попыталась обдумать побег, но из-за сильной усталости почти сразу провалилась в сон. Когда она проснулась, то обнаружила, что обнимает Бьорна, уткнувшись носом ему в грудь. Виола отпрянула. Стыд то какой! Что скажет отец, когда узнает, что она делила ложе с мужчиной? Хоть выражение «делить ложе» и подразумевает нечто большее, чем просто спать в одной постели, но происходящее в любом случае выходит за рамки всяких приличий. «Приличия? — Виола горько усмехнулась. — Боже, о чем я только думаю! Меня похитили, мне отрубили палец, меня увозят в чужую страну, а я рассуждаю о каких-то приличиях!» Надо бежать! Сейчас или никогда. Виола прислушалась — Бьорн мирно спал, Рагнар, судя по раскатистому храпу, тоже. Она осторожно перелезла через их ноги и выглянула наружу. Небо горело багрянцем, и сквозь сосны пробивались золотистые лучи заходящего солнца. С ума сойти, она проспала целый день! У костра, спиной к ней сидел Альрик, а больше никого не было видно. С отчаянно бьющимся сердцем Виола выскользнула из палатки и шмыгнула за нее, прячась от караульного. Несколько минут она сидела на корточках, размышляя, что делать дальше. Хорошо бы украсть лошадь, оружие, припасы… да хотя бы обувь… Нет, не получится: сумки с пожитками лежат в палатках, щиты и топоры — прямо у входов, а лошадей расседлали и разнуздали. Без седла далеко не уехать, да и сама мысль о верховой езде отзывалась в измученных ногах новым приступом боли. Нет, придется уходить так, в чем есть — босиком, в рубахе и подпоясанных веревкой штанах. Остается лишь уповать на то, что неподалеку лежит какое-нибудь селение, где ей помогут вернуться домой. Виола осторожно выглянула из-за палатки — хейд все так же клевал носом у костра — и резво юркнула за сосну. Отошла подальше, крадучись, а затем пустилась во весь опор. Страх придавал ей сил, и какое-то время она неслась очертя голову, как заяц от своры борзых. Однако вскоре пришлось замедлиться: хвоя и шишки больно впивались в босые ноги. Нужно быть осторожнее, не хватало еще напороться на острый сучок и проколоть ступню. Виола огляделась — повсюду лишь кусты и деревья. Лагеря уже не видать, и — она принюхалась — дымом тоже не пахнет. Значит, она отбежала на достаточное расстояние. Но что дальше? Куда идти, где искать помощи? В детских сказках герой обычно взбирался на дерево, чтобы осмотреть окрестности. Виола повертела головой — березы и сосны стройными колоннами взмывали к небу. Разве на такие залезешь? Хотя, вот на этой сосне растет несколько сучьев, за которые можно было бы уцепиться. Она подошла к дереву, ухватилась за верхний сук, и поставила ногу на нижний. Твердая ветка больно вдавилась в босую подошву. Виола закусила губу. Встав на цыпочки, она с трудом дотянулась до следующего отростка, хотела было подтянуться, но тут сучок под ногой хрустнул, и она съехала по стволу на землю, обдирая ладони о грубую чешуйчатую кору. «Черт! Я скорей сверну себе шею, чем заберусь на сосну!» — От бессилия по щекам потекли слезы. Ничего не выйдет. Без обуви и теплой одежды далеко не уйти. Уже темнеет, и различать путь среди деревьев становится все трудней. Неужели придется вернуться в лагерь? Там хотя бы еда, костер и меховой плащ. Лишь отчаянное упорство побуждало Виолу идти вперед. Нужно найти реку или дорогу — рано или поздно они приведут к жилью. Но даже если где-то и мелькал просвет, то, подходя ближе, Виола убеждалась, что это всего лишь поляна. По пути ей не встретилось ни зарубки на дереве, ни тропинки, ни погашенного костра. Казалось, этой дремучей глуши не было ни конца ни края. Воздух делался все прохладнее, да и пустой желудок уже давал о себе знать. В конце концов, Виола признала свое поражение и остановилась. Откуда же она пришла? Солнце уже скрылось за горизонтом, стремительно сгущались сумерки, и все прогалины между деревьями выглядели совершенно одинаково. Куда идти? Виола напрягла слух, но кроме комариного писка, ничего не услышала. Она раздраженно отогнала настырных кровососов. Что же делать? Она неуверенно двинулась в ту сторону, где, как ей казалось, находился лагерь. Чернота заволакивала лес с такой быстротой, что уже скоро пришлось вытянуть перед собой руки, чтобы не наткнуться на ствол или не напороться глазом на ветку. К счастью, подлесок был довольно редким, но пару раз Виола все же застревала в колючих зарослях, и, чертыхаясь, выпутывала одежду из цепких ветвей. Через полчаса окончательно стемнело. Сделав несколько шагов вслепую, Виола споткнулась о выступающий из земли корень и, чтобы не упасть, схватилась за сосну, стесав при этом ладони о шершавую кору. Она прошла еще немного и чуть не свалилась в какой-то овраг. Нет, дальше идти бессмысленно. Не видно ни зги, лишь белесые стволы берез смутно выделяются во мраке. Она заблудилась. Пора признать, что затея бежать была дурацкой, и подумать, что делать дальше. Если она не найдет дорогу назад, то придется ночевать прямо в лесу. Эта мысль привела ее в отчаяние. Воздух заметно похолодел, и Виола обхватила руками себя за плечи, выстукивая зубами мелкую дробь. Босые ноги заледенели, исколотые подошвы саднило, а живот сводило от голода. «Нужно наломать еловых лап и сделать из них что-то вроде шалаша, — в смятении размышляла она. — Какая же я дура, что не стащила огниво: мне даже нечем зажечь костер!» Пронзительный тоскливый вой внезапно разорвал тишину. Виола подпрыгнула на месте, сердце гулко заколотилось. — Мамочки! Волки! В дикой панике она помчалась вперед, не разбирая дороги. Ветки хлестали по лицу, заросли цеплялись за одежду. Что-то оцарапало щеку, а вслед за этим Виола наступила на острый сучок. Боль отрезвила ее, и она остановилась. Метаться бесполезно, надо взять себя в руки. Она нащупала какую-то корягу, уселась на нее и принялась глубоко дышать, отгоняя страх. «Сколько я уже в этом проклятом лесу? Два часа? Три? Где же лагерь? Может покричать? Но так хейды поймут, что я сбежала, и разозлятся… Дура! Наверняка они и так уже поняли. Скорей всего они проснулись и готовятся к отъезду. А вдруг они уже уехали! Без меня! Бросили меня одну в этой глуши!» На нее навалилась лавина отчаяния и чувства острого одиночества. «Я умру здесь, замерзну, меня растерзают дикие звери, и никто не узнает, что со мной произошло. Я не переживу эту ночь, не увижу рассвета, не вернусь домой». — Слезы градом покатились по щекам. Снова послышался волчий вой. От ужаса все внутренности сковало могильным холодом. Виола затаилась. Вой повторился. Или это не вой? Больше похоже на свист. Что это? Какой-то неведомый зверь? Хищная птица? Злой дух? «…о-ла-а!» Человеческий голос?! Сердце бешено забилось в груди. Виола вскочила с бревна и напряженно вслушалась в темноту. — Вио-о-ла-а! — Бьорн! Я здесь! — что есть мочи завопила она. — Вио-ола! Уловив направление, откуда доносился зов, она напролом бросилась через лес, не обращая внимания на ветки, бьющие по лицу. Вот среди деревьев мелькнул огонек. Факел! — Бьорн! — Виола! Еще несколько шагов, и она, задыхаясь, упала в его объятия. Сердце рвалось из груди, по щекам текли слезы. Сильные руки стиснули ее, поднимая в воздух. Виола была так счастлива, что даже на миг забыла, что перед ней похититель, и обнимала его как самого дорогого человека на свете. Но всякой радости приходит конец. Через пару мгновений Бьорн резко поставил ее на землю. — Виола, какого хрена? — сердито рявкнул он. — Ты сдурела? Я понимаю, ты хочешь сбежать, но ночью, в лес… На что ты вообще надеялась? — На то, что больше никогда не увижу твою рожу, — огрызнулась она. — Пускай бы меня лучше сожрали волки, чем ехать в твой паршивый Хейдерон. В мерцающем свете факела она заметила, как у Бьорна гневно сверкнули глаза. — Если бы ты не была собственностью моего ярла… — Я не собственность! — Виола с размаху стукнула его кулаком в грудь. — Ублюдок! Я никакая не собственность! Она замахнулась, чтобы ударить снова, но Бьорн перехватил ее запястья. — Так вот, — ледяным тоном повторил он, — если бы ты не была собственностью моего ярла, я бы оставил тебя в лесу на съедение волкам, а так, принцесса, извольте идти со мной. — Я никуда не пойду! — Пойдешь! Виола хотела что-то возразить, но неожиданно для себя самой всхлипнула и разрыдалась. — Пожалуйста, отвези меня домой, — залепетала она, размазывая слезы по щекам. — Пожалуйста! Отец даст тебе деньги. Много денег. Я хочу домо-ой! Мысль о том, что она, возможно, больше никогда не увидит родные стены, разрывала ей сердце. Бьорн несмело погладил ее по плечу. — Ну, не реви, — смущенно пробормотал он. — Все будет хорошо. Пойми, я не могу тебя отпустить… — Ну пожалуйста, отпусти меня! Чего ты хочешь? Хочешь, я… — она отстранилась и взглянула ему в глаза. В свете факела они блестели, как горящие угли. Виола сглотнула. — Я сделаю все, что ты захочешь, только отвези меня домой. Отчаяние придало ей решимости. Она схватилась за подол туники и одним махом стянула ее через голову. От холода тело тут же покрылось мурашками. Несколько секунд Бьорн ошарашено смотрел на ее грудь. — С ума сошла? Прикройся! — Он сорвал с себя плащ и набросил на ее плечи. Виола шмыгнула носом. — Отпусти меня! — Если б я только мог, то давно бы уже это сделал. — Так что тебе мешает? — Мы уже говорили об этом. — Дурацкая клятва верности? — Да. И она не дурацкая. — Дурацкая! — Все! Я не хочу больше об этом говорить. — Он подобрал с земли тунику и сунул ей в руки. — Оденься, и пойдем в лагерь. Поняв, что спорить бесполезно, Виола повернулась к нему спиной. Бьорн снял с нее плащ, а когда она влезла в рубаху, снова накинул. — Ты не ранена? Идти сможешь? — спросил он. — Смогу, — буркнула она, но вскоре поняла, что погорячилась. Исколотые подошвы на каждый шаг отзывались режущей болью. Стиснув зубы, Виола пыталась не подавать виду, что ей трудно идти, но Бьорн все равно заметил ее хромоту. — Держи. — Он всучил ей факел и подхватил ее на руки. — Так будет быстрее. Одной рукой Виола держалась за его шею, а второй освещала им путь, пока он нес ее через лес. Прошло несколько минут, и среди ветвей мелькнули отблески лагерного костра. Когда Бьорн приблизился к огню, сидящие вокруг него хейды как один повернули головы. — Нашел таки свое сокровище, — хмыкнул Рагнар, помешивая содержимое котелка. — Нашел. — Бьорн осторожно усадил Виолу на бревно. От костра исходило живительное тепло, и она протянула к нему озябшие ладони. — Надо наказать девку за своеволие, — подал голос Олаф. — Ремнем по жопе отхлестать. Виола скривилась, но сил на пререкания не было, и она промолчала. — Она и так сама себя наказала, — спокойно ответил Бьорн. Он присел рядом и, коснувшись двумя пальцами ее подбородка, заставил поднять голову. — Рагнар, тащи водку, на ней места живого нет. Виола провела ладонью по лбу и щеке, ощущая, как скатывается в крупинки полузасохшая кровь. — Не трогай, только грязь занесешь. — Бьорн отодвинул ее руку от лица. — С этой девицей одни хлопоты. — Рагнар протянул ему фляжку. — Это уж точно. Знал бы — не связывался бы. — А я и не просила, — буркнула Виола. Она подставила лицо, и Бьорн принялся промокать ссадины смоченным в водке платком. — Как ты себе еще глаза не выколола, дурочка, — приговаривал он, пока Виола морщилась, кривилась и втягивала сквозь зубы воздух, когда начинало сильно щипать. — Послал же Ньорун на мою голову. — Нечего было меня похищать! — огрызнулась она. — Руку покажи! — велел Бьорн, закончив обрабатывать лицо. Она подчинилась, и он снял грязную тряпку, которой была замотана покалеченная кисть. Виола отвела глаза: обрубок смотрелся на редкость уродливо. Бьорн плеснул на него водки и наложил чистую повязку. — Ногу! — Что? — Ногу давай! — Он уселся перед ней на корточки. Виола взглянула в его лицо и, отчего-то смутившись, протянула ногу. Теплые ладони обхватили озябшую ступню. Бьорн аккуратно смахнул с подошвы налипшие травинки, и от этих движений — нежных, но уверенных, по спине пробежала дрожь. Промокнув ранки, он вынес вердикт: — Похоже, пару дней придется таскать тебя на руках. Хейды дружно загоготали. — Бьорн подался бабе в услужение, — сострил Альрик. — Сам ты баба, — отозвался Лодур. — А это — принцесса. — А Бьорн — ее новый холуй, — ляпнул Ингвар. — Я б и сам походил у нее в холуях, авось что обломится, — заржал Олаф. — Ты что, это же собственность ярла. Нельзя! — Но если ярл не видит — то можно. — Ха-ха-ха! — Хе-хе-хе! — Закройте поддувала, смердит, — лениво отмахнулся Бьорн. Виола нервно передернула плечами. Что за похабные шуточки у ее вынужденных спутников! Она вспомнила, как они хотели ее изнасиловать. Если бы не Бьорн, то… нет, об этом не хочется даже думать. — Хлебни-ка ты, девица, супа горяченького. — Рагнар протянул ей дымящуюся миску. — А то ты совсем окоченела, как я погляжу. — Спасибо. Горячая, сытная похлебка — как раз то, что надо! Виола зачерпнула полную ложку и сделала жадный глоток. Тело начало согреваться изнутри. М-м-м! Как хорошо! Бьорн, усевшись на бревно, тоже принялся за еду. — Слышь, Бьорн? — подал голос Ингвар. Виола подняла глаза — на его лице поигрывала гнусная ухмылка. — Чего тебе? — с набитым ртом проворчал Бьорн. — А ты уверен, что твоя принцесса еще целка? Может, ты ярлу порченый товар везешь? Виола вспыхнула. Ложка замерла у нее в руке. — А какая разница? — невозмутимо спросил Бьорн. — Ее ценность не в том, что у нее между ног, а в том — кто ее папаша. Виола чуть не задохнулась от возмущения. Да как они смеют обсуждать ее, словно корову на рынке, да еще и в таком непристойном ключе! Похлебка встала поперек горла. Она хотела было вскочить с бревна, но Бьорн успокаивающим жестом положил руку ей на предплечье. — И все-таки, мне интересно, — не унимался Ингвар. — Слышь, красотка, ты уже с кем-нибудь успела покувыркаться? Виола с ненавистью взглянула в его ухмыляющуюся рожу. — Не твое дело, урод, — процедила она. — Ух ты, какая дерзкая! — загоготал Ингвар. — Такие долго в девках не задерживаются. Ставлю десяток серебряков, что какой-нибудь конюх уже порезвился у нее между ляжек! Олаф и бородачи засмеялись. Виола стиснула кулаки. Вот бы выцарапать этому подонку глаза! От бессилия и обиды у нее задрожали губы. Тем временем Бьорн вычерпал остатки супа, поставил тарелку на траву, неспешно облизал ложку… и со всего размаху заехал ею Ингвару по лбу. Тот, не удержавшись на бревне, опрокинулся на спину. — Ай! — вскрикнул он, хватаясь за голову. — Гребаный Брокк! Он вскочил на ноги и кинулся на Бьорна, но тот, даже не вставая с бревна, поднырнул под летящий кулак, и перебросил Ингвара через себя. Задира, перевернувшись в воздухе, навзничь рухнул на землю. — Ах ты жопный червь, козлиная мошонка! Чтоб ты обосрался посреди пира! Чтоб тебя конь восьминогий отымел! — разорялся он, лежа на траве. Остальные хейды и бровью не повели, невозмутимо продолжая трапезу. Похоже, такие стычки были для них в порядке вещей. — Ладно, что будем делать дальше? — спросил Рагнар, когда все доели. — Придется ждать до утра, нет смысла среди ночи блуждать по лесу, — сказал Бьорн. — Как рассветет, выедем на тракт и поскачем дальше. — Если бы твоя девка не сбежала, мы бы уже были на полпути к Хейдерону, — буркнул Олаф. — Что поделаешь. — Бьорн пожал плечами и повернулся к Виоле. — Идем спать. Виола жутко устала, и слово «спать» чудесной музыкой отозвалось в ее ушах. — Эй, пусть деваха хоть посуду помоет, в назидание за побег, — подал голос Лодур. — Сам помоешь, — отрезал Бьорн. Он одернул полог, и Виола, забравшись в палатку, с наслаждением вытянулась на подстилке из еловых лап. Грубая, колючая, она показалась мягче пуховых перин в отцовском замке. Виола отвернулась к стенке, но тут Бьорн обнял ее, тесно прижавшись к ее спине. Черт! Сердце учащенно забилось, а сон как рукой сняло. — Виола, — хрипло выдохнул он ей в макушку. — М-м? — Ты уже была с мужчиной? У нее перехватило дыхание. Господи! И этот туда же! — Тебе какое дело? — Ну… там, в лесу… ты предлагала себя… — Он шумно сглотнул. Виола ощутила, как от стыда загорелись щеки. — Ты такая красивая… — сбивчиво прошептал Бьорн. — Не могу выбросить из головы, как ты стояла там, без рубахи… Может, мы с тобой… Он судорожно вздохнул. — Что?! — Она собралась выдать возмущенную тираду, но вместо этого спросила: — А ты отвезешь меня домой? — Нет. Не могу. — Тогда какого черта? — Она рывком скинула с себя его руку. — Все, забудь. Я дурак… Дернул же Брокк меня за язык! — Он осекся. И как на это реагировать? Виола молча пялилась в темноту широко распахнутыми глазами. В свои восемнадцать она еще даже не целовалась. В последнее время отец приглашал в гости знатных друзей с их юными сыновьями, но ей до сих пор так никто и не приглянулся. Там в лесу, доведенная до отчаяния, она была готова на все, лишь бы только вернуться домой, но теперь ей самой было стыдно за свой порыв. А этот дикарь, похоже, возомнил, что она готова ему отдаться за красивые глазки! Хотя с другой стороны, он мог бы соврать, что отпустит ее… или даже просто изнасиловать… В следующий момент Бьорн снова склонился над ней, его рука легла на ее плечо. Такая большая, теплая, надежная рука — даже сбрасывать не хочется… Но Виола все-таки дернулась. — Прости. — Бьорн поспешно убрал ладонь. — Обещаю, такого больше не повторится. Тебе не нужно меня бояться. Я буду держать себя в руках. Договорились? Она кивнула. — Вот и славно. Давай спать.