***
Фишер разговор с отцом, в очередной раз, пытался забыть, как страшный сон. Если бы потребность приносить иногда продукты и смотреть за состоянием Генри не лежала на нём, то он бы с радостью полностью вычеркнул этого человека из жизни, а пока - не позволяет совесть. Но выкинуть визит из головы получается довольно быстро, ведь Ларри всё чаще уходит на какие-то «встречи с отцом, тот всё хочет, чтобы я занялся бизнесом», но после о них молчит, словно рыба в воде. А сейчас самого Фишера ещё и директор вызвал посреди урока. –Я действительно не хочу вас напрягать, но дискотека уже в конце недели, а у нас мало что готово. Учителя старших классов готовят детей к экзаменам, просить их смысла нет. У детей Фишера и на сегодня было много заданий по плану, но в пятницу в школе будет ежегодное мероприятие в честь первой недели зимы, а актовый зал ещё и близко к этому не готов. Преподаватель помогал в прошлом году, едва не свалив на себя тогда всю тяжелую работу, но тогда пришли на помощь ещё несколько учителей. Поэтому то, что его хотят выдвинуть и на этот год было не удивительно. –Мисс Тейлор проведет у ваших детей уроки, начиная со второго. Её дети эту неделю на карантине. –Да, помню она говорила. – кивнул Салл, закусывая губу. С одной стороны у него были определённые планы, и он имеет право отказать, а с другой - была среда, до праздника оставалось жалких два дня. В конце концов, он кивнул. –Хорошо, я помогу с подготовкой. Только мне нужен будет кто-то помогать. –Ну, разумеется, мистер Фишер. Наши физруки уже ждут вас в актовом зале. Ой, видели бы вы эти довольные лица детей, когда они узнали, что два дня ни у кого не будет уроков физкультуры, хоть фотографируй и в рамку ставь этих балбесов. – посмеялся директор, заставляя улыбнутся и Фишера. Этот мужчина почему-то всегда вызывал ощущение чего-то домашнего, что отказать ему в подготовке праздника парень просто бы не смог. Через минуту он уже вернулся к детям, заканчивая первый урок, а через двадцать минут уже открывал огромные двери. Актовый зал приятно пах ещё не до конца сошедшим запахом краски, - и почему только директору вздумалось перекрасить стены, прямо перед мероприятием? - по большому помещению эхом отдавались голоса двух болтающих физруков, а солнце, просачиваясь через шторы на широких окнах, пускали по полу и стульям солнечные лучи, поднимаясь до небольшой сцены. –Моя жена будто не понимает, что мы уже давно живем в Америке, и тут другие традиции. – жаловался на что-то Павел. Лишь когда Салл зашел вглубь, едва слышно постукивая туфлями по полу, увидел, как мужчины пытались закрепить на окнах новые бежевые сатиновые шторы. Как только один край был прикреплен и, физрук переходил к другому, то первый тут же падал, заставляя учителей тяжело выдохнуть. Ларри наверно уже смирился с тем, что ничего у них не получится, раз сидел возле стремянки, смотря на стоящего на ней Пашу со скучающим видом, пока тот то и дело бурчал, хватая несчастную штору обратно в руки. –Возьмите у мистера Фина на вахте ещё одну стремянку, встанете с двух сторон и будет легче это сделать. – в тишине зала раздался голос Фишера, заставив физруков вздрогнуть от неожиданности. –Господи Салл, я человек старый, не пугай так, а то выносить будете вперед ногами. – цокнул Александрович, но поспешил слезть и оставить шторы в покое. –Сейчас схожу на вахту, ты пока заходи, Паша тебе расскажет, что нужно сделать. – кинул Ларри скрываясь за дверью. Спустя долгих полтора часа шторы были на окнах, а помещение более-менее походило на праздничный актовый зал. Салл рисовал плакат на огромном ватмане, пока физруки спорили между собой. –А крепить эти шарики на что? – цокал Ларри, перебирая в руках пачки с шариками. –Там решим, пока я принесу газовый баллон с гелием, будем надувать. –Паша, праздник даже не завтра. Оно всё сдуется, ты же понимаешь. –Я не хочу этим заниматься ещё завтра, мы и так сегодня тут будем допоздна. – Паша подтянулся на стуле, кидая взгляд на вид за окном. Совсем скоро будет окончания уроков у детей, а у них ещё работы вагон и маленькая тележка. —Ларри прав, Паш, они просто спустятся до этого времени. Мы займемся этим завтра в любом случае. – поддержал Салл, на секунду поднимая взгляд от плаката и тут же возвращаясь к своему занятию, с легкостью проводя кистью по холсту. Из-за работы с краской преподавателю пришлось завязывать небесные волосы в гульку, но Ларри соврет, если скажет, что это не кажется ему красивым. –Понял я, что вы тут сгруппировались против меня. – закатив глаза Павел, но тут же взял обратно в руки молоток. Нужно было просмотреть и привести в порядок все уголки зала. Так прошло ещё чуть больше двух часов и работы уже оставалось мало, но Паша сегодня слишком спешил к жене и своей семье. –Иди, всё нормально. Мы справимся сами. – уверял Ларри, делая глоток растворимого кофе и тут же морщась. – И будь другом, - вылей эту дрянь. По комнате расстилался алый цвет от заката, создавая особую атмосферу, что Ларри осознавал, что хотел бы остаться в этот моменте как можно дольше. Только они, спокойствие, куча плакатов и красок, и гулящие лучи по актовому залу школы… Прошло ещё немного времени, когда и спина начала затекать, и солнце село, от чего на улице лишь поднялся ветер, а учителя наконец приняли решение заканчивать работу на сегодня. –Второй ватман нужно полностью закрасить, думаю голубая краска подойдет, она в подсобке вроде была. – вынес вердикт Салл, поднимаясь на ноги и потягиваясь, слыша хруст собственной спины. –Зир, не говори, что сейчас будешь красить второй ватман, иначе мне придется назвать тебя мазохистом. –Можешь сразу называть маньяком, ведь красить ты будешь со мной. – улыбнулся Фишер, направляясь в сторону каморки, что была спрятана за сценой. – Делать это будем завтра, но эту краску ещё найти нужно, – кинул он напоследок. Прошло с долгих пять минут, а Салл всё также не спешил выходить с каморки. Ларри кинул взгляд на экран своего телефона, просматривая время, что уже явно уходило за рамки рабочего дня учителей, и двинулся в сторону маленькой комнатки. Сама комната действительно была непримечательной, находилась за сценой и внутри вмещала несколько стеллажей, что были покрыты небольшим слоем пыли несмотря на то, что вещи с каморки всё-таки временами используются. Несколько ножниц, клей, куча бумаги, - всё то барахло, что размещалось на полках, и в котором сейчас барахтался учитель, пытаясь найти краску. –Салл, что ты тут так долго? Мне кажется, ещё минут двадцать здесь, и если я засну, то будешь сам объясняться перед директором, почему мы решили ночевать в школе. –Перспектива ночевать в школе мне не нравится, но если ты так хочешь, то так уж и быть, я поеду домой, а ты останешься здесь. – фыркнул Салл, даже не оборачиваясь, продолжая искать на полке краску. –Блядь да где… нашёл! Он тут же обернулся с целой банкой краски, кисточкой, и такой довольной улыбкой, что Ларри резко почувствовал, что внутри что-то медленно обрывается, срывая все тормоза. Он невольно также улыбнулся и сделал шаг навстречу учителю. Каморка и так была маленькая, куда уж там, но ему отчего-то захотелось встать ещё ближе. –Ты уверен, что она не засохла там? – спросил физрук и уловил легкий аромат вишни. Теперь он точно знал, что это не плод воображения или домысли мозга, а всего лишь духи Фишера, что сейчас стоят на полке в коридоре его квартиры. Джонсон настолько окунулся в свои мысли, что выйти из них получилось, лишь когда что-то прохладное проехалось по носу, и в каморке в тот же час послышался заливистый смех. Он удивленно смотрел на Салла, что одной рукой держал уже открытую банку краски, а на второй большой палец был измазан ею же. Пока учитель смеялся, он быстро окунул в краску два пальца и проехался по чужой щеке, ощущая какая она гладкая. Фишер пару секунд удивленно пялился на друга, даже перестав смеяться, но уже в следующее мгновение они вдвоем тут же разразились таким хохотом, что, наверное, их было слышно и на первый этаж школы. –Ладно, надо заканчивать, а то на завтра краски не останется. – будто оправдываясь сказал преподаватель, закручивая крышку и поворачиваясь к другу вновь спиной, чтобы поставить краску на видное место. Когда он повернулся обратно, они стояли достаточно близко. Достаточно близко, чтобы Ларри увидел всю красоту голубых глаз. Достаточно близко, чтобы услышать едва ощутимое чужое дыхание. Достаточно близко, чтобы понять – тонет. –Надо вытереть. – тихо говорит Салл, даже не понимая, зачем переходит на этот почти шепот. Ситуация заставляет напрячь нервы и себя до предела. Ему не страшно, что Ларри сейчас что-то сделает. Скорее он как раз таки хочет этого. Ему страшно, что он подумал что-то не то, додумал то, чего нет на самом деле, и сейчас окажется полным дураком. Под рукой явно ничего подходящего нет, поэтому преподаватель, впервые наплевав на сохранность собственных вещей, натягивая посильнее рукав белой рубашки, зажимая конец пальцами, тянется к чужому лицу, стирая голубую краску с островатого носа. С первого движения она стирается не вся, но ему не дают больше ничего сделать, Ларри скорее слабо, чем мягко, - будто сил в руках нет, - убирает чужую руку, перехватывая за запястье. Он всё также держится запястье, когда Фишер смотрит на него, даже почти не дыша, и ожидая каких-либо действий. Господи, как же всё происходит клишировано и предсказуемо, будто мы влюбленная гетеросексуальная парочка - так и бьётся эта мысль на подкорке сознания Салла, но от этого не легче и сердце всё также бешено отбивает ритм внутри. Ларри действительно наклоняется вперед, до последнего не закрывая глаза, следя за чужой реакцией, и до сих пор держит внизу тонкое запястье пальцами, когда касается чужих губ своими. Почему-то ему казалось, что если он осмелится поцеловать Мальвину, то всё закончится на слабом поцелуем в губы, что больше будет походить на детский, а ещё, что губы у друга определённо будут такими же сухими как у него самого. Сейчас же он целует ужасно мягкие губы и в первые же секунды ощущает отдачу, будто Салл только этого и ждал всё время, и осознание бьёт по черепной коробке не хуже бутылочки первоклассного виски. Поцелуй действительно выходит у них достаточно мокрым и его хочется продолжать вечно. Когда он почувствовал осторожное прикосновение рук к своим плечам, то мозг и вовсе отключил адекватную оценку ситуации. Ларри чувствует, как немеют концы пальцев от переизбытка эмоций и нервов, но тут же руки буквально чешуться начинают от бездействия. Такие странные ощущение, но он впервые не собирается сопротивляться внутреннему желанию, укладывает руки на талию парня, что в этот миг кажется ему чистым хрусталём. Его бы оберегать, да не отпускать. Салл, почувствовав руки на собственной талии, неосознанно сжал чужие плечи, вонзая ногти в кофту физрука. Он даже не пытался перевести поцелуй в невинный, лишь пылко отвечал и чувствовал, как его губы покусывают и тут же по ним проходятся языком в знак извинения. Один раз они громко стукнулись губами и первые секунды, после долгого воздержания, он вовсе забыл как работает поцелуй и сбивался с ритма, создавая до неприличия пошлые звуки и чувствуя, как краснеют собственные уши. Это всё казалось ему каким-то невозможным, словно сон, к которому он шел так долго, сквозь ночи сплошных кошмаров, а сейчас пытается насладиться моментом, краем сознания всё же понимая, что скоро это всё закончится и вновь будет лишь мука и темнота. А ведь и правда, когда их импульсивный поступок закончится, - они поймут, какую ошибку совершили. А их общение и вовсе может перейти в то, каким оно было эти два года, до встречи в школе. Фишер ощутил, как прикрытые глаза начинало противно пощипывать, и потому с силой зажмурил их. Не хватало сейчас ещё позорно заплакать. К ужасу парня, Джонсон чужие волнение заметил, пальцами напряжение почувствовал. Он отстранился, разрывая поцелуй, но оставляя между ними жалкие пару сантиметров, желая полностью не отпускать Синевласку. Тот может и не убежит, а вот сам Ларри может, потому что страшно настолько, что внутренности сжимаются в узел. Но Салл не настроен давать другу леща или уходить. Он ещё с минуту тяжело дышит, смотря лишь в пол и никуда больше, - ведь также страшно - и нижнюю губу от нервов с силой закусывает. Джонсон в это время неотрывно смотрел на закушенную губу, с которой почти что уже идет кровь. А потом парень поднимает взгляд, и у Ларри словно планеты в голове взорвались, разрывая мысли на мелкие атомы, что уже не соберутся воедино, смотря в эти небесные глаза. Саллу бы хотелось продолжить поцелуй, зарыться рукой в волосы и потянуть на себя, чтобы взять ещё больше, но он воздержался, боясь теперь даже слово сказать. Ларри, конечно, хотел того же, но также воздержался. Ещё около минуты в каморке стояла тишина, что прерывалась дыханием двух преподавателей, стоящих буквально в объятиях друг друга. –Я со школы ухожу с понедельника. – всё также тихо произнес Ларри. Как только с языка слетели слова, то появилось дикое желание ударить себя по голове. К чему это было здесь? Нельзя было позже сообщить? Салл пару секунд молча рассматривал чужое лицо. Джонсон едва удерживался от своих желаний, от чего пришлось руки на чужой талии сжать в кулак, зажимая белую проглаженную рубашку меж пальцев, оставляя на ней сильные складки, но Фишер и слова против не говорит. Видимо понимает, потому что сам держится за плечи друга так, будто если перестанет сжимать, то потеряет всё. –Ты к отцу идешь работать? - также тихо спросил Салл, ни на секунду не отрывая взгляда. Одним глазами чужую душу выворачивает. Себя сломал и в другом пытается найти утешение. А этот другой и не против. Ларри просто кивнул, не в силах произнести и слова. Во рту ужасно сушило и казалось, что если сейчас они снова поцелуются, то это может помочь. Глупо, но он безумно хотел попробовать этот вариант. Не успев толком это обдумать, он услышал слабый стук о пол, что приближался к ним. И, видимо, слуховой галлюцинацией это не было, ведь Фишер тут же перестал держаться за чужие плечи, и резко сделал два шага назад. Ларри моментально высвободил его, даже не попытавшись удержать, и они двое поспешно вышли с каморки, оставив злополучную краску там же. Звуки стали громче и уже через мгновение в проходе показалась преподавательница. –Мистер Фишер, Мистер Джонсон. – удивленно кивнула в знак приветствия девушка. Конечно удивленно, они вдвоём сейчас выглядели так, словно пробежали вместе стометровку и щеки их горели похлеще некоторых раков, а ещё у одного вся одна щека всё также была в синей краске. – Вы почему ещё здесь? Поздно уже, все домой ушли, а директор вас ищет. Я домой уйти не могу, он сказал, пойти на ваши поиски. Она слегка недовольно стукнула каблуком о пол, делая шаг вперед, но голос злым не был, словно девушка просто хотела наконец уйти домой. –Мы уже идем, спасибо Мисс Розетта. – улыбнулся ей Ларри, девушка тут же просияла, улыбнувшись в ответ, и поправив волосы, удалилась собираться домой. –Пошли, наш ищут. – прокашлявшись, сказал Салл и направился на выход, даже не посмотрев на друга. Знает, что не сможет пока. Не сейчас. Через пол часа они уже ехали в такси домой. Действительно было слишком поздно, директор сделал им неплохой выговор за это, но всё-таки похвалил за то, что учителя так ответственно отнеслись к заданию.***
Такого молчания между ними не было давно. Точнее, никогда не было. По приезду они кинули друг другу дежурные фразы с вопросом о том, кто первый пойдет в душ, - так при этом и не встретившись глазами - а после легли на кровать словно два незнакомых человека, по разные стороны и совсем не соприкасаясь. Фишер кожей и глазами чувствовал и видел эту стену, что вновь возвысилась между ними, но не посмел сказать ни слова. Сам виноват. Естественно, Ларри не придаст этому поцелую много значения, скорее наоборот, он бы, возможно, предпочел забыть это, дабы вернуть старые взаимоотношения. Паша, конечно, напряжение заметил, но ничего не сказал, ведь со стороны действительно не очень заметно, что что-то произошло. Парни общаются с ним, шутят и иногда перекидываются фразочками между собой, дорисовывая плакат и приводя актовый зал в полную готовность. Вот только и близко не похоже это общение на то, что было вчера. На эти шутки, подколы учителей над самим Пашей, и такое взаимопонимание, что почему-то физрук сразу вспоминал свои взаимоотношения с женой. Сейчас же перед ним словно сидело просто два знакомых человека, что относятся друг к другу… никак. Во всех смыслах, вот просто никак. –Ларри, подай пожалуйста банку с краской на сцене. – сухо кинул Салл, даже не поднимая головы от ватмана. А Ларри пальцами вцепляется в эту блядскую баночку с краской, из-за которой вчера всё и началось, но молча несёт другу. Вечером, в то время, которое для многих уже входит в понятие «ночь», они молча заходят в квартиру и Фишер поскорее хочет уйти в душ, чтобы не чувствовать эту неловкость, что изнутри уже начинает пожирать. –Салл, давай поговорим. Я сделаю чай. – Мальвина, что расстёгивал зимнюю курточку, аж вздрогнул от неожиданности. Голос друга звучал довольно твердо и было понятно, что это скорее утверждение, нежели предложение, поэтому положительно кивнул в ответ. –Сначала я в душ, подожди на кухне. – кинул он перед уходом. Ему нужно ещё хотя бы десять минут, чтобы собраться с мыслями. Джонсон сцепил пальцы на столе, и ждал, пока закипит чайник. Ему всё это казалось ужасно неправильным. Начиная с того, что «отец его воспитывал не так», заканчивая тем, что это глупо. Их отношения почти сошли на «нет» из-за одного лишь глупого поцелуя, узнав настоящие ужасные желание и мысли Джонсона, Салл с большой вероятностью и вовсе не сможет с ним дальше разговаривать и спать в одной постели. Да и какое у них будущее? Ларри со следующей недели будет полностью погружен в бизнес по строительству отца, чьи акции вскоре будут полностью переписаны на его имя, а узнав про «наклонности» сына, Мартин скорее всего не то, что откажется передавать акции, - он просто выставит его ни с чем. Даже нынешняя квартира Джонсона младшего была оформлена по дешевке благодаря связям и фирме отца, и как быстро он её оформил, так быстро может и забрать. По-хорошему шатену и сейчас бы стоило глубже погружаться в дела фирмы, а не сидеть на кухне ночью, гложа себя дурными мыслями. В этой стране, в этой ситуации – его чувства никуда не впишутся, поэтому нужно уметь вовремя ставить точку. Звук воды в ванной стих и спустя пару минут на проходе появился синеволосый преподаватель в мягкой синей пижаме. –Салл… – Рассеянно кивнул на стол Ларри, растеряв былую уверенность при виде друга, и тут же развернулся к чайнику. Фишер молча сел за стол, в ожидании живот неприятно скрутило, будто сейчас ему скажут то, что в корни обрубит его хрупкий мирок. Впрочем, по сути, так и было, и он сам это осознавал. Он молчал и когда перед лицом поставили кружку чая, а Джонсон неловко теребил пальцами на столе. Это молчание начало затягиваться. –Ларри, что ты хотел сказать? – Салл поднял взгляд и попытался улыбнуться уголками губ, в попытке показать, что всё нормально. –Зир, я надеюсь ты понимаешь, что та ситуация не имеет продолжения, даже не знаю, что на меня нашло тогда. – спокойно начал Ларри, будто объяснял ребёнку элементарное. Остатки чего-то похожего на улыбку на лице учителя сошли на нет. – И всё-таки, я надеюсь, что это никак не повлияет на нашу друж... Шатен только поднял глаза и тут же закрыл рот. Преподаватель, сидящий напротив, со стороны выглядел спокойно; четкий взгляд на собеседника, легкие постукивания по чашке и медленные вдохи и выдохи грудной клетки. Но Ларри не первый день его знает, видит и нервно дрогнувший кадык, и непривычный холод в небесных глазах, за которым определенно кроется куча эмоций, и, что постукивания по чашке вызваны лишь тем, чтобы дрожь в пальцах не было видно. Руки Салла дрожат очень часто, стоит ему хоть немного выйти из зоны комфорта. И у Ларри впервые появилось чувство того, что он делает что-то неправильно по отношению к другу. Даже целуя его, такого чувства не было. Но Фишер лишь кивнул и голос его звучал достаточно ровно. –Это ничего не изменит, думаю ты прав. Возможно, мы просто перепутали некоторые чувства, подумав, что в этом есть смысл. –Возможно. Ты же знаешь, я не такой. Я не стал бы… ты меня понял. Просто так получилось, мы теперь и так постоянно вместе, даже живем, вот я и не подумал прежде, чем делать. Прости, Салл. Это «не такой» резануло по Фишеру, не хуже, чем ножом по коже или пощечиной по лицу, и, пусть Ларри смог считать его настоящие эмоции, сейчас он охотно поддерживает эту ахинею, хоть оба и понимают, насколько глупо звучат эти слова. –Знаю. – сухо кинул Салл, поднимаясь со стола. Чай резко показался ему слишком терпким и невкусным. – Прости, я спать. Во сне они едва ли соприкоснувшись ладонями. А, на следующее утро, Салл почувствовал такую уже забытую головную боль.