Интерн

Чонгук теснится в толпе людей на танцполе, мажется по чужим телам, двигаясь в огромном потоке, ака рыба в воде, и где-то в середине находит Чимина, лицо которого чуть размыто под влиянием алкоголя. Пак заманчиво виляет бёдрами в такт пульсирующим басам, и не очень трезвому Чонгуку кажется хорошей идей мягко пристроится рядом, обхватить чужую талию в кольцо рук. — Не думал, что ты согласишься работать в больнице ради роли, — Чимин кричит почти у самого уха, прижимаясь плотнее, но даже так Чон с трудом разбирает слова: виной тому оглушительные басы ритмичной музыки. Интерн наклоняется ещё ближе, чтобы носом уткнуться в плечо и просит Пака прокричать ещё громче. — Хотя тебе очень идёт протирать полы в туалете на корточках! — Тебе тоже очень идёт стоять на корточках лицом к моему херу, — цедит Чонгук, сжимая бёдра Чимина с такой силой и страстью, что розоволосый вскрикивает и толкается. — Не дождёшься, такие ущербные, как ты, не в моём вкусе! — с притворно сладкой улыбкой щебечет Пак, выскальзывая из хватки, и уходит, виляя бёдрами. Чонгук смотрит вслед, жадно облизываясь на ягодицы, и чувствует, как приятная щекотка растекается внизу живота. Нет, не то, чтобы Чимин каким-то боком симпатичен Чонгуку. Джей просто пьян, и хер реагирует на любую маломальски симпатичную задницу. Чонгук идёт следом за Паком в забронированную vip-комнату и падает на мягкий диван напротив Чимина, который успел поймать себе коктейль у барной стойки. Из вежливости коллега предлагает свой напиток Чону, но тот, естественно, отказывается. Не в тех отношениях, когда можно пить из одного стакана и есть из одной миски. Но вот блевать в один унитаз — это, пожалуйста. Джей про себя усмехается, осознавая всю нелепость ситуации. В какой момент его жизни вышло так, что единственный человек, с которым ему приятно пропустить по стаканчику крепкого и, возможно, поговорить по душам — Пак Чимин? С первых дней стажировки в агентстве Чонгук был знаком с Паком, и уже тогда между ними зародилось странное чувство соперничества. Борьба за лучшие роли, за контракты, за шоу, даже самые глупые. Со временем здоровая конкуренция переросла в зависимость и была больше похожа на безумие. Дошло до того, что Пак оказался тем человеком, с которым Чонгук на полном серьёзе выяснял, у кого хер длиннее (Джей выиграл, это важно знать). Люди из агентства в шутку называли их «Том и Джерри» — ребята, которые терпеть не могли друг друга, но при этом не представляли своей жизни порознь. А потом Чонгук оказался в дерьме. Догонялки закончились. И тогда Джей был уверен, что Пак воспользуется удобным случаем и пойдёт по головам. Но нет. Чимин сидит напротив, как и тогда. Он предлагает сигарету и молча смотрит в сторону, качая головой в такт притихшей музыки. Как и тогда. Но они не друзья. И не враги. Они конкуренты. — Так ты говорил про этого монстра заведующего, — допивая коктейль, спрашивает Чимин, нарушая воцарившуюся тишину. — Что думаешь делать с ним? — Хуй знает, — опрокидывая голову на диван с тяжёлым грудным вздохом, отвечает Чонгук, устало прикрывая веки. — Он меня до трясучки бесит, а когда рядом рот открыть не могу, чтобы этого уёбка закрыть. — Нравится? — с усмешкой спрашивает Чимин. — Иди в жопу, — хмурится актёр, закидывая руки за спинку дивана. — Хочу поставить его на место. Пак задумчиво мычит, потирая гладкий подбородок, мажет языком по пухлым накрашенным блеском губам и после трёхминутной паузы решается сказать: — Я не знаю, помнишь ли ты режиссёра в прошлогодней дораме... — Вдруг из далека начал Чимин, присосавшись к пластиковой трубочке. — Он тогда мне столько нервов попортил своим отвратительным характером. Я даже контракт хотел с ним порвать. — Ближе к делу, Пак. Чимин надулся, шикнув на интерна, внимательно слушающего его рассказ. — Короче мы переспали, и после этого он больше не доставал меня, — Пак убирает стакан на стеклянный столик, звон соприкоснувшегося стекла звонко разлетается по внезапно воцарившейся тишине. Даже музыка на фоне притихла. — Вот только я не понял либо я был так хорош, либо он обосрался, что раскроют его ориентацию. Не суть. Главное, что после секса с начальством твоя жизнь становится намного проще. — Ты совсем пьян, — не спрашивает — утверждает Чонгук, потирая переносицу из-за внезапно накатившей усталости. — Джей, давай думать логично, — серьёзно заявляет Пак и поворачивает голову на интерна. — Хочешь приструнить его? Тогда, в чём ты хорош? Может, в работе? — Чонгук отрицательно машет головой, трезво осознавая свои возможности в медицине. — Тогда, может, ты можешь применить силу? Запугать его? Нет, конечно. Он твой начальник — значит, единственное, где ты мог бы подчинить его — это в сексе. Сам подумай, будет ли этот мужик так досаждать тебе на работе, если вечером ты его хорошенько измотаешь? — Предлагаешь спать с ним всё время? — Чонгук уже сам поражается, что реально серьёзно задумывается над этим абсурдным предложением. — Ну даже если не на постоянку, то разок трахнешь его, и этому мужику уже будет стыдно тебе в глаза смотреть, — жмёт плечами Чимин, закидывая ногу на ногу, упираясь локтем об колено, подпирая подбородок ладонью. — Ну а, если ему понравится, так вообще твоя работа в сказку превратится. Считай, все свои косяки днём отработаешь ночью. Может, это всё алкоголь? Да, скорее всего именно из-за высокого градуса Чонгуку эта идея кажется невероятно гениальной. Он и вправду мог бы переспать с заведующим. Идея фикс кажется настолько заманчивой, что Джей успел во всех красках представить, как и где воплотит свой гениальный план. Например, прямо в ординаторской на это треклятом натёртом до блеска полу, пусть максимально близко посмотрит на проделанную работу, пока Чонгук будет выбивать из Кима всю дурь, устроившись позади. Интересно, как будет стонать заведующий своим низким бархатистым голосом? Наверное, очень сладко. Как будет прогибаться, когда Чонгук проведёт своей горячей ладонью вдоль позвонков, ухватив за загривок тёмных волнистых волос, и намотает пряди в кулак. — Он не гей, — вдруг вспоминает остатками трезвого разума, и вся сладкая картинка трескается с противным скрежетом битого стекла. — Так и что? — недоумевает Чимин, выгибая бровь. — Джей, не хочу тебе льстить, но ты настолько горяч, что даже натурал с радостью ляжет под тебя. — Ты говорил я не в твоём вкусе, — усмехается Чон, подмигивая парню. — Я не люблю перекаченных горилл с завышенным эго. — отнекивается Чимин, не упуская момент ужалить по самолюбию. Чонгук хмурится, кусая губу, но молчит. — А ты хорошо подумай над моей идей. Считай, сразу двух зайцев убьёшь. Чон отмахивается от Пака, не желая продолжать этот разговор. В его голове итак настолько большой концентрат из Ким Тэхёна, что в висках начинает болеть и кровь отдавать тяжёлым пульсом. Ему срочно нужна ударная доза обезболивающего, чтобы выветрить все мысли о самодовольном уёбке, которого с натужной улыбкой приходится называть начальником. Интерн фыркает, смахивая чёлку, и поднимается с твёрдым желанием залить в себя побольше горючего, а потом потратить остатки энергии на танцполе. Может, найдёт себе кого-нибудь на ночь и наконец-то выпустит пар. В конце концов завтра его первый выходной, может себе позволить.

***

Не удивительно, что тот разговор Чонгук отложил в дальний ящик в самом тёмном углу своего мозга, как ненужный хлам. Пьяным бредням лучше оставаться там, где они родились. Так решил Чонгук и продолжил существовать дальше. Но всё не было бы так радужно и прекрасно, если бы заведующий Ким свой персоной не отягощал спокойную жизнь актёра. Стоило интерну замаячить в поле зрения заведующего, как тут же стали набегать тучи и греметь гром, но по крайней мере Чонгуку могло так казаться. — Зай, подойди, — машет ему Ким с регистрационной стойки. Кривя лицом, Чонгук всё же подошёл, стараясь не соприкасаться взглядом встал напротив, сложив руки в карман халата. Ким с равнодушным лицом оглядел интерна с головы до ног, а у Чонгука от такого пристального внимания мурашки по коже и холодный пот на шее. — Сделай кофе, — сухо и коротко бросает заведующий, отворачиваясь к бумажкам и медсестре, которая бодро что-то изъясняла начальству. Чонгук немного опешил, что сегодня его не удостоили каким-нибудь унизительным выпадом, а ограничились простой и весьма сносной просьбой. Коротко кивнув, Чон вернулся в ординаторскую, отыскал в небольшом кухонном светлом гарнитуре растворимый кофе и чистую чашку. Пока ждал, когда вскипит чайник, прошерстил соцсети затормозив в Инстаграме Чимина, тому дали роль друга главного героя. Чонгук бы позлорадствовал, зная, как сильно Пак ненавидит роли подобного плана, но он не в том положении, чтобы смотреть сверху вниз. Его удел сейчас варить быстро растворимый кофе для демона по имени Ким Тэхён. — Держите, — с кислой миной бросил Чон, оставляя чашку на стойке регистрации. Заведующий, не отрываясь от видимо важных документов, тянется за чашкой, дует на горячий напиток и делает первый пробный глоток. Чонгук не хотел пристально наблюдать за этим действием, просто ему вдруг приспичило убедиться, что заведующий оценит старания и, может, хоть спасибо скажет. — Отвратительный, — вместо благодарности режет Тэхен, морщась от горького привкуса. — Остыл и безвкусный. — В смысле? — недоумевает интерн, без задней мысли вырывает чашку из рук заведующего и пробует сам, дабы убедиться в лживости слов заведующего. — Нормальный кофе. Ну да, не в кофейне сделанный. Кофе как кофе, ну остыл чуток, пока Чонгук ворон считал по дороге, но не смертельно же. Чего этот говнюк придирается. — Выброси чашку, — брезгливо воротит нос заведующий, прищуривая глаза, будто увидел что-то до ужаса неприятное. Чонгук непонимающе смотрит на стакан и содержимое в нём. Ладно кофе вылить, а чашку-то на кой чёрт выкидывать. — Нахуя? — искренне недоумевает интерн, в ответ получающий пощёчину в виде выражения лица заведующего Кима. Впервые маска равнодушия треснула. Отвращение буквально сочится из пор, а в чужих глазах Чонгук видел себя, грязного и презренного, именно такого, кем его видел Тэхён. — После таких, как ты, вообще лучше всё сжигать. По пальцам прошёлся холод, и руки затряслись. В горле пересохло, не выдержав тяжёлого взгляда, Чонгук опускает голову, до боли закусывая нижнюю губу. «Таких, как он? Интересно каких же?» Чон резко ставит чашку на стол, да так, что кофе по случайности брызгает за бортики, и пара тёмных капель попадают на документы. Это не выходило в планы, но сделать подлянку заведующему было приятно до чёртиков. Чонгук даже усмехнулся, когда увидел расширенное лицо мужчины, который судорожно сбивал жидкость с документов. — Вот же, — с досадой выдохнул мужчина, беря чашку в руки. Лёгким взмахом кисти всё содержимое стакана выплеснулось прямо на голову замершего от шока интерна. Вскрик медсестры, шелест упавших на пол листов, тихий галдёж на фоне, всё это на мгновение заглохло, оставляя протяжный звон в ушах. Не моргая, Чон поднимает взгляд на мужчину, а по телу волна острых мурашек. Ким всё так же невозмутим, во взгляде холод, а на губах издевательская усмешка. Тёплая сладкая жидкость стекают по тёмной чёлке на белый халат и светлую рубашку, волосы липнут к лицу, а на губах солёно-сладкий привкус кофе. Солёный? — Ещё раз испортишь документы, так просто не отделаешься. Да что с ним опять такое? Почему не может ответить? Почему стоит, как щенок беспризорный, мокрый и прилюдно униженный на потеху народу. Чонгук шумно шмыгает носом, стирая кулаком проступившую слезу, молча разворачивается на подошве кед и бежит прочь. Подальше от чужих глаз, которые смотрят с осуждением и издёвкой. Подальше от людей, которые тыкают пальцем и смеются в лицо, будто он жалкий оборванец. Он ведь не жалкий, он всего добился сам, он сильный… Так почему же сейчас он так слаб? — Чонгук, — актёр даже не заметил, как, влетая в ординаторскую за курткой, он столкнулся с Юнги. — Что произошло? — Отойдите, — интерн грубо толкает мужчину в плечо и убегает. Позорно бежит с места своего унижения с одним единственным желанием: больше сюда не возвращаться.

***

Тяжесть рабочего дня неприятно давит на плечи, и от четырёхчасовой работы за монитором начинают гореть глаза. Тэхен приподнимает голову с тяжёлым вздохом, расправляет затёкшую спину и наконец-то смотрит на часы. Время к полуночи. — Почему ты ещё не дома? — в темноте раздаётся голос доктора Мина, Тэхен лениво переводит взгляд и щурится, когда доктор нагло включает свет. Заведующий ругается, прикрывая глаза ладонью. Он слишком привык к полумраку, а теперь шипит, точно вампир на дневном свете. Юнги довольно усмехается, он сделал это специально. — Доктор Мин, какого хрена? — возмущается заведующий. — Такого, — Юнги настегает друга в несколько шагов, вставая возле рабочего стола, упираясь тощим копчиком о край. — Что это было днём? Тэхён задумчиво уводит голову в сторону, сосредотачиваясь на цветочном горшке в углу. Мажет по подбородку, будто очень усердно думает, но в итоге лишь жмёт плечами и как ни в чём не бывало поднимается с места, шаркая сланцами, идёт к дивану. — Не понимаю, о чём ты. Действительно. День был тяжёлым, как и вчерашняя ночь. В отделение экстренно поступил ребёнок с обострившимся аппендицитом, а после почти к утру двое поступили с отравлением. Бессонная ночь, испорченное настроение, и Чонгук, лицо которого с самого утра спровоцировало волну неконтролируемой агрессии. Наверное, Мина интересует именно этот случай. — Интерн, — коротко поясняет Мин, отрываясь от стола, шагая следом за заведующим, падая на противоположный диван. — С каких пор тебе не плевать на чужую ориентацию? — А мне плевать, кого он ебет, он меня бесит по умолчанию. — кривится заведующий, потому что снова перед глазами лицо интерна, облитого кофе. Если быть до конца честным, хотя бы самим с собой, то Тэхёну немного так стыдно. Совсем чуть-чуть, насколько это возможно с человеком, который оставил понятие стыд с девственностью в стенах университета. В оправдание можно сказать, что Чон испортил очень важные документы, которые должны были быть на столе главврача ровно через пятнадцать минут. Наверное, Тэхён бы успел заменить один лист, но вы не представляете, сколько это мороки. Юнги тяжело выдыхает, поражаясь твердолобости своего начальника. Пару минут они молчат, размусоливая напряжение по воздуху, иногда поднимая глаза друг на друга, Тэхён смотрит ожидающе, будто ждёт, что Мин добавит что-то ещё нравоучительное, но Юнги достаточно просто смотреть с осуждением, чтобы заставить остатки совести завидущего зашевелиться. — Перегнул? — не выдерживает Ким. — Ещё как, — вздыхает Юнги, откидываясь на спинку. — Я вот, честно, не понимаю, почему ты так взъелся на этого парня? Ты его так грузишь, будто он и вправду будет работать тут. Пробегает здесь три месяца и исчезнет с радаров, зачем так усложняешь? Побегает и исчезнет? Ну да, так и будет, только Тэхёну от этого не легче. Заведующий ложится на диван, закинув ноги на подлокотник, сложив руку за голову. Бедная светлая головушка гудит, а в висках неприятно бьёт пульс. А всё из-за личности по имени Чон Чонгук, который одним своим видом будит самых страшных чертей в душе Кима. — Потому что этот актёр будет бегать по моему отделению и мешать. Бесит. — почти честно отвечает Тэхён, изучая светлый потолок. — Бесит, что такой бездарь, как он, который зарабатывает, продавая свою кривую рожу на экранах, будет мешать людям, которые реально занимаются делом. Мин молчит. Тишина затягивается, секунды перерастают в минуту, а в помещении лишь тихое гудение холодильника и вентиляции. — И это совершенно никак не связанно с твоей бывшей, которая бросила тебя ради роли в Голливуде и богатого продюсера? — первым нарушает молчание Мин, бросив первое, что пришло в голову. Ким резко поворачивает голову на друга, его невозмутимое лицо плавно меняется на серьёзное. Доктор Мин поджимает губу, опуская взгляд на сплетённые пальцы. — Прости… — Проехали. — бурчит Тэхён, отворачиваясь к спинке дивана.

***

Шум воды стих, в ванной остались лишь еле заметные клубы пара. Чонгук зачёсывает мокрые волосы назад, перевязывает полотенце на бедро и босыми ногами выходит из душа, оставляя после себя влажные следы. В комнате прохладно. Сквозняк мажет по разгорячённому горячим душем телу и вроде как успокаивает до сих пор не угомонившееся сердце. Актёр тяжело вздыхает, падает на кровать в спальне, прикрывая уставшие опухшие глаза. До сих пор не верится, что он заплакал из-за какого там Ким Тэхёна, заурядного врача без имени и славы, в то время как сам Чон Чонгук уже не раз появлялся на экране и был в кругу общения очень влиятельных людей. Смешно ведь. Ким Тэхён довёл его до слёз. «Пиздец» — удручающе думает Чонгук, наливая себе в стакан коньяка, который был припасён на особый случай. Видимо, этот самый случай наступил именно сейчас. Алкоголь разгоняется по телу, расслабляя мышцы и опустошая ноющую голову. Самый лучший антистресс. Голова гудит. Он слишком устал вариться в этом дерьме, в которое вписался по доброй воле. Иногда проскальзывает мысль — просто развернутся и уйти, именно так, как Ким предлагал с самого начала. Снова вернуться в свою привычную жизнь. Ночное непотребство по клубам, бессонные ночи разврата, и сон до самого вечера, а потом всё по кругу. Как на зацикленной плёнке его жизнь была беззаботна. Так может правда лучше уйти? — Уйти? — смакуя слово на кончике языка, произносит в слух. Это сладкое искушение податься соблазнам и бросить всё, к чему он шёл. Ведь уйти сейчас — это значит не просто потерять роль. Это значит бросить три года рабского труда. Бросить весь путь, который он прошёл, стирая пальцы в кровь, пока цеплялся за любую возможность. И пусть для многих он так и останется талантливым новичком, которому просто повезло в начале дебюта выстрелить и стать самым успешным начинающим актёром, никто не будет знать, сколько ночей он провёл без сна. Как до рассвета зачитывал сценарий, тренировался в зале, работал на тело, лицо и душу. Больше своих возможностей, выше головы. Так он прыгал, пока не споткнулся и снова не свалился на дно. Утонув в трясине бесконечно бессмысленных дней. — Кончилось? — Чон проверяет небольшую бутылку коньяка, с грустью осознавая, что ничего не осталось. Тело, точно не своё, обмякло на мягком тёмном диване, а в голове рассеялся лёгкий туман. Его сознание больше не сосредотачивается на тяжёлых буднях, и проблемы более не кажутся столь внушительными. Мысли спутались, он думает о чём-то конкретном и ни о чём сразу. Лёгкое опьянение приносит эйфорию и возвращает былую уверенность, обида растворилась где-то в подсознании, и его больше не пугают бесконечные взгляды, которые могут осудить или презирать его лишь за право выбора. Чонгук усмехается. Люди такие глупые, осуждают человека за то, куда и кому он подставляет свою задницу. Ничтожные. Это не они его призирают. Это Чонгук их жалеет. Ему жалко этих неразумных созданий, ему жалко Ким Тэхёна, который свои комплексы скрывает за напускной самоуверенностью. Что ж, Ким Тэхён, Чонгук обязательно поможет тебе справится с твоими комплексами и указать место, откуда ты должен смотреть на восхождение молодой звезды. Воодушевившись, Джей хватает телефон, бегло отмечает, что время подходит к двум часам, но всё равно нажимает на кнопку видео звонка. Тот, кому он собирается звонить, точно не спит. — Какого хуя ты звонишь мне в такое время, хер ты солёный?! — вместо привета вопит недовольное смазанное чем-то зелёным лицо. — Откуда знаешь, какой на вкус у меня хер? — издевается Чон, с удовольствием наблюдая, как трескается глиняная маска на перекорёженном лице Пака. — Я по делу. — Даю тебе полминуты и выключаюсь. — рассерженно бросает Чимин, поправляя чёрные патчи. — Помоги мне трахнуть Ким Тэхёна.