***
Как так получилось, что могущественный чародей стал ублажателем Эредина, обычного солдата без магических способностей и хитрости? Оказался в нужном месте и в нужное время. К его несчастью, само собой. Лара Доррен. Его Лара. Её пепельные волосы, пронзительно зеленые глаза цвета летней листвы. Она всегда пахла цветами и свежестью. Тонкое и хрупкое тело, всегда в легких и нежных тканях платьев, сейчас облачено в подобие доспеха. Лара бежала, озираясь по сторонам. Изо рта выходили клубы пара, она спотыкалась, нервничала и от страха не могла совладать с собой. Аваллак’х проследил за ней. Сердце разорвалось на тысячу кусков, когда его возлюбленная и желанная Лара слилась в поцелуе с человеком. Давно ли для него стало сношение с людьми равносильно сношению с животными? Пробила дрожь. Волна омерзения накрыла его. Аваллак’х отвернулся, зажимая рот – ему хотелось кричать от боли. Кричать от того, что ему предпочли человека. Лара. Его Лара. Теперь уж не его. Теперь она только тень, которую руки Аваллак’ха не в состоянии удержать. Вода, утекающая сквозь пальцы. Держал её, но не удержал. Крегеннан. Этого человека Лара назвала так. – Caemm a me! – позвал Аваллак’х не своим голосом. Хотел показать свою твердость, свою непреклонность. Он не собирался отпускать её. Только не Aen Saevherne, не их элиту, не одну из Ведающих в мир с чародеем из рода презренных людей. Лара взглянула на него, как на маленького ребенка, который не способен её понять. Аваллак’х почувствовал себя еще ужаснее. Внутри сломалось что-то, но что-то еще держалось из последних сил. Теперь эти обрывки пытаются дорвать, выкручивая и сжимая сильнее. Боль, обида, гнев, несправедливость – вырывались из места, в котором он хранил их. Нельзя Знающему выдавать такие низменные эмоции. – Lara, – прошептал он, смотря на неё. Её глаза блестели от подступающих слез, но лицо не было искажено сожалением. От ветра, стало быть. Молчание. Долгое. Тянущиеся. Её любовник нервно перемежается из стороны в сторону. Они стоят и смотрят друг на друга. Аваллак’х отступил. Принял поражение. Он проиграл давно. Проиграл человеку, и только сейчас это осознал. Отвернулся, чтобы не видеть, как Лара уходит в портал вслед за своим чародеем. Любовь. Она любила человека, он любил её. А Теперь Аваллак’х никогда и никого не сможет. С вырванной душой больше не получится.***
– Ты ничего не сделал, Креван, – напомнил ему Эредин. – Именно по этой причине ты теперь принадлежишь мне. Он не медлил. Сразу пришел к нему и начал шантаж. Аваллак’х хотел одним щелчком пальцев осадить его пыл, но чем дальше Эредин заходил, тем меньше шансов на это у него оставалось. – Если подумаешь что-то сделать со мной, то знай, не один я пострадаю. Ты впадешь в немилость Ауберона, за то, что не удержал его дочь, за то, что отпустил её. О, я добавлю еще то, что ты помог ей сбежать, – его оскал напомнил звериный, с этими заостренными клыками верхней челюсти. – Так оно и было, будем честны друг с другом. Аваллак’х молчал. Выслушивал и ждал того, что ему придется делать ради сохранения тайны. Ради сохранения секрета своей слабости в ту ночь. – Мое доверенное лицо сразу выдаст всю информацию королю, если со мной случится что-то непредвиденное, – добавил Эредин. – Ясно излагаю? – Более чем, – холодно бросил Аваллак’х. Эредин подошел к нему, схватил за подбородок, сжал. Его рука спустилась к горлу. – Будь полюбезнее со мной, Креван, – прошипел он Аваллак’ху в лицо. – Сейчас ты встанешь на колени и доставишь мне удовольствие. Аваллак’х расширил глаза от шока. Он ожидал чего угодно, поддержки в совете, во всем подчиняться в первую очередь Эредину, не королю, шпионить, передавать всю тайную информацию в его владение. Но ублажать его… – Давай же, – подначивал Аваллак’ха Эредин. – Теперь это твоя работа. Его рука надавила на плечо, вынуждая опуститься на колени. Выбор, конечно же, был. Убить Эредина, и сбежать, оставшись для Ауберона и всего народа Aen Elle предателем. У него осталась гордость, и становиться шлюхой у него не было в планах. Его рука сбросила руку Эредина. Аваллак’х грозно взглянул на него. – Знай свое место, – ответил все так же холодно он. Эредина это только позабавило. – Ты решил все-таки выбрать обнародование? Хочешь, чтобы тебя презирал и король, и народ? – Если я стану твоим ублажателем, меня ждет такая же участь. Эредин громко рассмеялся, с размаху ударяя рукой по плечу Аваллак’ха. У того подкосились колени от неожиданности. – Нет, – зацокал Эредин. Его рука легла на затылок. – Ты будешь заниматься тем же, чем и до этого. За исключением моих визитов к тебе. – Тебе женщин мало? – Аваллак’х попытался встать, но цепкие руки Эредина держали его голову. Без магии не обойтись, если он хочет дать ему отпор. Но только тогда все будет кончено сразу. А если…? Его гордость растоптала в ту ночь Лара, выбрав человека. Какой смысл держаться за неё? Пусть Эредин делает, что задумал. Плевать. – Мне не интересны женщины, так, как интересен ты, Креван, – проговорил почти что ласково Эредин, проводя большим пальцем по щеке Аваллак’ха. – Имлерих, Карантир, м-м-м, они не так завораживают, как ты. Весь такой неприступный, недоступный, гордый, самовлюблённый… – Насчет последнего, ты, я полагаю, составишь мне способную конкуренцию, – процедил Аваллак’х сквозь зубы. Эредин расстегнул ремень. Надавил на затылок сильнее. – Решай, что для тебя важнее, твоя самовлюбленная гордость, или твой король, ради которого ты делаешь все? Хочешь, чтобы все твои многолетние труды обесценились в один миг? – Эредин взял в руку свой набухший член. – Ты станешь изгоем, станешь никем. Станешь хуже чародея, на которого тебя променяла твоя Лара… Аваллак’х уперся руками в живот Эредина. Твердый пресс ощущался под пальцами. – У тебя нет гордости. Перестань сопротивляться, – рука Эредина смахнула руки Аваллак’ха со своего живота. – Ты никому не нужен, кроме короля. И перестанешь быть нужным ему… Губы Аваллак’ха обхватили член Эредина. Тот застонал, напрочь забывая то, что хотел еще наговорить. Такой горячий, большой. Что еще остается? Выбор между одним и другим. Быть рядом со своим народом, быть кому-то нужным, не остаться в одиночестве. – Вот так… да… да! – Эредин запрокинул голову назад, сжимая одной рукой волосы Аваллак’ха, другой упираясь в стену. Пару раз ударил по ней кулаком, не в силах сдерживаться. Кончил, пыхтя как после долгого боя. – Правильный выбор, Креван.***
Имлерих никогда не отличался сдержанностью. Его пылкий нрав и позёрство сыграют с ним плохую шутку. Карантир скрытен и никогда не поймешь, что у него на уме. Походил больше на Аваллак’ха, и этим завоевал его доверие к себе. Усидчивость и скромность в нужных моментах, которой так недоставало Имлериху, делало его ценным учеником. Жаль только, что этот ученик предал своего учителя. Аваллак’х все думал, как бы ему избавиться от Эредина, которому каждый раз становилось все мало и мало. Требовал больше, вырывая последние куски души из тела эльфского Знающего. В какой-то момент все омерзение куда-то делось. Эредин злился, что Аваллак’х ничего не выдает при очередном соитии. Никаких эмоций, никаких стонов, никаких движений. Он вел себя как послушная кукла для любовных утех. От такого у Эредина сразу падал, и от злости он начинал избивать Аваллак’ха. Побои замечал Ауберон, но ни о чем не спрашивал. Аваллак’х не рассказывал. Эредин оставался в выигрыше. Когда же король умер, а Зираэль сбежала, Аваллак’х надеялся на освобождение. Но не тут-то было. Отсутствие всяких чувств, как оказалось, было вызвано передозировкой двимерита, порошок которого Карантир добавлял своему учителю в напитки и еду. Заклинание не получилось. Ни одно, ни второе. Эредин приближался, а Аваллак’х ничего не мог сделать. К своему ужасу, он понял, что стал беззащитным. Эредин повалил его на пол, сорвал одежду, жестко начал насиловать, хрипя что-то над самым ухом и брызгая слюной. – Твой ученик, – сказал он, когда закончил, лежа на полу рядом с не двигающимся Аваллак’хом. – Карантир умеет выбирать стороны, а еще это он придумал как тебя нейтрализовать. Мало ли что, мне надо было быть уверенным, что ты не сбежишь с Зираэль или не поможешь ей в этом. Эредин повернулся к Аваллак’ху, провел рукой по спине, перешел на ягодицу. – Больше я не буду так с тобой поступать, Креван, – сказал он. – Но обещай мне взамен быть послушным.***
После смерти Ауберона, Аваллак’х по началу был уверен, что Эредин обезумит окончательно и слово свое не сдержит. Он заковал Знающего в двимеритовые оковы и каждое утро вынуждал того принимать порошок из этого металла, чтобы оставаться недееспособным к магии. Но Эредин будто забыл про эльфского Знающего по началу. Он занимался получением трона, потом войной с единорогами, которые почувствовав слабость народа эльфов, решили атаковать. А дальше и Белый Хлад наступил. Аваллак’х уже расслабился, но именно в этот момент Эредин решил расслабиться тоже. Только не один. Он пригласил Знающего в свои покои. А там, без прелюдий и лишних слов Эредин перешёл к делу. Лаская тело Аваллак’ха, оставляя засосы и целуя его, грубо, жестко, прикусывая губы до крови. – Я скучал. А ты, Креван? – прошептал Эредин, кладя его на кровать и сверху наваливаясь телом. Аваллак’х отрицательно покачал головой, но это только раззадорило Эредина, который начал активнее срывать с него рубашку. Легкая ткань рвалась, пуговицы отлетали на пол, прыгая по нему и катясь куда-то под мебель. Язык Эредина начал лизать соски Аваллак’ха, пытаясь выжать из того хоть каплю эмоции, но тот только зажмурился и лежал не шевелясь. Дальше было жестче. Шлепки, удушье, доводящее до хрипоты, укусы и болезненные засосы. Всё же Аваллак’х вскрикнул, болезненно, словно прося о пощаде. Захлопал по руке Эредина на горле. – Ты… говорил… что так больше не поступишь… – прохрипел Аваллак’х, стараясь применить уже хоть что-то, чтобы его не убили во время секса. Изнасилования. Эредин хватку ослабил. Приблизился к шее, прошелся языком пару раз по всей длине. – Отвечай мне тогда, и я не буду вынужден искать острых ощущений, – прошептал он ему на ухо. – Ты этого хочешь? – Эредин сжал член Аваллак’ха, доводя последнего до истерики. – Хочешь, но никогда не признаешься. Он начал засовывать пальцы прямиком в анальное отверстие Аваллак’ха, чувствуя, как тот сжимается. – Знаю-знаю, больно. Потерпи, – промурлыкал он. – Сейчас Нитраль принесет смазку. Аваллак’х уже заметнее напрягся, пытаясь вырваться из-под Эредина. Но тот сильнее навалился на него. Свободной рукой ухватил подбородок и впился губами, просовывая внутрь его рта свой длинный язык. Через портал вошел Нитраль, он словно ничего не видя, поставил пузырек с чем-то светлым на прикроватный столик и так же удалился через портал. – Хочу, чтобы все знали, что ты под моей защитой, – проговорил Эредин, наливая себе содержимое на пальцы, предварительно смочив их слюной. Аваллак’х не хотел подобной репутации. Но делать что-то было поздно. Нитраль всегда слушался Эредина и был ему верен. Так что может он и не будет болтать. Содержимое напоминало масло, но было менее плотной текстуры и более скользящее. Пальцы Эредина в этот раз вошли легче, но всё так же доставляли дискомфорт. Начал круговыми движениями водить внутри, после добавился третий палец. Аваллак’х сомкнул челюсти, зажимая одной рукой подушку, второй схватился в волосы Эредина, который даже не обратил на это внимание. Эредин закинул ноги Аваллак’ха себе на плечи, пододвигая того к себе. Вошел, раздвигая стенки внутри, задержался. – Как тебе, Креван? Ощущаешь меня внутри? – пропыхтел он, вырывая руку Аваллак’ха из своих волос. – Еще как, твой пенис в моей… Эредин сделал толчок, заставляя вскрикнуть Аваллак’ха, потом начал двигаться, сжимая его бедра до красноты. Жестокость и боль с его стороны никуда не денется. Он обещал, может быть, но обещание явно сдерживать не собирался. На этом Эредин не остановится. Будет это происходит всё чаще и в более изощренной форме. Наконец-то Эредин излился в Аваллак’ха, корча гримасу блаженства, падая сверху и прижимая всем весом последнего. Сразу в голову пришла Цири. Как её против воли заставляли спать с Аубероном. Но только предыдущий король не был таким жестоким, как Эредин, который пыхтел над ухом Аваллак’ха, не давая встать, не давая вздохнуть. – Молодец, Креван, – он перевалился на соседнюю часть кровати. – Свободен. С тех пор Эредин делал это с ним почти каждый день. И каждый день Аваллак’х мечтал о смерти. Он думал, что лучше бы остался отвергнутым, чем теперь вот так. Почти все знали о незавидном положении эльфского Знающего. Карантир смотрел на своего учителя без доли сожаления. Он поспособствовал тому, что Эредин делает с Аваллак’хом сейчас. И почему-то был уверен, что его учитель этого заслужил. Имлерих смотрел с нескрываемой насмешкой. Он бы отпускал чего-нибудь эдакое колкое в его адрес, но Эредин, скорее всего, этого не одобрял и душил такие попытки в зародыше. Все катилось к черту, пока всадники не привезли с собой чародейку Йеннифэр из Венгерберга.