Амелия Боунс вздохнула, прочитав ещё один отчет, который, как считал главный аврор Скримджер, она просто обязана была увидеть. Всю неделю он посылал ей отчеты о странных исчезновениях и подозрительных смертях. Их было недостаточно, чтобы поднять тревогу, но Скримджер был почти таким же параноиком, как отставной Аластор «Грозный глаз» Грюм, поэтому всё, что он считал подозрительным, отправлялось на её стол для немедленного пересмотра.
Негромкий стук в дверь кабинета и голос секретаря, окликнувшего её, явились долгожданной передышкой среди зловеще нависших над ней стопок бумаг.
— Мадам Боунс, — сказал молодой помощник, заглядывая в кабинет, он выглядел немного взволнованным. — К вам посетитель.
— Посетитель? — переспросила мадам Боунс. — На сегодня у меня не назначено никаких встреч.
— Он сказал, что у него не назначена встреча, но ему необходимо поговорить с вами.
— У него есть имя?
— Гарри Поттер.
Брови мадам Боунс скрылись за линией волос.
— Гарри Поттер? — пробормотала она. — Что ему от меня нужно?
— Может, мне послать его сюда?
Мадам Боунс смотрела на стопки бумаг на своем столе в течение двух секунд, прежде чем кинуть, ей необходимо было отвлечься.
— Пусть войдет.
Помощник кивнул головой и поспешно вышел из кабинета. Не прошло и минуты, как он вернулся с тем, кого она приняла за Гарри Поттера.
Большинство волшебников согласились бы, что мальчик был точной копией своего отца, Джеймса, только глазами он пошёл в мать, но, с другой стороны, большинство волшебников видели только то, что хотели видеть. Более проницательный человек понял бы, что его сходство с Поттерами было в лучшем случае поверхностным. Его волосы были чернильно-черными, возможно, на несколько оттенков темнее, чем у Джеймса, а глаза -яркими, зелеными, может быть, даже зеленее, чем у Лили. Но было что-то в резких очертаниях его лица, в том, как он держался, в плавной грации и чистой уверенности, которую он демонстрировал, входя в комнату, что заставило её замереть.
— Мистер Поттер, — сказала мадам Боунс, поднимаясь на ноги и протягивая руку. — Чем обязана такому удовольствию? Особенно в такое раннее лето. Можно было бы подумать, что вы наслаждаетесь отдыхом, проводите время, бездельничая.
— Я никогда не принадлежал к тем, кто бездельничает. Праздный ум — это дьявольская игровая площадка и все такое, — улыбнулся Поттер, пожимая ей руку, его пожатие было на удивление сильным. — Прошу прощения за то, что явился без предупреждения, я знаю, что вы очень занятая женщина, и я бы не осмелился отнимать у вас время, если бы это не было крайне важно.
Мадам Боунс жестом пригласила его сесть в кресло, стоявшее перед её столом.
— О чём вы хотели бы со мной поговорить?
— Я знаю, что у вас есть племянница, которая учится на моем курсе в Хогвартсе, — сказал подросток, — Так что вы, возможно, слышали о небольшой ссоре, которая произошла между директором и мной в конце прошлого семестра.
Мадам Боунс кивнула. Когда Сьюзен послала ей письмо, взволнованно бормоча о конфронтации между Поттером и Дамблдором, она была немного скептична. Её племянница в меру своих способностей передала разговор слово в слово, и некоторые вещи, которые Поттер осмелился сказать Дамблдору, были настолько злобными, что она с трудом верила в правдивость рассказа Сьюзен. Тем не менее, некоторое доверие к её словам было оказано, когда несколько знакомых мадам Боунс, у которых тоже были дети в Хогвартсе, приходили к ней несколько раз, чтобы узнать, слышала ли она о дикой ссоре между учеником и Дамблдором.
— Да, — ответила она. — Я также слышала, что он снял достаточное количество баллов со Слизерина и ты заработал взыскание до конца года. Сьюзан была немного расстроена, когда Слизерин всё же каким-то образом сумел выиграть кубок школы.
Поттер рассмеялся.
— Сто очков — ничто по сравнению с тем, сколько мы заработали за год. Эта потеря едва ли оставила след в нашем счёте.
— Ваши соседи по факультету были бы встревожены, если бы это повлияло на вашу победу в школьном кубке?
Поттер покачал головой.
— Большинство из них не были бы слишком раздосадованы этим, так как считают, что Дамблдор заслужил каждого сказанного мной слова.
— Неужели?
— Хотелось бы верить. С другой стороны, я был в абсолютной ярости, когда столкнулся с ним, так что, возможно, мой гнев заставил меня быть немного более бесцеремонным с моими словами, чем я хотел бы быть.
— Что же вызвало ваш гнев?
Поттер откинулся на спинку сиденья и небрежно закинул ногу на ногу.
— Незаконное лишение свободы моего крестного отца и последующее освобождение человека, который действительно стоял за убийством двенадцати маглов.
Мадам Боунс моргнула.
— Прошу прощения? Мне очень жаль, но я не очень понимаю.
— Питер Петтигрю был Пожирателем Смерти, а не Сириус Блэк, это Петтигрю убил магглов, прежде чем инсценировать собственную смерть и сбежать, как трус.
— Я… я…что? Нет, Сириус Блэк был признан виновным в своих преступлениях, он был слугой Темного Лорда, а не… не Питер Петтигрю.
В любой другой день Гарри гордился бы тем, что взволновал невозмутимую мадам Боунс, но сейчас было не время испытывать подобные чувства.
— Действительно? — скептически спросил он. — И он признался в этом во время суда под действием Веритасерума*?
— Я…да, конечно.
— Вы не возражаете, если я посмотрю судебные протоколы? Хотя бы для того, чтобы удовлетворить мое любопытство.
Мадам Боунс резко кивнула, встала из-за стола, прошла через комнату и распахнула дверь, напугав своего бедного секретаря до полусмерти.
— Мне нужно, чтобы вы немедленно достали из архива судебные протоколы Сириуса Блэка, — резко сказала она.
Гарри услышал тихий шепот согласия, прежде чем мадам Боунс вернулась в комнату.
— Пока мы ждём, — сказала она, — Могу я предложить вам чашечку чая?
Гарри благодарно улыбнулся.
— Это было бы чудесно, спасибо.
— Трой. — Раздался негромкий хлопок, и в центре комнаты появился маленький, довольно ухоженный домовой эльф.
— Чем может помочь Трой, госпожа? — спросил маленький эльф, низко кланяясь мадам Боунс.
— Не мог бы ты приготовить нам две чашки чая? Ты же знаешь, какой чай я люблю, а мистер Поттер… — она выжидающе посмотрела на Гарри.
— Две чайные ложки меда и немного сливок.
— Как пожелает госпожа и её гость, — сказала Трой, низко кланяясь, прежде чем исчезнуть. Не прошло и минуты, как две дымящиеся чашки чая были поданы мадам Боунс и Гарри вместе с тарелкой печенья.
Гарри уже допил большую часть своей чашки чая и собирался взять третье печенье, когда секретарь. вернулся с пустыми руками, поражённые от ужаса. Как Гарри и надеялся.
— Ну? — резко сказала мадам Боунс. — Где стенограммы?
— И-их не было, мадам, — сказал он. — Я обыскал архивы, но нигде не смог их найти. Поэтому я спросил одного из архивариусов, и когда он не смог их найти, он просматривал каждый раз, когда Визенгамот** собирался в октябре, ноябре и декабре, и мы выяснили что… что Сириус Блэк никогда не появлялся перед Визенгамотом. Его отправили в Азкабан без суда и следствия.
— Ты, должно быть, шутишь.
— Вовсе нет, мадам.
Мадам Боунс резко повернула голову, чтобы посмотреть на Гарри, который спокойно потягивал остатки чая, словно всё шло именно так, как он хотел.
— Вы знали, не так ли? — спросила она. — Вы знали, что Блэк никогда не получал судебного разбирательства, и поэтому послали за его судебными протоколами.
— Да, — не раскаиваясь, ответил Гарри.
— Но как?
Гарри пожал плечами:
— Это не совсем скрывали, не так ли? Единственная причина, по которой этот вопрос никогда не поднимался, заключалась в том, что все были убеждены в виновности Сириуса. Зачем судить человека, который, как мы все уже знаем, виновен во всех преступлениях?
— Это грубая ошибка правосудия! — яростно воскликнула мадам Боунс. — Если то, что вы сказали, правда, то невинный человек прожил в Азкабане двенадцать лет.
— Поверьте мне, так и есть.
— Но как вы можете это доказать? Да, Блэк никогда не был судим Визенгамотом, но это не доказывает его невиновности. Нам нужно будет разыскать его и убедить прийти в Министерство, чтобы он мог предстать перед надлежащим судом.
Гарри фыркнул.
— Это займет чертовски много времени. И вы должны убедить не только его, но и министра и Визенгамот, включая Дамблдора.
— С Дамблдором проблем быть не должно.
— Напротив, он — самая большая проблема.
— Но почему… — На лице мадам Боунс появилось понимание. — Он знал?
— Он не только знал о невиновности Сириуса и последующей вине Питера, но и, держа крысу под стражей, отпустил его.
— Он отпустил его?
— Как вы думаете, почему мы поссорились в конце прошлого семестра? Мы с друзьями…э-э-э… наткнулись на Сириуса Блэка в прошлом году. Большую часть года мы подозревали, что он невиновен, но только когда нам удалось поговорить с ним, наша версия подтвердилась. Петтигрю был нелегальным анимагом, нелегальным крысиным анимагом, который лжёт, он трус, который не заслуживает того, чтобы знать код от их шкафчиков, не говоря уже о секрете их местоположения.
— Код от шкафчиков?
— Это не имеет значения, — сказал Гарри, небрежно махнув рукой. — Важно то, что после того, как Петтигрю предал моих родителей, Сириус выследил его в маленьком маггловском городке, где, к его удивлению, вкрадчивый маленький ублюдок ускользнул от него. Петтигрю заорал на всю улицу, что это Сириус предал моих родителей, потом взорвал улицу, отрезал себе палец и превратился в крысу, которая сбежала в канализацию, скрываясь с места преступления. В течение следующих двенадцати лет он проводил свои дни сначала с Перси Уизли, а затем с Роном Уизли, как любимая крыса одного из моих лучших друзей.
— Он провел двенадцать лет крысой?
Гарри насмешливо рассмеялся.
— Это была форма, в которой он чувствовал себя наиболее комфортно.
— И всё это тебе рассказал Блэк? Были ли какие-то доказательства?
— Конечно, были! Петтигрю был ручной крысой моего лучшего друга. Всё, что нам нужно было сделать, это наложить на него анимагическое обратное заклинание, и правда открылась: Короста была Петтигрю, — вздохнул Гарри. — Мы были в восторге, когда узнали правду, но потом я, по своей юношеской наивности, согласился передать Петтигрю Дамблдору, чтобы он мог обратиться к властям. На следующее утро я узнал, что как раз в тот момент, когда Макгонагалл собиралась вызвать авроров, Петтигрю вырвался из своих пут и поспешно удалился. Откровение о том, что предатель сбежал и что мой крестный не будет свободным человеком, заставило меня потерять контроль над собой, что привело к моей маленькой… тираде.
Мадам Боунс вздохнула и устало провела рукой по лицу.
— Если мы хотим решить этот вопрос, нам нужно доставить Сириуса Блэка в министерство, но сначала мы должны убедить министра и Визенгамот разрешить суд.
— Как только мы узнаем, что министерство не арестует его на месте, убедить мистера Блэка явиться не составит особого труда.
— Но мы же не знаем, что министерство не арестует его сразу.
— О, это легко исправить. На самом деле, как только я закончу излагать свои доводы, суд станет простой формальностью. Сириус будет освобожден к концу месяца.
— Что вы задумали, мистер Поттер?
Гарри широко улыбнулся.
— Не найдется ли у вас случайно омута памяти, который я мог бы одолжить?
***
— Доброе утро, Сириус!
Беглый каторжник впился взглядом в своего чересчур веселого лучшего друга, когда тот прошаркал на кухню и рухнул на довольно чистый стол.
После возможного предательства Дамблдора Сириус задержался в Визжащей Хижине достаточно долго, чтобы Ремус успел подать заявление об отставке и собрать вещи, прежде чем оба мужчины отправились в то единственное место, куда Сириус поклялся никогда не возвращаться. Дом его детства на площади Гриммо.
Это было ужасное место, темное и грязное, с громкими, грубыми и любопытными портретами, занимающими большую часть пространства стены, и кишащее паразитами и сумасшедшим домовым эльфом. Но дом был окружён сильнейшей защитой, так что это было, пожалуй, самое безопасное место для Сириуса.
— Это должно тебя разбудить, — сказал Ремус, ставя кружку с дымящимся кофе на стол перед Сириусом.
— Ты мой герой, Лунатик, — воскликнул Сириус, залпом выпив половину чашки обжигающей жидкости. — Как раз то, что нужно, — вздохнул он. — Чёрное, как моя душа.
За его спиной Ремус закатил глаза и произнес эти слова одними губами. Сколько раз Сириус произносил эту фразу, когда ему подавали чашку кофе, было просто смешно.
— Мы кое-что узнали от Гарри. Два письма, по одному на каждого. — Ремус поднял уже вскрытое письмо. — Моё не о многом говорит, но Гарри казался очень взволнованным и сказал мне быть с тобой, когда ты откроешь своё.
Сириус схватил письмо, которое Ремус подвинул к нему через стол, и нетерпеливо разорвал его. Его глаза бегали по бумаге, жадно читая каждое слово, написанное аккуратными каракулями крестника.
Ремус наблюдал, как чем дальше Сириус углублялся в письмо, тем более изумленным он выглядел и тем ярче становились его глаза, которые, как он мог только предположить, были полны непролитыми слезами.
- Сириус? — обеспокоенно спросил он. — Что-то случилось?
— Я…Гарри…он…
— Он что, Сириус? — Ремус поспешно обошел стол и встал рядом со своим другом. — С Гарри все в порядке?
— Он… он пошел в Министерство и поделился с ними своими воспоминаниями о той ночи, когда мы захватили Питера, — прошептал Сириус. — Ему удалось уговорить Визенгамот дать мне испытание, в котором мне было отказано тринадцать лет назад.
Отбросив всякую тактичность, Ремус выхватил письмо из рук Сириуса и быстро перечитал его. Всё было именно так, как сказал Сириус. Гарри пошел к Амелии Боунс, главе Департамента магического правопорядка, женщине, известной своей непоколебимой справедливостью, и обратил её внимание на тот факт, что Сириус никогда не представал перед судом. После этого он запросил омут памяти и продемонстрировал воспоминания, которые доказали невиновность Сириуса сначала ей, а затем Визенгамот.
— Ты… ты думаешь, это правда? — прошептал Сириус. — Это действительно от Гарри? Действительно ли у меня есть шанс стать свободным?
— Так и должно быть. Гарри не стал бы шутить по этому поводу.
— Но что, если это не от Гарри? Что, если я пойду в Министерство, ожидая суда, который может сделать меня свободным человеком, а на самом деле меня будет поджидать дюжина авроров, чтобы схватить меня и отвезти мою жалкую задницу обратно в Азкабан?
Ремус колебался, не зная, что сказать, потому что а вдруг это правда? Что, если всё это было хитроумной мистификацией, чтобы задержать Сириуса?
— У Кикимера есть утренняя газета для мистера-предателя крови.
Сириус подскочил на стуле и выругался при внезапном появлении эльфа.
— Перестань выскакивать без предупреждения, — рявкнул он. — Ты заставишь моё сердце выпрыгнуть из груди, если будешь продолжать в том же духе.
— Кикимеру могло так только повезти.
Сириус свирепо посмотрел на домового эльфа, но Кикимер просто бросил газету на стол, прежде чем выскочить из комнаты.
— Это угроза, — проворчал Сириус. — Я должен просто отрубить ему голову и покончить с ним.
— В данный момент у нас есть дела поважнее, чем сумасшедший старый домовой эльф, — сказал Ремус, потянувшись за газетой. — Например, выяснить, настоящее ли это письмо, потому что…о!
Сириус выпрямился в кресле по стойке «смирно».
— О? Что? Почему ты говоришь «о»?
Широко раскрыв глаза, Ремус развернул «Ежедневный пророк» так, чтобы первая страница была обращена к Сириусу. Огромными жирными черными словами было написано одно-единственное заявление, от которого у бывшего заключенного екнуло сердце.
«Сириус Блэк не виновен?»
Недавно полученные доказательства привели к одному из самых печально известных дел волшебного мира, которое теперь находится под пристальным вниманием нескольких высокопоставленных сотрудников правоохранительных органов и даже самого Визенгамота.
Тринадцать лет назад, всего через несколько часов после поражения Того-Кого-Нельзя-Называть, Сириус Блэк был заключен в тюрьму Азкабан за убийство двенадцати маглов и одного волшебника, но в июле прошлого года Блэк стал первым волшебником, сбежавшим из Азкабана. Многие верили, что он вырвался с намерением убить волшебника, который победил своего хозяина, когда он был еще совсем маленьким, Гарри Поттера.
Но что, если в этой истории было нечто большее, чем то, во что нас заставили поверить? Что, если Сириус Блэк вырвался из Азкабана не для того, чтобы отомстить за своего хозяина, а чтобы доказать свою невиновность?
Сириус тяжело вздохнул и тяжело откинулся на спинку стула, слишком ошеломленный, чтобы продолжать читать статью.
— Это действительно происходит… —
сказал он.
Ремус истерически рассмеялся и кивнул.
— Так и есть. Напиши Гарри, узнай, когда будет суд.
Сириус внезапно вскочил со своего места и схватил Ремуса.
— Это действительно происходит! — повторил он снова, на этот раз гораздо более жизнерадостно, волоча несколько сопротивляющегося оборотня по комнате в праздничном танце. — Я буду свободен!
***
Через три дня после получения известия Сириус предстал перед Визенгамотом, чтобы получить суд, в котором ему было отказано тринадцать лет назад. Он был допрошен под воздействием Веритасерума, и именно там, перед всей коллегией юристов, десятками свидетелей, несколькими репортерами и, что самое важное, его крестником, он доказал, вне всяких разумных сомнений, что он невиновен.
Шум, вызванный приговором, был оглушительным.
«Как Министерство позволило невинному человеку гнить в Азкабане двенадцать лет? Сколько ещё несправедливо заключенных медленно теряли рассудок, если они уже не сошли с ума, в Азкабане?»
Сразу после того, как Сириуса признали невиновным, его сопроводили в больницу Святого Мунго, где он прошел медосмотр и полное психологическое обследование. Выяснилось, что он сильно похудел и недоедал, хотя уже выздоравливал благодаря тому, что Ремус следил за каждым его приёмом пищи в течение последних нескольких недель. Он был слегка анемичен, его иммунная система была на рекордно низком уровне в результате недоедания, и у него были небольшие повреждения нервов, особенно в пальцах рук и ног, из-за холодных зим в Азкабане. Физические повреждения можно было легко залечить. Психологический ущерб, однако, был совсем другим делом. Его незаконное заключение привело к паранойе и глубокому недоверию ко всем формам власти, что объясняло его несколько детское и безрассудное поведение. Психотерапевт, приставленный к Сириусу, не смог обнаружить у него никаких психологических отклонений, но пока не будет доказано, что он здоров как физически, так и психически, Сириус не сможет получить опеку над Гарри.
Он был невероятно разочарован этой новостью, но Гарри легко разбавил её, получив разрешение от Дурслей провести остаток лета с Сириусом и Ремусом на площади Гриммо. Первые несколько дней были потрачены на то, чтобы привести дом в хоть какое-то подобие порядка. Им удалось как следует прибраться в спальне для Гарри и даже покрасить её в нейтральные цвета. Сириус сначала пытался покрасить комнату в кричащий красный и золотой, пытаясь склонить своего слизеринского крестника к «гриффиндорскому» цвету, но после того, как Гарри пригрозил переделать весь дом в по-Слизерински зеленый и серебристый, они остановились на мягких кремовых и светло-голубых тонах. Но после этого три волшебника потеряли всякое желание убираться и поэтому провели остаток лета, исследуя маггловский Лондон и попадая во всевозможные неприятности.
К тому времени, как наступило первое сентября, все трое уже привыкли друг к другу и не хотели провожать Гарри в Хогвартс. Эти несколько месяцев легко остались лучшими летними каникулами, которые у мальчика когда-либо были.
