Звёзды в лазурных омутах

«Нужно уметь держать себя в руках!» — повторяла Мари, но это проще сказать, чем выполнить на практике… Каждый раз, когда звонил переливчатый колокольчик входной двери, извещающий о новом посетителе, а взгляд натыкался на знакомую самодовольную рожу, в её голове проносились тысячи вариантов убийства. Рядом стоял высокий статный блондин с достающими до плеч волосами и холодным взглядом зелёных, словно морская пучина, глаз, а держался он так, будто был королем всей грёбаной вселенной! Дюпен-Чен искренне не понимает, почему такой разборчивый человек, который, к тому же, явно живет не от зарплаты до зарплаты, заходит именно в их кофейню. О финансовом благополучии кричат безумно дорогой костюм из натуральных волокон, часы из настоящего золота и шикарная Lamborghini за окном. Что он забыл в их маленькой, ничем не приметной кофейне — тайна, покрытая мраком. Он был недоволен всем, начиная от небольшого помещения со скромным интерьером и заканчивая приготовленным кофе. Его речь отличалась остроумием, подчас язвительностью, а колкие замечания метко попадали в цель, заставляя Мари сжимать край фартука. Она молчала, потому что какой-то идиот придумал, что клиент всегда прав, с чем Дюпен-Чен была категорически не согласна, цедила сквозь зубы воздух, вдыхая лёд, выдыхая пламя и спрашивала: «Вам как обычно?» Он всегда пьёт двойной эспрессо со стаканом холодной воды. По мнению Мари эспрессо идеально подходит этому типу — он такой же противный. Сама девушка любила что-то более сладкое и нежное. Насыпая в холдер кофейный порошок, Дюпен-Чен думает о том, чем же она так провинилась в своей жизни. Она была добропорядочной гражданкой с обостренным чувством справедливости, всегда снимала котят с деревьев, обдирая при этом коленки; помогала бабушкам с сумками переходить дорогу; подменяла коллег, если было необходимо. Короче говоря, Мари действительно не понимала, что такого она сделала в своей жизни, где так нагрешила, раз её настигла такая кара. Дюпен-Чен хочется написать на его стаканчике «моральный урод» и выпинать из кофейни к чёртовой бабушке, и чтоб больше не появлялся. Вместо этого она, охая и яростно ругаясь шёпотом, выводит красивым почерком «Адриан» и протягивает тому самому уроду его стаканчик с двойным эспрессо. — Ваш кофе, пожалуйста, — сухой и отрывистый, как удары плетью, голос испаряется, уступая место дружелюбным ноткам. Агрест хмыкает, бросает на бариста взгляд и замечает раздражение в её глазах. И Мари готова поклясться, что парня её реакция веселит. Адриан, как истинный ценитель, глотает кофе не сразу, а задерживает его во рту, потом проглатывает, морщится и безэмоционально бросает: — Недоварила. Что значит «недоварила»? Дюпен-Чен знает, что варит лучший кофе во всей округе, ведь её опыт за день не пропьёшь; знает же, что по наивности реагирует на его гадкую провокацию. Но, тем не менее, ей хочется рвать и метать, высказать негодяю всё, что она про него думает. Как же её достал этот мудак, Господи Иисусе! Мари слышит — входная дверь закрылась за посетителем, чуть хлопнув. Она облегчённо выдыхает и переводит взгляд на стойку. На ней, как обычно, лежит сумма гораздо больше стоимости этого эспрессо. Что ж, хотя бы этот моральный урод чаевые приличные оставляет.

***

В кафе не было посетителей и тускло горел свет, а Дюпен-Чен подметала полы щёткой и задвигала плетёные стулья. Наступил поздний вечер — на улице, освещённой редкими фонарями, нет ни души. Прошло десять часов с момента открытия магазина, Мари мечтает уже оказаться дома. Сегодня её очередь закрываться, поэтому напарница уже часа два как спокойно ушла домой. Дюпен-Чен одновременно хотелось спать, есть, и чтобы поскорее хоть что-то произошло. Она прекрасно понимала, что раньше конца смены ей не оказаться в кровати, поэтому решила сменить пластинку в голове. Мари снова вспомнила о том, что надо бы починить протекающую крышу, а для этого нужно дождаться зарплаты. Потом её перекинуло на мысли о том, что она мало зарабатывает и пора бы что-то менять, как вдруг неожиданно раздался звон колокольчика — стремительный, но негромкий, что-то вроде предостерегающего металлического шёпота. С недобрым предчувствием Дюпен-Чен перевела взгляд на дверь, и её губы задрожали, а веко под левым глазом задёргалось. На пороге стоял чёртов Адриан! Опять! Второй раз за день! Он подошёл к стойке бара и взобрался на высокий табурет, бросив на бариста насмешливый взгляд зелёных глаз. Он определённо издевался над ней, ёрничал. — Будь так добра, свари мне эспрессо, — попросил Агрест, опираясь на стойку локтем. Его слегка насмешливая, соблазнительная улыбка образовывала ямочки в уголках чувственных губ. Желудок Мари перевернулся. От гнева она подавилась воздухом и закашлялась. Нервоз отчётливо отобразился на её лице и был тут же прочитан. Дюпен-Чен чувствовала на себе насмешливый, выжидающий взгляд посетителя, и багровая краска залила её щёки. По лицу мужчины расползлась кривая похотливая ухмылка. «Сейчас я тебе сварю такой эспрессо, что ты больше никогда сюда не придешь, чёртов ты ублюдок! Нравится горечь? Так подавись!» — думала Мари и щедро влила в стакан отвратительный сладкий кокосовый сироп. Она со стуком поставила стакан и замерла в ожидании, уверенная, что заставит посетителя плеваться от подобного сочетания. Он подавился приторным напитком, с ужасом смотрел на неё и хлопал глазами. Дюпен-Чен потихоньку злорадствовала, оглядывая притихшего мужчину, который так пренебрежительно отзывался о её кофе. Но жертва тут же невозмутимо промокнул салфеткой уголки рта и отвалился на спинку стула, не сводя глаз с бариста. — Решила угостить меня новинкой? — сдержанно говорит он и улыбается. — Только вот если ты думаешь, что твоя маленькая шалость заставит меня держаться от этого заведения за километр, то ты, дорогая моя, глубоко ошибаешься. Мари закрыла лицо руками и повалилась на стул. — Тогда на кой чёрт Вы тут? Если кофе вечно либо недоваренный, либо переваренный, интерьер выглядит неприлично дёшево, а у меня, как Вы однажды выразились, «руки из багажника растут»?! Дюпен-Чен не успевает среагировать, когда он хватает её за запястье и резко тянет на себя. С полурыком-полустоном Адриан впивается жадным поцелуем в её губы. Мари вынуждена схватиться за край столешницы, как за опору, чтобы не свалиться прямиком в объятия этого урода. Оборвав поцелуй, парень отстранился, бесстрастно наблюдая, как она пытается отдышаться. — Ты не думала, что понравилась мне, и поэтому я прихожу сюда? Дюпен-Чен неотрывно смотрела на дверь, за которой он исчез. За стеной заурчал мотор, вслед за чем послышался визг шин спешно отъезжающей машины. Она нежно улыбнулась, когда увидела на стойке сумму, непомерно высокую для их кофейни и для любого подобного заведения в целом. Она с удивлением посмотрела на опустевший до половины стакан сладкой дряни, на котором чётко просматривался номер телефона.