Принцесса и медведь

Когда Виола проснулась, солнце уже вовсю заливало комнату ярким светом. Она потянулась и обнаружила, что под одеялом совершенно голая. В памяти тут же всплыл прошлый вечер, и в груди начало жечь от стыда и обиды. Повернув голову, она увидела сидящего за столом Бьорна. — С добрым утром, — сказал он, поймав на себе ее взгляд. Виола не удостоила его ответом. После вчерашнего даже видеть его было противно, не то, что разговаривать. Закутавшись в плед, она встала с кровати. — Если хочешь искупаться — я нагрел тебе воды. — Бьорн указал на ширму. — Тазик, ковш, полотенце — все там. С этими словами он поднялся и вышел за дверь. О, да! Помыться, очиститься — это то, чего больше всего на свете жаждала ее душа. Бросив плед на кровати, Виола встала в широкое деревянное корыто и принялась поливать себя из ковша. Мыло, мочалка и струи горячей воды, уносящие с собой мужской запах и чужие прикосновения — Виола терла кожу яростно, до красноты. Как жаль, что нельзя точно так же стереть себе память! …Отблески пламени, терпкое вино, пушистый мех под обнаженной спиной… …Сладкие губы, обжигающее дыхание, руки, ласкающие ее грудь… …Резкая боль, мощный напор, грубые толчки, разрывающие нутро… Смыть! Стереть! Забыть! Виола даже не знала, что ранило больше — изнасилование или обман. Два мужика цинично усыпили ее бдительность, подпоили, соблазнили и обвели вокруг пальца. Да лучше бы Бьорн просто ушел, вместо того, чтобы так вероломно подложить ее под другого. Она привыкла ему доверять, полагаться на его защиту, а он просто взял, и предал ее. «А на что ты, собственно, рассчитывала? — вдруг раздался в голове мерзопакостный голосок. — Что Бьорн ради тебя пойдет против своего господина? Да кто ты такая? Ты ему не жена, не невеста и даже не любовница. Он ведь сам объявил тебя собственностью ярла. Ты что же, думала, это были пустые слова?» Колючий ком подобрался к горлу, не давая дышать. Виола шмыгнула носом. Ладно, что сделано, то сделано, этого не изменить. Пускай Бьорн и защищал ее по дороге сюда, но теперь все кончено — они по разные стороны баррикад. С ярлом придется разбираться самой, и лучший способ — это как можно скорее отсюда сбежать. Искупавшись и вымыв голову, Виола облачилась в чистую рубаху и серый шерстяной сарафан. Ей не то что бы сильно полегчало, но, по крайней мере, перестало тошнить от самой себя. Она подошла к двери и выглянула наружу. Бьорн, раздевшись по пояс, колол дрова. Литые мускулы, увитые орнаментами татуировок, напряженно бугрились при каждом взмахе топора. Виола с досадой отвела глаза. Мерзавец и лживый негодяй, а она, как дура, поддалась его обаянию. Ну уж нет! Больше такого не повторится! — Уже помылась? — спросил он, заметив ее на пороге. — Да, — буркнула она. — Тогда идем завтракать. Воткнув в колоду топор, он взял висевшую на плетне рубаху и надел ее. Они вошли в дом. На завтрак была пшенная каша, щедро сдобренная топленым маслом, ржаной хлеб и кислое молоко. — Что будем делать сегодня? — поинтересовался Бьорн, когда они покончили с трапезой. — Мне все равно, — безразлично сказала Виола. — Прогуляемся? — Как хочешь. Бьорн поднялся из-за стола. — Тогда пойдем, я покажу тебе Рюккен. Виола равнодушно пожала плечами. Почему бы и нет? Может, удастся придумать, как отсюда сбежать? Сегодня было холоднее, чем вчера, и, несмотря на яркое солнце, студеный ветер с заснеженных гор вынудил поплотнее запахнуть шерстяную накидку. Сначала они прошлись до ворот. Массивные, обитые железом створки были заперты на огромный засов. На сторожевых вышках Виола заметила стражников в кольчугах и начищенных до блеска шлемах. — Они всегда тут стоят? — поинтересовалась она. — Угу, — кивнул Бьорн. — И даже ночью? — Ночью мы удваиваем караул. Черт! Виола раздосадовано закусила губу. Наверное Бьорн затем и привел ее к воротам, чтобы показать, что отсюда не убежать. После этого они спустились по улице к озерной пристани. По берегу были разбросаны утлые хижины, чьи жители занимались насущными делами. Мужики чинили и конопатили лодки, дети перебирали снасти, а женщины в грязных передниках потрошили рыбу. Повсюду висели рыбацкие сети, на деревянных стойках сушились белобрюхие тушки, а земля вокруг них серебрилась от россыпей чешуи. Среди приземистых лачуг выделялся один дом — большой и добротный. На крыльце стояла женщина, чей вид сразу привлекал к себе внимание. В отличие от остальных хейдеронок, ее рыжие волосы не были заплетены в косу или убраны под платок, а растрепанными космами свисали на плечи. Вырез кричаще желтого платья доставал чуть ли не до пупка, а ложбинку между пышных грудей прикрывали несколько рядов аляповатых бус. Ее лицо показалось бы вполне миловидным, если бы не вульгарный макияж: густо начерненные глаза, щедро нарумяненные щеки и кроваво-алый хищный рот. Завидев Бьорна, незнакомка до ушей расплылась в улыбке. — Бьорн, солнце мое, что-то ты давненько ко мне не захаживал, — томным голосом проворковала она. — Совсем позабыл несчастную Гритту. Виола удивленно посмотрела на своего спутника. — Да вот, все как-то недосуг, — смущенно пробормотал тот. — Я смотрю, ты подружку себе завел. — Гритта кивком указала на Виолу. — Хорошенькая. Познакомишь? — Это не подружка, — сказал Бьорн. — А кто? — Работа. «Работа!» Вот козел! До одури захотелось треснуть его по башке. Бабища насмешливо подняла нарисованную бровь. — Ну что ж, тогда не буду отвлекать. Заходи, как захочешь отдохнуть… — она с ног до головы смерила Виолу оценивающим взглядом, — от «работы». Виола чуть не задохнулась от возмущения. Да что эта коза драная себе позволяет! Она открыла было рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость, но Бьорн схватил ее за локоть и потащил прочь. — И что это было? — злобно прошипела она, когда они завернули за какой-то сарай. — Где? — Бьорн, похоже, решил притвориться дурачком. — Что это за размалеванное чучело? — Ты о Гритте? Женщина как женщина. Вдова. — Так ты у нас, значит, утешитель несчастных вдовушек? Бьорн скрестил руки на груди и измученно привалился к стене. — А тебе что за печаль? Жене я не изменял, а как ее не стало… ну да, захаживаю к Гритте время от времени. У мужчин, знаешь ли, есть определенные потребности. — Так сходи, удовлетвори свои потребности! — с неожиданной яростью выпалила Виола. — Чего же ты ждешь? — А вот и сходил бы, — буркнул он, — да ярл велел не спускать с тебя глаз. — Как же я забыла, — ядовито бросила она, — ты же его верный пес. Прикажет охранять — ты охраняешь, прикажет целовать — ты целуешь… Не успела она договорить, как Бьорн схватил ее за плечи и рывком припечатал к стене. — Нет, — выдохнул он, прислонившись лбом к ее голове. — Я целовал тебя не поэтому… Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, а глаза потемнели, как проталины на снегу. У Виолы пересохло во рту. — И почему же? — полушепотом выдавила она. — Мне так захотелось, — низким хриплым голосом проговорил он, и у нее подкосились колени. Нет! Больше она на это не купится! Виола повернула голову набок, отстраняясь от его губ. — А потом тебе резко перехотелось, и ты отдал меня своему ярлу, — хлестко бросила она и отшвырнула его руки со своих плеч. Бьорн шумно сглотнул, а затем вдруг со всего размаху долбанул кулаком по стене, взорвав прогнившую доску брызгами щепок. Виола вздрогнула от неожиданности. — Я не мог по-другому, — с горечью сказал он. — Ты знаешь, что такое присяга? — А мне какое дело? — Когда новый ярл принимает власть, — тихо промолвил Бьорн, — мы клянемся на священном камне, что будем верны до последнего вздоха. Присяга скрепляется кровью, и нет более тяжкого преступления, чем нарушить ее. Клятвопреступника изгоняют из общества и лишают всех прав. Каждый может убить его и не понести за это наказания. А еще это великий грех, за который весь род до скончания веков будет проклят богами. Поэтому, ты права, Виола, я — цепной пес Сигизмунда, и ничего не могу с этим поделать. Она молча смотрела на него, не зная, что на это ответить. Сказанное не оправдывало его поступок, но, по меньшей мере, объясняло собачью преданность Сигизмунду. Было крайне глупо ожидать, что Бьорн выступит против своего господина. Да, вчера он мог бы просто уйти, но еще неизвестно, как бы все тогда обернулось. Бьорн, поморщившись, резко втянул воздух сквозь зубы: видимо, ушибленная рука начала сильно болеть. Он поднес ее к глазам, чтобы рассмотреть поближе, и Виола увидела, как на стесанных костяшках выступает кровь, пропитывая побелевшую разбитую кожу красными прожилками. Она достала из кармана платок. — Надо перевязать. — Да зачем? Ерунда, само засохнет. — Давай сюда, а то заляпаешь тут все своей кровищей! — велела она, и Бьорн послушно протянул кисть. Виола взяла двумя руками его большую ладонь. Сердце екнуло, и она невольно погладила загрубевшие пальцы. Бьорн судорожно вздохнул. Их взгляды встретились, и она залилась румянцем. «Да господи ты боже, что я за овца такая!» — с досадой подумала Виола и поскорее обмотала его руку платком. На желтоватом льне тут же проступили алые пятна. — Спасибо. — Бьорн невесомо провел по ее щеке тыльной стороной пальцев. Его глаза сверкали как драгоценные камни, губы приоткрылись, словно для поцелуя… Виола отшатнулась. Хватит! Никаких глупостей с этим предателем! Он тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. — Ладно, идем дальше. Они спустились к самому озеру. Гибкие ветви плакучих ив шелестели на ветру. Пахло рыбой и водорослями, тихо поскрипывали доски, а вода мерно плескалась об облепленные ракушками сваи. Приставив руку к глазам, Виола посмотрела вдаль. Озеро лежало среди высоких гор, и его берега терялись за лесистыми склонами. Блестящая поверхность рябила сверкающими бликами, кое-где на ней чернели рыбацкие лодки. — Дядя Бьорн! — вдруг раздался звонкий голосок, и Виола увидела Гуннара. Парнишка удил рыбу, сидя в маленьком челне неподалеку от берега. Несколько взмахов весел — и он оказался рядом. — Здравствуй, Гуннар! — Бьорн ступил на мостки. — Как дела? Клюет? Мальчишка кинул ему веревку. Бьорн подтащил лодку поближе и привязал к деревянному столбику. Конопатое лицо расплылось в хвастливой улыбке. — Видал? — Гуннар продемонстрировал корзину, почти доверху заполненную трепыхающейся серебристой рыбешкой. — Молодец! Мать будет рада. — Бьорн протянул руку, и Гуннар, схватившись за нее, шагнул на настил. — Что это? — Паренек кивнул на окровавленную повязку. — Ты с кем-то подрался? — Ага. С сараем, — ехидно ввернула Виола. Мальчишка хмыкнул, а Бьорн страдальчески закатил глаза. — Придете к нам на обед? — спросил Гуннар. — Мать сегодня обещала испечь ежевичный пирог. Бьорн взглянул на Виолу. Она кивнула. — Придем, — ответил он. — Только захватим с собой что-нибудь на гостинец. Негоже припираться с пустыми руками. Они неспешно зашагали вдоль берега. Гуннар бахвалился сегодняшним уловом, а Бьорн в ответ плел байки о тех гигантских озерных чудовищах, которых ему, якобы, довелось выудить на своем веку. Виола не вслушивалась в их болтовню. Ее глаза неустанно скользили по привязанным у причалов лодкам. Конюшня охраняется, въездные ворота заперты на засов, но вокруг озера частокола-то нет! Невдалеке, правда, виднеется пара сторожевых вышек, но обзор им закрывают тесно жмущиеся друг к другу лачуги. Если украсть лодку, то можно будет перебраться на другой берег! И пусть до сих пор Виоле не приходилось грести, но раз тщедушный мальчишка легко управляется с веслами, то и она сумеет. Когда ее везли в Рюккен, на то, чтобы обогнуть это озеро, ушло полдня. Если пересечь его на лодке, то можно сберечь уйму времени. Потом надо будет выйти на тропу и спуститься в долину. Придется как-то обходить заставы, но на пути их попадалось не так уж и много. Нужно только хорошо подготовиться, взять с собой побольше припасов и теплой одежды. Без лошади придется нелегко, но спускаться с гор гораздо проще, чем подниматься, да и пешком будет легче пробраться незамеченной. Еще надо придумать, как выйти из дома. Сподручней всего это будет сделать ночью, когда Бьорн заснет, но сперва нужно как-то стащить ключ, который всегда висит у него на шее. Да, над планом еще работать и работать, но Виола просто не видела другого выхода. Смириться с долей покорной игрушки? Вот уж увольте! *** Обед в доме Рагнара прошел шумно и весело. Бьорн прихватил из дома маленький бочонок пива и сверток вяленого мяса на закуску. Пиво пили все, даже дети, и под конец хмельные разговоры, сопровождаемые взрывами хохота, заставили Виолу немного отвлечься от тяжелых раздумий. После трапезы мужчины снова приступили к латанию крыши, Гуннар отправился на озеро, а Гисла занялась грязной посудой. Матильда решила прибраться в доме, и Виола вызвалась ей помочь. Они застелили кровати свежими шкурами, вытряхнули половики, а затем принялись оттирать домашнюю утварь от пыли и копоти. — Что-то ты сегодня смурная, — заметила Матильда, энергично орудуя мокрой тряпкой. — Случилось чего? — Да так, — отмахнулась Виола. — Ярл вчера приходил. — А, вот оно что. — Матильда выпрямилась и утерла лоб рукавом. — Ну и? У вас с ним было… то самое? — Было, — буркнула Виола, яростно оттирая почерневшую сковороду. — И как? — Никак. — Он тебя хоть не бил? — Нет. А должен был? — Ну, — Матильда пожала плечами, — нрав у него суровый. Слова поперек не скажи. Рабыни его частенько ходят с синяками да шишками. Виола не ответила. Она заткнула за ухо выбившуюся из косы прядь, и принялась с еще большим усердием натирать чугунные бока. — Выше нос! Все ведь оказалось не так уж и плохо? — не отставала Матильда. Виола тяжело вздохнула. — Слушай, — понизив голос, сказала она. — Ты знаешь какое-нибудь средство, ну… чтобы не забеременеть. — Знаю. Мужик должен свое хозяйство вытащить до того, как семя попадет внутрь. Но я так понимаю, тебе это не подойдет… — И что, больше нет других способов? Матильда наморщила лоб. — Вроде есть всякие травы… — И ты поможешь мне их достать? — с надеждой встрепенулась Виола. Подруга в задумчивости теребила светлую косу. — Я сама толком не знаю, — наконец, заговорила она. — Мне это было без надобности: Рагнар у меня хорошо вышколен. Но я могу спросить. — Спроси, пожалуйста! — Виола умоляюще сложила на груди руки. — Есть тут у нас одна… веселая вдовушка, — неодобрительно хмыкнула Матильда. — Уж она то знает толк в этих делах. — Что еще за вдовушка? — Шинок держит на берегу… и всякими непотребствами промышляет… Виола вспомнила сегодняшнюю встречу. — Ее, случаем, не Гритта зовут? — Точно! — Матильда вскинула голову. — А что, Бьорн тебя уже с ней познакомил? — Познакомил, — сердито пробурчала Виола. — Весьма… колоритная особа… — Ревнуешь, небось? — На румяном лице подруги сверкнула белозубая усмешка. — Пф-ф! Вот еще! — Виола надула губы. — Да ты брось! После смерти Альвейг он долго горевал, но природа берет свое. Что поделать, такие уж они, мужики. — Его личная жизнь меня не интересует. — Виола заносчиво вздернула подбородок. — Лучше не забудь узнать насчет этих трав. Матильда с сомнением покачала головой.  — Спросить то я, конечно, спрошу, — сказала она, — но сама подумай: ярл ведь не отстанет, пока тебя не забрюхатит. — Я что-нибудь придумаю. — Говорить ей о побеге Виола не отважилась. — Ты главное все разузнай. — Постараюсь, — кивнула та.