***
На четвертый день без сна, братству удалось обнаружить небольшую пещеру в скале. Надолго не хватит, но хотя бы пару часов перевести дух – вполне. В отдыхе нуждались решительно все. Зайдя в проем в скале вслед за Леголасом, Арагорн аккуратно поставил на пол Фродо и Пиппина, которых последние пару часов буквально тащил на себе. По хоббиту на руку для него и для Фарамира. Отцепились хоббиты не сразу. Чтобы согреться они прижимались друг к другу и к самому Арагорну как можно крепче, дыхание, паром оседавшее на их одежды, в итоге замерзало и склеивало плащи путников ледяной колкой крошкой. Этой же ледяной крошкой были покрыты волосы и бороды мужчин, у бедного гнома на усах наросли сосульки. Усмехнувшись против воли, Странник отряхнулся, поправил капюшон плаща и огляделся, выбирая место для костра. Слава Валар, хворостом они запаслись перед восходом на гору. После того, как развели костер и пообедали скудными остатками провизии, по чуть-чуть начали разбредаться спать. Хоббиты уже тихо сопели вповалку в углу пещеры, уставший Гимли в последний раз перевернулся, ища как поудобнее пристроиться на промерзшей земле и захрапел, окончательно заснув. Леголас поправил свой лук, поставив чуть подальше от искр костра и тоже прикрыл глаза. Лишь Арагорн все так же неподвижно сидел, гладя в огонь, да Фарамир по-прежнему пытался отогреть руки, протягивая их к пламени. – Дунэдайн не любят спать? – Спросил Фарамир с легкой улыбкой. Он вообще часто ее использовал, будто заранее извинялся, если его любопытство доставит кому-то неудобство. – Отчего ты решил так? – Ты всегда стараешься отойти ко сну последним. Дольше всех стоишь в карауле. И я бы думал, что ты считаешь нас недостаточно выносливыми, чтобы предложить поделиться твоей ношей. Что недостаточно доверяешь… – Задумчиво протянул мужчина. – Но затем как-то я увидел твое выражение лица во сне… Что тебе снится, что ты так не желаешь это видеть, Арагорн?***
Он в самом деле желал знать, что же случилось. Ведь когда ведьма не явилась, по обыкновению, в библиотеку, он даже начал волноваться. Быть может, все это из-за него? Возможно ли такое, что она заметила эти его взгляды и он, сам того не желая, оскорбил ее? Валар, война проще, чем женщины! Когда леди ведьма пришла к нему зачаровывать его вещи, он все-таки не удержался и спросил. А ведьма гневалась. Отвечала резко и язвительно. Видимо, все же чем-то он ее обидел. Рассердившись на самого себя, Странник решил быть аккуратнее в словах. – Я забочусь о каждом из братства. – На пробу сказал он, желая подчеркнуть, что испытывает к ней и ее способностям уважение, что считает ее частью их важной миссии. – Это прекрасно! – Ведьма обнажила ровные белые зубы в злой улыбке. И в этот момент он вдруг прочувствовал всю ту бурю эмоций, что девушка в эту улыбку вложила. Живая, дикая, яростно сверкающая зелеными огромными глазами – в этот момент она была прекрасна. И, боги, он ведь – простой смертный. Не сумел удержаться и бросил взгляд на ее губы и ниже… Ниже… – Однако, когда вы с таким интересом разглядывали все, что может предложить вырез моей майки, мне показалось, буквально на секунду, что ваш интерес ко мне несколько иного рода. – Так вот как это называется… – Безвольно пролепетал Арагорн, завороженный девушкой, стоящей перед ним. А затем встряхнулся, понял, что именно сказал, и мысленно застонал. Замечательно. Он не просто оскорбил ее – он сделал это дважды, и даже сам того не понял вовремя. Он стоял перед ней и просто ждал своей участи. Что же ему терять? Пусть прекрасная гневается – он все заслужил. Как бы она на это ни ответила – он стерпит. И больше не побеспокоит ее своим вниманием. Ему следует думать о другом. Война – вот в этом он хорош, вот там ему и место. Сложит голову и хорошо, такому дураку все равно ни к чему лезть к прекрасным девушкам или набиваться в правители. Дипломатия не его, он и с сердцем своим не может сладить. А ведьма вдруг снова заулыбалась, но на этот раз довольно, и почти промурлыкала: – Это вы еще не знаете, как называется белье… Впрочем, чтобы понять название – это белье надо видеть! Сердце в последний раз гулко стукнуло о ребра и будто и вовсе остановилось. Арагорн беспомощно хватал ртом воздух, чувствуя, как наливаются жаром и краснотой щеки и кончики ушей. Вот же безумная девица… Как это понимать? – Пожалуй, это была наша лучшая беседа. – Закончив работу она сделала шаг к нему и Арагорн отложил трубку на подоконник, не желая выглядеть человеком, который нервничая не знает, куда же деть руки. – Хочу оставить кое-что на память об этом моменте. Он резко втянул носом воздух и, сам того не желая, услышал легкий свежий аромат от ее волос. Ведьма сняла с себя кулон и, приподнявшись на носочки, накинула широкую цепочку Страннику на шею. Бросив быстрый взгляд на кулон, Арагорн узнал многие из тех рун, что ведьма уже писала при них. Колдовской оберег… Конечно нет, он не имеет никакого права! Он не имеет права даже испросить ее прощения за все его неловкие и грубые слова и взгляды. Но только он открыл рот, чтобы возразить и в самом деле извиниться – давно пора было – ведьма вдруг уверенно прихватила его за воротник туники и поцеловала. Она целовала умело, не боясь вплести длинные тонкие пальцы в его волосы и ласково огладить шею. Пару раз аккуратно прихватила его нижнюю губу зубками и в его голове не осталось ни одной достойной мысли. А затем, оторвавшись от него, она снова улыбнулась и просто исчезла. Не явилась даже чтобы проститься. Но приходила каждую ночь во снах. Тонкие нежные пальцы, перебирающие его волосы… Мягкие розовые губы, что улыбались ему столь радостно… Зеленые колдовские очи, смотрящие на него – глупого и неловкого с ней – с добротой и принятием… Ее серебряные кулончики, переливающиеся на свету, лежащие в ложбинке груди… Каждый раз он просыпался с колотящимся сердцем, уже понимая, что все, что он видел – лишь сон. Обычный сон, а не тот, что можно делить на двоих. Лишь предрассветный морок – единственное, на что он на самом-то деле может рассчитывать. И он уже и сам не знал, чего ему хочется больше – не спать всю оставшуюся жизнь, или же никогда не просыпаться от прекрасных видений.***
– Я вижу то, чего не будет никогда. И от того соблазн остаться в этих снах слишком велик. – Вот как… – Задумчиво протянул Фарамир. – Что же тебе так дорого, да и при том – несбыточно? Арагорн хмуро промолчал. – Я не хочу ломиться в закрытую дверь, – тихо протянул Фарамир, вставая, потягиваясь и двигаясь в сторону своего походного одеяла. – Но подумай вот о чем. Кольцо рядом с нами. Оно должно нас искушать. Но я ничего такого не чувствую. Пока не лягу спать… Во снах приходит многое – там и не разберешь, что твое, а что морок. Быть может то, что ты видишь – для тебя все-таки сбудется. А может, лучше – чтобы никогда не сбылось. И так и думал Арагорн, когда, спустя пару часов сна, резко подскочил с походной постели с криком и покрывшийся холодным потом. Его спутники ничего ему не стали говорить – все же в подобных походах с путниками чего только не приключается. Подумаешь, кошмар приснился человеку. Мало ли все они видели ужасов? Вот только с той ночи, каждый раз, закрывая глаза, Арагорн видел во сне безжизненные зеленые глаза мертвой ведьмы, буквально распятой на дереве в лесу. И, будь он проклят, но это место – существует. И ведьма должна через него проходить…